| Как нам известно из Священного Писания Господь Бог благословил союз между мужчиной и женщиной и рождение потомства. Вот слова Господа Бога: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт. 1, 27–28). Однако, несмотря на такое благословение, Господь Бог не позволял человеку искажать эту заповедь, напротив, в более поздних книгах Священного Писания (Второзаконие и т. д.) Бог дает евреям целый свод заповедей, касающихся сохранения целомудренного образа жизни в семье. Характерно, что за нарушение данных заповедей для евреев полагались суровые наказания. Это было необходимо для их же собственной пользы, т. к. они должны были сохранить чистоту, ибо именно из этого народа должен был родиться Мессия. К сожалению, данная страсть очень сильно поработила природу людей. Эта страсть имеет много различных вариаций и борьба с ней должна вестись постоянно. Однако, Церковь старается не углубляться в разговоры об этой страсти, т. к. она имеет сильный искусительный аспект, ведь природа человека стала немощна после грехопадения. Размышляя о заповеди Господа Бога «не прелюбодействуй», архимандрит Иоанн (Крестьянкин) пишет: «Грехи против этой заповеди столь мерзки и заразительны, что святой апостол советует даже не говорить о них христианам» . Данная страсть действительно является одной из сильнейших в падшем человеческом мире и справиться с ней в одиночку человеку не под силу, – здесь необходима помощь Божия и участие Церкви. Святые отцы всегда призывали человека помнить о страхе Божием, когда одолевает страсть блуда. Так, например, преподобный Нил Сорский писал: «Когда стужают тебе блудные помыслы, тогда наиболее ограждай себя страхом Божиим и напоминай себе, что от Бога ничего нельзя утаить, даже самого сокровенного помышления» . Сребролюбие – страсть к материальным благам и ценностям. Данная страсть относится к плотским в связи с тем, что она вызывает привязанность человека к ценностям внешнего мира. |
| Некоторые же иногда считают, что если кто-то пошел пожаловался, рассказал что-то про него, то поступил плохо. Бывает, конечно, кто-то сделает так и из желания досадить той или иной сестре, но по большей части, я думаю, это делается у нас ради того, чтобы не оставить сестру в неведении о ее греховных поступках. Ведь порой со стороны бывает виднее, так как поступки и слова других людей мы способны оценить более трезво, чем свои собственные. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово, если же не послушает их, скажи церкви, а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф.18:16-17). Святые отцы так и поступали: если человек не слушался всего церковного собора - чаще всего это был собор епископов той или иной Поместной Церкви или даже всех Церквей, Вселенский Собор, - такого человека отвергали. А в монастырях это бывает так: если человек не хочет внимать тому, чего требует от него все общество, все сестринство какого-либо монастыря, то такого человека нужно из этого общества извергнуть, чтобы он не отравил других, а также для того, чтобы это отторжение от общества послужило ему самому ко спасению, чтобы оно заставило его опомниться и понять - хотя бы такой ценой - какой страшный поступок он совершил, понять, что он погибает. Тут применяется жестокость, но жестокость с целью исцеления. Если же мы будем к такому человеку снисходить и все ему прощать, то скорее всего этот человек будет все более и более развращаться. Так советует поступать, например, преподобный Нил Сорский: неисправляющегося брата из монашеского общества изгонять. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф.18:18). Эти слова, конечно, более всего относятся к апостолам и их последователям, наследникам их благодати: епископам, в значительной мере к священникам, - но вообще это можно отнести и ко всему христианскому обществу, не в том смысле, что все, что бы мы не связали на земле, будет связано на небе, а в том, что, если мы будем действовать по Евангелию, слова наши будут иметь столь великую силу, что они будут действительны, значимы и на Небесах. |
| Следуя отечественной традиции, идущей от Сергия Радонежского, Нил Сорский не концентрирует свое внимание на идее " истязания плоти " . По его мнению, физическое истязание вторично по сравнению со стремлением к внутреннему духовному совершенству — к " осветлению души " и к " чистоте сердца " . Поэтому примером для него служили святые отцы, которые, " подвизавшеся чувственне и мысленне, делаша въ винограде сердца своего, и очистивше умъ от страстей, обретоша Господа и стяжаша разумъ духовный " . Более того, по убеждению " заволжского " подвижника, излишнее истощение тела может воспрепятствовать совершенствованию души, ведь слабое тело может не выдержать испытаний. Не в том цель, чтобы уморить себя голодом или иными истязаниями, главное соблюдать разумную меру. Даже пост, учил Нил Сорский, должен быть умеренным, " по возможности " : " Здравии и юнии да утомляютъ тело постом, жаждею и трудомъ по возможному; старии же и немощнии да успокояютъ себе мало " . Почва для иноческого подвига во славу Господа — мысль и сердце. Именно мысль и сердце, согласно Нилу Сорскому, являются ареной " мысленныя брани " — борьбы человека с " помыслами " . В " Скитском Уставе " Нил Сорский выстраивает целую иерархию " помыслов " , с которыми обязан бороться не только инок, но и всякий человек вообще. От " прилогов " (простых " помыслов " ), последовательно возрастая, " помыслы " , через " сочетание " , " сложение " и " пленение " , могут превратиться в " страсти " . И тогда " страсти " способны уже полностью пленить человеческую душу и покорить ее дьявольскими искушениями. Чтобы не поддаться искушениям инок должен следовать учению об " умном делании " . " Умное делание " — это внутренний духовный процесс, совершающийся в глубоких тайниках человеческого духа и распадающийся на три отдельные акта: безмолвие, умную молитву и созерцание (или видение). Безмолвие — одно из первых условий достижения полной отрешенности ума и сердца от всякого рода " помыслов " , даже и благих. Освобождение же от страстей приготовляет душу к умной молитве. |
| Безмерный пост и пресыщение равным образом предосудительны... Но, - говорит Нил, -безмерный пост и безмерное воздержание приносят еще более вреда, чем ядение до сытости " . Заглядывая в человеческую душу, Нил понял, что исполнение внешних подвигов благочестия ведет к тщеславию, самому ненавистному для него греху. Весь монашеский подвиг у него сосредоточивается на " умном делании " , которое есть не что иное, как борьба с дурными помыслами, которых он насчитывает восемь (чревообъедение, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость). Сообразно с таким взглядом на значение иночества, Нил составил и свой устав скитского жития. В церкви было три способа иноческой жизни: общежитие, скитское житие и совершенное уединение. Общежитие господствовало во всех русских монастырях и довело до таких злоупотреблений, с которыми Нил не мог помириться. Уединенное житье годилось только для немногих. Напротив, тот, кто не вполне отрешился от всяких страстей, по мнению Нила, приобретает в уединении только злобу и воспитывает внутри себя пороки, которые тотчас проявятся наружу, как только отшельник войдет в общение с людьми. " Аспид ядовитый и лютый зверь, - говорил Нил, - укрывшись в пещере, остается все-таки лютым и вредным. Он никому не вредит, потому что некого кусать ему, но он не делается добронравным оттого, что в пустынном и безлюдном месте не допускают его делать зла: как только придет время, он тотчас выльет свой сокровенный яд и покажет свою злобу. Так и живущий в пустыне не гневается на людей, когда их нет, но злобу свою изливает над бездушными вещами: над тростью, зачем она толста или тонка, на тупое орудие, на кремень, нескоро дающий искру. Уединение требует ангельского жития, а неискусных убивает " . Третий род жития, скитский, состоял в том, что иноки поселялись вдвоем или втроем, питались и одевались от трудов собственных рук, каждый по своим заработкам, и друг друга поддерживали во внутренней борьбе и " умном делании " ; такой способ жизни Нил считал самым удобным для той цели, которую он видел в монашестве. |
| «Исследователи часто говорят о том, что нет прямых свидетельств об отношении Нила Сорского к еретикам, – пишет в связи с этим Е. В. Романенко. – Однако они существуют. В древнейшем списке “Просветителя” рукой старца Нила написано: “Аще бо кто обесчестить образъ царевъ, главною казнию мучится. Колми паче Небеснаго Царя или святых Его подобие, или церквы кто обесчестить, которые муки достоин есть? Но по божественных правилехъ зде главною казнию казнится и проклятию вечному предасться, по смерти же съ диаволомъ и съ распеншими Христа иудеи, рекшими ‘кровь Его на нас и на чядех наших’, въ огнь вечный осудятся” (РНБ, Сол. 326/346. Л. 216 об.)» 65 . Но оснований считать, что Нил Сорский – автор этого периода в седьмом Слове «Просветителя», а не только его переписчик, нет. Да и что это за «божественные правила», осуждающие иконоборца на смерть и на вечное проклятие? Переводчик на современный русский язык Слов в защиту икон Иосифа Волоцкого иеродиакон Роман (А. Г. Тамберг), видимо, таких «правил» не нашел и перевел эти слова как «по Божественному правосудию» 66 . Мы знаем, что иконоборцы расправлялись так с иконопочитателями, но чтобы иконопочитатели с иконоборцами, – как будто, не знаем. Да и Нил Сорский в своих сочинениях обычно указывает, что или кого он имеет в виду, цитирует или пересказывает. Это – не его стиль и дух; несомненно же – Иосифа Волоцкого . А кроме того, хорошо известно мнение Нилова ученика Вассиана Патрикеева о недопустимости смертной казни еретиков 67 , и – что и другой Нилов ученик, Герман (очевидно, Подольный), был противником осуждения еретиков, ибо из адресованного ему второго послания Нила Полева следует, что он говорил, что «судити не подобает никого – ни верни, ни неверни, но подобает молитися о них, а в заточения не посылати» (Нил Полев решительно не был с этим согласен) 68 . Такой же, мне представляется, должна была быть и позиция учителя Вассиана и Германа, кроткого, но твердого в своей кротости Нила Сорского . В этом «нестяжатели» тоже вернулись именно к «золотому веку» русской духовности, конкретнее – ко взглядам, выраженным в первой трети XV в. митрополитом всея Руси Фотием, – о недопустимости применения смертной казни к еретикам: «…кровь и смерть да не будуть на таковых…» (тогда это были предшественники «жидовская мудрствующих» – стригольники) 69 . |
| This brief sketch of his life suggests a particular time when Gregory could have come in more or less direct contact with Sufism (i. e., during his period of captivity by the Seljuk Turks), but it could have occurred at any time during his youth since he grew up in lands that were pre- dominantly Muslim. The particular Christian form that the Sufi-inspired Hesychasm took was informed by Gregory’s stay at St. Catherine’s and with the monk Arsenios on Crete. In turn, it laid the basis for the Hesychasm that Nil espoused. Whether or not one thinks there was synergy, compenetration, out-and-out direct borrowing or merely in- dependent parallel developments between Sufism and Hesychasm, it nonetheless may be worthwhile to be informed of comparable practices and beliefs in Sufism in order better to understand Nil’s brand of Hesychasm. Г. М. Прохоров (Россия, ИРЛИ). Нил Сорский как учитель Все произведения Нила Сорского учительные, но на своих учеников-читателей преподобный Нил смотрит не сверху вниз, поучая, а как бы среди них стоя и вместе с ними учась. Начиная свое сочинение «О жительстве от святых писаний», которое мы называем «Преданием», Нил Сорский называет учеников братьями одного с ним нрава: «...написахъ nucahie душеполезна себ и господ бpamiu моей присным, яже суть моего нрава. Тако бо азъ именую васъ, а не ученики. Единъ бо нам учитель есть – Господь Христос, Сынъ «...предах nucahie господ и бpamiu моей – ради моего и всх произволяющих, въздвизая съвсть къ лучшему.». «Съвсть» в данном случае можно перевести как «сознание»: как и во всех других его произведениях, речь здесь идет именно об умственной работе, необходимой тому, кто хочет быть его учеником, и соответствующей практике: понеже мнози блarorobйhiu бpamia приходять къ мн, хотящи жительствовати у насъ, и азъ намноз отрицаюся, понеже гршенъ и неразумен человкъ есмъ, и тломъ немощенъ, отвращаеми же от мене не оставляют мя почити, ниже престают стужати ми, и сего ради cмyщehia бывают намъ, и смотрихь се, аще есть и воля Бoжia, да иже придуть к намъ, подобает npeдahia святыхь имти и хранити заповди Бoжia и творити npeдahia святых отецъ...». «И сих ради, испытавше божественная Писания, предаем приходящимь к намъ и требующимъ сихъ – паче же не мы, недостойны бо есмы, но святии отци от божественных – и тщитися пребывающимъ у насъ опасно съхраняти. Тако бо мы произволяемъ и любимъ». |
| Текст посланий Нила Сорского в рукописи, о которой идет речь (ГИМ, Синодальное собр., 355), весьма близок к тексту двух несколько более старших, чем она, рукописей, о которых мы говорили. Предположение, что Кирилло–Белозерский (из Нилова скита), Волоколамский и Синодальный списки восходят к авторской копии посланий, может объяснить происхождение мелких различий в ряде их чтений от чтений списков Германа Подольного и Гурия Тушина. Как всякий автор — в отличие от стороннего переписчика — не способен переписать свое произведение совершенно идентично (если только не прилагает к этому особых усилий), но обязательно както усовершенствует свой текст, так и Нил Сорский, переписывая свои послания, должен был чтото в них изменять. Естественно думать, что он, а не какойто его современник в обороте «отступите от соуз мира сего» опустил слова «от соуз», вместо «говорили» написал «беседовали», вместо «вместе» — «купно», вместо «святая» — «божественнаа», вместо «достойно» — «поистине» и т. п. Но если Кирилло–Белозерский, Волоколамский и Синодальный списки восходят к авторской копии, то, стало быть, первым подборку писем Нила Сорского составил сам Нил Сорский. И естественно, что тем, кто интересовался его посланиями, более авторитетной казалась эта им созданная подборка, чем повторяющая ее порядок, но имеющая некоторые отличия копия Гурия Тушина, — тем более что некоторые из особенностей Гуриева списка принадлежат, кажется, не Нилу, а Гурию. Получатели посланий — не вовсе беспристрастные их переписчики. Так, приветственная формула, заключающая третье, Герману Подольному, послание: «Здравствуй о Господе, господине отче, и моли о нас грешных. А мы святыни твоей велми челом бием», — дополнена и изменена в списке Гурия (и только здесь; список самого Германа, как уже сказано, не окончен) следующим образом: «Здравствуй о Господе, господине отче, и молите о нас грешных ты и сущая с тобой брат! и! я. А мы святыни вашей велми челом бием». Герман Подольный, когда ему писал Нил, жил еще в Кирилло–Бело- зерском монастыре, и потому приветствие Нила Сорского в том виде, какой оно получило в списке Гурия, относится не только к Герману, но — в числе «сущей» с Германом братии — и к Гурию. Высоким авторитетом «авторской» традиции можно объяснить и то, что Гурий Тушин кое–где исправил текст в согласии с ней (например, слово «говорили» заменил словом «беседовали»). |
| Точно также обучение добродетели других может успешнее совершаться при помощи прямого опыта и живых примеров, нежели одним только словом и вразумлением. Так поступали все святые, сначала сами делая благое, а потом и иных научая (стр. 52 и 202). Пр. Нил строго держался означенного правила, так что в этом смысле скитский устав его, как справедливо замечают, был принесен с Афона не как готовое творение, заключенное в письмена; но по определенному плану (Посл 3, 180) вырабатывался постепенно им самим, на основании божественных писаний и собственных опытов духовной жизни. Нил не поступил так, как поступают многие законодатели: напишут правила и вводят их в жизнь; но он сперва находил в писаниях отцов правила о скитском житии и об умном делании; эти правила прилагал в своей обители к жизни своей и сущих с ним; и уже, по долгом испытании на поле жизни и деятельности, возводил их в форму скитского законоположения. Но нужно заметить, что он с другой стороны был свободен от той исключительности и нетерпимости, чтобы выдавать свои правила под формою закона неизменного и для всех обязательного. «Сия же вся, яже писах, аще ко благоугождению Божию суть и пользе душам, тако творим: аще-же ни, лучшее да бывает, еже есть угодно Богу и полезно душам… аз же прощения прошу. Аще ли же кто о сих вящшее и полезнейшее разумевает, той тако и да творить, мы же о сем радуемся» (стр. 63, 200). Нил Сорский ставит принцип саморазвивающейся свободной личности вместо безусловного подчинения условным формам жизни и постоянной и повсеместной опеки. Монашество его было духовною общиною, отказавшейся от всего земного; образцов для своей жизни она искала в одном Писании. Всё послушание инока в том и состояло, чтобы расположить свою жизнь строго по Писанию (Посл. 2, 175; 3, 185). Но так как «Писания многа, но не вся божественна суть», то в изучение их должна была входить известная доля критики (Посл. 2, 175). Нил не терпел ни свободы, превратно понимаемой и проявляющей себя в разнузданности нравов, ни тем более вольномыслия и безразличного или злонамеренного отношения к писаниям. |
| Это весьма странно потому, что сам Яков Соломонович Лурье никогда так не думал и ни в какой работе на это не претендовал. Следуя за Б. М. Клоссом, Е. В. Романенко полагает также, что, копируя «Соборник» Нила Сорского, «Гурий (Тушин) переписывал, видимо, с чернового варианта, где исправления находились еще не в тексте, а на полях листа. Слова и фразы, которые подлежали исправлению, Нил Сорский в черновике выделял особыми значками. Нил (Полев), видимо, увез из Нило–Сорского скита беловые варианты сборников — жития из его вкладных рукописей имеют орнаментальные заставки, красочные инициалы и не содержат исправлений на полях текста. В автографах Нила Сорского варианты исправлений, выделенные в тушинских сборниках на полях, уже внесены в текст. И если бы не сохранились копии Тушина, мы бы знали о исправлениях Нила Сорского только из его предисловия к сборникам ». Эти слова Е. В. Романенко тоже вызывают немалое удивление и заставляют думать, что с автографами Нила Сорского и с моей работой о них она или совсем незнакома, или знакомилась недостаточно внимательно. Во–первых, — потому что в «Соборнике» письма Нила Сорского тоже, как мы уже говорили , есть исправления на полях, главным образом добавки: всего 52 исправления на 618 листах текста, причем в копии в 48 случаях они учтены, т. е. внесены в текст. Но в трех случаях (Троицк. 684, лл. 87 и 218 об.; Волок. 630, л. 107 и, соответственно, Кирилло–Белозерск. 23/1262, лл. 52 об., 300 и475 об.) добавки перенесены не в текст, а оставлены на полях копии. И ясна причина второго из этих случаев: Нил не указал, к какому месту относится добавка (причина первого и третьего, очевидно, просто в невнимательности писцов). Есть и другое, на мой взгляд, важное свидетельство того, что Гурий Тушин и, по крайней мере, его «первый помощник» писали именно, непосредственно с известных нам автографов Нила Сорского, а не с неизвестных нам его черновиков, якобы остававшихся в Кирилло–Белозерском монастыре, откуда Нил Полев уже увез беловые экземпляры. |
| В указанной работе Б. М. Клосс высказал предположение, что существовало 2 набора сборников, написанных Нилом Сорским : черновой и беловой. По мнению ученого, Гурий Тушин переписывал с чернового варианта, где исправления находились еще не в тексте, а на полях листа. Этого же мнения придерживается и Е. В. Романенко. Г. М. Прохоров считает, что Гурий Тушин и, по крайней мере, его «первый помощник» писали непосредственно с известных автографов Нила Сорского , а не с неизвестных нам черновиков старца. Исправления на полях возникли в результате правки полученных копий по автографу Нила. Это предположение Г. М. Прохоров надежно подкрепляет кодикологическими наблюдениями. К. Окерман Саркисян, не прочитав работы ни Г. М. Прохорова, ни Е. В. Романенко, совершенно не понимая написанное Б. М. Клоссом и не имея ни малейшего представления о том, что, откуда и как копировалось в списках группы S, не только строит свои фантастические гипотезы относительно происхождения возможных копий, но и подвергает сомнению атрибуцию списка ГЛМ, РОФ 2354, Нилу Сорскому . Может быть, и не стоило бы обращать внимание на эту работу, но это было сделано для наглядности выводов относительно изучения текстов СНС, ведь методика изучения текстов автографа великого книжника была подсказана нам им самим: изучать эти тексты надо действительно «согласно разуму своему», исходя из контекста. Контекста создания СНС в самом широком смысле слова: идеологического, нравственного, литературного, агиографического, лингвистического. М. И. Чернышева (Россия, ИРЯ). «Яже суть неудобразумна... на разум полагах» (замечания о творческом методе Нила Сорского) В Послесловии к «Соборнику» Нил Сорский сформулировал авторский метод работы, т. е. то, каким образом он подвергал обработке житийный материал: «С разныхъ же списков писахъ и обртох несъгласующих къ себе в исправлениих. И елико по взможному, еже есть съгласно разуму, истинн то написахъ. И яже суть неудобьразумна, сия простотою рчи на разумъ полагах, да вси чтущии разумютъ и ползу обрящутъ». Цель нашей работы – выявить смысл творческого метода Нила Сорского , который, судя по приведенным выше словам, по-видимому, в процессе редактирования не обращался к греческим оригиналам, хотя и знал греческий язык, о чем свидетельствует его перевод «Синодика, или Молитвы Кирилла Иерусалимского об умерших». Исследователи постоянно подчеркивают этот факт. Г. М. Прохоров в статье «Преподобный Нил Сорский и его место в истории русской духовности» в связи с составлением «Соборника» попутно отмечает: «Сам он жития не переводил». Тем интереснее, на наш взгляд, сопоставить, с одной стороны, авторитетный древнерусский список (читаемый, известный) какоголибо жития, а с другой, версию Нила Сорского , разработанную им для «Соборника», имея при этом перед глазами греческий оригинал. |
|
|
