| С. Р. Л. т. VIII стр. 263, т. VI стр. 261. Никоновская летопись ч. VI, стр. 212]. Радушное и благожелательное отношение к Максиму Греку со стороны, как светской, так духовной власти продолжалось сравнительно недолгое время. Оно сменилось сперва подозрением, как мы выше уже говорили, а потом и открытым гонением. Эта перемена в отношении была вызвана политической деятельностью Максима, которую русские люди похотели, да и не могли понять, а тем менее сочувствовать ей. К Максиму Греку , как известно, было предъявлено определенное обвинение в недоброжелательных действиях по отношению к Русскому государству. Эта сторона деятельности Максима в России оставалась до сих пор плохо освещенной. Интересуясь политической деятельностью Максима, я в своей работе имел в виду следующий вопрос. Максим Грек , отстаивая в России интересы горячо любимой им Греции, действовал ли в одиночку, за свой страх и риск, увлекаемый своей страстной натурой, или же здесь был какой-то общий план действий греков. и Максим быль только его выполнителем в числе других?” Что касается самого Максима, то он действовал вполне сознательно и определенно. Вот что говорит об этом один исследователей: «Мы видим, что когда Максим прибыль н России, то стал побуждать вел. князя свергнуть турецкое иго, тяготевшее над Грецией. В одном из своих сочинений он говорить вел. князю: «Буди нам некогда царствовати от нечестивых работы свобоженным тобой вся бо возможна и удобь совершаема всех Вдадыце, и якоже древле, от нижних галлов воздвигнув великого в царех Константина, древняго Рима, зле стужима, избави от нечестивого Максентия сице и ныне Нового Рима, тяжце волнуема от безбожных Агарян, благочестивейшею державою царствия твоего да изволит свободити и от отеческих твоих престол наследника покажет и свободы свет да даст нам бедным тобою милостью п щедротами Его“ 26 . При этом следует заметить, что Максим Грек систематически проводил в России идею освобождения Греции. Так, его слова против могометанской религии давали ему удобный повод представлять те бедствия, каким подвергались греки под властью турок, и притеснения церкви, чем он думал действовать на религиозное чувство русских. |
| Хотя рассказ этот и крайне фантастичен и уснащен невероятными подробностями, тем не менее узор вышит по исторически верной канве. В самом деле, Максим должен был получить строго религиозное воспитание. Задыхаясь под тяжестью турецкого деспотизма, греки, естественно, должны были искать утешены в религии. Но эта пламенная и наивная вера, которой Максим был обязан обстановке своего детства, должна была вскоре подвергнуться тяжелому испытанию, к которому Максим оказался совершенно неподготовленными. Это обстоятельство, как и многое другое, заставляет думать, что Максим весьма юным прибыл в Италию, в поисках за образованием. Здесь его ждала совершенно противоположная действительность. В то время в Италии казалось, что даже самый воздух был отравлен тонким ядом свободомыслия и скептицизма. Я приведу характерный отзыв одного из современников о тогдашней Италии – итальянца Беневиени: «Несправедливость и грех размножились в Италии, говорит он, потому что страна эта потеряла христианскую веру. Обыкновенно думают, что все на свете, а в особенности человеческие действия, не имеют другой причины, кроме слепого случая. Иные думают, что все управляется движением небесных тел. Отрицают будущую жизнь, издеваются над религией. Мудрецы мира сего считают веру предметом очень обыкновенным, годным только разве для женщин и глупцов. Некоторые же видят в ней лишь призрак человеческого воображения… Вся Италия, а особенно Флоренция, преданы безбожию… Даже женщины отвергают веру Христову; все и мужчины, и женщины вернулись к обычаям языческим, занимаются изучением языческих писателей, астрологией и всяким неверием» 8 . Все это должно было породить в душе юного Максима страшный разлад. Готовый на муки за веру, он в то же время чувствовал себя бессильным в борьбе с проникающим в его существо ядом неверия и скептицизма. Он чувствовал, что та почва, на которой он стоял, – почва веры, уходит из-под его ног. Зная от природы мистически настроенную натуру Максима, мы легко поймем, какие душевные страдания испытывал Максим. Память об этом страшном для него времени навсегда осталась у него: «Свидетель аз сих всех достоверен, не яко слышатель и самовидец токмо онех во Италии и в Лонгобарди, но и сообщителен когда быв им. И аще не бы, иже о всех спасенни пекийся, Бог , помиловав мя, скорее посетил благодатию своею и светом своим озарил мысль мою, – издавна убо и аз погибл бы с сущими тамо нечестии предстатели». Вот почему мы видим Максима подле Савонаролы: вот откуда это страстное преклонение у него перед личностью Girolamo, у которого в то время ведь не один Максим искал и находил утешение. Кто другой тогда в Италии, как не Савонарола, мог вернуть его к жизни, – вернуть ему его прежнюю пламенную веру? Только после сказанного, перед нами начнет вырисовываться истинный облик Максима, его страстная, мятущаяся душа и горячее, пламенеющее сердце. И нам станет более понятен тот мученический путь, который избрал себе в жизни Максим. |
| инок Максим, одушевленный сам высшими задачами видеть на деле соответствие между христианским идеалом и жизнью. Есть большое сродство, едва не тожество, между протестом М. Лютера против злоупотреблений западного, католического монашества и обличениями преп. Максима Грека любостяжательности, лихоимства и чувственной жизни русского привилегированного общества, духовенства и монашества. Далее, чем объяснить особенную близость преп. Максима Грека к свободолюбивому кружку, главою которого был преп. Нил Сорский , как не единством мыслей и стремлений, состоявших в улучшении церковных дел, в поднятии монашества на надлежащую, соответственную с обетами, высоту, в очищении русского общества от тьмы невежества, суеверия и пороков, дававших еретикам и недоброжелателям повод к укоризнам и соблазнам. Будучи солидарен с заволжскими старцами в вопросе о ненормальности монашеской жизни, преп. Максим Грек и в других вопросах, подлежавших к обсуждению, приходил путем самостоятельным к выводам одинаковым с заволжскими старцами и их единомышленниками. Так, в вопросе об обрядовом, чисто внешнем исполнении со стороны русских христианского закона, вместо деятельного внутреннего, преп. Максим Грек как бы повторял мысли иноков-старцев об умной молитве, умном делании; разницу между первым и последними можно усматривать в том, что преп. Максим Грек останавливался более на обличении, не доводил своих мыслей до конца, тогда как заволжские иноки указывали на лучший забытый образ жизни для осуществления христианского подвижничества в православных восточных монастырях. Нашему предположению о сочувствии преп. Максима Грека реформационному в церковной сфере движению, совершавшемуся в больших размерах на Западе и слабых – в России, не противоречит противолютеранская полемика того же преп. отца: потому что она, как известно, была незначительна: она касалась крайностей лютеранства: можно думать, что время составления вышеуказанных двух трактатов против лютеран относится к позднейшему периоду жизни преп. |
| Люцидариус. Ученик : Долго ли он находился на небе? Учитель : Не более получаса. Максим : И об этом ни из какого боговдохновенного и отеческого писания неизвестно. Люцидариус. Ученик : Когда сотворен ад? Учитель ответил : В тот самый час, когда диавол помыслил сравниться с Богом, тогда волею Божиею был сотворен ад. Максим : И это, очевидно, сказано вне божественного писания. Ибо в писании говорится: Бог разумов Господь, и Бог уготовляяй начинания своя ( 1Цар.2:3 ). И как Бог разумов, Он все предвидел и отпадение Эосфора, а потому и предуготовил такое место изначала. Люцидариус : «Кребус» означает змей и драконов, так как ад полон огненных драконов и червей, которые никогда не умирают. Максим : Этого в писании нигде не найдешь. Люцидариус : Еще «варафрум», что означает «черное отверстие». Максим : Это слово греческое и означает «пропасть», а не черное отверстие. Люцидариус : И еще Ахеронт. Максим : Это эллинское слово, а не церковное, также и Коцит. Это две огненные реки во аде, о которых Гомер говорит, что в них мучатся те, которые здесь жили нечестиво и беззаконно. Люцидариус. Ученик : Как сотворено небо? Учитель : Священное Писание именует небо твердью. Небо так сотворено, что оно непрестанно идет с востока на запад, а в противоположность ему идут солнце, луна и звезды. Максим : Если небо всегда течет на запад, насильно увлекая с собою туда солнце, луну и звезды, то уже оказывается ложным Священное Писание, которое говорит: простираяй небо яко кожу ( Пс.103:2 ), и другое Писание говорит: «протязаяй небо, якоже скинию», что означает шатер. Этим Писание указало на его твердость и неподвижность, ибо ни комара, ни шатер не двигаются. Если же скажем, что оно всегда течет и своею силою все увлекает с собой, то почему некоторые звезды, появляя свой свет на востоке позже других, скорее их движутся и достигают запада, а другие – напротив? Если бы сильным небесным движением влеклись к западу и солнце и луна и звезды, то все двигались бы равномерно, согласно движению неба. Но ты говоришь, что небо непрестанно движется с востока на запад, а напротив его идут солнце, луна и звезды. Как же ты сам себе противоречишь в словах? Ибо небо так сильно, что и солнце, и луну, и звезды увлекает своею силою на запад. Воистину, обезумело суетное твое сердце. Все эти ответы истекают из внешней человеческой мудрости, а не из благочестивого учения и предания. |
| Преподобный же Максим многолюбезне в книжном переводе на Москве у великого князя Василья Ивановича всея Русии, якоже он Максим сам о себе написа, глоголет: «силен есмь благодатию Христовою, глаголю же в переводе и справлении книжном» 564 в чести бысть и в покое и во ослабе мнозе, божественныя книги с еллиногреческаго языка на словенский преведе, и неудобь знаемыя речи в них лежащия добре и истинно растолкова и многия описи в божественном писании исправи, иже бе искажены от прежних преводчиков и неискусных книгописцов погрешено много. И он инок преподобный Максим божественных книг по диолекту словенскому сочини и своя словеса состави и велий ревнитель бысть по благочестивей вере на злославные. А переводил он Максим книги те, сказывал з греческаго языка полатини преводчиком тем, а преводчики те сказывали книгописцом порускии, и те писцы писали книги порускии. По мале времени и сам он Максим грек навык достоверно словенскому языку, являет бо его разум многое писание его есть, бяше бо зело остр естеством и хитрословесен. Пишут бо о нем знающий его, яко во всей философии до конца извыче. И свидетельствуют бо о нем Максиме преводчики те, которые у него в преводе были, яко такова мужа в философии изяшна и в словесех витиевата и в божественном писании зело хитра и вельми трудолюбива ни в самом преславном граде Риме не видали. Безпрестани в том упражняясь, еже в божественных книгах чтении и к Богу вельми верен бысть, и посник и во всем воздержник бысть, а пияньство и смехотворение и пустошных словес и злых бесед отнюд ненавидяй, всем беседуя и поучая о богословии, яко сам той преподобный Максим , к некоему в послании своем написа, глаголет сице: «аз же аще велик есмь в разуме и искусстве божественных писаний, обаче послан есмь зде от всея Святыя горы по прошению и по грамоте благоверного и великого князя Василия Ивановича, у него же преизобильние чести получих 9 лет, егоже повелением повинуяся, не точию толкование псалтырная дело нарочито и всякие духовние ползы и сладости исполнено преведох от греческого языка на руский, но иние богодухновенние книги, различно растлены от преписующихся, благодатию Христовою и содейством святого Параклита предобрейше исправих, якоже чаю и вам, господам моим, ведомо есть 565 ». Также ниже он же написа о себе: «неложен есть сказатель и преводник вам, господам моим». |
| Поведению и образу правления царя подражали правители и судьи, не только позволявшие всякие обиды и притеснения, но и придумывавшие преступления и обвинения против богатых лиц и даже целых обществ (городских и сельских) для разграбления их имуществ и извлечения выгод. По адресу духовенства преп. Максим делает укор, что оно не учит народ и не дает своею жизнью хорошего примера для подражания. „Нет ни одного, говорит Максим в одном сочинении, кто бы из пастырей учил прилежно; несть ни един, учай прилежне, ни наказуя безчинныя, никто же утешая молодушныя, никто же заступяй и прилежа о немощных, никто же обличай противящихся слову благочестия, никто же запрещаяй безстудным, никто же обращаяй заблудших от истины и честнаго жития христианскаго, никто же за совершенное смиренномудрие отбегает священнических сан, ниже по божественной ревности взыщет их, да люди беззаконнующия и бесчинствующая исправит. Но сопротивное паче обрящеши ныне дерзаемо: вси готови дары великими сих купити, да в отраде и славе и всяком покое всегда живут... вси уклонишася от спасительнаго пути евангельских заповедей... вкупе не потребни быша рекше и житием, и словом, и делом, а еже по сих вследует, молчанием миную, щадя негодующих слову же и дерзновению и ревности, яже по истине. О како, восклицает Максим, о како кто достойне восплачет достигшую ныне род наш тьму!“ 11 Но с особенною грустью Максим Грек отзывался о недостатках русского монашества: мысли об испорченности монашеской жизни находятся во многих сочинениях Максима Грека , иногда даже не к делу. В своей строгости ко всем ненормальным явлениям русского общества преп. Максим Грек был последователен: строгого отношения он требовал к еретикам, увеличивавшим и без того большие нестроения России XVI в. Вопрос об отношении к еретикам. Вопрос об отношении к русским еретикам возник по поводу ереси жидовствующих в конце XV и начале XVI в.; когда была ересь стригольников (в 1371–1395 г.), тогда строгое отношение правительства к приверженцам и пропагандистам этой ереси не возбуждало никакого возражения и разномыслия со стороны духовенства, монашества и светских людей; напротив, во время розыска, преследования и наказания приверженцев ереси жидовствующих возникает, подобно спору о церковных имуществах, перешедший в полемику, спор о том, как нужно относиться к еретикам – строго, или снисходительно, подвергать ли их смертной казни, или ограничиваться заточением и другими более легкими наказаниями. |
| В проповедях в Рождественский пост 1493 года он выступает против лицемерия прелатов. «Они говорят против гордости и самолюбия, – читаем мы, – а сами погружены в них по уши, проповедуют целомудрие, а сами держат наложниц, приказывают поститься, а сами живут в роскоши». 81 Обличению ложной и лицемерной религиозности Савонарола уделил особое внимание в своих проповедях в Великом посту 1496 года. «Понаблюдайте, – говорит он в одном месте, – за такими лицемерами в последние три дня Страстной недели: они ходят по церквам и стараются заполучить себе индульгенцию и прощение грехов. Они мечутся то туда, то сюда, прикладываются к св. Петру, к св. Павлу, к одному, к другому святому. Идите, идите, звоните в колокола, украшайте алтари, церкви... Бог смеется над делами вашими и не внимает вашим церемониям». 82 В сочинении «De simplicitate vitae Christianae», написанном в 1495 году, Савонарола рассматривает церемонии и внешние обряды без внутренней добродетели, как цветы без корней. Кто ограничивается внешней обрядностью, указывает он, тот молится дьяволу . Главной же добродетелью Савонарола всегда выдвигал любовь к ближнему. «Я никогда не читал в Евангелии, – говорил он в одной проповеди, – требования держать в церквах золотые и серебряные кресты и всякие другие драгоценные вещи. Но, напротив, в Евангелии говорится: «Я жаждал, и вы не напоили Меня, был голоден, и вы не дали Мне есть» и т. д.». 83 2 . Такими же побуждениями любви к ближнему руководствовался и Максим Грек в своих обличениях внешней обрядности и лицемерной религиозности, чрезвычайно распространенных на Руси. Этому вопросу он посвятил несколько специальных сочинений. Таковы: «Сказание живущим во гресех неотступно, а каноны всякими и молитвами преподобных молящимся Богу во вся дни надеющимся спасение получити»; 84 «Словеса, аки от лица Пречистыя Богородицы и лихоимном и скверным, всякия злобы исполненным, а каноны всякими и различными песньми угождати чающим»; 85 «Поучение ко иноком о исправлении иноческого жития и кая есть сила великие схимы»; 86 «Послание к неким инокиням». 87 Кроме того, Максим Грек касается данного вопроса в целом ряде других своих произведений нравоучительного характера, как например: «Слово о покаянии»; 88 «Послание неизвестной инокине»; 89 «О внутреннем посте, еже не точию от брашен поститися, но и от всяких страстей душетлительных соблюдатися и отбегати». 90 |
| Максим Грек никогда не был канонизирован официальной церковью, возможно, из-за симпатий к нему старообрядцев (см. 143, 190), но его нередко называют святым и преподобным. По «Иконописному подлиннику» 1694 г. «святого Максима» рекомендовалось писать таким образом: «…сед, брада широка и плеча закрыла до персей, в камилавке; риз преподобничее, книга в руках» (цит. по: 23, 305). В книге или свитке, которые держит инок, имеются весьма характерные для его деятельной натуры слова: «…вера кроме благих дел мертва есть». Порою изображения Максима, как замечает О. А. Белоброва, походят на образы евангелистов, но особенно на библейского царя Давида, легендарного автора Псалтыри, которую переводил Грек. Об афонском монахе складываются повести и сказания, в которых он представляется как мудрый старец, «велми хитр еллинскому, римскому и славянскому наказанию и от внешних учений ничто же утаися от него и о божественной философии несытно рачительство имея». С искренним сочувствием изображаются страдания несправедливо осужденного инока, с восхищением описывается стойкость его духа. В посмертной похвале Максим сравнивается с великими пророками и учителями человечества, «воистинну ни чим же хуждьши и нижши еси великих онех вселенских учителей». Собравший все письменно зафиксированные свидетельства об афонце С. А. Белокуров насчитал 3 кратких известия, 3 подробных сказания, 2 надписи у гроба и житие (см. 24, 220). Разумеется, этим источникам нельзя доверять полностью: они содержат интересную, но в большей части оценочную, а не объективную информацию. В них жизнеописание Максима дополняется вымышленными подробностями, отдельные эпизоды приобретают вид иконописных клейм, подлинные детали биографии предстают в неузнаваемом виде, что делалось, конечно, не ради искажения истины, но по этикетным соображениям для придания большего авторитета. Так, «отечеством» Максима называется иногда Палестина; сообщается, что он учился в «предобрейшем граде» Лорентии, или Рорентии, или Флорентии (т. е. Флоренции), и даже «во граде Паризии» (Париже); пишется о «поставлении пр. |
| Немалая часть наследия Максима Грека – исправление (или, как тогда говорили, «книжная справа») уже существовавших переводов, в том числе богослужебных книг. Свою практику «книжной справы» ученый Святогорец обосновал в специальных сочинениях («Слово отвещательно о исправлении книг русских...», «Слово отвещательно о книжной справе, написанное скудоумным иноком Максимом Святогорцем»), которые, кроме теоретического аспекта, должны были опровергнуть возводимые на него обвинения в «порче книг». Развернутое обоснование Максимом Греком своих принципов перевода позволило С. Матхаузеровой связать с его именем новую в Древней Руси – «грамматическую» (или «смысловую») теорию перевода. Отметим, что Максим Грек является автором сочинения по ономастике – «Толкования именам по алфавиту», которое было по достоинству оценено и использовано составителями Азбуковников. Не случайно Российская академия наук в 1794 году при издании новой грамматики постановляет руководствоваться трудами М.В.Ломоносова и сочинениями Максима Грека . Из оригинальных сочинений Максима Грека наибольший литературный интерес представляют его публицистические произведения, в частности, доказывающие недопустимость монастырского землевладения («Прение о твердом иноческом жительстве, где лица спорящие суть: Филоктимон и Актимон, то есть любостяжательный и нестяжательный», «Слово душеполезное зело внимающим ему. Беседует ум к душе» и др.). Как, например, для подражания он однажды указывает и на западные нищенствующие монашеские ордены («Повесть страшна и достопаметна; здесь же и о совершенном иноческом жительстве»). Это связано с «итальянским» прошлым Святогорца: увлечением идеями Джироламо Савонаролы и двухлетним католическим монашеством в доминиканском монастыре Сан-Марко. В других «Словах» и «Посланиях» Максим Грек раскрывает свои взгляды на государственную власть («Главы поучительны начальствующим правоверно» или «Послание к православным правителям об управлении и о том, чтобы они судили богоугодно и вместе милостиво», «Слово к начальствующему на земли», или «Послание к благоверному царю и великому князю всея России Иоанну Васильевичу», «Послание к царю Иоанну Васильевичу всея Руси» и др.). Его политическим идеалом является гармония между светской и духовной властями (симфония власти); эта идея восходит к византийским теоретикам (Юстиниан, Агапит). |
| Немалая часть наследия Максима Грека – исправление (или, как тогда говорили, «книжная справа») уже существовавших переводов, в том числе богослужебных книг. Свою практику «книжной справы» ученый Святогорец обосновал в специальных сочинениях («Слово отвещательно о исправлении книг русских…», «Слово отвещательно о книжной справе, написанное скудоумным иноком Максимом Святогорцем»), которые, кроме теоретического аспекта, должны были опровергнуть возводимые на него обвинения в «порче книг». Развернутое обоснование Максимом Греком своих принципов перевода позволило С. Матхаузеровой связать с его именем новую в Древней Руси – «грамматическую» (или «смысловую») теорию перевода. Отметим, что Максим Грек является автором сочинения по ономастике – «Толкования именам по алфавиту», которое было по достоинству оценено и использовано составителями Азбуковников. Не случайно Российская академия наук в 1794 году при издании новой грамматики постановляет руководствоваться трудами М.В.Ломоносова и сочинениями Максима Грека . Из оригинальных сочинений Максима Грека наибольший литературный интерес представляют его публицистические произведения, в частности, доказывающие недопустимость монастырского землевладения («Прение о твердом иноческом жительстве, где лица спорящие суть: Филоктимон и Актимон, то есть любостяжательный и нестяжательный», «Слово душеполезное зело внимающим ему. Беседует ум к душе» и др.). Как, например, для подражания он однажды указывает и на западные нищенствующие монашеские ордены («Повесть страшна и достопаметна; здесь же и о совершенном иноческом жительстве»). Это связано с «итальянским» прошлым Святогорца: увлечением идеями Джироламо Савонаролы и двухлетним католическим монашеством в доминиканском монастыре Сан-Марко. В других «Словах» и «Посланиях» Максим Грек раскрывает свои взгляды на государственную власть («Главы поучительны начальствующим правоверно» или «Послание к православным правителям об управлении и о том, чтобы они судили богоугодно и вместе милостиво», «Слово к начальствующему на земли», или «Послание к благоверному царю и великому князю всея России Иоанну Васильевичу», «Послание к царю Иоанну Васильевичу всея Руси» и др.). Его политическим идеалом является гармония между светской и духовной властями (симфония власти); эта идея восходит к византийским теоретикам (Юстиниан, Агапит). |
|
|
