| Причем и те советы, которые существовали ранее издания Положения, должны были преобразоваться в попечительства. С тех пор вопрос о приходских советах «был замолчан до издания Указа Св. Синода 18 Ноября 1905 г. 19 . Такова в общих чертах история попытки осуществления идеи об организации прихода как общества, существующего при церкви. Что Попечительства приходские суть общества, или по-крайней мере «общественные учреждения», это видно из Положения о них, которое в ст. 8 говорит: «Приходские Попечительства, составляя общественные учреждения, пользуются покровительством духовного и гражданского начальств». Что они общества не церковные, а только «приходские», существующие при церквах, это – также ясно видно из самого их заглавия: «Приходские Попечительства при церквах» 20 . Итак идея о приходе как общине при церкви возникла в шестидесятых годах прошлого века и найдя воплощение себе в Положении о приходских попечительствах, прививалась к жизни в течение 50 лет и нельзя сказать, чтобы не привилась к ней. Напротив, она нашла себе довольно энергичных защитников даже в Предсоборном Присутствии. Весьма интересно проследить процесс ее образования. Как выше указано, толчком к возникновению этой идеи послужили правила о церковных советах, но именно только толчком. В намерении авторов правил этих советов не было мысли выделять приходы или прихожан из церкви. Напротив, они задались целью привлечь мирских людей, дотоле малодеятельных для православной церкви, к непосредственной церковной деятельности и приходские советы прямо назвали «церковными советами». И эту церковную деятельность прихожан они рассматривали прямо как церковную их обязанность, и лишь в видах побуждения к более ревностному выполнению этой церковной обязанности изобрели некоторые награды, состоящие в доставлении почетного гражданского положения или некоторых льгот по отбыванию общеобязательных гражданских повинностей. Вот типические черты организации церковных советов: Состав церковного совета. По правилам о церковных советах в округах южных поселян: По правилам для церковных советов в западных губерниях: Церковный совет составляют от 4 до 10 поселян по избранию прихожан из стариков и лучших людей в приходе, отличающихся своею хорошею жизнью и усердием к церкви, преимущественно грамотных. |
| Церковные суммы, оставшиеся после удовлетворения вышеозначенных потребностей, кроме имеющих специальное назначение, могут расходоваться и на местные приходские нужды при этом на расходы сих сумм не требуется разрешения епархиального начальства, если из остатков от предшествующего года расходуется не более 1/3 части. Причтовые суммы (доход и % % с причтовых капиталов) поступают, согласно своему назначению, исключительно на содержание причта. Приходские суммы остаются в полном распоряжении прихода и расходуются на приходские нужды – по содержанию храма, причта и на просветительные, благотворительные и другие приходские учреждения». В этой статье удерживается вошедшее в практику и закон деление церковно-приходского имущества на три вида, в основании какового деления лежит право владения и распоряжения каждым из этих видов: церковное имущество есть то, которым распоряжается Епархиальное начальство и его доверенные в приходе лица – причт и староста; причтовое – которым распоряжается и владеет, исключительно причт прихода и приходское, которым владеет и распоряжается приход при участии причта. Проект Предсоборного Присутствии оставляет в силе это деление, но допускает и незначительное отступление от него, а именно: по рассматриваемой статье проекта, «все церковные и причтовые капиталы, за исключением причтового дохода, а также все наличные церковные и приходские суммы состоят в заведывании прихода, который чрез приходский совет, вместе с причтом, принимает, хранит и расходует эти суммы, согласно их назначению с соблюдением существующих на сей предмет узаконений и правил». – Это – уже нововведение и–прибавим – очень отрадное: ибо по существующее до сего момента практике и закону, церковные и причтовые суммы и капиталы находились – как сказано выше – в исключительном заведывании Епархиального начальства, причта и старосты; прихожанам же не позволялось даже и простого любопытства в эту область. Это первое новшество. Но есть и второе: по существующей практике и закону, церковные суммы назначались: а) на содержание духовно-учебных заведений, б) внутренней и внешней миссии, в) на другие обще-церковные потребности и г) на ремонт храма и его утварей; остаток же должен был обращаться в процентные бумаги – на удовлетворение нужд церкви (или храма) в будущем. Рассматриваемая статья отступает от этого порядка и во 1-х раздвигает назначение церковных сумм, дозволяя остатки этих сумм расходовать и на местные приходские нужды и даже 1/3 остатка их без разрешения Епархиального начальства; во 2-х усиливая полномочие приходского совета расходовать на ремонт храма без разрешения Епархиального начальства до 150 руб. (для сельских приходов, вместо прежних 50-ти) и 300 р. для городских расходов. |
| Это было прежде всего понято руководящими церковными верхами, и поэтому Синод, определением за 2500 от 27 апреля 1917 года, постановил созвать Предсоборный Совет, на котором, в числе других вопросов, подлежавших суждению будущего Собора, должен решаться и этот вопрос. Как относились к вопросу об отделении Церкви от государства в тот отрезок времени отдельные церковные круги, можно видеть, например, из статьи профессора П. Светлова «Есть ли основания к отделению церкви от государства». Вот что он пишет: «Бесконечно важнее мелких материальных счетов в вопросе тот факт, что христианство даже для не признающего его догматов своею общепризнанною моральною стороною служит универсальною основою всякого государства. Как бы ни был разнороден состав его населения: в своей основной сущности моральной, христианство сводится к заповеди о любви, которая служит единственной прочной основой всякого человеческого общества и которую должны признавать все народы в религиозно-нравственной жизни. Но такое значение за христианской религией и действительно везде признано, и даже людьми неверующими. А христианское учение о Божественном происхождении власти? Социальное значение здесь слишком очевидно, чтобы оно нуждалось в разъяснениях. Наконец, разве можно забывать о христианских корнях европейской цивилизации? А ведь в том смысле, как источник цивилизации, христианство есть общее благо и достояние всего цивилизованного мира!» 431 . Таким образом, проф. П. Светлов, этот действительно в богословских вопросах Церкви от государства своеобразно и лишь с идейно христианских позиций 432 . Даже такой либеральный человек, как протоиерей Н. Чепурин 433 , узнав, что на Поместном Соборе будет поставлен вопрос об отделении Церкви от государства, на собрании Петроградского духовенства, доказывал ненужность или хотя бы несвоевременность этого дела. Этот вопрос своей новизной и неизвестностью для будущего пугал его. В июле 1917 года Святейший Синод в своём обширном послании к верующим объявил о созыве Всероссийского Поместного Собора в Москве на 15 августа 1917 года. |
| Но здесь есть и определенная опасность подмены веры — этикой, духовного — социальным. У нас такую подмену попытался осуществить Толстой и в результате — ушел от христианства. Простите за общеизвестные истины: вера без дел мертва, но и одними делами не спасается никакая плоть. Если христианский журнал, или общество, или орден всецело уходят во внешнюю деятельность, они теряют право на существование как христианские. Стремление к справедливости присуще всем честным людям: будь они мусульмане или неверующие. Проблема наиболее целесообразных и гуманных устройств — научно–этическая проблема. Этика же, хотя по существу и коренится в вере, но вера ею не исчерпывается. Этика — это удобренная земля, на которой вырастают цветы духа. Если вместо цветов (и плодов) мы будем любоваться одной лишь почвой, вряд ли нас сочтут разумными. Если Всемирный Совет Церквей будет заниматься только проблемами голода и пр., то его с успехом заменит Юнеско или Красный крест. В действительности сегодня как никогда актуальны слова «не хлебом единым жив человек». Хлеб нужен, даже в молитве Господней о нем сказано, но что было бы, если бы мы всю ее свели к прошению о хлебе, как один из героев Ибсена?.. Концепция ненасилия, благородным представителем которой был М. Л. Кинг, мне знакома; развивали ее разные искренние христиане. И опять–таки Толстой ее проповедовал. Но, хотя в ней есть много симпатичного, абсолютизировать ее нельзя. Своих оппонентов я всегда спрашивал: что же были должны делать народы России, когда на них напали нацисты? Сидеть сложа руки и говорить о ненасилии? Нет, даже ценные идеи, когда их доводят до абсурда, становятся опасными. Совершенно согласен с Вами и относительно Лат. Америки. Я как–то читал у Камары , что у них от всяких нестроений погибает больше народа, чем от борьбы за справедливость. Но опять–таки рискованно было бы абсолютизировать их опыт. Легко понять чувства Р. Шютца , о которых он говорит в предсоборном листке. Но меня радует, что их девиз не исключил и «созерцания». |
| Однако нам кажется, что преосвященный Андрей возлагает преувеличенные надежды на разные реформы и внешние мероприятия. Преосвященный Андрей пишет: " Прежде всех мероприятий в церковной жизни нужна реформа ее самой - та реформа, которая была предназначена Предсоборным присутствием и которая имела в виду общецерковное оживление. Если возродится дух жизни в церковном обществе, все будет в церковной жизни исправлено; если не будет этого духа жизни, а будет царствовать канцелярия, то будут живые люди искать жизни религиозной в сектантских общинах и будут созидать эти общины и отпадать от Церкви " . Не верится мне, чтобы " возрождение духа жизни в церковном обществе " так тесно было связано с какими бы то ни было реформами. Реформа есть именно перемена формы, но пустой сосуд, какую форму ему ни придавать, полным от перемены формы не будет. Реформа - дело канцелярское, а сам же преосвященный жалуется на засилье канцелярии. Святые люди жили и спасались без реформ и без указов, а грешному человеку сколько указов ни пиши, он останется тем же. А истинная церковная жизнь и состоит ведь в победе над грехом. В указах и всевозможных реформаторских мероприятиях у нас недостатка никогда не было, но все канцелярские реформы проходили мимо жизни. На бумаге, в отчетах все реформы удаются и все указы влияют на жизнь самым действительным образом. Получается какое-то самолюбование и самоуслаждение канцелярии. Центральная канцелярия разошлет указы канцеляриям местным, те ответят самыми фантастичными отчетами, из которых составляется один общий отчет. А жизнь идет своим прежним порядком. Сколько хлопотали о приходских попечительствах! Во время войны приказали устроить попечительские советы. Судя по цифрам, советов этих много, но дела от них мало. Есть в приходе ревностный пастырь, он и без указа организовал бы помощь вдовам и сиротам в самых широких размерах. А иной пастырь во исполнение указа устроит совет и будет аккуратно посылать отчеты, хотя помощи от его совета будет очень и очень мало. |
| При этом Голубинский высказывал пожелание о большем распространении книги между людьми, для которых дороги подобные вопросы ввиду важности предмета. Письмо получено было Глубоковским только 25 октября. Естественно, находясь все это время в состоянии крайнего волнения, еще 21 октября он отправляет Голубинскому новое письмо и предлагает приехать в Москву для личных объяснений 820 . Полагая, что это «вовсе не потребуется», Голубинский повторяет свое пожелание о перепечатке «несчастного третьего листа», и тогда с его стороны вопрос разрешается в пользу Глубоковского, в противном же случае, как писал Голубинский, он остается «в мрачном недоумении и грусти» 821 . И вновь кратко повторяет наиболее смутившие его места на странице 41 (строки 11–15), замечая по поводу слов «в существе Мессианства»: «Выражение неудачно, а мысли можно сказать дерзкие. Ибо Искупление есть великая тайна, которую должно принимать не только с верою, но с благоговением и смирением. Христианин и думать не должен будто постиг сию тайну до того, чтобы осмелиться разбирать, что в ней было необходимым и что нет» 822 . Голубинский настаивал, что и на всей 42-й странице «много неосторожностей» 823 . Со своей стороны Глубоковский предлагал просто вырезать фрагмент текста на с. 41–42. «Это мысль хорошая, – пишет Голубинский. – Но ведь нужно же будет заменить его новым; ибо иначе выйдет пропуск, могущий иметь неприятные последствия» 824 . Из следующего замечания Д. Ф. Голубинского видно, что он не только был обеспокоен прохождением защиты Глубоковского, но и стремился обезопасить на будущее Совет МДА от нареканий со стороны Синода за пропуск сомнительных докторских диссертаций, примеры чему уже были в истории МДА (с диссертациями А. П. Лебедева , Е. Е. Голубинского ). Так, относительно замечания Глубоковского, что у него осталось «немного экземпляров» книги, Голубинский указывал, что для Совета МДА достаточно будет и пяти-шести экземпляров. «А для нас это было бы очень важно, – пишет он далее. – Ибо возможно, что когда мы признаем Вас достойным степени доктора, то нам пришлют выговор, именно за 41 и 42 страницы. |
| В самый день возвращения Н. Н. Глубоковский посетил Н. Я. Марра, надеясь выяснить из первых рук судьбу переговоров о соединении Академии с Университетом. От него он узнал, что накануне его приезда совет Петроградского университета (7 декабря 1918 г. по н. ст.) единогласно постановил (в случае изъявления согласия со стороны Глубоковского) «приобщить» его как известного специалиста по источникам христианской культуры младшим ассистентом по разряду Христианского Востока и армяно-грузинской филологии на Восточном факультете «для чтения в первом полугодии 1919 г. памятников на позднегреческом языке и текстов библейских и апокрифических» 2728 . Это обещало ежемесячно 1000 рублей и хоть какую-то надежду не умереть с голода. Выражая Н. Я. Марру глубокую сердечную благодарность, Глубоковский не преминул заметить: «Должен, однако, прибавить, что если бы достались мне все блага мира, и утвердился теперешний безбожный насильнически-социалистический строй, – для меня невозможно будет жить при нем, и я обязательно уйду умирать в другое место. Такова для меня моральная необходимость» 2729 . Тогда же Глубоковский пишет Соболевскому: «В Петрограде мне нечего ожидать в смысле научного обеспечения и внимания единственно для меня желанного, а университетская здешняя кафедра меня совсем не прельщает, хотя по нужде не исключается на время. Значит, нет причин держаться северной Пальмиры, ничего мне не обещающей там, где мне желательно» 2730 . Глубоковский стремился перебраться в Москву, полагая, что там «можно заниматься спокойно и избрать небольшой специальный предмет для особого изучения с надеждой на некоторый научный успех» 2731 . Через несколько дней, возвращаясь к этому вопросу, он добавлял: «Только путем тяжкого кризиса, пережив все испытания и всякие разочарования в своем научном служении, я решусь пожертвовать дорогим и давешним прошлым ради сомнительного и чуждого новшества... Университетская карьера меня совершенно не привлекает, – и это я говорю при некоторой случайности ее для меня (...). По приезде я согласился, но вот уже месяц не имею и не ищу новых сведений по этому делу. Не считаю его безнадежным и все-таки не жажду успеха, ибо это отклоняет меня с прошлого пути (...) кабинетного ученого служения» 2732 . Получив от Марра известие об избрании, Глубоковский сообщает предполагаемую тему своих лекций: «Памятники и идеалы первоначального христианства», деликатно интересуясь, «подходит ли это (т. е. обозрение новозаветных текстов и анализ их по содержанию) или нужно что-нибудь иное?» 2733 . Он просит И. Ю. Крачковского в объявлении о курсе указать название первой лекции: «Земная трагедия христианства в истории и первохристианская эсхатология при аналогичности с нашею современностью и по связи с вопросом о методе изучения предмета» 2734 . Кроме того, совершенно незнакомый с университетскими порядками, расположением аудиторий и т. д., Николай Никанорович просил проконсультировать его и на этот счет. |
| 17 февраля/1 марта 1918 г. по случаю 109 годовщины Петроградской духовной академии состоялся традиционный годичный акт, на котором был зачитан отчет о состоянии Академии в 1917 г.: семь почетных членов Академии скончались, здание реквизировано под приют «малолетних преступников», Академия находилась на грани финансового краха, но продолжала бороться за жизнь. «Трагически печальный факт обнаружившегося в наши дни помрачения совести и разума народа, оказавшегося не в состоянии выдержать великого исторического испытания и повергшегося в бездну национального и нравственного падения, является прямым результатом насильственного привития ему чуждых его духу и историческому развитию начал и попрания в нем того, что искони было для него священным. Направлять истинно культурный рост русского православного народа можно только при понимании основ его идеологии, которые раскрывает именно православная богословская наука» 2560 , – говорилось в отчете. В этих условиях свободное и самостоятельное развитие духовных академий признавалось в отчете исключительно важным с общекультурной и государственной точки зрения. Однако новая власть иначе смотрела на существование академий. 1 апреля/19 марта 1918 г. Совет Петроградской академии получил постановление Комиссариата народного просвещения о том, что «Петроградская Духовная Академия, как таковая, не является потребностью современного государственного строя и подлежит закрытию»; по распоряжению А. В. Луначарского ей было выделено 40 тысяч рублей, каковой суммы хватало на полтора месяца существования; этим сроком фактически определялся период ее ликвидации, для чего вскоре был назначен специальный правительственный комиссар 2561 . Медленная агония высшей духовной школы продолжалась несколько лет. Первой пошла ко дну Петроградская академия, предприняв весною 1918 г. героические усилия спасти богословскую науку попыткой объединения с Университетом. Эти переговоры явились последней яркой вспышкой, осветившей завершающий, 110-й, год ее существования. |
| В дни, когда члены Св. Синода обсуждали текст Всеподданнейшего доклада о преобразовании управления Русской Церковью на соборных началах и о созыве Церковного Собора для восстановления канонического строя и выборов патриарха, а на страницах печати разгоралась полемика по поводу церковной реформы, Совет СПбДА в заседании 21 марта 1905 г. постановил создать Комиссию для пересмотра некоторых положений действующего академического законодательства. В нее вошли протоиерей С.А. Соллертинский (председатель), Н. К. Никольский , протоиерей Т. А. Налимов, протоиерей Е. П. Аквилонов, А. И. Бриллиантов , о. П. И. Лепорский, А. В. Карташев , В. В. Успенский. Но фактически речь шла о церковной реформе 1841 . Отношение Глубоковского к таким комиссиям было неоднозначным; по его словам, было «немало профессоров, желавших подладиться к новым течениям и воспользоваться ими вовсе не в интересах научно-академического блага...» 1842 . «Везде смута и везде беспорядок, хотя, конечно, не в одинаковых размерах, – у вас больше, у нас меньше; но непременно смута и беспорядок» 1843 , – характеризовал академическую атмосферу профессор КазДА М. И. Богословский в письме Н. Н. Глубоковскому в апреле 1905 г. «Всероссийская чепуха, вышедшая теперь из-под гнета бюрократии, лишает меня всякого равновесия. Мне часто кажется, что я не живу, а читаю страшную нелепую сказку... Хочется бежать на край света. Может быть, придется сделать это, да будет и к лучшему, если попрячутся такие кроты, как я...» 1844 , – замечал сам Николай Никанорович осенью 1905 года, когда новая волна забастовок охватила Академии. В начале октября почти одновременно во всех академиях студенты прекратили занятия, потребовав немедленно распространить Временные правила от 27 августа 1905 г. об университетской автономии и на духовные академии, в чем встретили поддержку со стороны большинства преподавателей. О согласованности действий воспитанников всех четырех академий говорит записка, излагающая ход событий академической жизни с 30 сентября 1905 по 28 марта 1906 г., принадлежащая, по-видимому, студенту СПбДА А. Демьяновичу. В ней приводится переписка студентов четырех академий, петиции студентов и профессоров СПбДА обер-прокурору кн. А. Д. Оболенскому и протоколы Комиссии для совещания о мероприятиях к восстановлению нормального порядка в духовных академиях, результатом деятельности коей стали «Временные правила», даровавшие академиям так называемую автономию 1845 . |
| Именно от нее ближайшее начальство получало и подкрепление и... обличение (...). А студенчеству давалось крепкое руководство и обеспечивалось объективное управление. (...) Поэтому академическое студенчество не погибло, но сохранилось до конца (1917 г.)...» 1831 . «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 г. напрямую коснулось СПбДА, поскольку священник Георгий Гапон был воспитанником и кандидатом именно столичной духовной Академии. Однако история пребывания его в Академии нуждается в некоторых разъяснениях. Гапон поступил в СПбДА в 1898 г. На первом курсе оставлен на второй год, в июне 1902 г. уволен с III курса. 3 сентября 1902 г. академический Совет рассматривал прошение о. Гапона об оставлении его на второй год, но отклонил за отсутствием законных оснований к его удовлетворению. По определению Совета от 16 сентября за 3, утвержденному митрополитом Антонием (Вадковским) 21 сентября, как не сдавший переходных экзаменов по шести предметам и не представивший о том объяснений, Гапон был уволен из Академии. В октябре он обратился к митрополиту Антонию с прошением разрешить ему «додержать экзамен» по некоторым предметам III курса, чтобы окончить Академию на правах действительного студента. На прошение последовала резолюция митрополита Антония: «Разрешается священнику Гапону для зачисления в студенты на IV курс держать экзамены по тем предметам, по коим вследствие болезни он не сдавал, теперь же, сроком до 15 ноября». К указанному сроку о. Гапон сдал экзамены (по патрологии, пастырскому богословию, истории и обличению русского раскола, истории и разбору западных исповеданий, русской церковной истории и Священному Писанию Ветхого Завета со средним баллом за III курс – 4,088) и определением Совета от 25 ноября 1903 г. был принят в число студентов IV курса Академии. Весною 1905 г. Глубоковский писал Розанову: «Гапон допущен в Академию вопреки всяким законам (как второразрядный) по особому административному предписанию свыше, сделанному на основании ходатайства † епископа Полтавского Илариона [Юшенова] (семинариста), нелестно фигурировавшего в процессе братьев Скитских (по поводу убийства секретаря Полтавской консистории Комарова). |
|
|
