| Было еще темно. На востоке, прямо перед носом парохода, над едва заметной полоскою берега сияла луна. Ясно различаемый темный круг ее красиво окаймлял узкий серебристый серпик. Волнение было совсем слабое. и тщательно закутанные паломники спокойно спали плотными группами по всей палубе. Легкиий ветерок дул прямо с берега. Но откуда такой приятный запах? Может быть, – подумал я, – кто-нибудь из паломников купил розового масла в Смирне и нечаянно пролил на палубе... Я стал ходить по площадке взад и вперед, постоянно взглядывая на берег. На побелевшем горизонте луна понемногу начинала бледнеть. Все сильнее и сильнее чувствовался аромат в воздухе и напоминал померанцевые цветы. Тут меня осенила мысль: да ведь это с берега несется чудный запах! вот оно, вот «благоухание Ливана», воспетое Соломоном! «Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его!»... А мы находились в это время более, чем в двадцати милях от берега!.. Утренняя заря разгоралась все сильнее и сильнее. Палуба зашевелилась. В разных местах, выбиваясь из-под одеял и платья, стали подыматься паломники. Точно восстание из гробов при общем воскресении мертвых. Зазвенели чайники и кувшины с водою. Послышался шум и в трюме, где паломники располагаются на ночь в два яруса. Ожидая первого луча солнца, я жадно вглядывался в темные силуэты Ливана и весь перенесся мыслию в библейские времена этой благоухающей страны. Через час ожидания и восторга вдруг блеснули розовым цветом снежные вершины гор. Тут уж я не утерпел, не мог один перенести всей радости и восхищения от предстоящей картины. Я бросился вниз на палубу и, указывая на сияющие вершины, говорил столпившимся у борта паломникам: – Смотрите, смотрите, ведь это Ливанские горы! Многие из русских паломников первый раз в своей жизни видят горы с снежными вершинами и потому выказывали большое удивление; другие же просто не хотели верить, чтобы был снег. Но когда достали бинокль и рассмотрели на темном кряже снежные полосы,– изумлению и восхищению не было конца. Большинство благоговейно обнажали головы и крестились. |
| Было постановлено: «Просить Святейшего Патриарха благословить упомянутые установления грамотами» (ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1.Д. 96. Л. 11). 344 Заявление 40 членов Собора (архимандрита Матфея (Померанцева), будущего преподобномученика и др.) было заслушано и утверждено на 84-м заседании Священного Собора от 14(27) февраля 1918 г. (ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 567. Л. 5–5 об., 6). 347 В сопроводительном письме к заявлению Братства приходских советов Петрограда и епархии митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) сообщил Патриарху о направлении ему данного послания, а также уведомил о передаче соответствующего текста в СНК (ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 96. Л. 8). 348 17 мая 1918 г. заведующий VIII отделом Наркомюста П. А. Красиков известил ВЧК, что «в субботу, 18 мая с. г., в 12 часов дня, имеет быть в Кремле в здании Центрального исполнительного комитета совещание по проведению в жизнь Декрета об отделении церкви от государства. На совещании этом, между прочим, будут рассмотрены утвержденные православным патриархом и синодом 15 января (18 февраля) с. г. (в действительности 15(28) февраля. – Сост.) правила, содержащие признаки, что правила эти были изданы с контрреволюционными намерениями. Об изложенном Отдел по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства сообщает Чрезвычайной следственной комиссии на предмет, не признает ли она нужным прислать в совещание своего представителя» (ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 689. Л. 7–7 об.). 349 На 86-м заседании Священного Собора, 1 марта 1918 г., было заслушано «постановление общего собрания приходских советов и мирян г. Кинешмы об образовании Объединенного братства приходских советов для защиты православной веры и Церкви». Было постановлено: «Принять к сведению» (ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 570. Л. 24). 351 IV чрезвычайный Всероссийский съезд Советов проходил 14–16 марта 1918 г. в Москве. Важнейшим пунктом повестки дня явился вопрос о ратификации Брестского мирного договора с Германией. Съезд утвердил написанную В.И. Лениным и предложенную большевистской фракцией резолюцию с одобрением договора. Съезд также санкционировал переезд советского правительства из Петрограда в Москву. |
| 735 Проверки в Кремле были санкционированы принятием 5 октября 1918 г. Декрета о регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений. Декрет объявлял государство ответственным за судьбу памятников истории культуры, что в первую очередь касалось таких памятников первостепенного значения, как Кремль; предусматривал регистрацию всех монументальных и вещевых памятников искусства и старины и т. д. (см.: Известия ВЦИК. 1918. 10 октября). Для реализации декрета была создана Комиссия по приему церковного имущества в Кремле, утвержденная 21 ноября 1918 г. на заседании Президиума Коллегии (отдела) по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса РСФСР. В комиссию первоначально входили сотрудники Коллегии охраны памятников искусства и старины Наркомпроса и другие эксперты: И.Э. Грабарь, А.В. Орешников, В.К. Трутовский, М.С. Сергеев, Н.Н. Померанцев, Ф.Я. Мишуков и др. Заседания Комиссии проходили в помещении Синодальной библиотеки в Кремле. На них приглашались также благочинный бывших Придворных соборов протоиерей П. Марков, ключарь Архангельского собора священник Покровский, ключарь Вознесенского собора священник Попов, протопресвитер Большого Успенского собора Н. Любимов (ГА РФ. Ф. А-2306. Оп. 38. Д. 20. Л. 1–1 об.). 737 Формирование Национального (с 1923 г. Государственного) музейного фонда началось в 1918 г. Его задачи определялись следующим образом: «В государственном масштабе и с соблюдением интересов общерусского искусства и разумной художественной политики» распределять предметы искусства и старины по всем русским музеям. В его хранилища поступали культурные ценности, собранные в результате национализации, конфискации, реквизиции и т.д. художественных коллекций из дворцов, имений и домов. Для изъятия ценностей создавали специальные комиссии в составе сотрудников Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса, сотрудников местных музеев, представителей советских органов надзора над национализированными объектами. Перераспределение по музеям художественных сокровищ возлагалось на Комиссию по охране памятников искусства и старины Наркомпроса. Так, например, именно через национальный музейный фонд в Третьяковскую галерею поступили как отдельные произведения, так и целые собрания С.А. Щербатова, П.И. и В.А. Харитоненко, художественные коллекции из подмосковных усадеб Шереметьевых, Орловых-Давыдовых и др. Впрочем, частные коллекции поступали в Галерею и непосредственно, минуя Музейный фонд. |
| Другая причина не столь очевидна. Именно в Москве, а не в ином городе России родилась и получила развитие революционная школа русской архитектуры. На традиции именно этой революционной школы учили опираться выпускников Московского архитектурного института. Несмотря на штудирование студентами первых курсов наследия классики, Ренессанса и русского классицизма, основой основ преподаваемого студентам архитектурного мировоззрения оставалась и остается поныне объемно-пространственная композиция в категориях ее теоретика В.Ф.Кринского. " Та архитектура, которая культивировалась и культивируется в Академиях, на которой наклеен ярлык искусства, - в тупике эстетизма " - писал Кринский в 1921 году в своем " Credo " . " В близком прошлом мы видели глубокое падение архитектуры. В настоящем и будущем только через преодоление эстетизма она станет реальным творчеством " . Методично прививаемый студенту МАРХИ взгляд на Русскую архитектуру конца Х I Х - начала ХХ столетий, опирающийся на концепцию Кринского, а также на теоретическое наследие Вхутемаса и Вхутеина, московских школ 20-х годов, неизбежно приводил к разрыву традиции в Московской архитектурной школе. Сам Кринский был выпускником Императорской Академии Художеств. Мельников и Докучаев окончили Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Воспитываемые же на их наследии студенты МАРХИ сами подобной школы не имели. Поэтому, несмотря на изучение ими на младших курсах отдельных выдающихся построек Баженова, Казакова и Воронихина, органической культурной связи с их творчеством не наступало. Отсутствовало связующее звено. В отличие от Жолтовского, Фомина и Щусева, учившихся у русских классицистов стилистике, студентами МАРХИ их опусы рассматривались как примеры удачной объемно-пространственной композиции или градостроительного ансамбля, но никогда - в качестве учебников по проекту. В то время как молодые советские художники не переставали учиться у мастеров русской живописи конца Х1Х - начала ХХ века Репина, Левитана, Коровина, Остроухова, Врубеля, Серова, в то время как советские графики и художники книги изучали Добужинского, Бакста и Бенуа - советским молодым архитекторам прививался высокомерный снобизм и отвращение к Русской архитектуре соответствующего времени. Изучать шедевры Кекушева, Померанцева, Дубовского, Зеленко считалось дурным тоном, чем-то непристойным. Как выразился Кринский: глубокое падение. |
| Дыры как дары По-настоящему люди только так и встречаются — на глубине. Поверхностные встречи — всего лишь не -встречи. Подлинная дружба и любовь, подлинное знание всегда начинается с молнии, с проблеска вечности, пробивающего плоскость обыденного, сумеречного. Как-то я наткнулась на одно из самых неожиданных определений: «Бог — это дырка на плоскости» (Г. Померанц). Понятно, что, как любое определение, оно говорит о Боге лишь отчасти. И, скорее, оно о нас, чем о Боге, о том, чем Бог не является. Это взгляд с плоскости нашего человеческого бытия. И вот об этой плоскости стоит поговорить, чтобы лучше понять себя. Ведь «нет большего горя для человека, чем непонимание своего действительного положения» (У.Фолкнер). Самообман — страшная вещь, т. к. человек не может быть собой, быть адекватным, пока находится вне реальности — в грёзах: он как бы не живёт, а спит наяву. Но встреча с Богом — это встреча с Реальностью. « Я есть Сущий », — говорит Господь. Встреча с Богом возможна только в реальности, потому погруженный в грёзы человек неизбежно проходит мимо Бога. Он обречён выбирать не ту правду и служить идолам вместо Бога. Спящий должен проснуться, очнуться, и Господь будит его — скорбями. Значит, Бог в мои двери — Раз дом сгорел! (М. Цветаева) Жена Померанца, поэтесса З. Миркина, говорила, что протёрла свою душу, как промокашку, чувством вины — в ней образовалась дырка, и в эту дырку-то и хлынул Свет... Мёртвые и живые слова Ложное и истинное внешне — не различимо, отличие лжи от истины происходит внутри субъекта — это внутренний акт. Мёртвые и живые слова — это одни и те же слова, живыми или мёртвыми их делают люди. Слова — это только знаки, символы. Слово — лишь палец, указывающий на предмет, но не сам предмет. Разные люди пользуются одними и теми же словами, но только живые люди производят живые слова. И «самые великие слова опошляются теми, кто их произносит» (В. Вулф), если они не были оживлены в личном опыте. Нам только кажется, что мы их понимаем. Это иллюзия, обман. Иначе сказанного за всю историю человечества хватило бы для торжества добра в мире людей. |
| Я смотрел на католиков и протестантов не как на врагов православия, а как на союзников перед лицом воинствующего безбожия. Поэтому и не предал тогда большого значения особенностям меневского христианства. Я продолжал бывать у него, но был, насколько мне помнится, не более трех или четырех раз. И бывал у него не столько с целью самому поговорить, сколько познакомить с ним своих знакомых, которых мне хотелось привести к христианству, потому что как проповедник и как собеседник он был великолепен - ни малейшего высокомерия, никакой выспренности, при всем очевидном превосходстве по части эрудиции. С ним можно было говорить о чем угодно. Он всех понимал и всех незаметно подтягивал в христианском понимании жизни (как сам ее понимал). Говорят, в его квартире побывала половина интеллигенции Москвы: Аверинцев, Рената Гальцева, Ирина Роднянская, Померанц и множество других - философов, писателей режиссеров и так далее. Я нигде не встречал упоминания, что через его квартиру прошло немало студентов Духовной Семинарии и Академии, которые находились почти рядом - в Свято-Троицкой лавре. Сам я стал свидетелем этого обстоятельства почти случайно. В своих воспоминаниях Мень пишет о том, как однажды некий странный человек Шиманов пришел к нему в сопровождении аж семи девиц. И такое действительно как-то было один раз. Я любил своих знакомых водить к о.Дмитрию Дудко , и к Меню, и в храмы на богослужение, и к знакомым художникам - их у меня было достаточно. Хотя водил и поодиночке. Но в этот раз как-то случилось, что собрались одни только девицы. Я привел их в приемный день по уговору с Менем - в этот день и в эти часы можно бывать у него без предварительной договоренности. Но на этот раз произошел, видимо, сбой. У него в это время шло вроде какого-то семинара. Во всяком случае, когда я пришел, то у него в столовой (обычно он принимал в кабинете) народу было много, и за большим столом я увидел множество студентов-семинаристов, какие-то священники - я сейчас уже плохо помню, похоже не меньше 15 человек. |
| 23. Дхаммапада, 181. 24. Эти аргументы впервые вкладываются в уста Будды в «Буддхачарите» (Асвагоша, с. 193). Эдвард Конзе считает, однако, атеизм Будды ограниченным. Он отвергает лишь личного Бога, Ишвару, но видит в Нирване высшую реальность. Поэтому считать буддизм абсолютным атеизмом нельзя. См.: E.Conze, Buddhism: its Essence and Development, p. 38-43. 25. Сутта-Нипата, II, 2, 10. 26. Digha-Nikaya, 22. Восьмеричный путь приводится здесь в изложении Виве-кананды и Чаттерджи. 27. Тевиджа-Сутта, II, 1-2. 28. Сутта о зле. Пер. Н. Герасимова. 29. Digha-Nikaya, IX, 17. 30. D. Suzuki. Studies in Zen, p. 42. О дзэн-буддизме см.: Г. Померанц. Дзэн и его наследие.—«Народы Азии и Африки», М., 1964, 31. Anguttara-Nikaya, I, 20, 62. Это состояние аналогично «турий» брахманизма. 32. Сутта-Нипата, II, 1, 5. В текстах не раз повествуется, как боги спускались на землю, чтобы слушать поучения Будды. 33. Дхаммапада, 276. 34. Дхаммапада, 254. 35. Дхаммапада, 85. Глава четырнадцатая УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИКИ Царство Магадха около 520—490 гг. О! Мы живем очень счастливо, хотя у нас ничего нет. Мы будем питаться радостью, как сияющие боги. Дхаммапада, 200 Даже если учитывать, что сказания о Будде, как это вообще свойственно легендам, полны преувеличений, невозможно не заметить, насколько его жизнь отличалась от судьбы других великих мудрецов и учителей. Почти все они были гонимыми и даже мучениками. Служение их, как правило, омрачалось тревогами и скорбями, ибо явление в мир новых духовных сил и идей всегда встречает непонимание и враждебность. Заратустра принужден был бежать из родной земли, Иеремию бросили в темницу, непризнанным и нежеланным чувствовал себя Конфуций, Пифагор и Анаксагор едва избежали расправы, Сократ был казнен. Исключение составляет лишь Будда, который достиг восьмидесяти лет, пользуясь почетом и уважением. Продолжительная жизнь индийского проповедника текла, как мирный ручей; редко вторгался в нее шум борьбы. Из года в год его дни тянулись, похожие один на другой; он проводил их в безмятежном однообразии, размеренно, неторопливо. Он всегда был окружен заботой и вниманием. |
| 2. Лунь юй, IX. 7. Пер. П. Попова. 3. Лунь юй, VII, 19. 4. «Я старше вас на один день»,— говорит ученикам Конфуций (Лунь юй, XI, 25). 5. Лунь юй. VII, 1. 6. Чжун юн (Учение о Середине), XIII. 7. Лунь юй. V. 12. 8. Лунь юй, XVII. 9. 9. Лунь юй, XI. 11-12. 10. Лунь юй. 111. 11. 11. Лунь юй, 1, 9. 12. Лунь юй. 111, 17. 13. H. G. Creel. Confucius, the Man and the Myth, p. 124. См. также: Л. С. Васильев. Культы, религии, традиции в Китае, с. 107. 14. Цит. по: Шан Юэ. Очерки по истории Китая, с. 52. 15. Лунь юй. VII. 18. 16. Лунь юй, VII. 2. 17. Лунь юй, VII, 23. 18. Лунь юй. XVI. 13. 19. См.: Ян Юн-го. История древнекитайской идеологии, с. 400; В. Рубин. Идеология и культура Китая, с. 74. 20. Лунь юй, II, 3. 21. Да сюэ (Великая Наука), IV. 22. Лунь юй. XV, 2. 23. Лунь юй, VII, 29. 24. Лунь юй, XII, 2; XV, 23. 25. Чжун юн, II, 2. 26. Лунь юй. III, 3. 27. Лунь юй. XIV. 36. 28. Вл. Соловьев. Китай и Европа, с. 129. 29. Лунь юй, XII, 11. 30. Да сюэ, II. 31. Лунь юй, XII, 17-18. 32. Лунь юй. I, 5; XII, 19. 33. H. G. Creel. Confucius, the Man and the Myth, p. 310. 34. Лунь юй, III, 24. 35. Лунь юй. II, 21. 36. Лунь юй, IX, 16. 37. Лунь юй, XI, 9. 38. Лунь юй, VII, 34. 39. Мен-цзы, I, 4. 40. P. Do-Dinh, Confucius et l " humanisme chinois. Bourges, 1967: p. 176-181. 41. H.G. Creel. Confucius, the Man and the Myth, p. 275. 42. В Китае получила начало особая ветвь буддизма — дзэн, доктрина и практика которого особенно близки к даосизму. Это учение впоследствии распространилось в Японии и оказало большое влияние на западный мир (см. Е. Завадская. Восток и Запад. М. 1970: Г. Померанц. Традиция и неподвижность в буддизме чань (дзэн). — Сб. «Роль традиции в истории и культуре Китая». М., l972). Часть II ИНДИЯ ОТ БРАХМАНИЗМА ДО БУДДЫ Глава четвертая «ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ» Индия около 800—600 гг. до н. э. Веди меня от нереального к реальному, Веди меня из тьмы к свету, Веди меня от смерти к бессмертию. Брихадараньяка-упанишада В ту эпоху, когда в Израиле пророк Илья боролся с Ваалом, а в Ионии Гомер воспевал Троянскую войну, жизнь индийских государств стала уже во многом походить на жизнь ближневосточных стран — Ассирии, Египта, Хетты. Это явствует из великого эпоса Индии Махабхараты и жреческих писаний: гимнов, брахман, араньяк [ 1 ]. Они говорят об усилении раджей, междоусобицах, борьбе сословий и странных обычаях, возникших под влиянием туземных верований. Перед нами проходят картины праздничных пиров, грабительских налетов и угона стад. Чудесная образность эпоса делает читателя как бы очевидцем воинских состязаний витязей, азартных игр, когда раджи, случалось, закладывали и свои владения, и свою семью. |
| Сегодня многих пытаются уловить и засунуть в рамки " политкорректности " , вежливого молчания и признания в том, что ты не обладаешь истиной в последней инстанции, что все ценности - равно ценны и имеют право на существование. По сути, сегодня истиной в последней инстанции может являться только то утверждение, что последних истин нет и быть не может. Именно об этом говорит в своей книге " О нашем поражении " диакон Андрей Кураев, рассуждая по " последних временах " : " В том Царстве антихриста, которое описывает Апокалипсис, у человека будет свобода - выбирать того или иного кандидата, купить эту марку холодильника или иную. Но вертикали не будет. По верной мысли Г. Померанца, " само обращение к Богу создает вертикаль, создает новую степень свободы - вверх. Без иерархии высота свободы неполна - есть только топтанье вправо-влево, вперед-назад " . Мир, в котором нет вертикали, нет иерархии ценностей - это мир пошлости. Все занижено. Все плоско. Все одинаково. Обо всем можно судить и рядить одинаково. Мы и наши моды - мерило всего. И человек забывает, что он призван к служению. Он забывает, что жить можно только ради того, за что не страшно умереть… Потеряв небо над своей головой, человекобог присваивает себе право судить всё и всех " Однако и в такой ситуации, в таком обществе христианин должен оставаться христианином, должен быть способен защитить свою веру. Об этом - в интервью диакона Андрея Кураева газете " Консерватор " , названное " Консерватизм - это крест " . Диакон рассуждает о том, почему так быстро было сломлено православное государство после революции: " Люди воспринимали веру или как нечто само собой разумеющееся, или как то, за сохранение чего отвечает государство. Или батюшка. И, соответственно, люди не были готовы к самоорганизации. И буквально к физической защите своих святынь - и к тому, чтобы знать свою веру настолько хорошо, чтобы передать ее своим детям вопреки давлению официальных органов " . В связи с этим, считает отец Андрей, тоже стоило бы задуматься о защите своих ценностей: " Если тебя бьют в самые болевые места, а ты никак не реагируешь, то одно из двух: или ты свят - или ты мертв. Поскольку у меня нет оснований считать свой народ в его нынешнем состоянии святым, то отсутствие реакции на бесконечный поток оскорблений и провокаций - это, скорее, очень печальный признак угасания жизни вообще. С точки зрения стороннего наблюдателя, человека, желающего, чтобы история России продолжалась, - я, скорее, радуюсь, что у нас еще есть мужики, которые могут пойти и в конкретной точке конкретными действиями осадить хулиганов " . |
| Он трясся от лихорадки нетерпения, ожидая, когда она воротится. Он, как барс, выскочил бы из засады, загородил ей дорогу и бросил бы ей этот взгляд, сказал бы одно слово… Какое? Он чесал себе голову, трогал лицо, сжимал и разжимал ладони и корчился в судорогах, в углу беседки. Вдруг он вскочил, отбросил от себя прочь плед, в который прятался, и лицо его озарилось какою-то злобно-торжественной радостью, мыслью или намерением. «Это сама судьба подсказала!» — шептал он и побежал к воротам. Они были еще заперты; он поглядел кругом и заметил огонек лампады в комнате Савелья. Он постучал в окно его и, когда тот отворил, велел принести ключ от калитки, выпустить его и не запирать. Но прежде забежал к себе, взял купленный им porte-bouquet и бросился в оранжерею, к садовнику. Долго стучался он, пока тот проснулся, и оба вошли в оранжерею. Начинало рассветать. Он окинул взглядом деревья, и злая улыбка осветила его лицо. Он указывал, какие цветы выбрать для букета Марфиньки: в него вошли все, какие оставались. Садовник сделал букет на славу. — Мне нужен другой букет… — сказал Райский нетвердым голосом. — Этакий же? — Нет… из одних померанцевых цветов… — шептал он и сам побледнел. — Такс: ведь одна барышня-то у Татьяны Марковны невеста! — догадался садовник. — Есть у тебя стакан воды… — спросил Райский. — Дай пить! Он с жадностью выпил стакан, торопя садовника сделать букет. Наконец тот кончил. Райский щедро заплатил ему и, завернув в бумагу оба букета, осторожно и торопливо понес домой. Нужно было узнать, не вернулась ли Вера во время его отлучки. Он велел разбудить и позвать к себе Марину и послал ее посмотреть, дома ли барышня или «уж вышла гулять». На ответ, что «вышли», он велел Марфинькин букет поставить к Вере на стол и отворить в ее комнате окно, сказавши, что она поручила ему еще с вечера это сделать. Потом отослал ее, а сам занял свою позицию в беседке и ждал, замирая — от удалявшейся, как буря, страсти, от ревности и будто еще от чего-то… жалости, кажется… Но пока еще обида и долго переносимая пытка заглушали всё человеческое в нем. Он злобно душил голос жалости. И «добрый дух» печально молчал в нем. Не слышно его голоса: тихая работа его остановилась. Бесы вторглись и рвали его внутренность. |
|
|
