| Таким образом, Симеон Полоцкий , весьма рано зарекомендовавший себя в Москве своею ученостию, был употребляем здесь не для оной только литературной полемики с расколом, но и для живых, устных состязаний с его представителями. Правда, об этих состязаниях его дошло до нас лишь одно, приведенное нами, ясное историческое свидетельство; но что они были неоднократны и случались еще гораздо ранее, о том говорит уже явно выдающееся значение в этом отношении Симеона, очевидно, не могшее возникнуть сразу. Тот же самый протопоп Аввакум, в своей автобиографии, свидетельствует, что при первом возвращении своем из ссылки в Даурию, он, живя в Москве, не раз ходил к Федору Михайловичу Ртищеву и к крутицкому митрополиту Павлу «бранитца со отступниками» и здесь «много шумел с еретиками о вере и о законе» 132 . Без сомнения, он встречался здесь с Симеоном, который любил как мы увидим, посещать эти места, именно, для ученой беседы. Если так, то к и к Симеону, между прочим, относятся те многочисленные выдержки против философии, риторики и красноречия, которые около этого времени (в 1664 году) собраны были Аввакумом из разных отцев и учителей церковных 133 и которые еще ярче выставляют пред нами несовместимую противоположность начал, руководивших обоими противниками. 2-го ноября 1667 года прибыли в Москву для участия в заседаниях собора восточные патриархи, Паисий Александрийский и Макарий Антиохинский. В некоторых местах на пути их следования и в особенности при вступлении их в Москву были устрояемы для них торжественные встречи, существенную часть которых составляли пышные приветственные речи, произносимые пред патриархами представителями высылаемых депутаций. Допуская, даже, предположение, что составителем этих речей был Паисий Лигарид 134 , можно относить славянскую редакцию их к Симеону; но есть основания полагать, что и самое авторство, по крайней мере, некоторых из них, принадлежало, именно, этому последнему. Заключаясь в бумагах Полоцкого, речи эти носят на себе явную печать его литературного изобретения и манеры 135 . – По прибытии патриархов в Москву, в числе других важнейших лиц духовенства счел нужным представиться им и Симеон. При этом он произнес пред патриархами приветственную речь на латинском языке, которую тотчас же переводил для них на греческий язык, сопровождавший его, Паисий Лигарид 136 . |
| Синоду, и что, по причине этого немиролюбивого и беспокойного его характера, Полоцкое Епархиальное Начальство еще в 1863 г. ходатайствовало пред Св. Синодом о перемещении его, Юркевича, из Полоцкой в Могилевскую епархию, к которой он принадлежит по своему происхождению, не могу не повторить и я, в свою очередь, почтительнейшего ходатайства пред Святейшим Правительствующим Синодом об удалении из пределов вверенной мне епархии столь беспокойного и не отличающегося добрыми качествами священнослужителя, каков протоиерей Юркевич. Сим удалением не только обеспечено было бы на дальнейшее время мое личное спокойствие, но и удовлетворены были бы желания всех, кто только имеет какие бы то ни было отношения к протоиерею Юркевичу». На другой день после отправления донесения своего в Св. Синод, я писал по тому же делу и к Обер-Прокурору, Графу Д. А. Толстому: «Вследствие определения Полоцкой Дух. Консистории, состоявшегося по жалобе чиновницы Подобед на протоиерея Полоцкого Софийского Собора Юркевича и мною утвержденного 6-го Октября 1866 г. (чрез три недели по прибытии моем в Витебск), коим Юркевич признан оправданным и ему возвращена должность Благочинного 375 , – Ваше Сиятельство конфиденциальным письмом от 17-го Ноября того же года за 168 признали нужным обратить мое внимание на то, что протоиерей Юркевич в последние годы подвергался многим обвинениям и сам неоднократно входил к Вашим предместникам и в Св. Синод с жалобами, в которых, обвиняя высших лиц местного духовенства, дозволял себе разные против них порицания, обнаруживающая во всяком случае немиролюбивый и беспокойный характер его. Приняв с душевною признательностию столь благосклонное и доброжелательное со стороны Вашего Сиятельства предостережение на счет протоиерея Юркевича, я тем внимательнее стал наблюдать за ним и вскоре собственным опытом убедился в тех наклонностях и свойствах его характера, какие указаны в помянутом письме. В течении трехлетнего моего служения на Полоцкой кафедре, я неоднократно уже делался предметом тайного и явного злоречия и порицания со стороны Юркевича; а в настоящее время подвергся даже формальному обвинению от него пред лицем Высшего духовного правительства. |
| Но и на этот раз надежды обманули полочан. Киевский митрополит Платон не только присоединился к мнению своего предшественника, митрополита Арсения, по вопросу о перенесении мощей преподобной Евфросинии, но и даже усилил его возражения против перенесения мощей преподобной Евфросинии. Он, между прочим, писал, что перенесение невозможно по следующим соображениям: во-первых, если допустить это перенесение, то нельзя будет воспрепятствовать перенесению на родину и других святых останков мощей, погребенных в Киево-Печерской лавре после кратковременного пребывания в ней, в случае ходатайств о том, а это может грозить лаврской святыне, и лавра может утратить значение в смысле центра религиозной жизни русского народа; во-вторых из истории бывших в древнее время перенесений мощей усматривается, что если эти перенесения и допускались, то мощи переносились не из центра в окраины, а, наоборот, из окраин в центры. На оснований этих возражений митрополита Платона и сделанных ранее его предшественником, митрополитом Арсением, Св. Синод указом от 1903 г. снова отклонил ходатайство полоцкого епархиального начальства о разрешении перенесения мощей преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк и тем самым окончательно лишил полочан всякой надежды на исполнение когда-либо их заветного желания. Дальнейшие архипастыри полоцкие и не поднимали этого вопроса... В последние годы полоцкими церковными и гражданскими деятелями был снова поднят вопрос о перенесении мощей преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк. На этот раз дело было поведено особенным образом. Прежде чем испрашивать благословения Св. Синода и согласия киевского архипастыря и Киево-Печерской лавры, заручились одобрением миссионерского съезда, бывшего в Киеве летом 1908 года и признавшего в качестве одной из весьма важных и необходимых мер борьбы с католичеством в северо-западном крае перенесение мощей преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк. На основании этого постановления миссионерского съезда, было возбуждено из Полоцка соответствующее ходатайство пред Св. Синодом. Последний 30 апреля 1909 года потребовал чрез киевского митрополита от духовного собора Киево-Печерской лавры отзыва по вопросу о возможности перенесения мощей преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк. |
| Что же касается второго интеграционного проекта, изложенного в записках М. Н. Муравьева, то он был выполнен лишь частично. Предложения М.Н. Муравьева, достаточно радикальные для своего времени, поступили на обсуждение Комитета Западных губерний. Из них только часть была одобрена и получила практическое воплощение. Так, например, был упразднен очаг польского сепаратизма - Виленский университет, а вместо него в Киеве открыт университет св. князя Владимира. В связи с событиями польского восстания 1830-1831 гг. были закрыты многие орденские монастыри. Затем последовала отмена Литовского статута и введение общеимперского законодательства и судопроизводства на русском языке. Были предприняты меры по привлечению в край русских чиновников и арендаторов, купцов и землевладельцев. Однако, по мнению правительства, реализация интеграционных проектов Иосифа (Семашко) и М.Н. Муравьева, как, впрочем, и многолетняя деятельность Комитета Западных губерний, не принесли успехов в деле «обрусения» Северо-Западного края. В декабре 1862 г. министр внутренних дел П.А. Валуев пессимистически утверждал, что: «В течение тридцати лет правительство не достигло в отношении к сближению Западного края с коренной Россией никаких положительных результатов». В своих выводах, сделанных буквально накануне восстания, Валуев явно недооценивал религиозную, этническую и политическую роль Полоцкого собора 1839 г., решение которого привело к воссоединению с Православием полутора миллионов западно-русских униатов. Кардинально выросший потенциал политической лояльности православного населения министром внутренних дел, похоже, в расчет не брался. С его точки зрения политическая судьба региона зависела, в первую очередь, от результатов соглашения правительства с польско-католической элитой Северо-Западного края. Свой скептицизм относительно политической лояльности и патриотизма западно-русского духовенства и его многочисленной крестьянской паствы П.А. Валуев выражал следующим образом: «В отношении к силам нравственным правительство может рассчитывать в настоящее время только на себя. Со временем может быть приобретена нравственная опора в местном православном духовенстве, в средних и высших слоях населения, не принадлежащего к польской народности». Еще одним свидетельством явной недооценки религиозно-этнических и политических результатов воссоединения западно-русских униатов с Православием стало отсутствие ясной позиции правительства в вопросе об идентичности края накануне восстания 1863 г. |
| 22-го ч. писал я в Киев А. Н. Муравьеву: «Пишу к Вашему Превосходительству в той уверенности, что Вы, согласно Вашему предположению, возвратились уже из дальнего путешествия на св. Гору Афонскую и обретаетесь на родных горах Киевских. О Вашем путешествии есть уже печатные известия. По этим известиям, целию Вашего путешествия было яко бы способствование примирению Болгар с Греками, и есть-де надежда, что Ваши усилия могут увенчаться успехом 1177 . Утешительная надежда! Итак Вас ожидает блаженство, обетованное Спасителем миротворцам. Да исполнится же воистину над Вами это Божественное обетование! Но желательно было бы слышать из Ваших собственных уст как о цели, так и о последствиях Вашего путешествия на Восток. Меня, как бывшего Археолога, приглашают в Киев на Археологический Съезд, который следует быть, как известно, в будущем Августе, но я не решаюсь воспользоваться этим приглашением как потому, что не так еще давно был в Киеве, так и потому, что мне не с чем явиться на Съезд. Археологией я перестал уже заниматься, предавшись вместо ее неолигии, т. е. житейской новизне, заключающейся в Журналах и Протоколах Консисторских. Итак вместо древнего и священного Киева, я решился предпринять во второй половине будущего Июля путешествие в недревний и убогий городок Лепель и в его окрестные веси с целию обычного обозрения церквей и посещения православной братии, более, нежели в других уездах Полоцкой епархии, окруженной римским католицизмом». Почтенная Начальница Полоцкого (в Витебске) женского духовного училища, Баронесса М. А. Боде, почувствовавши вследствие служебных трудов и разных душевных огорчений крайнее расстройство своего здоровья, вынуждена была, для его поправления, отправиться за границу. И вот она пишет мне от 23-го Июня из Лозанны (в Швейцарии): «Уже третье Воскресенье наступило с тех пор, как я выехала из дома, и ни разу еще с тех пор не была в церкви; вероятно и еще долго не буду, так как в этой стороне нет православных церквей. Это для меня большое лишение. Утешаю себя сколько могу. Помолюсь одна в своей комнате, почитаю Слово Божие, и потом подумаю, что и близкие моему сердцу помолятся за меня и в православном храме помянут имя мое. Так точно и в настоящую минуту переношусь мыслию в Витебск, воображаю себе, как теперь в Николаевском соборе раздается стройное торжественное пение, и Вы, глубокочтимый Преосвященнейший Владыко, совершаете служение.... мысленно стараюсь присоединить свои молитвы к Вашим, и как из Собора непременно зашла бы поздравить Вас с праздником, так и теперь берусь за перо, чтобы исполнить это письменно, и как получила бы от Вас в благословение просфорку, так и здесь сегодня употребила нарочно для сегодня сохраненные последние кусочки просфоры, которою Вы благословили меня на дорогу. Так дороги на чужой стороне все воспоминания родины! |
| Описания Подольской, Оренбургской и Смоленской епархий и отдельные части описаний Вятской и Рязанской епархий, также оставшиеся в архиве Синода, были тем не менее полностью или частично опубликованы по др. спискам (раздел вятского описания «Иерархия Вятской епархии» с незначительными текстуальными изменениями и дополнениями опубл. в 1863 отдельной книгой; разделы рязанского описания «Историческое исследование о начале и постепенном распространении христианской веры в пределах епархии Рязанской» и «Начало учреждения епархии Рязанской» вошли в состав «Сборника церковно-исторических и статистических сведений о Рязанской епархии»). В РГИА (Ф. 834) хранятся рукописи описаний 6 епархий: «Церковно-историческое и статистическое описание Владимирской епархии» иером. Иоасафа (Гапонова) (1853. 2 ч.); «Сведения или Описания церквей Могилёвской епархии, учиненные калужского кафедрального собора прот. Симеоном Зверевым» (1832); «Церковное историко-статистическое описание Оренбургской епархии» (1857); «Историко-статистическое описание Подольской епархии» П. А. Глищинского (1854); «Историко-статистическое описание Полоцкой епархии» К. А. Говорского (1853-1854. 2 ч.); «Историко-статистическое описание Смоленской епархии» (50-е гг.) XIX в.; отдельные составные части описаний епархий Вятской («Иерархия Вятской епархии» прот. Г. А. Никитникова (ок. 1857)); Кишинёвской («Исторические и статистические сведения о монастырях и скитах Бессарабской области или Кишинёвской епархии с предварительным обозрением оных» архим. Кассиана (1854); «Опыт церковно-исторического и статистические описания Кишинёвской епархии. Статья 1-я: О начале и распространении христианства в пределах Кишинёвской епархии» буд. архиеп. Неофита (Неводчикова) (1855); «Церковно-исторические и статистические описания Кишинёвской епархии часть III-я» прот. В. В. Пуришкевича (1857); «Церковно-исторические и статистические описания Кишинёвской епархии статья 2. Время учреждения самой епархии [и статья 3 о епархиальной иерархии]» прот. |
| 594 В.Г.П. 1835 г., св. 2, 117. Дело это кончилось тем, что Вышидский приход был присоединен к православной церкви, а Загорянская филия передана православному духовенству. 598 В.Г.Π. 1835 г. св.2, 147. Кто знал убеждения пр.Василия и данную ему программу действий по воссоединению, тот едва ли мог иначе посмотреть на его распоряжения Невозможно же было требовать от него, чтобы он совершенно хладнокровно лишать униатских прихожан приходских церквей, гнать священников, отстаивавших эти церкви, неоправданно отбираемые, и отдавать целые приходы, которые в общем воссоединении могли сослужить ему великую службу. 600 Дьяков и пр.Смарагд считали это прошение подложным и заподозрили в подлоге самого Лавецкого (К.О.П. 23188-а). 615 П.Д.Κ. 16. Нач.8-го августа 1835 г. Дьяков испрашивал гласного Высочайшего повеления не допускать никаких сомнений в правильности совершенного уже присоединения некоторых униатов к православию. Государь, по докладу министра внутренних дел, нашел неудобным сделать то, так как верховное правительство может судить о прнсоединениях по отчетам и донесениям местных начальств, и потому облек указанным правом самого Дьякова, как могущего удостовериться на месте непосредственно. 619 В часности, присоединения произошли в Городецком уезде в Городецком приходе присоединено крестьян помещиков: Коссова – 206 душ, Лукашевича – 69 д., Шишки – 31, Ластовского – 24 д.; в Козьянском приходе вместе с приходской церковью обратились в православие крестьяне помещиков ген.м.Чорбы – 328 д., Гиртовича – 143, Азанчевскаго – 617 д., бар.Икскуля – 472, Глушанина – 203, Данненшторна – 324 д.; всего в Городецком уезде 2 419 д. Тут потрудились прот.Ремезов, свящ.Задеский и чин.Ягапов. В Невельском уезде приняли православие: 160 д. крестьян помещ.Шишки, прихожан Долысской церкви. В Полоцком, где работалип ключарь Полоцкого собора Копаевич и свящ.Дубровский, обратились крестьяне неиезуитских имений Струни – 651 д. и Сосницы – 663 д., с приходской и филиальной церквями. Всего в ноябре –3 893 д .(Всепод.докл. К.Ο.П.). |
| Но желательно было бы слышать из Ваших собственных уст как о цели, так и о последствиях Вашего путешествия на Восток. Меня, как бывшего Археолога, приглашают в Киев на Археологический Съезд, который следует быть, как известно, в будущем августе, но я не решаюсь воспользоваться этим приглашением как потому, что не так еще давно был в Киеве, так и потому, что мне не с чем явиться на Съезд. Археологией я перестал уже заниматься, предавшись вместо ее неологии, т. е. житейской новизне, заключающейся в Журналах и Протоколах Консисторских. Итак, вместо древнего и священного Киева, я решился предпринять во второй половине будущего июля путешествие в не древний и убогий городок Лепель и в его окрестные веси с целью обычного обозрения церквей и посещения православной братии, более, нежели в других уездах Полоцкой епархии, окруженной римским католицизмом». Почтенная Начальница Полоцкого (в Витебске) женского духовного училища, Баронесса М.А. Боде, почувствовавши вследствие служебных трудов и разных душевных огорчений крайнее расстройство своего здоровья, вынуждена была, для его поправления, отправиться за границу. И вот —790— 1874 г. она пишет мне от 23-го июня из Лозанны (в Швейцарии): «Уже третье воскресенье наступило с тех пор, как я выехала из дома, и ни разу еще с тех пор не была в церкви; вероятно и еще долго не буду, так как в этой стороне нет православных церквей. Это для меня большое лишение. Утешаю себя, сколько могу. Помолюсь одна в своей комнате, почитаю Слово Божие, и потом подумаю, что и близкие моему сердцу помолятся за меня и в православном храме помянут имя мое. Так точно и в настоящую минуту переношусь мыслью в Витебск, воображаю себе, как теперь в Николаевском соборе раздается стройное торжественное пение, и Вы, глубокочтимый Преосвященнейший Владыко, совершаете служение... мысленно стараюсь присоединить свои молитвы к Вашим, и как из Собора непременно зашла бы поздравить Вас с праздником, так и теперь берусь за перо, чтобы исполнить это письменно, и как получила бы от Вас в благословение просфорку, так и здесь сегодня употребила нарочно для сегодня сохраненные последние кусочки просфоры, которою Вы благословили меня на дорогу. Так дороги на чужой стороне все воспоминания родины! |
| Проблема осмысления западнорусского богословия возникает и в результате неверной оценки противостояния двух богословских путей в Московском государстве: православного «западнорусского богословия» последователей митрополита Сильвестра (Косова) и пролатинского направления последователей богослова Симеона (Полоцкого). При этом нередко в современных исследованиях апологетов православной мысли XVII столетия ошибочно относят к сторонникам латинского богословия. Проблема обусловлена и отсутствием в современной историографии самого определения «западнорусское богословие». В дополнительном исследовании нуждаются и решения Московского Собора 1690 г., который подтвердил православное учение о времени преложения Святых Даров и одновременно обобщил и осудил труды западнорусских богословов (в свете низложения царевны Софьи и опалы ее окружения). Причина общего осуждения всех западнорусских и южнорусских богословских трудов остается неясной. К примеру, в богословском трактате митр. Сильвестра (Косова) «Дидаскалия» 7 , как мы указали выше, излагается православное учение о времени преложения Святых Даров. Более того, именно иноком Евфимием Чудовским, основным обвинителем «хлебопоклонной ереси» латинствующих, было переписано 3-е издание митр. Сильвестра (Косова) 1653 г. «О Сакраментахъ или Тайнахъ в посполитости» 8 . Вызывают вопросы и богословские положения, высказанные в современной польской историографии. В исследовании «Ostatni patriota Rzeczypospolitej na Kijowskim tronie» автор Наталья Синкевич позиционирует видного русского интеллектуала XVII века митр. Сильвестра (Косова) как католического богослова, «находящегося в заложниках радикальной московской партии» 9 . Данное утверждения нуждается в дополнительном исследовании ввиду непосредственного участия митрополита Сильвестра (Косова) в развитии научно-богословской деятельности Андреевского училища в Москве с 1649 г. Также в историографии неизученной остается степень влияния богословия митр. Сильвестра (Косова) на воззрения западнорусских богословов, стоящих у истоков систематического богословского образования в Московском государстве. Вышеозначенные вопросы требуют дополнительного объективного исследования ввиду продолжающихся богословских дискуссий о степени и последствиях влияния западнорусского богословия на современную литургическую практику. Найти ответы на вышеуказанные вопросы затруднительно без всестороннего изучения богословских взглядов как митр. Сильвестра (Косова), так и его окружения: иеромонаха Арсения Сатановского, иеромонаха Епифания Славинецкого, направленных в Москву в 1649 г., и других западнорусских богословов. Остановимся на основных аспектах выявленной проблематики. |
| 21-го ч., в воскресенье, совершено было мной, с подобающей торжественностью, отпевание над телом усопшего, а жене его, оставшейся с четырьмя или пятью детьми, оказано небольшое денежное пособие (50 рублей). 22-го числа обратился ко мне Полоцкий Судебный Следователь В.И. Струков, с следующей просьбой: „Огласилось, что в подведомственной Вашему Преосвященству Консистории открылась вакансия Секретаря. Вашему Преосвященству личность моя сколько-нибудь известна и потому принял я смелость просить Вашего согласия на занятие этого места, если только Ваше Преосвященство соизволите; а в Петербурге помогут мне отстранить препятствия. Для этой цели я лично представился бы Вашему Преосвященству, но дело об убийстве одного крестьянина лишает этой возможности. —421— 1871 г. Благоволите, Ваше Преосвященство, почтить меня уведомлением о согласии, и я с душевным расположением и преданностью послужу Особе Вашей“. На это я отвечал от —27—го числа: „На письмо Ваше от 22-го сего февраля я должен уведомить Вас, что избрание кандидатов на должность, о которой Вы пишете, совершается, с некоторого времени, вне всякого участия со стороны Епархиального Архиерея, и потому изъявление моего согласия или несогласия в рассуждении кого бы то ни было в настоящем случае не может иметь места”. Но если бы зависело указание кандидата на Секретарскую должность и от меня, я ни в каком случае не пожелал бы иметь в подведомой мне Консистории секретарём г. Струкова, как родственника недоброжелательного ко мне Протопресвитера Бажанова 1810 . При этом я не мог не иметь в виду примера Тульской Консистории, где Секретарём с давнего времени родной племянник Бажанова. Преосвященный Тульский Никандр 1811 , видевшись со мной в августе 1867 г. в Троицкой Лавре, на юбилее Митрополита Филарета, говорил мне, что он думает оставить Тульскую епархию и проситься в другую единственно по милости Консисторского Секретаря. Протоиерей Полоцкого Софийского Собора Ф. Иваницкий 1812 , преемник Юркевича, от которого он терпел постоянные притеснения, готов был оставить своё довольно видное место и удалиться в скромный городок Велиж. И вот что он писал мне по сему случаю от 1-го марта: |
|
|
