| Сретение Господне. Во всю ширину иконы представлено обширное здание; в нем, на правой от зрителя стороне, в особом отделении, на подножии стоит Симеон Богоприимец с благословляющим Богомладенцем на руках; пред Симеоном, левее, Богоматерь, в черных траурных одеждах, руки сложены и простерты; между Богородицею и Богоприимцем, внизу жертвенник, на одеянии которого восьмиконечный крест с тростию и копием и надписью:”Црь славы. IC ХС.” За Богоматерью Анна Пророчица, левою рукою касается одежды, правая простерта с перстосложением, лицо обращено к стоящему далее Иосифу с клеткой с голубями в руках. Надписи над Иосифом: “Петръ”, “Iocu”; первая сделана по ошибке, но тип Иосифа на иконе, действительно, напоминает изображение ап. Петра. – надписи: над Анною: “Анна”, над Богоматерью “Мр. .”, над Симеоном “Семин. над иконою Гдне”. – Назади иконы красные сургучные печати. Икона поступила из Св. Синода. “Сопоставляя между собой относящиеся к Сретению памятники разных эпох, – говорит проф. Н.В. Покровский , – нельзя не видеть, что изображение это представляет много мелких вариантов, но основа его остается неизменной. Явившись в V в. и получив полную иконографическую определенность, в смысле византийско-русских понятий об иконе, не позднее IX–X в., Сретение не получило столь широкого развития, как напр., Благовещение, или Рождество Христово. Это объясняется характером самого события, примыкающего более, подобно Обрезанию, к Ветхому Завету, чем к Новому и скудностью древних сказаний о нем” 10 . Софийский подлинник под 2 февраля ограничивается кратким замечанием, что должно писать “над Пречистою и Семиономъ покровъ по краямъ полаты“, предоставляя выполнение сюжета хорошо известного иконописцам, которые, несомненно, и писали в схеме, наблюдаемой нами по дошедшим до нас памятникам. Подлинники XVII–XIX вв. предписывают изображать Симеона со свитком, вводят служанку с птичками, называя ее женою Иосифа и закрепляют форму русской церкви для Иерусалимского храма. В подлиннике Императорского Общества Любителей древней письменности из собрания князя П.П. |
| Цари сообщали патриарху, что «при отце нашем, государском блаженные и вечнодостойные памяти, при великом государе, царе и великом князе Алексее Михайловиче, всеа Великия и Малыя, и Белыя Росии самодержце, учинился в нашей государской державе богоспасаемый град Киев и весь Малоросийской край», а это, в свою очередь, гарантировало православным жителям указанного края возможность сохранять свою веру: «И тем святая Церковь и весь православный тамо живущий народ от великого гонения и утеснения вере от унеи свободились, а пребывают и впредь по благодати Божии пребывати будут в православной християнской вере греческого закона под нашею государскою самодержавною высокою рукою» (цитируется по 94; в 190 – то же). Однако, как констатируется в грамоте, в отношении православных жителей Польского государства «гонения и утеснения» отнюдь не прекратились; более того, из-за вакантности Киевской кафедры пропаганда унии даже усилилась: «Однако ж той нашей государской державы богоспасаемого града Киева Церковь Божия и митрополии престол многие лета пребывал без пастыря, а отступники святыя Восточныя церкви, пребывающия при костеле Римском, а наипаче епископ Шумлянский, которой недавно от святыя соборныя Церкви греческого закона отступя, пристал к Римскому костелу, видя того нашего богоспасаемого града Киева митрополии престол без пастыря, дерзает писатись непрестанно блюстителем оной Киевской митрополии, и всех тамошних жителей приводят и призывают, и прелщают к своей ереси в унию и к повиновению папешскому, а то чинилося для того, что та Киевская митрополия колико надесять лет пастыря не имела» (цитируется по 190; то же, несколько более кратко, в 94). При этом цари дипломатично снимали с патриарха Константинопольского обвинение в том, что Киевская кафедра долго никем не замещалась, объясняя этот факт не бездействием патриарха, а сложностями «за далним к вашему архипастырскому престолу в проезде пути и за великим бусурманским гонением и насилованием, такъже и за воеванными случаеми» (цитируется по 94; то же – в 190). |
| Цель издания Издание настоящих книжек ставит себе целью прийти на помощь доброму христианину в том, чтобы возможно достойнее провести каждый праздник и чрез то получить всю ту пищу и пользу для сердца и ума, которую способен дать христианский праздник. В своих праздниках, открывающихся Рождеством Пресвятой Богородицы и завершающихся Ее Успением, Православная Церковь богослужением и обрядами заставляет христиан переживать последовательно все важнейшие акты, как бы стадии, совершенного Христом спасения нашего. Из каждого праздника, по мысли и намерению Церкви, христианин должен выйти духовно обновленным и ободренным, очищенным и просветленным, с новым запасом сил на добрую жизнь и духовное самосовершенствование. Эта высокая цель христианского праздника будет достигнута в отношении к верующему только тогда, когда последний будет живо и ярко представлять празднуемое событие, а главное, когда он с полным пониманием прослушает праздничную службу. А в виду этого для каждого слушателя нужно вскрыть иногда очень сокровенный и всегда очень глубокий смысл церковных песнопений. О, если бы все знали, какую глубину богословия заключают эти песнопения! Недаром некоторыми знатоками высказывалась мысль, что православное богословие может исчерпываться одним богослужением, т.е. что в богослужении нашем собрано и изложено решительно все, что может и должен думать о Боге и спасении всякий христианин. Ничто с такою методичностью и непреклонностью не окружает христиан круглый год атмосферою спасения, как ряд размещенных по всему году двунадесятых праздников. Великая цель этого поистине богомудрого установления церковного достигается в большей или меньшей степени и при настоящем, столь несовершенном, отношении к праздникам, особенно сельского православного люда, до понимания и надлежащего переживания которого доходит самая незначительная часть из той обильной духовной трапезы, которую предлагает Православная Церковь на каждый праздник в своих храмах. И одной из настоятельных задач пастыря, одной из самых сильных мер его пастырского воздействия на паству является забота о том, чтобы поемое, читаемое и действуемое на праздник в храме все доходило до ума и сердца и всей своей благодатной силой ложилось на душу. Между тем пастырь, который захотел бы что-нибудь сделать в этом направлении, не имеет, так сказать, компактного руководства, в котором давалось бы все касающееся каждого праздника, решались бы все связанные с ним вопросы и недоумения, а главное, предлагалось бы подробное и основательное объяснение всего праздничного богослужения. Предпринимаемое редакцией издание – первый опыт такого руководства. Иметь такую книжку под рукою, полагаем, будет в высшей степени полезно сколько пастырю, столько и образованному мирянину. Событие Рождества Пресвятой Богородицы |
| Церковь и государство Протоиерей Владислав Цыпин. Церковное право Христианское учение о государстве По учению Священного Писания государство - богоустановленный институт. Первоначальной ячейкой человеческого общества является семья; в результате сложного исторического развития, которым руководит Промысл Божий, усложнение общественных связей привело к образованию государств. По словам епископа Никодима (Милаша), «для направления человеческих законов... к цели, предначертанной Промыслом Божиим, Бог даровал, как и первому главе семьи, государственной власти силу, чтобы она рукою, вооруженною мечом правды и справедливости, вела людей во имя Его благим путем.» Ветхий Завет знает три высших служения: первосвященническое, пророческое и царское. Освящая царское служение в лице первого Царя Израильского Саула, Господь благословил всякую государственную власть, независимо от формы правления. Благословение дано было Саулу под условием исполнения воли Божией. Когда же Саул преступил заповеди Господни, Бог отверг его (I Царств. 16:1), велев Самуилу помазать на царство другого избранника Своего - Давида, сына простолюдина Иессея; от царя Давида по плоти произошел Спаситель. Господь Иисус Христос, владычествуя землей и небом, в Своей земной жизни подчинил Себя земному порядку вещей, повиновался Он и носителям государственной власти. Распинателю своему Пилату, римскому прокуратору в Иерусалиме, Господь сказал: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше» (Ин. 19:11), словами этими обозначив Небесный источник всякой земной власти. В ответ на искусительный вопрос фарисея о позволительности давать подать кесарю, Спаситель сказал: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21). Развивая учение Христа о правильном отношении к государственной власти, апостол Павел писал: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение. |
| В числе древних и старинных памятников Русских осталось много замечательных и важных воспоминаний о Цареграде, на которых большею частью лежит печать современности. Так на первых страницах наших летописей между замечаниями о событиях IX и X века записаны сказания о мирных и немирных странствиях Русских в Цареград с припоминаниями о его великолепии и богатствах. Позже в одной из древних летописей Новгородских находим сказание о занятии Цареграда Латинами 1 . От половины XIV века осталось довольно подробное описание Цареграда – Новгородца Стефана; от конца XIV века – два описания: одно дьяка Александра, а другое диакона Игнатия; от начала XV века – хоть и не подробное, но умное описание иеродиакона Зосимы 2 и т. д. В XV веке, когда весть о падении Цареграда под ударами Магомета II разошлась по Руси, не могли у нас не явиться описания и этого «страшного» события» 3 . Можно предполагать, что таких описаний было у нас несколько... 4 Одно из них, очень подробное, нравилось, вероятно, более других, и потому сохранилось в значительном количестве списков – в хронографах, летописях и сборниках. Это – «Повесть о создании и о взятии Царьграда», та самая, которая довольно небрежно напечатана в Царственном Летописце (1772 г., стр. 306–358) и в Летописи по Никонову списку (1789 г., V, 222 – 277). Считая эту Повесть одним из замечательных памятников Русской письменности, Второе Отделение Императорской Академии Наук нашло нужным приготовить ее издание и объяснение, сравнительно со всеми другими подобными, и, надеясь в этом отношении более всего на знания своего ученого сочлена Я. И. Бередникова, ему поручило сличение списков и очищение текста от ошибок переписчиков. К сожалению, труд покойного остался не законченным, и потому, не касаясь того, что можно будет найти в заготовленных им материалах, оно предположило издать пока обозрение этого памятника, прося при этом тех, которые принимают участие в разработке старинной Русской литературы и имеют возможность пользоваться списками «Повести о Цареграде» и других сказаний этого рода, доставить переписи их в Отделение. Чем более будет списков под рукою, тем легче восстановить подлинник как от описок переписчиков, так и от их пропусков и вставок. Исполняя поручение Отделения, Редактор Ученых Записок представляет здесь содержание «Повести о Цареграде», им составленное, как он его уразумел из тех списков, которые у него были под рукою 5 . Чтобы сделать свой труд по возможности более полезным, он сохранил не только почти все подробности, но отчасти и выражения, и сличив эту Повесть с другими современными памятниками Византийскими, западно-Латинскими и некоторыми Восточными 6 , сопоставил в примечаниях несколько материалов для оценки и объяснения Повести в отношениях историческом в филологическом. |
| 1881 год Письмо 1 Бог велел нам переживать нынешний страшный день. Точно кара Божия обрушилась на несчастную Россию. Хотелось бы скрыть свое лицо, уйти под землю, чтобы не видеть, не чувствовать, не испытывать. Боже, помилуй нас. Но для Вас этот день еще страшнее, и, думая об Вас в эти минуты, что кровав порог, через который Богу угодно провести Вас в новую судьбу Вашу, вся душа моя трепещет за Вас страхом неизвестного грядущего по Вас и по России, страхом великого несказанного бремени, которое на Вас положено. Любя Вас, как человека, хотелось бы, как человека, спасти Вас от тяготы в привольную жизнь; но нет на то силы человеческой, ибо так благоволил Бог. Его была святая воля, чтобы Вы для этой цели родились на свет и чтобы брат Ваш возлюбленный, отходя к Нему, указал Вам на земле свое место. Народ верит в эту волю Божию, – и по Его велению возносит надежду свою на Вас и на крепкую власть, Богом врученную Вам. Да благословит Вас Бог. Да ободрит Вас молитва народная, а вера народная да даст Вам силу и разум править крепкою рукою и твердой волей. Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет, и чего не хочет и не допустит никак. Все будут ждать в волнении, в чем ваша воля обозначится. Многие захотят завладеть ею и направлять ее. Ваше Величество, позвольте мне сказать Вам в нынешний день. Первые дни Вашего царствования будут особенно знаменательны и требуют особой обдуманности и осмотрительности. Я не могу успокоиться от страшного потрясения. Не могу отогнать от себя гнетущей меня заботы о Вас и о Вашей безопасности. Простите, что в эти скорбные часы прихожу к Вам со своим словом: ради Бога в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, не упускайте ни одного случая заявлять свою личную решительную волю, прямо от Вас исходящую, чтобы все слышали и знали: “Я так хочу”, или “я не хочу этого”. Никакая предосторожность не лишняя в эти минуты. Не я один тревожусь: эту тревогу разделяют все простые русские люди. Сегодня было уже у меня несколько простых людей, которые все говорят со страхом и ужасом о Мраморном Дворце. Мысль эта вкоренилась в народ. |
| В марте текущего 1914 года, при рассмотрении в государственной думе сметы Св. Синода, член думы И.В.Годнев процитировал с кафедры известное место Духовного Регламента (часть 1, «Вины», п. 5); «Се же наипаче, егда коллегиум состоится в таковых лицах, которым отнюдь невозможно тайно всем слагатися, сиесть, аще будут лица разнаго чина и звания: епископи, архимандрити, игумени и от властей белаго священства; и что еще к тому опасению угоднейше, аще от мирскаго чина присовокуплени будут к духовным честные благоразумные особы». Подчеркнутые слова о мирянах находятся в обоих чистовых оригиналах Духовного Регламента, синодском и сенатском, подписанных рукою Петра, духовенства и сенаторов. Имеются они и в черновой рукописи Регламента, но там зачеркнуты. В печатных изданиях они пропущены. Присутствовавший вместе с нами на заседании государственной думы в публике и слышавший речь г. Годнева, общественный деятель и публицист А.А. Папков заинтересовался этими словами, столь важными для подтверждения его, настойчиво проводимых им, взглядов о необходимости самого широкого участия мирян в церковном управлении, и узнав, что В.Н.Бенешевич готовит издание Духовного Регламента в своем «Сборнике», обратился к нему за более точными сведениями по этому поводу. Нег сомнения, что профессор В.Н.Бенешевич поделился своими сведениями и даже выводами с А.А. Папковым ; по крайней мере последний в 13710 «Нового Времени» от 14-го мая 1914 г. в статье под заглавием: «Подмена подлинного Духовного Регламента», ссылаясь на «неопровержимые доказательства, собранные известным русским канонистом, профессором С.-Петербургского университета В.Н. Бенешевичем, и находящиеся в его «Сборнике памятников по истории церковного права», выходящем в свет в течении июня этого года, заявлял, что что «упомянутый профессор пришел к нижеследующим научно-обоснованным заключениям «Сопоставляя и сличая текст всех трех экземпляров (рукописей Духовного Регламента), т.е. сенатского, синодского и чернового, усматривается, что первоначальный текст Духовного Регламента, начертанный рукою писца в черновом экземпляре, по исправлении Феофаном Прокоповичем некоторых мест (сравнительно в незначительном числе), послужил оригиналом для текста сенатского и синодского экземпляров, ставших законом, но затем Феофан Прокопович продолжает дальше править свой черновой экземпляр – «после подписания Духовного Регламента императором Петром Великим и другими духовными светскими чинами», – вычеркивал существеннейшие места и этим вычеркиванием исказил весь дух и смысл нового закона, создавшего «Духовный Синод», и в таком новоисправленном и искаженном виде Духовный Регламент был отпечатан и стал законом без высочайшей санкции и таковым остается и по это время». |
| Открытое письмо в редакцию «Духовного вестника», по поводу последних бесед со старообрядцами в СПб. Источник Под влиянием тех впечатлений, какие пронеслись в моей душе за две недели пребывания моего в С.-Петербурге, не могу через ваше почтенное издание не написать, что чувствую по адресу и представителей Общества религиозно-нравственного просвещения, и петербургских жителей вообще, и в частности старообрядцев, с которыми мне пришлось и не пришлось беседовать. Вам, как председателю Общества и другим представителя онаго, сказать многого нечего. Вы делаете большое и многоплодное дело и делаете его с радостью, а не воздыхающее. Помимо любезного ко мне внимания и выражений благодарности, не только душевно меня тронувших, но и смутивших, – сколько потрачено лично вами и ближайшими сотрудниками вашими усилий и трудов, сколько испытано беспокойства и хлопот по упорядочению дела собеседований! Здесь, как говорится, и невозможно было шить «всякое лыко в строку». Иные могли быть не довольны вами и обидеться, но нельзя же в громадном стаде знать «всякую птицу по полету», невозможно знать всех и всякому отвести подобающее место. Надеюсь, что и огорченные недостаточным, как им казалось, вниманием, или отсутствием предупредительности – все могло случиться, – забыли о сем, а вам не вижу надобности говорить о терпении, о котором столь свойственно знать пастырям церкви и другим энергичным труженикам, работающим во благо ее. Мне же, как члену Общества, следует не только благодарить, этого мало, но радоваться о всем, что пришлось видеть и слышать и смиренно преклониться пред благодеющею рукою Промысла Божия. Примерный порядок, послушание по единому призыву тысячной массы приводили меня в умиление. Что сказать ей, этой тысячной массе, собиравшейся тесною стеною на улицах, около дверей, и жаждавшей – послушать, что будет говориться за стенами величественного здания, сооруженного благодеющею рукою православного русского человека. Интерес возбужденной массы превосходил, по видимому, всякое вероятие. Во имя чего же приходили? Ради чего теснились и толкались и даже придумывали ненастоящие билеты для входа? Ужели только одно праздное любопытство влекло эти массы народа, видеть и послушать, как ведутся пререкания о перстах, или даже и о вечности священства и тому подобному, послушать только, и не более, как противники поражают друг друга, к каким диалектическим приемам прибегают? А между тем мы видели в зале кроме духовенства, с преосвященными во главе, и учащихся в духовно-учебных заведениях, для которых и последнее должно быть интересно, видели военных генералов, профессоров, иных высоко образованных мужчин и женщин, а за ними – людей среднего образования и развития до простецов, едва грамоту знающих. Заглянуть в душу каждого, конечно, мы не в силах, но не можем во всем этом не заметить проснувшегося в столичном обществе внимания к вопросам религиозным и к интересам Церкви. |
| Открытое письмо в редакцию «Духовного вестника», по поводу последних бесед со старообрядцами в Спб. (с 29 декабря 1896 г. по 9 января 1897 г.), Под влиянием тех впечатлений, какие пронеслись в моей душе за две недели пребывания моего в С. Петербурге, не могу чрез ваше почтенное издание не написать, что чувствую по адресу и представителей Общества религиозно-нравственного просвещения, и петербургских жителей вообще, и в частности старообрядцев, с которыми мне пришлось и не пришлось беседовать. 1) Вам, как председателю Общества и другим представителям оного, сказать многого нечего. Вы делаете большое и многоплодное дело и делаете его с радостию, а не воздыхающе. Помимо любезного ко мне внимания и выражений благодарности, не только душевно меня тронувших, но о смутивших, – сколько потрачено лично вами и ближайшими сотрудниками вашими усилий и трудов, сколько испытано беспокойства и хлопот по упорядочению дела собеседований! Здесь, как говорится, и невозможно было шить «всякое лыко в-строку». Иные могли быть не довольны вами и обидеться, но нельзя же в громадном стаде знать «всякую птицу по полету», невозможно знать всех и всякому отвести подобающее место. Надеюсь, что и огорченные недостаточным, как им казалось, вниманием, или отсутствием предупредительности – все могло случиться, – забыли о сем, а вам не вижу надобности говорить о терпении, о котором столь свойственно знать пастырям церкви и другим энергичным тружениками, работающими во благо ее. Мне же, как члену Общества, следует не только благодарить, этого мало, но радоваться о всем, что пришлось видеть и слышать и смиренно преклониться пред благодеющею рукою Промысла Божия. Примерный порядок, послушание по единому призыву тысячной массы приводили меня в умиление. 2) Что сказать ей, этой тысячной массе, собиравшейся тесною стеною на улицах, около дверей, и жаждавшей, – видимо буквально жаждавшей – послушать, что будет говориться за стенами величественного здания, сооруженного благо дающею рукою православная русского человека. Интерес возбужденной массы народа превосходил, невидимому, всякое вероятие. Во имя чего же приходили? Ради чего теснились и толкались и даже придумывали не настоящие билеты для входа? Ужели только одно праздное любопытство влекло эти массы народа, видеть и послушать, как ведутся пререкания о перстах, или даже и о вечности священства и тому подобном, послушать только, и не более, как противники поражают друг друга, к каким диалектическим приёмам прибегают? А между тем мы видели в зале кроме духовенства, с преосвященными во главе, и учащихся в духовно–учебных заведениях, для которых и последнее должно быть интересно, видели военных генералов, профессоров, иных высокообразованных мужчин и женщин, а за ними – людей среднего образования и развития до простецов, едва грамоту знающих. Заглянуть в душу каждого, конечно, мы не в силах, но не можем во всем этом не заметить проснувшегося в столичном обществе внимания к вопросам религиозным и к интересам Церкви. |
| Скачать epub pdf 39. Неделя двадцать вторая по Пятидесятнице Гaл. VI, 11–18 11. Братия, видите, как много написал я вам своею рукою. 12. Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов, 13. ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают закона, но хотят, чтобы вы обрезывались, дабы похвалиться в вашей плоти. 14. А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира. 15. Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь. 16. Тем, которые поступают по сему правилу, мир им и милость, и Израилю Божию. 17. Впрочем никто не отягощай меня, ибо я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем. 18. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братия. Аминь. Неприятно честному, праведному человеку защищаться от клеветы и особенно от молвы, пущенной в толпу народа. Еще тягостнее писать защищение и объяснения по возводимым доносам. Много при этом требуется и тратится времени попусту на писанье; тем больше жаль времени, что оно вместо того могло бы быть употреблено с большею пользою для другого, общественного дела. При этой молве бывает лишняя тревога духу человека, подрывается уважение, ослабляется предприимчивость и живость в трудящемся общественном деятеле, и иногда расстраивается здоровье от судебной переписки и проволочек. Делать нечего: в жизни честному человеку не избежать клеветы. Добрые его действия заподозреваются, объясняются иначе, в дурную сторону; живое его слово, развившее слушателей, неблагонамеренными людьми толкуется и вкривь и вкось. Писать же каждое слово, каждое поучение учителю истины нет ни времени, ни сил. Но злоба клеветников вызывает и на письменное изложение своих убеждений для отражения лжеучения и невежествующих обвинителей. По таким-то обстоятельствам и святой апостол Павел вынужден был письменно изложить пред галатами, им же обращенными ко Христу, свой взгляд на отношение ветхозаветных обрядов, богослужения и обрезания к новозаветной жизни. И, что особенно замечательно, все Послание к Галатам святой апостол Павел написал сам, собственною своею рукою. Другие же его послания были им диктованы, а он только подписывал под ними свое имя и приветствие к христианам ( Puм. XVI, 22 ; 1Kop. XVI, 21 ). |
|
|
