| 21 июня 2002 года состоялся очередной выпуск генералов и офицеров Академии Генерального штаба. Приветствие и поздравление в адрес Академии, наряду с другими, были получены и от митрополита Питирима. Владыка писал: «Новому офицерскому корпусу, выпускникам я шлю свои добрые пожелания с неизменной молитвенной памятью о сохранении их чести и достоинства, здоровья и радости в подчиненных им войсках и счастья в семейной жизни. С нами Бог ! И да разумеют народы, яко с нами Бог!» Владыка не только глубоко чтил генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, но некоторые суворовские заповеди исполнял в своей жизни. Одну из них я в заключение хочу привести: «Всякое дело начинать с благословением Божиим, до издыхания быть верным Государю и Отечеству, избегать роскоши, праздности, корыстолюбия, искать славы через истину и добродетель. Родство и свойство мое с долгом моим: Бог, Государь, Отечество. Вы Русские. Помилуй Бог, хорошо!» Владыка очень любил людей, и люди любили его. И поэтому он успел многое сделать не только для нас, его современников, но и для будущего. Василий Солдаткин , генерал-лейтенант, профессор, начальник кафедры Военной Академии с 1998 по 2005 год Наказ Владыки Владыка Питирим часто любил повторять выражение: «Осознание времени лежит в основе всякой познавательной деятельности». Но сейчас я воспользуюсь другим его любимым выражением: от многих знаний много печали ( Еккл.1:18 ). И сегодня я с печалью осознаю все значение момента, связанного с потерей Владыки. Нас покинул один из самых христолюбивых и вместе с тем самых светских священнослужителей России, и в этом самая большая трагедия, потому что гармонии взаимоотношений этих двух начал, я боюсь, не достигнет в ближайшее время никто из священнослужителей. Владыка в этот очень сложный отрезок «смутного времени» в жизни нашей страны был знаковой фигурой для государства. «Истина – дочь времени, а не авторитета». Только время даст истинную оценку этому человеку. И то, что мы сегодня делаем, – это как бы шаг навстречу истине, которая должна восторжествовать, и все мы, кто общался с Владыкой Питиримом, кто видел его, получал какую-то помощь или поддержку, будем гордиться тем, что имели счастье встречаться с Владыкой Питиримом, слушать его проповеди, помогать ему в богоугодных делах. |
| — Есть, конечно. Но они относятся не столько к книгоизданию, сколько к самому тексту. Да, мы можем выходить с инициативой, но, чтобы аргументированно и взвешенно предоставить предложение в Синодальную богослужебную комиссию и на Синод, нужно предложение это и его контекст очень обстоятельно проработать. Нужно провести научно-исследовательскую работу, которая всегда требует много времени и сил. Очень часто мы этого себе позволить не можем. У нас есть утвержденный издательский план, реализация которого предполагает выпуск тиражей богослужебных книг, а исследовательская работа имеет совершенно другой принцип планирования и распределения ресурсов. К сожалению, многие этого не понимают и ждут от Издательства каких-то громких и значимых инициатив. В этой связи интересно то, что очень многие, включая священников и даже архиереев, до сих пор воспринимают Издательство по-старому — как Издательский отдел. И искренне недоумевают: что вы там, в «издательском отделе», не сделаете то-то или то-то? Это ведь ясно как Божий день! Они судят по времени митрополита Питирима (Нечаева) , который возглавлял Издательский отдел с 1964 по 1994 год. Будучи монополистом в церковном издательском деле, отдел под руководством митрополита Питирима решал множество задач, в том числе и научных. Это было другое время, другая конфигурация процесса, другие полномочия. Сейчас Издательство Московской Патриархии, в соответствии с реформой, благословленной Святейшим Патриархом Кириллом в 2009 году, — это именно издательство, с соответствующей конфигурацией процесса и набором задач. Издательские инновации — И все же опять вернусь к теме Служебника. Среди священников давно идут разговоры о том, что классический Служебник перенасыщен информацией, которая увеличивает его объем. Из-за этого во время службы им сложно пользоваться. Можно ли его сократить? — Если мы ставим на обложку книги традиционное название «Служебник», то мы должны, конечно, соблюдать формуляр Служебника. Краткий вариант возможен, но тогда нужно ему давать другое название, например «Служебник с сокращениями», «Краткий Служебник» или «Служебник с русскими пояснениями», то есть что-то такое добавлять, что его выводит из свода канонических богослужебных книг. И мы так делаем. У нас есть серия «Служебник в отдельных изданиях», в которой мы выпустили последование каждой Литургии в виде отдельной книжечки. В этой же серии вышло, например, «Последование проскомидии». Издание решено в виде блокнота на металлической пружине. Принцип блокнота позволяет полностью раскрыть книжку и не заботиться во время совершения проскомидии о том, чтобы она не закрывалась, как это обычно бывает с любым Служебником в твердом переплете. Мне как священнику это хорошо знакомо. |
| Издательская деятельность кипела в основном вокруг «Журнала Московской Патриархии». Его главным редактором владыка Питирим был почти 33 года. Правда, с середины 80-х годов он практически не касался журнала, переложив текущую работу на ответственного секретаря и двух контрольных редакторов. После переезда на Погодинку до 1985 года ответственным секретарем был В.П. Овсянников, а затем профессор МДА К.М. Комаров (†2010). Контрольными редакторами в то время были П.В. Уржумцев и А.Г. Чулюкина. Кроме того, окончательно подготовленный номер прочитывал еще и ответственный секретарь Отдела внешних церковных связей А.С. Буевский (†2009). И только после этого номер посылали на цензуру в Совет по делам религий при Совете министров СССР. Разумеется, слово «цензура» в то время опасались даже произносить — официально в Советском Союзе цензуры не было. После такой многоступенчатой самоцензуры в ней не было необходимости. Даже напрягая память, я не могу припомнить и пару случаев, когда Совет по делам религий «зарубил» какой-то материал. Правда, в редакцию я пришел, когда владыка Питирим уже сумел наладить личный контакт с ответственными сотрудниками совета. Работу над журналом обеспечивали еще два подразделения, созданные на Погодинке: справочно-библиографический отдел (заведующий — Н.В. Погребняк, позже протоиерей Николай) и отдел аналитической проверки (Е.С. Сперанская). А машинописное и корректорское бюро переехали из Новодевичьего. С ними перебрался и производственный отдел, готовивший технический макет и напрямую работавший с типографиями. За этот участок работы отвечали И.А. Минаков (†1995), отдавший Издательскому отделу сорок лет жизни, и А.Г. Парменов. С 1971 года выпуск журнала на английском языке осуществляла еще одна отдельная редакция (заведующая — Т.А. Волгина). Немного в стороне от издательской суеты оставался отдел переводов (протоиерей Василий Строганов), служивший своеобразным информационным агентством. За ежегодный выпуск церковного календаря отвечал календарно-литургический отдел (П.В. Уржумцев). |
| В группе нашей было 30 человек: 29 членов КПСС и один комсомолец – я. В один из дней нам сообщают, что следующую лекцию у нас прочтет какой-то «крупный священник», митрополит Питирим. ВКШ уже много лет была кузницей кадров комсомола, партии, а в нашей группе были будущие журналисты, потому и чутье к чуждым идеологиям, и прочие разные боевые рефлексы нам прививались тщательнейшим образом. А еще сделайте поправку на политический момент (в КПСС – две платформы, в стране чуть ли не ежедневно учреждаются новые партии). У нас в ВКШ на тот момент уже побывали и Борис Ельцин, и Александр Руцкой, и Нина Андреева, и Дмитрий Васильев (основатель общества «Память»), и Алексей Аджубей, и Александр Бовин. И все они использовали свое трибунное время в основном, чтобы указать нам врагов, так сказать, «притравить». Да и сама аудитория была, по правде говоря, вполне готова к такому «притравливанию». Подобное внимание к нашей группе объяснялось, конечно, и тем, что мы готовились для работы в СМИ, влияние и тиражи которых были тогда очень значительны. Митрополита Питирима большинство из нас представляло себе посланником из вражеского лагеря. Да-да, сейчас это странно и выговорить, но вспомните те годы: полстраны на демонстрациях, митингах и контрмитингах. В общем, клерикалу готовились дать идеологический бой. Поразил он нас сразу же, с первых минут своей – даже не знаю, как это правильнее назвать – лекции, беседы, проповеди? Кое-что я до сих пор помню дословно: «Не разжигайте розни и дурных страстей... Пишите обо всем, но всегда с точки зрения вековых, тысячелетних ценностей! Это и будет – ваш истинный человеческий и профессиональный долг». Многие, как и я, почувствовали: в аудитории ВКШ словно повеяло добротой, теплом, светом. А после этой лекции митрополит Питирим пригласил нас к себе в Издательский отдел. И то, что на это мероприятие, совсем не обязательное в учебном графике, пришла вся группа, было удивительным. Владыка познакомил нас с работой своего отдела, дал полезные и совершенно уже профессиональные издательские советы. |
| У. Черненко. Вокруг приближающегося события было много разных проектов, и одним из важнейших являлся проект о вступлении в новое тысячелетие без ядерного оружия. Никто тогда не верил в эту, казалось, фантастическую идею, но 15 января 1987 года было опубликовано Постановление Советского правительства о вступлении в третье тысячелетие без ядерного оружия. В это же время создавался и Советский фонд культуры, и мы не могли остаться в стороне, приняв в его создании косвенное участие. Тогда-то на одном из совещаний я увидел Владыку Питирима и был потрясен его внешним видом, его пониманием ситуации, его пассионарностью. Я рискнул подойти к Владыке и рассказать о нашей работе над программой подготовки к новому тысячелетию. Владыка очень заинтересовался этим делом, спросил, с кем мы работаем. Я ответил, что проектом занимаются академики Е. П. Велихов, Д. С. Лихачев, писатель Чингиз Айтматов, и предложил ему вступить в эту инициативную команду. Владыка активно среагировал на предложение, легко согласился принять участие в работе. Его удивительные горящие глаза вспыхнули ярким светом, так захватила его новизна и энергетика проекта. Вскоре мы встретились уже единой командой: Е. Велихов, Д. Лихачев, Ч. Айтматов, Т. Заславская и Владыка Питирим. Многие впервые познакомились друг с другом на этой встрече, однако сразу же сложилось поразительное единение, сплоченность, и значительную роль в этом сыграл Владыка. В 1990 году нам удалось провести «Глобальный форум по проблемам окружающей среды и развития». В этом международном форуме участвовали Генеральный секретарь ООН X. Перес де Куэльяр, бывший премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундтланд и другие видные общественные деятели, ученые. В президиуме Форума вместе с вышеназванными лицами были митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, академик Велихов. Советское правительство приняло тогда решение о безвизовом въезде в страну для 1000 участников совещания, которое проходило в Кремле. В это же время началась работа по созданию Международного фонда «За выживание и развитие человечества». |
| Когда Владыка проповедовал за богослужением, то это всегда был экспромт и слушать его было чрезвычайно интересно, потому что он всегда говорил по вдохновению. Помню такой случай: однажды на Акафисте мы не подали ему молитву, которую положено было читать, и Владыка тут же произнес молитву, составленную им экспромтом, – ему это было легко, так как он прекрасно знал богослужебные тексты. При этом Владыка говорил, что следует практике Святейшего Патриарха Алексия I, который также любил экспериментировать с Уставом. Он вообще во многом старался копировать Предстоятеля Церкви – и в манере поведения, и в общении с людьми, и даже в походке. Владыка считал, что Патриарх Алексий I как дворянин являл собой образец русского православного человека. Впрочем, от многих я слышал, что и сам Владыка является для них образцом православного архипастыря, и многие духовные люди мне говорили, что держатся того направления, которое идет от Владыки Питирима, видимо, зная, что он, в свою очередь, всегда придерживался наставлений преподобного Севастиана Карагандинского . Что касается отношения к Владыке как преподавателю Московской Духовной академии, то следует сказать, что далеко не все студенты его понимали. Он преподавал у нас Новый Завет и подходил к нему, как исследователь: обращал наше особое внимание на разночтения в текстах, на подстрочный аппарат и т. д. Но многие студенты пришли в Академию только для того, чтобы получить сан священника, их такая глубина не интересовала и на его лекциях они скучали. Владыка же знал, как далеко продвинулся Запад в библеистике, какое значение там придается анализу разночтений в Священном Писании , и сам считал, что именно на таком сравнительном анализе студент может вырасти как богослов. Вообще, Владыка все время пытался поднять уровень образования в Академии. Иногда он даже говорил на редакционных советах, что поскольку многие сотрудники Издательства или учатся, или преподают в Московской академии, то надо пытаться как-то повлиять в том отношении, чтобы там наконец началась какая-то перестройка в системе подготовки священнослужителей, что семинария действительно должна ориентироваться на подготовку священнослужителей, но в Академии следует готовить богословов-ученых. |
| Один греческий подвижник, с которым меня познакомил Владыка Питирим, на мою жалобу о том, что я не в силах так неутомимо подвижнически общаться с людьми, как Владыка, ответил, что этим общением Владыка спасся, а подражать ему я не смогу, так как то было другое время, другая эпоха, в которой Владыка нашел свой правильный путь спасения людей. Он был исключительный человек, скромный, очень требовательный к себе. Даже близким людям он почти ничего не рассказывал, скрывая свою глубокую духовность, которую, однако, мы всегда чувствовали, как чувствовали и понимали его мудрость, его молитвенный подвиг. Владыка лично не писал книг (хотя, когда он был главным редактором Издательского отдела Русской Православной Церкви, по его инициативе и под его редакцией издавались многие книги). Мне кажется, что были две причины такого положения. Во-первых, у него просто не было времени на это. Все минуты его трудовых дней были заняты. Помню, как приезжая из Болгарии, я, чтобы иметь возможность пообщаться с Владыкой свободно и подольше, ждал его в Издательском отделе по несколько часов (а однажды даже с полудня до 12 часов ночи). И пока терпеливо ждал, видел, какой поток людей к нему шел: были люди известные и обыкновенные, и он внимательно относился к каждому, стараясь понять их и помочь им. А во-вторых, по смирению считал, что святые отцы-подвижники уже всё, что нужно, сказали, и он ничего нового не добавит. Даже проповеди свои он не записывал, говорил экспромтом то, что думал, что чувствовал. Это были прекрасные проповеди, полные живого чувства и мысли. Иногда во время его проповедей делались магнитофонные записи, но не для публикации, а для внутреннего пользования, для себя. Владыка часто сожалел, что у него не хватало времени, чтобы подготовиться к проповеди так, как хотелось бы ему. Тем не менее это были волнующие и запоминающиеся выступления, которые оказывали живое воздействие на слушателей. Могу сказать точно, что Владыка Питирим добивался этого молитвой. Однажды я присутствовал вместе с Владыкой на его занятиях в Троице-Сергиевой Лавре. Он спрашивал студентов, как подготовиться к проповеди. Они отвечали, что надо прочитать наставления святых отцов, Евангелие... Не могу дословно передать слова Владыки Питирима, но помню, как он тогда сказал: то, что вы назвали, – это всё правильно и хорошо, но главное, что надо сделать обязательно, так это хорошо помолиться, и вместе с молитвой откроется ваше сердце. Тогда всё сказанное будет пропущено через него, будет прочувствовано и дойдет до сердца каждого слушателя, и запомнится надолго, даже, возможно, навсегда. А если смысл проповеди не пропустить через свое сердце, то слушавшие скажут, что батюшка хорошо говорил, но, выйдя из храма, быстро забудут услышанное. Душу, сердце согревают молитвой! |
| Конечно, все невзгоды сказались на здоровье Владыки. Потеря близких людей была для него тяжела, особенно последней сестры. Когда она умерла, Владыка говорил, что ему не хочется даже идти домой. Раньше он делился с ней своими радостями, трудностями. «Вот, – говорил, – есть у меня редкий снимок, обязательно покажу сестре... новый архитектурный план подготовлю – опять с ней обговорю. А сейчас и рассказать некому, не с кем поделиться». Владыка как-то цитировал подвижников, которые говорили, что «рак – это дверь в Царствие Небесное...». Так с ним и произошло. Трагедия нашего времени в том, что всё меньше у людей настоящей веры и настоящей любви. Господь сказал: Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? ( Лк.18:8 ) Но пока есть хоть один человек, который спасается, Господь будет держать мир; когда же не станет таких людей – придет конец миру. Люди должны жить верой! Чтобы привести людей к истине, помочь избрать праведный путь, надо им дать знания, любовь к Богу и надежду на спасение, которые помогут справиться с искушениями, одолеть трудности. Огромная ответственность лежит на священнослужителях, на нас, епископах, за это дело. Господь взыщет с нас за душу каждого человека. И чтобы оправдать доверие Господа, надо отдавать всего себя служению Церкви. Владыка Питирим был последователем отцов-подвижников и всего себя отдавал на благо Православия и Отечества. У него было всё, что способствовало этому служению: и духовные корни (он стал священнослужителем в 9-м поколении), и талант, и собственная воля, – он в полной мере использовал это счастье. И последнее, о чем я хотел бы сказать. Несколько лет назад в России была издана книга о Владыке Питириме с пессимистическим названием «Русь уходящая». Как не подходит это к личности Владыки! Владыка Питирим боролся за возвращение духовной жизни в России, стремился каждому человеку дать надежду на возрождение... Какая же это уходящая Русь – это Русь возрождающаяся! 1 Речь идет о статье: А. Просвирник. Равноапостольная Великая княгиня Российская Ольга//ЖМП. 1969. С. 56–67. |
| Преподавательская деятельность почившего иерарха была весьма многосторонней. В Семинарии ему поручалось ведение уроков по сравнительному богословию, литургике, общей церковной истории. В Академии он с 1954 года читал курс истории и разбора западных инославных исповеданий. С октября 1956 года, после профессора Н. П. Доктусова, он возглавил кафедру Священного Писания Нового Завета, профессором которой оставался вплоть до февраля 1992 года. В материалах лекций по истории западных исповеданий преимущественное освещение у него получали традиционные для данного курса темы: обзор церковных отношений между Востоком и Западом от начала истории до конца периода Вселенских Соборов, первые конфликты между Римом и Константинополем, патриарх Фотий, отношения между Востоком и Западом в IX-X веках, разрыв церковного общения и отделение Римской Церкви в 1054 году, возникновение догматических, канонических и литургических отличий Римско-Католической Церкви, формирование римского папизма как особой системы церковного строя, лжеисидоровские декреталии, Григорий Гильдебранд, крестовые походы, Вормский конкордат, папы Александр III и Иннокентий III, борьба против папизма в Западной Церкви, конфликт папы Бонифация VII и короля Филиппа IV, Авиньонское пленение, Великий раскол, эпоха соборов, история Ферраро-Флорентийской унии, богословский анализ дискуссии по вопросу о Филиокве, история Реформации, современный протестантизм, состояние Англиканской Церкви, экуменическое движение и политика Ватикана. В курсе лекций по Священному Писанию Нового Завета студенты получали вводные понятия о курсе новозаветной исагогики, знакомились с исторической характеристикой эллинистической эпохи, языком и палеографией новозаветной письменности, историей текстуальной критики, с общей характеристикой содержания и текста каждого из четырех канонических Евангелий. Владыка Питирим стремился привить студентам восприятие Евангелия в контексте православного благовестия, осуществляемого в рамках литургической традиции Церкви. По внутреннему характеру своего содержания, по классически ясному стилю изложения и по силе глубокой религиозной убежденности каждая лекция Владыки представляла собой блестящую академическую речь. «Исторически сложившийся апракос евангельских и апостольских чтений, – писал архиепископ Питирим, – бесспорно отражает дидактическое направление церковных чтений. История его формирования до сих пор обстоятельно не исследована, и работы в этом направлении начаты на 1-й кафедре Священного Писания в нашей Академии с 1958 года. Их значение обусловлено необходимостью дать православным пастырям метод целостного толкования Священного Писания по кругу недельных чтений». |
| После родов мама больше недели не могла зарегистрировать мое рождение: существовали списки с разрешенными именами, в которые мое, считавшееся русским (хотя оно греческое), не было включено. Лишь на десятый день, во время дежурства одной сестры-белогвардейки, меня удалось зарегистрировать и выдать мне свидетельство о рождении. Затем последовали два года скитальческой жизни: интернирование, аресты, нелегальность; и так я осталась без крещения. После Второй мировой войны события развивались так, что никто уже не думал о крещении. И сама я, уже в сознательном возрасте, посвятив себя средневековому искусству, не задумывалась об этом. Окружавшие меня коллеги и духовные лица, с которыми я общалась, привыкли видеть меня в своем кругу, и никто не подозревал, что я, занимаясь славянскими и греческими, преимущественно богослужебными, книгами, пребываю некрещеной. В 1987 году в Регенсбурге был организован симпозиум на тему «Tausend Jahre zwischen Wolga und Rhein» («Тысяча лет между Волгой и Рейном»). Он проходил 21–26 апреля; участники – светские и духовные лица – были размещены в городских отелях и в монастыре. Профессор Ф. фон Лилиенфельд и я оказались вместе с церковными делегациями в монастыре. Делегацию от Советского Союза возглавлял Его Высокопреосвященство митрополит Волоколамский Питирим, с которым я познакомилась еще во время моей учебы в Москве в 1965–1969 годах. Мы не виделись давно, и после дневных докладов проводили вечера в трапезной монастыря, куда допускали и нас с г-жой проф. Лилиенфельд, благодаря любезности нашего хозяина, монсеньора Альберта Рауха из Регенсбурга. Разговоры, которые велись, были исключительно интересны, царила особенная атмосфера общения между Востоком и Западом. Обычно я сидела рядом с Владыкой Питиримом, отцом Томасом Шпидликом и отцом Герхардом Подскальски, с которыми познакомилась за много лет нашей работы в Ватиканской библиотеке и Папском восточном институте в Риме. Однажды вечером разговор зашел о предстоящем воспроизведении Крещения русичей в водах Днепра, которое должно было состояться на другой день в Пассау. Тогда я и рассказала владыке Питириму, что не крещена. Удивление было естественным, тем более что я родилась во время войны, когда только экстремальные обстоятельства могли бы воспрепятствовать совершению этого таинства. Пришлось рассказать историю моего рождения и выбора имени. Под конец Владыка Питирим сказал только: «Все поправимо». |
|
|
