| Turonensem) соблюдался один чин священнодействий и один обычай псалмопений» 1199 . Этим вполне объясняется то обстоятельство, что в литургических памятниках того времени, служащих источником для определения чинопоследования галликанской литургии, находится множество частных формул ее с чрезвычайным разнообразием молитв, изменявшихся по различию праздников в годичном круге богослужения и местных условий. К таким памятникам, сверх чаяния сохранившимся от истребления при введения римско-католической формы, принадлежат: 1) Missale Gothico-gallicanum – кодекс, найденный в библиотеке шведской королевы Христины и хранящийся ныне в Ватиканской библиотеке, изданный кардиналом Томазием и названный так Мабильоном потому, что, по его мнению, он употреблялся в южной Галлии во времена господства готов. Самый кодекс относится к 678–700 гг., так как в нем находится мисса в память западного святого Леодегара, умерщвленного в 678 г., и не встречается никаких следов влияния римско-католической литургии. Напротив, многие формулы и молитвы сильно напоминают греческие образцы, в особенности молитва пресуществления Святых Даров после слов установления Таинства, хотя в то же время показывают, что восточные образцы начали в Галлии уже забываться, как видно, например, из той же молитвы призывания Святого Духа на Дары, которая только в некоторых формулах является истинной молитвой о пресуществлении, а в других становится только прошением о спасительности Евхаристии для принимающих ее; 2) Missale Gallicanum – кодекс, найденный в библиотеке Палатино-Ватиканской 493), изданный сначала Томазием, а потом Мабильоном под именем древнего галликанского (vetus), потому что он имеет все признаки глубокой древности, именно той эпохи, когда в Галлии еще не утратилось понятие о Римской империи как властительнице некоторых галликанских провинций, что указывает на время не позже VI в. И хотя сам кодекс начинается миссой на праздник западного святого Германа, епископа Парижского, который жил в VII в., но, как полагают, эта мисса присоединена к нему более поздним переписчиком литургий, жившим вскоре после смерти этого епископа, и во всяком случае прежде введения в Галлии римской литургии Пипином и Карлом Великим, потому что в разнообразных молитвах его никаких следов этой литургии не встречается; 3) Missale Francorum – кодекс, найденный также в библиотеке шведской королевы Христины и находящийся ныне в Ватикане, изданный Томазием и принятый Мабильоном в его собрание галликанских литургий. |
| Номиноэ (846-851) вступил в союз с имп. Лотарем I и Пипином II Аквитанским, разорял земли в долине Луары, нанес поражение К. Л. в битве при Баллоне (22 нояб. 845). Правитель пытался вывести еп-ства Бретани из подчинения архиепископу Турскому, но король и франк. церковные иерархи объявили его действия незаконными. После победы бретонцев над франками в сражении при Женглане (22 авг. 851) К. Л. передал правителю Эриспоэ (851-857) графства Рен и Нант, а также Ре - область южнее устья Луары. Эриспоэ получил в дар королевское одеяние и принес клятву верности К. Л. (Annales Bertiniani. 1883. P. 41). Дальнейшее сближение К. Л. и Эриспоэ (король стал восприемником сына правителя, в 856 обручил сына Людовика Заику с дочерью Эриспоэ) вызвало недовольство бретонской знати, организовавшей убийство правителя. Новый правитель Саломон (857-874) вступил в конфликт с Робертом Сильным, к-рый контролировал долину Луары (Роберт погиб в сражении с бретонцами и викингами, разорившими г. Ле-Ман (867)). В обмен на клятву верности К. Л. согласился передать Саломону графства Авранш и Кутанс, после этого правитель поддерживал дружественные отношения с франками и оказывал им помощь в борьбе против викингов. Серьезная угроза Западнофранкскому королевству исходила от викингов (норманнов). Еще в 845 г. предводитель викингов Рагнар подошел к Парижу, приказал повесить перед городскими стенами 111 франк. пленников и отступил только после уплаты огромного выкупа. С 50-х гг. IX в. викинги постоянно разоряли богатые земли в долинах Сены и Луары. В тяжелом положении оказались города, расположенные на морском побережье и в нижнем течении крупных рек, напр. Нант и Бордо. Постоянная угроза нападения скандинавов привела к оттоку населения. Бегство крестьян вызывало недовольство знати, требовавшей от короля дать отпор сканд. грабителям, в то время как регулярные платежи викингам опустошали казну. В 859 г. сельское население между Сеной и Луарой взялось за оружие, чтобы противостоять викингам, но представители знати, опасаясь восстания, уничтожили вооружившихся крестьян (Annales Bertiniani. |
| В первые годы правления К. В. большое влияние на внутреннюю и внешнюю политику оказывала его мать, Бертрада. Поддерживая стремление сына к распространению влияния франков на сопредельные территории - Сев. Италию и зарейнскую Германию, она делала ставку на укрепление династических связей. По ее настоянию в 770 г. К. В. женился на Дезидерате, дочери короля лангобардов Дезидерия (756-774). Дезидерий приходился тестем баварскому герц. Тассилону III (748-788), а тот в свою очередь был дядей К. В. и Карломана. Т. о., брак К. В. способствовал созданию династического альянса, представлявшего угрозу влиянию Римского папы в этом регионе. После скоропостижной смерти Карломана (дек. 771) К. В. унаследовал земли брата (дети Карломана были лишены прав на эту часть королевства). Вдова Карломана, Герберга, вместе с сыном Пипином нашла убежище при дворе кор. Дезидерия, к-рый, опасаясь политического усиления К. В., потребовал от папы Римского Адриана I (772-795) совершить коронацию Пипина. После отказа понтифика сделать это лангобардское войско стало разорять папские владения. К. В. добился аннулирования брака с дочерью Дезидерия, женился на Хильдегарде, внучке герцога алеманнов Готфрида, а затем по просьбе папы Римского возглавил поход франков против кор. Дезидерия. К. В. продолжил активную завоевательную политику своих предшественников. Как правило, одновременно велось неск. войн, кроме того, на приграничных территориях Франкской державы (в Баварии, в Бретани, во Фризии, в Сев. Испании, на слав. землях, на границах с племенами данов и с Византией) постоянно происходили мелкие столкновения. Войны носили сезонный характер: активные боевые действия велись в основном с конца весны по начало осени, затем войско возвращалось домой зимовать. На покоренных территориях оставались лишь небольшие гарнизоны, не всегда способные обеспечить контроль над регионом. Поддержки местной аристократии К. В. добивался как репрессиями, так и дарованием земель представителям местной знати, приносившим клятву верности, а также захватом заложников. В результате завоевательных войн К. В. объединил под своей властью почти всю Зап. и Центр. Европу (по площади новое Франкское гос-во лишь немногим уступало Зап. Римской империи). На границах державы создавались пограничные области - марки (Фриульская, Бретонская, Испанская, Датская, Паннонская) и оборонительные рубежи (Саксонский, Сорбский). Управление покоренными территориями поручалось графам, назначаемым королем. На новых землях основывались еп-ства, к-рые включались в уже существующие церковные структуры. |
| Но судьба Италии переменилась вполне. Лонгобарды, уже побеждённые Пипином, но всё ещё не утратившие ни силы своей, ни надежд на полное владение Италией, навлекли на себя бурю франкской мести. Признанный утеснённым епископом Рима, Карл разрушил лонгобардское царство несравненно легче, чем сопротивление вольнолюбивых Саксонцев, и подчинил Италию франкской системе, хотя и не мог уничтожить лонгобардской стихии, которая сохранилась ещё на время в виде мелких княжений в южной Италии и вообще долго боролась со стихиями франко-германскими. Папа, спасённый от угнетения лонгобардского, подпал новой, более грозной власти; но временное уничижение папского престола заключало в себе зародыш будущего торжества и величия: ибо в глазах народов, мало обращающих внимания на мелкие факты в жизни венценосцев, было явно только одно то, что Карл получил императорское звание, высшее из всех званий в мире политическом и уравнявшее Запад с Востоком, в городе Риме и от благословляющей руки апостольского преемника. Сверх того, замкнутость и отдельность западного мира, окончательный вывод из всей деятельности Карла, одни могли дать полное развитие папству и возвысить епископов римских до значения духовных калифов в христианстве. Менее блистательны были успехи Карла Великого в Испании, несмотря на несколько побед, одержанных им над Маврами. За всем тем, бесспорно, с его времени северная Испания полнее примкнула к общей системе франкской Европы. Сильный прилив франкских воинственных пришельцев в за-пиринейскую область, основание или, по крайней мере, утверждение независимого графства барцелонского (корня арагонского королевства), блеск побед, венчавших имя христиан, гроза Империи, напоминавшей силу древнего Рима и представляемой в Испании самым сыном императора, добродушным и слабым, но мужественным Лудовигом, – всё вместе связывает колыбель новой христианской Испании с царствованием великого создателя западной Европы, того человека, которому суждено было укрепить и привести в некоторую стройность её могущественные стихии, стремившиеся к своей зрелости и долженствовавшие вызвать великого деятеля для осуществления своих необходимых результатов. |
| —458— лали нам письма, которыми извещали нас, что братия молится за нас во время священной службы; мы заметили, что в большей части этих писем чувства были хороши, но слова грубо не обработаны, и если благочестие хорошо одушевляло их, то неискусный язык, которым вовсе не занимались, не мог хорошо выразить его. Мы стали бояться, что как мало здесь искусства писать, также мало здесь и понимания св. Писания». Капитулярий 789 года уже прямо предписывает заводить двоякого рода школы – первоначальные для обучения грамоте и письму и сравнительно высшие, где обучались арифметике, грамматике и нотному пению. – Заботясь об устройстве школ, Карл отовсюду собирал к себе ученейших людей того времени: он призвал к себе Алкуина из Англии, Агобарта из Испании, Геодульфа из Италии. Он сам находил время, среди своих многоразличных работ, для ученых занятий. Эгингард рассказывает, что Карл всегда клал на ночь под подушку таблички и бумагу, чтобы во время бессонницы набить свою руку в письме, добавляя, что это плохо удавалось Карлу, потому что он слишком поздно начал учиться письму. Из этих слов и заключили, что Карл вовсе не умел писать: вероятнее думать, что он только не мог достигать красоты и ровности почерка. Усердно старался Карл изучить и немецкий язык и дошел в нём до таких познаний, что сам составил первую немецкую грамматику. Мало того, он основал при своем дворе род академии, члены которой носили особые имена и в которой участвовал сам Карл под именем Давида, и устроил придворную школу, где учителем был Алкуин, а учениками сам Карл, его сыновья и дочери. От этого преподавания Алкуина в дворцовой школе сохранился образчик, представляющий собой разговор между Алкуином и Пипином, вторым сыном Карла. Я приведу несколько вопросов Пипина и ответов Алкуина. В. Что такое язык? О. Бич воздуха. В. Что такое человек? О. Раб смерти. В. Как поставлен человек? О. Как фонарь на ветре. В. Где поставлен человек? О. Между шестью стенами. В. Какие это стены? О. Низ, верх, перед, зад, правая сторона и левая. |
| При всем коварстве разыгранной интриги казалось, что папа ничего не приобрел в статусе, даже, возможно, потерял. Но понтифик смотрел дальше. Он впервые предоставил политическую власть монарху, стал ее источником. Это было главное, что выиграли папы и что отныне стало главенствующим и культивируемым принципом их взаимоотношений с королями и императорами. Едва ли папа желал дать Пипину больше власти, чем того требовали условия договора, но, сдвинув в сторону один из столбовых камней Римской цивилизации, он не смог остановить процесс поглощения политической властью прав Римских епископов. Если Франкский король стал преемником императора, овладев Равенной, то к нему естественным образом переходили права экзарха утверждать решения Рима об избрании очередного папы. Наверное, такая мысль не приходила на ум Стефану II, когда он договаривался с Пипином, но вскоре ему пришлось столкнуться с новым прецедентом. Слухи о встрече короля с папой дошли и до Айстульфа, который попытался противодействовать этому опасному для лангобардов союзу. Он срочно вызвал из монастыря брата Пипина Карломана и направил того во Францию в качестве своего посла. Конечно, бедный монах не имел никаких шансов изменить ход событий и даже поплатился за свой визит тюремным заключением. Поскольку на карту было поставлено очень многое, Пипин попросту пренебрег братскими чувствами 136 . В ответ оба союзника направили Айстульфу послов, предлагая передать «собственникам их собственность» – вот так древние имперские владения обрели новых хозяев без какого-либо согласия Константина V на этот счет. Не получив ответа, Пипин перешел через Альпы и в августе 754 г. разгромил лангобардов при Сузе. Лангобардский король просил мира при условии передать папе все то, что Пипин обещал тому, и франк удалился обратно на родину, а понтифик под восторженные возгласы жителей Рима въехал в свою резиденцию. Бедный Карломан, находившийся фактически в заключении в городе Вьене со своей матерью, королевой Бертрадой, скончался от лихорадки, не дождавшись победного возвращения своего брата 137 . |
| Самому Лотарю отец приказал удалиться в Италию и не появляться при своем дворе. Он перестал, как это делалось раньше, подписывать официальные акты от своего имени и имени сына, оставив только себя. Помимо этого, по настоянию Юдифи Людовик уволил весь нижний персонал двора, удалил от себя многих вельмож, чем вызвал негативную реакцию почти половины королевства 450 . Благочестивого короля за глаза называли разрушителем единства Франкского государства, и «консерваторы» сделали ставку на Лотаря 451 . Противостояние из разряда дворцовых интриг переросло в открытое неповиновение Людовику Благочестивому в 830 г., когда был объявлен поход на племя бриттов в Арморике. Хотя предводитель франкского войска – новый фаворит королевы Бернар Барселонский одержал ряд убедительных побед, духовенство, поддерживавшее Лотаря, вменило полководцу в вину то, что он начал поход в Страстную Пятницу, когда любые военные действия воспрещались. А правителю Аквитании Пипину было доведено до сведения, что якобы в действительности весь поход был затеян против него, чтобы отдать Аквитанию Карлу Лысому. Пипин тут же выступил с армией против отца, к нему присоединился его брат Людовик Баварский, а из Италии на помощь мятежникам шел Лотарь. Целью их похода являлось удаление Карла Лысого, казнь Бернара Барселонского и восстановление договора 817 г. о разделе Западной Римской империи. Объединенные силы трех братьев оказались намного сильнее королевской армии, и Людовик Благочестивый благоразумно капитулировал. Ненавистный Бернар Барселонский был удален от двора, а сам император вместе с Юдифью и сыном Карлом отдали себя на милость победивших сыновей. Но, как это нередко бывает, вскоре между победителями вспыхнули раздоры, вызванные территориальными спорами. Лотарь требовал от братьев пострижения отца в монахи и передачи ему императорской короны, но те не спешили поддержать претендента. Воспользовавшись этим, Юдифь организовала тайную встречу своего супруга с Пипином Аквитанским и Людовиком Баварским, и те потребовали назначения нового сейма в городе Нимвегене, что находился в Германии. Результат собрания высшей аристократии и духовенства Западной империи был обескураживающим для Лотаря: Бернара Барселонского признали невиновным, Юдифь принесла очистительную клятву, а сам Людовик Благочестивый восстановлен в правах императора Франкской державы 452 . |
| Испания после завоевания Арабами Другая земля, которой история готовила также блестящую, хотя и кратковременную будущность, Испания, в то время едва начинала возникать из праха. Почти вся подпала она власти Ислама, кроме некоторых горных отрогов на Севере, которыми Аравитяне пренебрегали в первое время своих побед, обратив силы свои на завоевание более приветливых долин южной Франции и её западного поморья. Меч Карла-Мартелла положил предел их успехам, хотя и не обессилил их. Пипин оттеснил их в Испанию, Карл Великий перекинул своё военное владычество за Пиренеи и положил начало христианского независимого государства у подножия западных Пиренеев и на берегах Средиземного моря 282 . В этих войнах заметен особый характер отношений между завоёванными Готами (или Гото-Романами) и завоевателями – Сарацинами. Во время продолжительной осады Нарбонны Пипином сильное городское население оставалось верным Аравитянам и только тогда отворило ворота осаждающим Франкам, когда они обещались сохранять все их вольности 283 . В Пиренеях часть народонаселения, и не одни Баски, но и потомки Готов, нападали на войско Карла Великого, очевидно, весьма мало радуясь своему освобождению. Мелкие владельцы готского или франкского племени (как например, Эвдо 284 , потомок Клодовига) вступали нередко в дружеские и даже родственные союзы с полунезависимыми военачальниками или правителями аравийскими. Вообще ещё ничто не обозначало вражды религиозной или народной, В этом нельзя не заметить благородного и кроткого характера первой эпохи магометанской: непобедимая в битве, безумно распространяющая мечом власть мысли, которой была вдохновляема, она в то же время имела характер человечности и правды, которого не представляет предшествовавшая ей эпоха римская, ни современная ей и последовавшая эпоха германская и германо-романская. Этот благородный характер не удержался и в магометанском мире: его нет ни малейшего следа в грубых и кровожадных Турках османовой династии (хотя он преобладал ещё у турок сельджуковых). |
| В Апостольских Постановлениях инструментальная игра прямо относится к предметам, запрещенным для всякого христианина, и воспрещается преподавать таинство крещения игрокам на скрипке, арфе и лире. Таким образом, исполнение лирических произведений было вокальным. «Мы употребляем один орган- слово», говорил Тертуллиан : «словом, а не псалтирью, трубою тимпанов и флейтою, чтим мы Бога». Орган человеческого слова по своему физическому устройству, действительно, представляет один из совершеннейших инструментов. Хотя человеческий голос далеко не обнимает пространства всех актов, исполняемых струнным инструментом, но в целом он способен образовать многоголосную гармонию с самыми богатыми и изящными созвучиями. Кроме того человеческий голос естественнее, живее и, так сказать, субъективнее выражает внутреннее состояние души и служить проводником ея движений. и.) силу этих преимуществ голосовое исполнение или пение было общепринято в древней церкви. Только в начале средних веков, и то на западе, возникла в церковное употребление инструментальная музыка, и в церквах появляются органы. По согласному свидетельству анналистов, первый орган, известный па западе, был получен Пипином в подарок от греческого императора Константина Копронима и был, по всей вероятности, домашним инструментом, какие употреблялись в Константинополе. По образцу другого большого органа, присланного из Византии Карлу Великому, этот последний приказал устроить такой же для Ахенской церкви, и с тех пор органы распространяются по церквам западным: особенно известными они делаются с XIII – XIV века, когда техническая сторона этого инструмента получила значительные усовершенствования. Ко временам Тридентского собора употребление органов в церковной практике уже столь укоренилось и было до такой степени популярным, что члены его, рассуждавшие о церковной дисциплине, ничего не сказали против органа, но канонически, так сказать, освятили его употребление, запретив в то же время употребление в церкви всяких других инструментов. |
| уже прямо предписывает заводить двоякого рода школы: как первоначальные для обучения грамоте и письму, так и сравнительно высшие, где обучались арифметике, грамматике и нотному пению. Заботясь об устройстве школ, Карл отовсюду собирал к себе ученейших людей того времени: он призвал к себе Алкуина из Англии, Агобарта из Испании, Геодульфа из Италии. Он сам находил время, среди своих многоразличных работ, для ученых занятий. Эгингарт рассказывает, что Карл всегда клал на ночь под подушку таблички и бумагу, чтобы во время бессонницы набить свою руку в письме, добавляя, что это плохо удавалось Карлу, потому что он слишком поздно начал учиться письму. Из этих слов и заключили, что Карл вовсе не умел писать; вероятнее думать, что он только не мог достигать красоты и ровности почерка. Усердно старался Карл изучить и немецкий язык и дошел в нем до таких познаний, что сам составил первую немецкую грамматику. Мало того, он основал при своем дворе род академии, члены которой носили особые имена и в которой участвовал сам Карл под именем Давида, и устроил придворную школу, где учителем был Алкуин, а учениками сам Карл, его сыновья и дочери. От этого преподавания Алкуина в дворцовой школе сохранился образчик, представляющий собой разговор между Алкуином и Пипином, вторым сыном Карла. Я приведу несколько вопросов Пипина и ответов Алкуина. В.: Что такое язык? О.: Бич воздуха. В.: Что такое человек? О.: Раб смерти. В.: Как поставлен человек? О.: Как фонарь на ветре. В.: Где поставлен человек? О.: Между шестью стенами. В.: Какие это стены? О.: Низ, верх, перед, зад, правая сторона и левая. В.: Что такое зима? О.: Изгнание лета. В.: Что такое весна? О.: Живописец земли. В.: Что делает горькое сладким? О.: Голод. В.: Что никогда не надоедает людям? О.: Нажива, и т. д. Несмотря на их пустоту и изысканную фигуральность, эти разговоры Алкуина для того времени служили признаком начавшегося умственного развития. В заключение заметим, что сохранилось много фактов, свидетельствующих о величии замыслов Карла. |
|
|
