| С своей стороны Адриан, напомнив о даре Пипина и правах св. Петра, хлопочет о подтверждении за римскою областью поземельных владений (по дару Пипина). С этой целью был вновь составлен список городов, подаренных Пипином за 20 лет назад. Карл подтвердил его своей подписью. Немецкие ученые защищают подлинность акта, записанного в биографии Адриана, и говорят, что Карл мог подписать его, но не имел намерения приводить в исполнение и только, уступая усиленной настойчивости папы, время от времени исполнял некоторые его части. До нас не сохранился акт дара Карла,— в биографии Адриана он составлен на память и притом назван не даром, a Promissio donationis. Между тем, как в Риме льстили себя надеждой, что Карл передаст престолу св. Петра экзархат, Венецию, Истрию, Сполето и Беневент, Парму, Региум, Мантую, Корсику и еще некоторые места, ибо в таких размерах понималось там Promissio donationis ; сам Карл занялся введением в Италии франкского устройства. Именно, назначил своих графов для управления, поставил по городам гарнизоны и послал своих уполномоченных (missi) для принятия под франкскую власть лангобардских городов. Хотя папа жаловался на королевских миссов, «которые передавали ему только епископии и монастыри, да ключи от городов, не передавая власти над населением», но Карл, совершенно иначе понимая свои задачи относительно Италии, не обращал внимания на домогательства папы. По его взглядам, он стал наследником лангобардских королей и светским властителем Италии, между тем как его отец считал себя лишь защитником Церкви и предпринимал походы в Италию в интересах папы. Дальнейший ход событий направлялся здесь по такому пути, какой не был предусматриваем ни королем Пипином, ни папами. После пленения Дезидерия и принятия на себя титула лангобардского короля Карл (774) на некоторое время оставляет итальянские дела и сосредоточивает свое внимание на Германии, где, между прочим, вел 30-летнюю войну с саксами. Между тем как Рим и часть Италии, фактически освободившись из-под власти византийского императора, начали жить самостоятельными интересами и сознавать себя как нечто отдельное от империи и не находящееся с ней в неразрывной связи , широкий размах внешней политики Карла и его завоевания в Восточной Европе привели его к мысли о высочайшей в мире узурпации — о перенесении титула императора, носителем которого были византийские цари, на короля франкского. |
| «Историческое значение Собора в Ле-Эстине состоит в выработке принципиально нового подхода к вопросу о реституции церковного имущества. Принятое на Соборе 742 года радикальное решение о полном возвращении Церкви отчужденного имущества оказалось невыполнимым» 150 . Это решение Германского Собора, поспешно принятое на волне борьбы за очищение Церкви, натолкнулось на мощное сопротивление франкско-австразийской аристократии, в руках которой оказались принадлежавшие ранее Церкви значительные земельные угодья. Но дело в том, что аристократы получили эти богатые земельные наделы именно благодаря Каролингам, в ходе борьбы за власть в империи стремившимся тем самым привлечь их на свою сторону. И если бы Карломан и Пипин захотели бы теперь одним ударом пресечь этот процесс секуляризации, зашедший уже очень далеко, они настроили бы против себя тот слой общества, который составлял основную движущую силу империи. «Историческая конъюнктура была сильнее, чем требования церковного права, и реформаторский пыл Бонифация должен был охладиться принятием компромиссного решения, провозглашенного Карломаном в Ле-Эстине» 151 , – считает Шифер. Эта вынужденная уступка, на которую Карломан должен был пойти под давлением крупноземельной аристократии, показывает еще высокую степень зависимости правителей Франкской империи от своих подданных. Также и на Соборе в Суассане, проводимым Пипином в восточной части Франкской империи, постановления Собора 742 года были оставлены без значительных изменений. Но форма проведения этого Собора показывала еще большую независимость. Все соборные постановление были подписаны исключительно Пипином и его приближенными – то есть светскими лицами. Принимая за основу постановления Германского Собора, проведенного его братом, Пипин также начал процесс реформирования Церкви в своей части империи. Это привело к тому, что постепенно франкский епископат стал пополняться епископами «новой формации». Для того чтобы обеспечить новым силам перевес и быстрейшее продвижение, Пипин решил усилить централизацию власти путем воссоздания старой системы митрополичьих округов. Он привлек к этому делу Бонифация, который хоть и не встал во главе всей иерархии восточной части Франкской империи, но как папский легат принимал самое деятельное участие в процессе централизации власти. |
| светские и духовные чины, составляющие его совет (optimates) . Судебные приговоры папы имели значение высшей инстанции, его чиновники имели власть судить, лишать свободы и наказывать преступников. Ограничение верховных прав папы состояло в особых отношениях папской области к франкскому королевству. Отнятые у лангобардов земли переходили сначала к франкским королям, а от них уже к папе; вновь образующееся государство нуждалось в постоянной защите против неожиданных нападений. Таким образом, папская область должна была встать в некоторые зависимые отношения к франкскому королю. Римляне приносили присягу на верность папе и королю, составляли как бы одно с франками государство, видимым выражением чего было то, что Пипин и его сыновья назывались королями франков и патрициями Рима. В перенесении патрициата на франкских королей выражалась дань традиции: во все время греческого господства в Италии принцип императорской власти воплощался в равеннском патриции или экзархе. И теперь папа обязан был доносить королю, новому патрицию, о важнейших событиях в своем государстве; политические сношения с лан-гобардским королем и другие внешние дела папа не мог вести без согласия короля франков. И тем не менее, существование папской области было обеспечено) . Возвращаясь к изложению ближайших событий, последовавших за переговорами папы с Пипином, мы должны сказать, что об уничтожении лангобардского королевства тогда еще не было мысли. Уже франкское войско, среди которого находился и папа, шло походом в Италию, когда Пипин еще раз отправил посольство к Айстульфу, предлагал ему без пролития крови отказаться от занятых областей. И сам папа просил о том же лангобардского короля, обещая выдать ему сумму в 12 тыс. солидов за возвращение занятых мест. Но Айстульф не хотел и слышать об отступлении. Предпринятый в Италию поход окончился скоро. После одной битвы, проигранной лангобардами, Айстульф был заперт в Павии и должен был согласиться на предложенные ему требования. По заключенному с Пипином договору он обязался уступить Равенну и другие недавно занятые города, сделать удовлетворение церкви св. |
| Константинопольское правительство не имело в запасе сил, которыми бы могло поддержать свой протест, точно также как прежде у него не хватило средств для защиты экзархата и Рима от лонгобардов. Весьма понятно, что папство воспользовалось этой слабостью империи для упрочения собственной власти в той территории, которая, вопреки историческому праву, подарена была апостольскому престолу Пипином. Папы тем легче свыклись с мыслью о независимости от византийских императоров, что за услугу Карловингам получили от могущественной монархии франков обязательство поддерживать и защищать апостольский престол в предоставленных ему правах территориального владения. Поэтому, начиная с 774 г. папы оставляют обычай датировать свои послания годом царствования византийских императоров; в этом обнаруживается первый проблеск сознания первосвященников Рима, что всякая политическая связь их с Византией порвалась. А потом мало-помалу папы вырабатывают такой язык, как будто Рим никогда и ни в какой зависимости от византийских императоров и не находился. И после того, как византийские императоры потеряли всякое влияние на западе, папам не сразу удалось приобрести полную независимость в политическом отношении. Они должны были отстоять еще свою независимость от той власти, которая одарила апостольский престол территориальными владениями. Отношения первосвященников Рима к этой власти определялись договорами с Пипином и Карлом великим. Подлинный текст договоров утрачен. О содержании их приходится судить только на основании позднейших свидетельств, редакция которых не отличается особенной ясностью. Ультрамонтанские писатели пользуются этим, чтобы истолковать отношения папства к Пипину и Карлу великому в интересах своей системы, – именно будто бы уже в их время папа сделался вполне самостоятельным государем. Однако этот взгляд плохо мирится с действительными фактами, о которых имеются положительные сведения. Вместе с короною папа наделил Пипина и Карла великого титулом «римского патриция». Георг Вебер называет этот титул «темным и многознаменательным». |
| Отчуждение между Римом и иконоборческой Империей на Босфоре постоянно усиливалось. Однако до тех пор, пока папство полагало, что может рассчитывать на помощь Византийской империи в борьбе с натиском лангобардов, и пока не существовало другой силы, которая могла заменить Византию, Рим закрывал глаза на религиозный конфликт и сохранял лояльность по отношению к императору. Между тем в 751 г. произошло событие, положившее конец византийскому господству в северной и средней Италии и похоронившее последние надежды папы на получение помощи со стороны византийского императора: Равенна попала в руки лангобардов и Равеннский экзархат прекратил свое существование. Одновременно на римском горизонте показалась новая сила, покровительство которой обещало более действенную помощь против лангобардов и было для Римской Церкви по многим причинам более приемлемым, чем еретическая Византия – молодая держава франков. Папа Стефан II лично отправился за Альпы и 6 января 754 г. встретился в замке Понтион с королем Пипином. Эта достопамятная встреча положила начало сближению Рима с державой франков и основанию Римского церковного государства. Папство отвернулось от византийского императора и вступило в сношения с Франкским королевством, из которого менее чем за полстолетия было суждено вырасти Западной империи. Но если Византия на Западе потерпела тяжелый ущерб, то ее положение на Востоке и на юге укрепилось. Напряженность в отношениях с Римом дала византийскому иконоборческому правительству повод предпринять решительные и далеко идущие меры. Император приказал отделить от Рима эллинизированные южноитальянские провинции Калабрию и Сицилию, а также Иллирик и подчинить их Константинопольскому патриархату 393 . Неоднократные протесты Рима не возымели действия. Новые границы между двумя церковными центрами соответствовали границе между греческим Востоком и латинским Западом, как ее провела сама история. Посредством расширения территории церковной юрисдикции Константинополя на балканские провинции Иллирика и эллинизированную южную Италию великий иконоборец заложил основы того подъема, который было суждено пережить византийской Церкви после преодоления иконоборческого кризиса, и грядущего мощного распространения влияния византийской Церкви и культуры в славянских балканских странах. |
| 262 Отречение Карломана произошло в 747 году, восшествие Пипина на королевский престол – в ноябре 751 года. 263 Посвящение пресвитера Лулла в хорепископа (см. письмо 93, с. 269 настоящего издания) и его дальнейшее утверждение королем Пипином на Майнцской кафедре произошло в 752 или 753 году. 265 Очевидно, Бонифаций отправился в путь, получив от Пипина документ, определяющий его отношение к Утрехтской Церкви. 267 В житии Штурмия, ученика Бонифация, упоминается о двух путешествиях Бонифация во Фрисландию, разделенных пребыванием в Утрехте зимой 753–754 годов (см.: Eigil. Vita Sturmi И Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. T. XV. P. II. S. 372). 268 После смерти Виллиброрда в 739 году Бонифаций по поручению Кар- ломана (письмо 109, с. 273 настоящего издания), судя по всему, рукоположил для Утрехта неизвестного епископа, который вскоре скончался и был заменен епископом Эобой. 269 Неизвестный пресвитер из Утрехта, который в начале IX века написал житие Бонифация, узнал от свидетельницы, что Бонифаций, защищаясь от меча убийцы, возложил на свою голову Евангелие. Знаменитый Codex Bonifatianus 2, называемый также по имени его первой хранительницы Ragyndrudis-Codex, имеет следы удара острым предметом. Но в кодексе содержатся не евангельские тексты, а противоарианские трактаты (ср.: Cuno Raabe. Sankt Bonifatius: Gedenkgabe zum zwölfhundertsten Todestag Fulda, 1954. S. 102). 270 Согласно древней традиции считается, что три рукописи, хранящиеся в кафедральном соборе Фульды, принадлежали Бонифацию. 273 Место кончины точно установлено в житии святого Виллехада (см.: Vita S. Willehadi И Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. T. II. S. 380): ad locum qui dicitur Dockynchirica, quod est in pago Hostraga, ubi et dominus Bonifacius episcopus iam olim martirio coronatus fuerat). 274 De temporum ratione (cap. 29) I Bedae opera de temporibus I Ed. C. W. Jones. Cambridge – Massachusetts, 1943. S. 234: crescents (oceani aestus) quidem malinas, decrescentes autem placuit appellare ledones. |
| Воспользовавшись победой над Лотарем, император передал К. Л. земли в центральной части империи, ранее входившие в наследство старшего сына: сначала Фризию и земли в бассейнах Мозеля и Сены (837), затем часть Нейстрии в междуречье Сены и Луары (838). По указанию Людовика Благочестивого прелаты, графы и вассалы принесли К. Л. клятву верности. После смерти Пипина Аквитанского его сыновья были лишены наследства, а королевство Аквитания также передано К. Л. Мн. представители знати отказались признать К. Л. и выступили на стороне Пипина II, сына Пипина Аквитанского. В 839 г. император объявил о новом разделе империи между наследниками. К. Л. должен был получить области к западу от р. Мозель, включая Нейстрию, а также Аквитанию, Бургундию и Прованс, за Людовиком Немецким сохранялась Бавария, а Лотарю отходили остальные земли. Людовик Немецкий поднял восстание, к-рое было подавлено. Весной 840 г. К. Л. возглавил борьбу с мятежниками в Аквитании, но летом пришло известие о неожиданной кончине Людовика Благочестивого. Сразу после его смерти началась междоусобная война между наследниками. Имп. Лотарь I, заключив союз с Пипином II Аквитанским, пытался захватить те земли, к-рые он должен был унаследовать по условиям раздела 817 г. В сражении при Фонтенуа (25 июня 841) Лотарь I и Пипин II потерпели поражение от К. Л., объединившегося с Людовиком Немецким. Современники отмечали жестокость этой битвы и огромные потери, понесенные обеими сторонами (по свидетельству Агнелла Равеннского, склонного к преувеличениям, со стороны Лотаря и Пипина погибло более 40 тыс. чел.; см.: Agnellus. Liber Pontificalis ecclesiae Ravennatis. 174// Agnelli Ravennatis Liber Pontificalis ecclesiae Ravennatis/Ed. D. Mauskopf Deliyannis. Turnhout, 2006. P. 353-354. (CCCM; 199); Nithardi Historiarum libri. II 10; Versus de bella quae fuit acta Fontaneto//MGH. Poet. T. 2. P. 138-139). В февр. 842 г. на встрече в Страсбурге К. Л. и Людовик Немецкий заключили соглашение, т. н. Страсбургские клятвы, обязавшись совместно действовать против Лотаря. Клятву принесли и воины, которые обещали отказать в повиновении правителю, нарушившему договор. |
| Известно, что до развития городовой жизни, до того времени, как торговля и промышленность сделались важным общественным фактором, земледелие служило единственным ресурсом в финансовой системе государства. В половине VIII в. произошло изменение в военном деле, пехота перестает играть первую роль, потребовалась военная служба на коне, вследствие чего значительно повысились расходы по военной службе. Государству негде было взять людей, бывших в состоянии нести конную службу; ресурс, из которого брались земельные пожалования, иссяк; крестьянская община подорвана в своих средствах. Тогда Каролинги решились по-заимствоваться церковными земельными владениями и провели знаменитую секуляризацию (отчуждение церковных имуществ). Это была радикальная мера, приведшая многие монастыри в бедность и возвратившая государству чуть ли не треть всей тогдашней Франции. Но ввиду того, что эта мера была вызвана военными потребностями времени, она и послужила главнейше для военных целей. Отнимаемые от Церкви земли поступали в бенефиции светским лицам—с тою лишь разницей против предыдущей практики, что теперь бенефиция жаловалась за военную службу и под условием обязательного ее исполнения. Начало, положенное Карлом Мартелом и Пипином, было применяемо Карлом В. и сыном его Людовиком. И всякий раз, когда государство ощущало потребность в людях или в деньгах, оно снова обращалось к тому же источнику и снова раздавало участки церковных земель служилым людям. Правовое значение бенефиции совпадает с актом коммендации. Что коммендация делала с крестьянской общиной, подчиняя свободных людей власти помещика, то же делала бенефиция с владеющими классами. Именно, здесь нарождаются рядом с бенефицией сюзеренные и вассальные отношения. Припомним, что Каролинги воспользовались раздачей бенефиций для военных целей. Давая бенефицию служилому человеку, король требовал от него коммендации, вследствие которой становился сюзереном или сеньором, а получивший бенефицию — вассалом. Эти новые слова, сюзерен и вассал, характеризуют VIII и IX вв. |
| Как ни блистательно складывались дела на Востоке и на Балканах, существовала проблема, разрешение которой оказалось не под силу ни Льву III, ни Константину V, – Италия. При блестящих победах над арабами и болгарами Византийская империя явно была не в состоянии деятельно укреплять свое влияние на Западе. Да и какое государство способно успешно воевать сразу на три фронта? Италия все больше и больше отходила от Византийской империи, живя собственной жизнью и пребывая в поисках новых союзников с близкими для нее интересами. Нередко полагают, будто главной причиной этого процесса стал иконоборческий кризис и осложнение отношений между Византийским императором и Римским епископом. Однако исторические факты свидетельствуют о том, что расхождения между Западом и Востоком во взглядах на святые иконы в те десятилетия имели относительное касание к существу вопроса. И последующее развитие событий можно в значительной степени отнести к практической реализации основополагающих, доктринальных принципов неписаного политического учения Римской кафедры, наложившихся на способствующие внешние обстоятельства. После смерти папы Григория III престол Римского апостолика уже через четыре дня оказался занят греком Захарием (741–752), родом из Калабрии. Как кажется, он был образованным человеком, и его перу принадлежали переводы с греческого языка на латынь и наоборот. В юности Захарий перебрался в Рим, где принял монашеский постриг, затем стал диаконом-кардиналом, а затем поднялся на высшую духовную должность в Римской церкви. Его избрание народом и сенатом Рима прошло без утверждения Равеннским экзархом, представителем императора, что красноречиво свидетельствует об уровне авторитета Византийского царя на Западе. Нельзя сказать, что новому папе оставалось почивать на лаврах – угроза лангобардов занять Рим по-прежнему казалась чрезвычайно актуальной. Надеяться на помощь франков не приходилось, поскольку после смерти Карла Мартелла во Франкском государстве началась война между его тремя сыновьями – Пипином, Карломаном и Грифоном при живом, хотя и номинальном короле из династии Меровингов, Хильдерихе III (743–751). Едва ли можно было всерьез рассчитывать и на Константинополь: после того как папа Захарий попытался сделать ставку на Артавазда, признав того законным императором, всем стало ясно, что Константин V пальцем не пошевелит для защиты мятежного понтифика, проигнорировавшего, помимо прочего, волю царя и даже не удосужившегося узнать его мнение о своем избрании. Поэтому, взвесив все шансы, папа Захарий начал собственную игру. |
| Разумеется, все это было игрой: в письме ни словом не упоминается история с Равеннским экзархатом, будто ее не было вовсе, и власть Римского императора над Италией никем не оспаривается. Но когда вдруг выяснилось, что взбешенный поведением Римских епископов император Константин V отдал поручение готовить поход на Италию, папа немедленно обратился к Пипину с просьбой посодействовать в получении помощи против византийцев со стороны лангобардов. Так сказать, открыто перебежал на другую сторону. Франкскому королю Павел передавал все корреспонденции, полученные им от Константина V, поэтому тот был в курсе всех начинаний византийцев. В свою очередь и император узнал об очередной измене со стороны папы, а потому отменил уже подготовленный поход: против объединенных сил лангобардов и франков он оказывался бессильным. Едва миновала эта опасность, вновь возникли территориальные споры между Римом и лангобардами, которые разрешил трехсторонний мирный договор 761 г. между папой, Пипином и Дезидерием 144 . На время status quo был восстановлен, но вскоре, уже в 771 г., Римские епископы почувствуют, что их опасения в цезаропапизме со стороны Византийских императоров были преувеличены. Новый Франкский король Карл Великий (768–814) продемонстрирует им такое понимание взаимоотношений королевской и церковной властей, что папы еще долго с сожалением будут вспоминать о минувшей эпохе, когда власть, закон и вера находились под защитой одного человека – Римского императора. Осторожный и последовательный, как и его отец, Карл Великий терпеливо выжидал выгодного ему развития событий. Когда в 772 г. Дезидерий вдруг решил освободиться из-под опеки франков и перешел в наступление, захватив Феррару, Фаэнцу, Комаккью, блокировал Равенну, Пентаполис и Рим, Карл вторгся в пределы Лангобардского государства. Хотя в то время он вел войну (очередную) с саксами, Карл внял просьбе папы Адриана (772–795) и в 773 г. двумя армиями вторгся в Лангобардское королевство, взяв ключевой город Верону. Разбив врагов, Карл в 774 г., отправив Дезидерия в заключение, короновал себя в качестве Лангобардского короля, обязав новых подданных принести ему присягу на верность. Судя по текстам «Liber pontificalis», волнение от минувшей опасности не помешало папе воспользоваться волнением Карла от пребывания в Риме и получить более трех четвертей Италии – гораздо больше, чем раньше ему выделил Пипин 145 . |
|
|
