| 16. Акакия Константинопольского (471-479) Епископы Асийского диоцеза именуют „Святейшим и Благочестивейшим Патриархом Святейшей Церкви царствующего града Константинополя, Нового Рима”. Знаменитый Ле Киен (Oriens Christianus, t. I, р. 62) говорит: „Акакий был первый из всех, который подлинно и в собственном смысле (vere et proprie) установил (constituerit) Константинопольский Патриархат при содействии светской власти императора Зинона”. Благодаря целым векам догматических смут, Константинопольские Епископы становятся действительно Патриархами всей Восточной Церкви, ибо борьба властно решается в столице императорской политикой и соучастием в ней Константинопольских Патриархов. В годы колебания трона император Зинона, Петр Гнафевс, как ставленник монофизитской партии, вновь захватывал Антиохийскую кафедру, но, с возвращением Зинона на трон, был свергнут Антиохийским Собором и замещен православным Стефаном II. Акакий, по получении известительной грамоты от Стефана, на своем σνοδος νδημοσα в 478 г. утвердил деяние Антиохийского Собора. Вскоре император Зинон даже отнял у антиохийцев право избрания себе Первоиерарха и приказал Акакию поставить в Антиохию в Константинополе Каландиона. Акакий не утвердил избранного александрийцами Иоанна Талайю и возвел на кафедру Александрии Петра Монга, с которым и сговорился на принятие знаменитого „Энотикона” (482) . 17. При императоре Анастасии (491-518) и Патриархе Македонии II (496-511) являются в Константинополь с жалобой на Илию, Архиепископа (Патриарха) Иерусалимского монофизитствующие монахи монастыря Маюмского во главе с известным Севиром. Апелляционная инстанция тут разумелась нераздельно: императорская и патриаршая. Сложная интрига привела даже к свержению П. Македония, а Севир занял кафедру Антиохии. Но все изменилось со смертью монофизитствующего императора Анастасия. 18. Император Юстин I (518-527) резко изменил политику. Патриарх Иоанн II (518-520) анафематствовал Севира. Император изгнал его, и на его место в Антиохии поставлен был самолично Патриархом Константинопольским Епифанием назначенный из Константинополя Павел . |
| Вообще на соборе пресвитеров и диаконов александрийских и мареотских 5 пресвитеров и столько же диаконов пристало к партии Ария, а 36 пресвитеров и 44 диакона подписали против него приговор. Церковь Кесарион находилась близь центра города, на площади четырех ворот (τεταπυλον), на месте гимназии, называемой сперва Адрианон, а впоследствии Ликинианон. Начал строить эту церковь на средства императора Констанция (отсюда её название Кесарион) архиепископ александрийский арианин Григорий (22 марта 339 г. – 26 июня 345 г.); Афанасий Великий (21 окт. 346 г. – 9 февраля 356 г.) по-видимому достроил се; однако же и при арианине Георгии в 361 году при ней производились какие-то постройки. Поступив в 365 году во владение православных, эта церковь , во время бунта 21 июля 366 иода была сожжена язычниками; 1-го мая 368 года Афанасий Великий (ровно за пять лет до своей кончины – 2 мая 373 г.) снова начал по императорскому указу строить Кесарион, и еще раз довел его постройку до конца. Уже тот факт, что местная хроника сохранила такие подробности об этой церкви, равно и то, что св. Епифаний Кипрский видимо выделяет ее из ряда других, показывает, что это была церковь весьма замечательная. Сам Афанасий Великий называет Кесарион «великою церковью» – выражение, отвечающее нашему «кафедральный собор». О размерах её и, наоборот, о сравнительной немногочисленности христиан в Александрии в половине IV века можно судить по тому, что в ней в праздник пасхи могло вместиться все христианское население Александрии. Как называлась та «великая церковь», в которой 25 декабря 432 года и 1-го января 433 года проповедовали Павел Емесский и св. Кирилл Александрийский с положительностию неизвестно; но более чем вероятно, что это был Кесарион. В этом храме в 452 году заседал собор, избравший Претория в архиепископы. В 457 году противоканоническая хиротония Элура состоялась в Великой церкви, называемой Кесарион. В 415 году у церкви, по имени Кесарион, была убита известная Ипатия. Наконец в базилике Кесарион нижнеегипетские монахи произвели в 483 году восстание против Петра Монга. |
| Вернувшись к власти на волне православной партии, отвергнувшей монофизитскую политику Василиска, император Зенон вскоре был вынужден вернуться к проблеме восстановления единства Кафолической Церкви. Как в первые годы после Халкидона, так и теперь христианский Восток пребывал в броуновском движении. Орос Четвёртого Вселенского Собора допускал три различных богословских толкования: папы св. Льва, св. Кирилла Александрийского и Феодорита Киррского . Особенно тяжёлая ситуация сложилась в Египте, патриарх которого Тимофей Элур до старости занимал свой престол, несмотря на горячее желание Зенона убрать его, как сторонника Василиска. Но и его смерть, наступившая 4 сентября 477 г., не разрешила проблем: монофизиты избрали его преемником не менее упорного противника Халкидона Петра Монга ( «косноязычного» ). Император пригрозил виновным в его избрании смертной казнью, но эта угроза не возымела действия. Тогда Зенон предписал, чтобы экс-патриарх Тимофей Салофакиол снова занял престол архипастыря Александрии, но его возвращение вызвало большие волнения в городе. Александрийцы любили этого архиерея, но не признавали в сущем чине и не вступали с ним в общение 947 . А Пётр Монг, которого император велел казнить за подбивание к бунту, скрывался в самой Александрии и широко агитировал против патриарха – халкидонита, чем вызвал неоднократные просьбы от Тимофея (даже его терпение лопнуло) в адрес Римского папы и царя сослать мятежника 948 . Наконец, чувствуя приближение смерти и желая найти себе достойного православного преемника, патриарх Александрии направил посольство к царю, надеясь, что тот укажет нужную кандидатуру. В состав посольства входил его родственник, епископ Гермополя, Геннадий, и эконом одной из церквей Иоанн Талайя. Не известно, действительно ли Талайя, втайне мечтавший занять патриарший престол в Египте, не верил, что император остановит свой взор на нём, или в силу каких-то иных причин, но он затеял собственную интригу. Оценив могущество Илла, Иоанн Талайя отдался к его покровительству, а исавр, уже задумавший мятеж против императора, решил использовать ловкого эконома как тайного агента в переговорах с августалом Египта Феоктистом, которого надеялся переманить на свою сторону. Возможно, и до царя доносились глухие сплетни, поскольку он потребовал от Талайя дать при нём клятву не претендовать на патриаршество 949 . Но затем уже в Александрии, используя возможности Илла и Феоктиста, неверный клирик обеспечил в июле 482 г. после смерти Тимофея своё избрание патриархом к безмерному удивлению императора 950 . |
| Царь не мог не обратить внимания, на каких условиях понтифик готов признать его власть главы христианского мира. В самом начале схизмы папа Феликс в своём письме от 1 августа 484 г. пишет императору: «Я верю, что твоя набожность продиктована велением Неба, и хотел бы услышать, что именно ей доверена власть над людскими делами, что в ней нет ни капли сомнений в том, что есть Бог, Который вразумляет всех поставленных Им на службу людей. Я верю, что в любом случае ты сможешь извлечь наибольшую выгоду, если возьмёшь Православную Церковь под своё покровительство и не позволишь никому покушаться на её свободу. Православная Церковь должна жить по своим законам, тогда она вернёт тебе власть над миром. Ибо известно, что все твои дела исполнятся благом, если в том, что касается Божиих дел, ты предпочтешь подчинить свою императорскую волю промыслов епископов Христа (выделено мной. – А.В. ) . Тебе не следует также пытаться давать свои распоряжения тому, кому по воле Бога должна подчиняться твоя кротость в набожном смирении» 959 . В этом, конечно, была известная непоследовательность, разрешить которую можно было только за счёт той интеллектуальной комбинации, позднее породившей известный на Западе принцип, пока ещё гласно не заявленный и не известный на Востоке, что сам по себе Вселенский Собор ещё не устанавливает истинное вероисповедание, важен факт его признания (рецепции) папой . В дальнейшем развернулись уже в буквальном смысле слова драматические события. Не дожидаясь протеста Римского папы, константинопольские монахи акимиты («неусыпаемые») во главе со своим архимандритом Кириллом выступили против «Энотикона». Узнав об этом движении, папа немедленно послал вдогонку своим легатам, направленным к императору, порученца с приказанием вступить в общение с акимитами и использовать их в качестве союзников. Но правительство Зенона каким-то образом узнало об этом поручении, легаты были задержаны в Абидосе и препровождены под почётный домашний арест. С легатами активно занимался патриарх Акакий и убедил-таки их принять «Энотикон». Они вместе совершили Божественную литургию, причастились Святых Тайн и включили Петра Монга в диптихи. Однако и Акакия ждало разочарование: его посланец, монах Симеон, выехавший вместе с легатами обратно в Рим, дабы смягчить ситуацию, поведал понтифику, что произошло на самом деле, и обвинил своего патриарха в ереси 960 . |
| Энотикон (Ενωτικον) А.В.Карташев. Вселенские соборы//IV Вселенский собор 451 г. в Халкидоне (оглавление) Акакий соблазнился на план примирения с линией преемников Диоскора и Элура. Поэтому Константинополь не признал и Талайю. Тот, боясь участи Протерия, убежал в Рим. Новый префект Египта получил инструкцию вызвать из подполья Петра Монга и сговориться с ним на основе подписания нового документа с принятием в общение «протерианцев,» т.е. всех православных. Этот новый документ и есть так называемый Энотикон Зинона. Редактирован он, по-видимому, самим Акакием. Император Зинон обращается в форме письма к «жителям Александрии, Ливии и Пентаполя, к епископам, клиру, монахам и народу.» Опечаленный настоящими раздорами и внимая просьбам ο церковном единении, император заявляет, что он поддерживает «вероопределения Никейского 325 г. и Константинопольского 381 г. соборов и все, что сделано в Ефесе (??) против Нестория и против иных, кои позднее думали так же, как и он....» «Да будет вам ведомо, что мы и повсюду сущие церкви не принимали, не приемлем и не будем принимать иного символа или вероопределения, кроме св. символа, изреченного 318 отцами, подтвержденного 150 приснопамятными отцами, коему последовали и св. отцы, собравшиеся в Ефесе, ниспровергшие нечестивого Нестория и его единомышленников. Оного Нестория, a равно и Евтиха, мудрствующих противно вышесказанному, и мы анафематствуем, приемля и 12 глав, изреченных блаженной памяти Кириллом Александрийским. Исповедуем также, что Единородный Сын Божий и Бог, поистине вочеловечившийся Господь Наш Иисус Христос, Единосущный Отцу по божеству и единосущный нам по человечеству, снисшедший и воплотившийся от Марии Девы Богородицы, есть Един, a не два . Единому мы приписываем чудеса и страдания, которые Он добровольно потерпел плотию. A разделяющих или сливающих или вводящих призрачность вовсе не приемлем, ибо безгрешное поистине воплощение от Богородицы не произвело в Сыне прибавления. Всякого же иначе мудрствующего теперь или когда бы то ни было, в Халкидоне или на каком-либо ином соборе — анафематствуем.» |
| Ревилью и его издания Имя Эженя Ревилью, адъюнкт-консерватора египетского луврского музее, не в первый раз упоминается и в нашей духовной журналистике. Известный специалист в области позднейших формаций египетского языка, этот французский ученый чаще многих других египтологов должен обращаться к коптским памятникам, т. е. входить в сферу христианской церковной письменности. После 1872 г. он издал несколько фрагментов, относящихся к никейскому первому собору. Ревилью считал их за остатки подлинных актов первого вселенского собора, – чего не допускает ни русская, ни немецкая богословская наука 3 Во время своего путешествия по Италии Ревилью собрал несколько памятников, ценных для церковной истории. Он предполагает обнародовать несколько сочинений Петра Монга в коптском переводе, акты одного собеседования (до 553 г.) православных с египетскими якобитами на коптском языке и акты собеседования православных с северианами при Юстиниане I до 553 г. на греческом языке [известная конференция константинопольская 533, описанная Иннокентием маронийским в письме, сохранившаяся лишь в латинском переводе, или новый случай в том же роде?] До сих же пор он издал два памятника из египетской церковной истории, которые мы и предлагаем благосклонному вниманию читателя. I. „Рассказы Диоскора о халкидонском соборе“. Рукописный источник «похвального слова»; объем его. Подлинно ли оно? Его значение. Монофизитская церковь и составляющие ее народности. Обычный способ пропаганды ереси между массами и его результаты. Образчик противонесторианской полемики. Черты исторической правды в «похвальном слове». Текст отрывков. Ревилью не говорит ни слова о том, откуда он заимствовал издаваемый им памятник; но этот источник, кажется, можно определить безошибочно. Это – Codex copto-memphiticus Vaticanus Assemanianus 68 (по каталогу Ассемани 17), рукопись на пергаменте in folio, писанная в 957 г. по P. X., где под 7 помещается похвальное слово Диоскора Макарию, несомненно тождественное с издаваемым Ревилью 4 . По некоторым основаниям можно предполагать, что греческий подлинник этого слова в Патрологии Миня занял бы около 23 1 / 2 столбцов. Ревилью в виде выдержек издал за четыре года несколько менее 1 / 4 целого слова (в обратном переводе на греческий эти извлечения заняли бы около 5 1 / 2 столбцов). Сами выдержки еще далеко не доведены до конца, и известное правило „Nonum prematur in annum“ вероятно будет выполнено с буквальной точностью над этими „Récits de Dioscore, exilé à Gangres, sur le Concile de Chalcédoine“. Ввиду этой не близкой надежды на окончание рассматриваемой статьи мы и считаем позволительным сделать о ней заметку еще до её завершения. |
| Как третья церковная инстанция в церковных делах своих диэцезов, константинопольский патриарх в принципе стоит совершенно на равной степени со своими собратьями — другими патриархами. Но на деле сделано одно весьма важное ограничение, которое, несомненно, должно было повести к возвышению константинопольского патриарха над всеми другими. В спорных вопросах от суда митрополитанских соборов дозволено было (9, 17) апеллировать или к экзарху соответствующего диэцеза и его собору, или же к престолу царствующего града Константинополя,— альтернатива, открывавшая для последнего весьма широкую возможность вмешательства в дела других патриархов и — проявления своего первенствующего авторитета над ними. С тех пор как экзархи стали в указанное положение, апелляция к ним перестала быть даже вероятной. Халки-донский собор был созван в такую эпоху, когда термины: экзарх, патриарх и другие, не были строго установлены и разграничены и не получили еще своих характерных черт; так, например, Домна, патриарха антиохийского, называли и патриархом и экзархом. В этой параллели названий заключалось зерно развития власти и значения константинопольского патриарха. Открывалась возможность, чтобы лица, недовольные своим экзархом, обращались в Константинополь, и таким образом константинопольский патриарх становился апелляционной инстанцией всего востока даже по делам всех других патриархов. Не доставало лишь того, чтобы константинопольская кафедра формально была объявлена апелляционной инстанцией по делам других патриархов. Эту прерогативу предоставила ей новелла Юстиниана от 530 г., и тогда константинопольский епископ стал к другим патриархам в отношение, напоминавшее авторитет praefecti urbis или praefecti praetorio в отношени к викариям диэцеза. А до этого времени константинопольские патриархи успели проявить свой авторитет над александрийским в низложении Иоанна Талайи и возведении на его место Петра Монга, потом в поставлении на ту же кафедру в 519 г. Павла. В Константинополе всеми мерами пытались добиться того, чтобы новый патриарх рукоположен был в самой столице, но ввиду решительного протеста папского легата Епифаний константинопольский должен был отправиться для хиротонии в Александрию. Над патриархатом антиохийским авторитет Константинополя проявился в рукоположении Стефана антиохийского и затем Иоанна, митрополита тирского, без всякого ведома антиохийского патриарха Каландиона. |
| К этому присоединилось еще неудовольствие папы по поводу занятия Александрийской кафедры. В последнем случае дело было так: по смерти Тимофея Элура († 477r.), естественным представителем Александрийской кафедры являлся Тимофей Селофакиан. Его появление вызвало в Александрии раздоры, несмотря на его кроткий характер и нелюбовь к спорам. Раздоры не прекращались до самой смерти его (весною 482 г.). Александрийцы выбрали на его место пресвитера Иоанна Талайю, а умеренные с монофизитами еще по смерти Тимофея Элура избрали ему преемником Петра Монга. Последний имел доступ к архиепископу Акакию и был им признан, следовательно Иоанн Талайя, по Акакию, был излишен. Он бежал в Рим, к папе, с жалобою. Папа направил громадные усилия возвратить ему кафедру и, между прочим, писал Акакию об этом, а потом предоставил ему кафедру в Италии. Между тем, Петр Монг вошел в сношение с Антиохийским Петром Гнафевсом занявшим кафедру после Каландиана. Все трое - Константинопольский Акакий, Александрийский Петр Монг и Антиохийский Петр Гнафевс - признали Энотикон Зинона и между ними водворился мир. Папа знал - кто такой Петр Гнафевс, и союз с ним Акакия представил Константинопольского патриарха в очень сомнительном, даже подозрительном виде. Недовольный патриархом Акакием за признание Энотикона, игнорировавшего Халкидонский Собор, и его союзом с Петром Монгом, папа поставил дело о нем на Римском Соборе 484 г. Патриарх Акакий был осужден и анафематствован. Последний тем же ответил по адресу папы и вычеркнул имя папы из диптиха. Вследствие этого произошел разрыв между Римскою и Восточными Церквами, который продолжался 35 лет (484—519 г.). (Theophanes. Chronographia. De Boor. 1883 г. Lipsiae 1883 р. 132), хотя дипломатические сношения не прекращались и за это время. Смертью императора Диррахита († 518 г.). Прекратилась династия, начатая Львом (с 457 г.). Преемником его стал славянин из Дардании Юстин I (518—527 г., Justinus), безграмотный старец (68 лет). По своим догматическим убеждениям Юстин был строго православным. |
| Как заметил еще патриарх Фотий, в «Истории» Евагрия господствует дух строгой, никуда не отклоняющейся ортодоксии: приняв смысл православного учения умом и сердцем, Евагрий безукоризнен в своей приверженности догматике Халкидонского собора; к еретикам, однако, он относится вполне умеренно. Существенным недостатком изложения Евагрия полагают тот факт, что он, по–видимому, не концентрировался на поисках собственно церковно-исторических источников и ввел в изложение массу материалов, затрагивающих гражданские и военные дела. Тот же Фотий обратил также внимание на излишние длинноты и неоправданное многословие. Между тем только благодаря Евагрию до нас дошли (полностью или частично) два послания Нестория к префекту Фиваиды, послание палестинских монахов Алкисону Никопольскому, греческие оригиналы документов из Codex Encyclicus, послание Петра Монга Акакию Константинопольскому, религиозный эдикт Юстина II и др. Евагрия подчас упрекают за размытость его исторической концепции, за не вполне последовательно проведенную попытку синтеза светской и церковной истории, за желание объединить античную, ветхозаветную и христианскую историографию, придав им вид преемственного процесса. «Провозглашая себя церковным историком, Евагрий по сути дела изменяет фундаментальным принципам избранного им жанра. И скромный объем церковного материала, и хаотичность его изложения, и отсутствие последовательной системы объяснения – всё это свидетельствует о том, что основной предмет церковно-исторического описания, заявленный в заглавии, оказывается у антиохийского историка на периферии исследования. Евагрия не интересует ни логика движения, ни смысл внутрихристианской истории. Церковно–историческая концепция как таковая отсутствует в созданном им сочинении. Внимание автора постоянно перемещается в сторону совсем других проблем и сюжетов» (Кривушин И.В. Евагрий Схоластик и его «Церковная история»/ Евагрий Схоластик . Церковная история: В 6–ти кн. 2–е изд., испр. СПб., 2006. С. 36). Фактологический материал распределен в труде Евагрия неравномерно: он разделил свою историю на шесть книг, из которых первая оканчивается царствованием Феодосия II (402–450), вторая посвящена церковным событиям при императоре Маркиане (450–457; в особенности автора занимает Халкидонский собор), третья доходит до времен императора Анастасия I Дикора (491–518), четвертая излагает церковные дела при Юстине I (518–527) и Юстиниане I (527–565), пятая описывает судьбу Церкви при Юстине Младшем (565–578, фактически до 574) и его преемнике Тиберии II (август с 578 г., автократор в 580–582), а шестая – при Маврикии. При этом преобладающее внимание к внутрицерковным проблемам в первых книгах (история Эфесского и Халкидонского соборов, связанных с соперничеством христианских метрополий – Константинополя, Рима, Александрии и Антиохии, и с борьбой православного богословия против учения Нестория и Евтихия) к концу «Истории» постепенно уступает место приоритету описания политических событий. |
| К. неоднократно упоминается в источниках эпохи христологических споров (сер. V - 1-я пол. VII в.): в монастыре Метанойя скрывался от преследований архиеп. Диоскора (444-451) александрийский пресв. Афанасий (ACO. T. 2. Vol. 1(2). P. 21), из его среды был избран на Александрийский престол (460) и здесь же укрывался в период смещения с кафедры (кон. 475-477) правосл. патриарх Тимофей III Салофакиол ( Evagr. Schol. Hist. eccl. III 11; Theoph. Chron. P. 121), в 482/3 г. в знак неприятия «Энотикона» имп. Зинона из Александрии в К. переселилась группа халкидонитов во главе с пресв. Киром ( Zach. Rhet. Hist. eccl. V 9). В сер. VI в. в К. отбывал ссылку еп. Виктор Туннунский , лишенный кафедры за отказ принять эдикт имп. Юстиниана «О трех главах». В нач. IV в. в К. пострадали мц. Афанасия с 3 дочерьми и мученики-бессребреники Кир и Иоанн . Мощи святых Кира и Иоанна первоначально были положены в соборе ап. Марка в Александрии, однако впосл. свт. Кирилл Александрийский (412-444) перенес их (пам. 28 июня) в близлежащее к К. сел. Минуф, в построенную здесь его предшественником архиеп. Феофилом ц. св. Евангелистов, чтобы искоренить местный культ богини Исиды (3 речи свт. Кирилла на перенесение мощей см.: PG. 77. Col. 1099-1106). Несмотря на это, в V в. язычество еще прочно держалось в Минуфе; между 485 и 487 гг. по инициативе монофизитского Александрийского патриарха Петра III Монга и при участии насельников мон-ря Метанойя было разрушено тайное языческое капище, где хранились идолы, спрятанные здесь после разрушения храма Исиды (Vie de Sévère par Zacharie le Scholastique/Ed., trad. M.-A. Kugener. P., 1903. P. 17-35. (PO; T. 2. Fasc. 1)). Однако почитание мучеников Кира и Иоанна получило широкое распространение, и ц. св. Евангелистов была переименована в их честь. В нач. VII в. мон. Софроний (впосл. Иерусалимский патриарх свт. Софроний I ) получил у гробницы мучеников исцеление от болезни глаз; он составил описание чудес, совершенных от этих мощей, из которого видно, что Минуф был известным центром паломничества (PG. 87. Col. 3423-3548). После араб. завоевания Египта (40-е гг. VII в.) Минуф пришел в запустение (точное время неизв.). Мощи мучеников Кира и Иоанна были перенесены в Рим, однако их почитание сохранялось в регионе. Об этом свидетельствует название сел. Абу-Кир (араб. вариант имени мч. Кира), расположенного близ древнего Минуфа и известного с XIV в. ( Jorga N. Philippe de Mézières (1327-1405) et la croisade au XIVe siècle. P., 1896. P. 276. Not. 1). |
|
|
