| Так, образованные язычники, ищущие Бога, предоставленные сами себе, без светоча откровения, и подавляемые авторитетом и силою языческой религии, должны были только защищать свое единственное достояние – веру в единого Бога, любовь к Которому в них жила крепко, стараясь найти оправдание своей веры и утверждение ее в явлениях среди самого язычества (см. Песн. 2:16-17). Таким образом, начался новый фазис в религиозной жизни верующих в Бога язычников, который рисуется во второй части рассказа Возлюбленной (см. Песн. 3:1-3). Этот фазис в их жизни характеризуется исканием Бога, возлюбленного ими, в среде религиозных и политических учреждений самого язычества. Во мраке «ночей», т.е. религиозных языческих заблуждений (Ис. 9:2), среди которых царила власть «миродержателей тьмы века сего, духов злобы поднебесных» (Еф. 5:12), они искали истинного Бога и от языческих мистерий и мантики ждали ответа на свои томительные, горячие вопросы о религиозной истине; но, конечно, не находили искомого Бога и не получали надлежащих ответов на свои вопросы (см. Песн. 3:1). Из области религиозной искания их перешли в область политически-гражданскую; но и эта область также глубоко погружена была во мрак языческого религиозного мировоззрения, так что заправители гражданского порядка, эти заботливые «стражи обходящие город», даже не поняли великого, жизненного и для гражданского общества, вопроса Возлюбленной: «не видали вы того, которого любит душа моя» (Песн. 3:2-3)? Для заправителей тогдашнего гражданского порядка, вероятно, казались странными и жалкими мучительные вопросы искателей религиозной истины, и на такие вопросы, они подобно Пилату, могли ответить только: кто это такой – Возлюбленный (ср. Ин. 18:37-38)? и отходили прочь от жалких искателей. Таким образом, исследования в обеих указанных областях приводили к отрицательной критике языческой жизни по данному вопросу, т.е. к тому, что во всех сферах языческой жизни не было религиозной истины и нормальной религиозно-нравственной жизни. Но что же там было? что нашли добросовестные и, отчасти просвещенные истиною, исследователи? Они нашли там прежде всего мрак ночной, т.е. |
| Уста его - сладость, и весь он - любезность (Песн. 5,16). Рассуждения его сколь милы были всем! С какой приятностью пересказывают разговоры его! Сколь много народы сожалеют о тебе, дитя! Последние слова, которыми ты требовал меня твоей быть порукой, запечатлены в памяти моей, ими оставил ты обо мне доброе и славное свидетельство. Я не мог оказать тебе своей верности, которую приготовлял, однако заочно ручался, и Христос меня, ручающегося за тебя, слышал. Обещание мое известно на небе, хотя неизвестно на земле; обязался я Богу, хотя не мог обязаться людям. Говорил я о теле твоем, теперь буду беседовать с твоей душой, достойной пророческих украшений. Почему те же употреблю слова: Кто эта блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце? (Песн. 6,10). Кажется мне, что я вижу тебя, сияющего и говорящего: Ночь прошла, а день приблизился (Рим. 13,12). И так святая твоя душа смотрит на нас с заботой свыше. Ты вышел из тьмы века сего и светишь как луна, блистаешь как солнце; и справедливо сказал я, как луна: ибо хотя прежде в тени тела этого ты сиял и освещал тьму земли, но нынче, заимствуя свет от солнца правды, озаряешь дни наши. Почему кажется мне, что я вижу тебя, выходящего из тела и, прогнав ночной мрак, рано встающего, и как солнце приближающегося к Богу, и как орла, стремительно парящего и оставляющего земное. Оглянись, оглянись, Суламита; оглянись, оглянись, - и мы посмотрим на тебя (Песн. 7,1). Обратись к нам в мире и покажи славу твою сестрам твоим, чтобы начали они радоваться о твоем покое и благодати. Хоть один раз обратись и всей мыслью поспеши к городу святых Иерусалиму. И воистину, Христос, говоря это благочестивой душе, повелевает ей ненадолго обратиться, чтобы явилась нам слава ее и будущее упокоение со святыми, а потом приказывает ей поспешить к вышнему сообществу святых. Что вам смотреть на Суламиту, как на хоровод Манаимский (Песн. 7,1), то есть, на такую, которая против многих в теле сражалась. Ибо сражалась против врагов внешних, сражалась против обманчивых перемен века, сражалась против слабостей телесных и многоразличных страстей. Услышав от Господа: оглянись, Суламита, обратилась однажды к миру, обратилась через повторение причащения к благодати Христовой и потому прекрасно обращение ее, прекрасны стоны ее и восхождение к небу. |
| 195) Звезды скрываются с восходом солнца; а помыслы престают с возвращением ума в свое царство. 197) И созерцательный ум, когда, влекомый потребностями естества, сходит с неба долу, может возгласить то же, что и тот, кто изрек: есть ли что дивнее Божественной красоты? И какая мысль обрадованнее помышления о Божеском велелепии? И какое чувство так живо и неудержимо, как любовь, Богом возжигаемая в очищенной от всего худого душе, которая от полноты сердца говорит тогда: уязвлена есмь любовию аз (Песн. 2, 5; 5, 8)? 198) Говорить: согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем возгорится огнь (Пс. 38, 4), прилично тому, кто не утомляется тещи вслед Бога молитвою, и дне человеча видеть не пожелал (Иер. 17, 16). 199) Да глаголет и деятельная душа, подобно невесте в Песнях песней, когда, по отложении ею всех своих худостей, злые демоны и помыслы лукавые начнут понуждать ее снова воззреть на суеты и неистовления ложна (Пс. 39, 5): совлекохся ризы моея, како облекуся в ню? Умых нозе мои, како оскверню их (Песн. 5, 3)? 200) Сколь блаженна ты, боголюбивая душа, если с дерзновением можешь взывать к Богу: возвести ми, Пастырю добрый, где пасеши овец Твоих, и где в полудне даешь почитие овнам Твоим, чтобы, последуя им, не быть мне блуждающею по стадам другов Твоих (Песн. 1, 6)? 201) Деятельная душа, ища удержать слово молитвы и не возмогоши, подобно невесте Песней, вопиет: на ложи моем в нощех исках, Его же возлюби душа моя: исках Его, и не обретох Его: воззвах Его, и не послуша мене. Востану убо притруднейшею молитвою, и обыду во граде, и на торжищах, и на стогнах, и поищу, Его же возлюби душа моя (Песн. 3, 1, 2). Может быть, я найду Его, во всем и вне всего сущего; и насыщуся, внегда явитимися славе Его (Пс. 16, 15). 204) Если принявший в дом свой царя, чрез это самое становится преславным и этою преисполняется радостию паче всякой другой радости: то что должна чувствовать душа, по очищении своем приявшая в себя Царя Царей по неложному Его обетованию (Ин. 14, 23)? И оставит ли она в себе что-либо не выброшенным вон такое, что казалось бы не к упокоению Его служащим? Или что не позаботится она приять внутрь себя такое, что явно благоугодно Ему? |
| Кроме того, исследователи находят в книге и другие признаки происхождения ее от самого Соломона. Из содержания и изложения книги видны многосторонние географические и естественноисторические познания писателя, приобретенные путешествиями и изучением природы. Так, упоминаются, как хорошо известные и возбуждавшие глубокое эстетическое чувство у писателя, местности внепалестинские: башня Ливана, рыбные озера Есевона, палатки Кидара, горы Амана, Сенира, Ермона; местности и Палестинские, отличавшиеся особенной красотой: горы Галаадские, леса Кармила, цветы Саронской долины, виноградники Енгадди и искусственные орошения Ваал-Гамона. Также разнообразны часто упоминаемые писателем виды разных животных, хорошо известных ему, и по наружности возбуждавшие, с этой стороны часто непонятное нам, эстетическое его чувство, например кобылица фараона — Песн.8:8; стадо коз и стриженых овец — 4:1—2; двойни молодой серны — 4:5; странно также для нас описание красоты Суламиты: шея твоя, как столб Давида — 4:4; живот твой, как круглая чаша и ворох пшеницы; нос твой — башня Ливанская, голова твоя, как Кармил — Песн.7:3—5. Не менее загадочны образы красоты Возлюбленного: голова его — золото, живот его — изваяние из слоновой кости, голени — мраморные столбы, вид его подобен Ливану (Песн.5:11—16). Можно видеть здесь писателя, очень увлеченного красотою видимого мира, его одушевленных созданий и искусственных сооружений, как бы воплощавших глубокие мысли строителей. До двадцати видов животных и до двадцати имен растений писатель приводит в своей небольшой книге и именно как поэтические сравнения эстетического характера. — Эта любовь к природе напоминает Соломона, любившего, знавшего ее и говорившего о рыбах, животных, птицах и деревах от кедра до иссопа (3Цар.4:33). Это знакомство могло быть приобретено лишь частыми путешествиями по Палестине и ее окрестностям, также естественными для Соломона. — Архитектурные сооружения: изваяние из слоновой кости, мраморные столбы, столб Давида, башня Ливана (Песн.4:4; 5:11—16; 7:3—5), возбуждавшие эстетическое чувство, и вышеупомянутые сравнения также напоминают Соломона — строителя храма, капищ, дворца, с любовью относившегося к своим постройкам и ими много наслаждавшегося (ср. |
| Бернард предостерегает от смешения этих трех способов, ибо если мнение претендует на точное утверждение, то оно безрассудно; если вера пребывает в сомнении, она непрочна; а если разумение пытается вторгнуться в то, что запечатано верой, оно становится “грабителем, посягающим на величество” (scrutator majestatis, Там же, V.III.6; ср. На Песн., XXXI.3; Притч 25:27 4 (Vulgata)). В отличие от мнения, и вера и разумение обладают точной истиной (certam veritatem), но вера обладает ею как сокрытой и прикровенной, а разумение — как открытой и явной (О размышл., V.III.5). Поэтому Бернард вслед за Августином полагает, что вера есть именно промежуточное состояние человеческого духа. “Мы желаем познать только то, — говорит он, — что мы уже знаем благодаря вере. И для блаженства намнедостает только того, чтобы то, что уже известно нам благодаря вере, было бы ясно также и непосредственно” (Там же, V.III.6). Поэтому термин intellectus у Бернарда следует понимать скорее как ‘духовное постижение’, даже ‘умное созерцание’, чем просто ‘знание’ или ‘разумение’. По-видимому, именно ему соответствует понятие speculativa consideratio (‘созерцательное размышление’, см. ниже). 3.1. Бытие, сущность и свойства Божии. В своем учении о Боге Бернард опирается на блаженного Августина, Боэция и особенно Ансельма Кентерберийского. “Что есть Бог?” — задает вопрос Бернард и отвечает в духе Ансельма: “То, лучше Чего ничего нельзя помыслить” (О размышл., V.VII.15) 6 . Другими словами, Бог — это “уникальная и высшая Величина” (Против Абеляра, II.4), Высшее Благо (О размышл., V.I.2; На Песн., LXXX.6) или Наилучшее (О размышл., V.III.5). Из этого определения Бернард делает вывод, что Бог абсолютно един и прост, или столь же прост, сколь и един (Там же, V.VII.16–17), так что в Нем нет различия между сущностью (Божественностью, divinitas) и ее Носителем (Самим Богом, Deus), между содержимым и содержащим, каковое различие проводил современник Бернарда Гильберт Порретанский. Вслед за Августином Бернард говорит, что только Бог по праву обладает подлинной и уникальной простотой Своей сущности, так что Он “есть то, что Он имеет, и то, что Он есть, Он есть однообразно” (На Песн., LXXX.5; ср. |
| Фанаах , город, отданный левитам, потомкам Каафы ( Нав.21:25 ). Он находился близ Мегиддона. Теперь на месте Фанааха находится деревня Таанук . Фирца , столичный хананейский город ( Нав.12:24 ). От времен Иеровоама до времени Амврия Фирца была столицей царства Израильского. По причине прекрасного местоположения Фирца в кн. Песн. песн. поставляется наравне с Иерусалимом ( Песн.6:4 ). Типсах , город близ Фирцы. Менаим, царь Израильский, разрушил этот город и всех беременных женщин в нем изрубил, за то, что жители не хотели отворить городские ворота, когда он пришел ( 4Цар.15:16 ). Таппуах. «Земля Таппуах досталась Манассии, а город Таппуах у предела Манассии сынам Ефремовым» ( Нав.17:8 ). § 25. Замечательные города в уделе колена Ефремова Сихем , на горе Ефремовой; в нем Иисус Навин собрал Израильтян, чтобы напомнить им о всех благодеяниях Божиих, полученных ими, и о важности исполнения закона Божия ( Нав.24:1–25 ); в нем же Израильтяне схоронили вынесенные из Египта кости Иосифа ( Нав.24:32 ). Сихем был некогда разграблен сыновьями Иакова ( Быт.24:7 ). Иеровоам перестроил его и выбрал для своего местопребывания ( 3Цар.22:25 ). Он был столицей, после разрушения Самарии. По завоевании земли Обетованной, Сихем был дан левитам, потомкам Каафовым, и объявлен городом убежища ( Нав.21:21 ). Сихарь , на северо-востоке Сихема. Близ этого города был колодезь, названный колодезем Иакова; у этого колодезя Иисус Христос беседовал с Самарянкою ( Ин.4:5–6 ). Некоторые думают, что Сихарь есть то же, что Сихем. Ианох ( Нав.16:6 ); в царствование Факея Феглаффеллассар переселил жителей его в Ассирию ( 4Цар.15:29 ). Кивцаим , город, отданный левитам, потомкам Каафы ( Нав.21:22 ). В параллельном месте читается Иокмеам ( 1Пар.6:68 ). Антипатрида , город в равнине Саронской, на пути между Иерусалимом и Кесарией. Он прежде назывался Кафар-Саба ; Антипатридою назвал его Ирод Великий в честь своего отца. Чрез Антипатриду апостол Павел был веден к Феликсу в Кесарию ( Деян.23:31 ). Фамнаф-сараи , на горе Ефремовой; в нем был похоронен Иисус Навин ( Нав.24:30 ). |
| Основное положение книги Екклезиаст — учение о суете (1—2 глл.) раскрыто подобным образом и в Притчах (13:11; 21:6; 31:30). Поведение мудрого и глупого, характеристика мудрости и глупости в обеих книгах вполне сходны. Общее направление мудрствования обеих книг вполне сходно. Даже многие частные советы и суждения дословно сходны, например о царе и царской власти (Притч.14 Еккл.4:15—16; Притч.16:10, 15; 19 Еккл.8:3—4; 5:8); о богатстве (Притч.22 Еккл.6:2); об увлечении женщинами и распутстве (Притч.5:18—22; 22 Еккл.7:26); о кроткой речи и ее значении в глазах гневного начальника (Еккл.9 Притч.16:13—14); об умных и глупых речах человека (Еккл.9 Притч.18:21—22); о чести глупых рабов (Еккл.10:6—7 Притч.19:10); о поспешных и необдуманных обетах (Еккл.5 Притч.29:25); о бессмертии и значении для него мудрости (Притч.12 Еккл.7:12). Мудрость есть источник силы (Еккл.7:19; 9 Притч.24:5); доброе имя лучше всяких вещественных благ (Еккл.7 Притч.22:1). Мудрость дороже золота и серебра и всякого богатства (Еккл.7:11—12 Притч.3:13—15). Она дает жизнь человеку (Еккл.7 Притч.12:28; 21:21). Мудрец владеет глазами и имеет свет, а глупец во тьме (Еккл.2 Притч.17:24). Распутная женщина — «силки» для неопытного мужчины (Еккл.7 Притч.7:23); кто роет яму другому, тот сам упадет в нее (Еккл.10 Притч.26:27). Есть сходство в словоупотреблении: слово — улица, площадь (Еккл.10 Притч.7:8; Песн.3:2-й более нигде в Библии не употребляется. Gesenius. Hebr. Handw. 842 s.); и — ленивый и леность (Еккл.10 Притч.6:6; 19:15; 31— также более нигде не употребляется. Gesenius. ibid. 651 s.); словосочетание — птица (Притч.1 Еккл.10:20), — обнимать (Еккл.3:5; 4 Притч.6:10; 24:33); — кротость, уступчивость (Еккл.10 Притч.14:30; 15:4); — сладость жизни (Еккл.2 Притч.19:10; Песн.7:7); и — (Еккл.7 Песн.1:З). Нельзя не привести, по этому поводу, резкого мнения ученого критического направления Нольдэкке: «стиль книги Екклезиаст полный страсти, независимость различных частей, выражение приточное и конкретное, напоминают поэзию Притчей. |
| И блонь. Евр. . Корень слова есть неупотреб. гл. , надувался, распухал. Отсюда значит яблоневое дерево, которое приносит наливные яблоки. Какое же именно было это дерево, точно неизвестно. Из Библии мы знаем только, что плоды его весьма сладки и приятны ( Песн.2:3 ); цвет их золотой ( Притч.25:11 ); они весьма благовонны ( Песн.7:9 ) и освежительны ( Песн.2:5 ). Думают, что это было квиттовое дерево (Pyrus Cidonia). У евреев были два города, носившие название 153 . В них, вероятно, росло много таких деревьев, почему они (города) и полу чили название . И вс древа польска. Евр. , „все деревья поля“. Так называются все вообще деревья: „omnia ligna: vel infructuosa, vel fructifera“, как замечает Бл. Иероним (р. 80). В одном кодексе у Кенникотта читается: , „деревья леса“ (см. Wünsche. S. 110). Изсхоша. Евр. , „засохли“ – названные впереди деревья. Это случилось вследствие того, что саранча поела на них листья и кору. к посрамиша радость сынове человчи. Евр. текст: , „поэтому посрамилось веселье у сынов человеческих“. Союз представляет вывод или следствие из сказанного впереди: так как страна иудейская страшно опустошена саранчою, то поэтому исчезло и веселье у сынов человеческих. – Слово некоторые считают за гиф. от и переводят: „иссохло“ т. е. исчезло. Но речь получает более силы и выразительности, если принимать за гиф. от и переводить: „посрамилось“, потому что при таком переводе, не только дается мысль о прекращении веселья между людьми, но и картинно представляется, что оно вдруг заменилось плачем и скорбью – „посрамилось“. 154 Предл. ) ) указывает на удаление радости от сынов человеческих: она исчезла у () людей, заменившись плачем. Радость. Евр. , происходящее от гл. , собств. прыгал (от радости), означает „радость, проявляемая вовне“ – в прыгании, скакании (Ср. Ис.12:3, 22:13, 51:3:11 ). Этим словом Иоиль, вероятно, намекает на веселые празднества, которые устроялись у евреев во время сбора винограда ( Пс.125 ; Евр.126:5, 6 ; Суд.9:27 ; Ис.16:10 ; Иер.25:30 ; Пс.64 ; Евр.65:14 ). Впрочем, можно понимать и метанимически, т. е. употребленным вместо того, что составляет радость, разумея под этим богатый урожай хлеба, винограда и других плодов (ср. Розенмиллер, р. 455). Мысль при этом получается такая: урожай – радость для всех – вдруг отнят у сынов человеческих, „посрамился“. |
| 17 Греческий текст комментария критически не издан, в отличие от латинского перевода, осуществленного Епифанием Саламинским (Ceresa-Gastaldo 1979). Единственное полноценное исследование богословского содержания комментария: Lecat 2014. Там же латинский текст, французский перевод и полная (крайне скромная) библиография. 20 По данному вопросу существует огромное количество литературы. Основная библиография указана в статье: Blowers 1992, 151–171. Из новейших работ можно указать: Emerson 1998, 149–194 (отдельная глава о «духовном развитии» во всех его аспектах); на этот отрывок обращают внимание и схожим образом его интерпретируют авторы вышеупомянутого сборника (см. прим. 18): Maspero 2018, 37–38; Coakley 2018, 365. 21 Единственное, что в тексте оправдывает введение образа стрелы, это глагол τιτρσκω в предыдущем стихе: «утвердите мя в мирех, положите мя во яблоцех: яко уязвлена (есмь) любовию аз» (στηρσατ με ν μραις, στοιβσατ με ν μλοις, τι τετρωμνη γπης γ) ( Песн. 2:5 ). Надо заметить, что еврейский глагол , который был переведен греческим τιτρσκω, имеет значение «быть раненым» только в пассивном каузативе, причем в тех контекстах, где данный глагол стоит в породе , всегда речь идет о тяжелом ранении стрелой ( 1Цар. 31:3 ; 3Цар. 23:34 ; 1Пар. 10:3 ; 2Пар. 18:33, 35:23 ), тогда как в тексте Песни Песней использована форма простого актива. См. Koehler, Baumgartner, Stamm, Richardson 2002, 235. Τιτρσκω стоит не только в переводе семидесяти толковников, но и в переводе Симмаха (PG 16, 1577). Не смутила столь неудачная передача семитского глагола и знавшего еврейский язык Оригена , который первый и использовал образ стрелы в «Двух беседах на Песнь Песней» (Orig. Hom. in Cant. 2.8; Rousseau 1966, 92–95). Впрочем, в более позднем и куда более пространном и глубоком сочинении, в «Десяти книгах толкований на Песнь Песней», Ориген к символике стрелы уже не прибегает, что может быть связано и с углублением филологических познаний александрийского мыслителя. Несмотря на это, использование данного образа при толковании Песн. 2:5 получило некоторое распространение (см. напр.: Eus. In Is. 2.35; Ziegler 1975, 309.12–13; Didym. Zach. 3.190; Doutreleau 1962, 710), что не отменяет оригинальности Григория Нисского , который виртуозно свел два образа воедино. |
| В патриархальное время женщины ( Быт.12:14 ) и девицы ( Быт.24:15 ), особенно при домашних занятиях, ходили без всякой вуали, как еще и теперь в Аравии (слич. Reisen Велльштеда 1 стр. 249. Робинсон. Pal. II, стр. 404) и в Палестине (Руссеггера Reisen III. стр. 109). Впрочем и тогда невеста покрывалась покровом пред женихом ( Быт.24:65 ); также и блудницы закрывали лице ( Быт.38:15 ). Знатные женщины, кажется, уже в то время носили, как современные восточные женщины (Буккингам. R. II. 383),–много покрывал одно поверх другого, особенности которых впрочем трудно определить. Кажется, что самый древний вид вуали был tzahiph Быт.24:65; 38:14,19 ϑρστρον LXX, который впоследствии приготовлялся из тонкой материи и назывался vadid ( Песн.5:7 ; Ис.3:23 ). По Иерониму quaest. in Gen: Theristrum pallium dicitur, genus etiam nunc Arabici vestimenti, quo mulieres istius provinciae velanturt. На Ис.3:23 касательно redidim, ϑρστρα χατχλιτα по LXX, он же замечает: Habent et theristra, quae nos palliola possumus appellare, quibus obvo uta est et Rebecca. Et hodie quoque Arabiae et Mesopotamiae operiuntur faeminae, quae hebraice dicunmur redidim, graece ϑρστρα. Слич. Шредера 1 гл. стр. 368 и д.–Kehalomh. Ис.3:19 от rahal трястись, дрожать, трепетать, были спускающиеся с головы и при ходьбе развевающиеся покрывала, спускавшиеся на глаза, хотя чрез них легко можно было видеть. Слич. Шредера 1 гл. стр. 80 и д. и рисунки у Яна 1. 2 таб. 9. фиг. 10.–Многие считают покрывалом также tzamah Песн.4:1,3; 6:7 ; Ис.47:2 , и притом таким, которое покрывало грудь, шею и подбородок, как еще и теперь его носят в Сирии и Египте и как он изображен на персепольских памятниках (слич. Яна 1, 2 стр. 137 и Лейрера в Герцог. Realencyklop. VII. стр. 728); но такое покрывало не вполне идет месту Песн.6:7 . Вообще значение покрывала не обеспечено за tzamah, и Кимхи, Ярхи, Шультеис и другие правдоподобно переводят его плетеные волосы или косы. Слич. Гартманна, Hebrâerin, III стр. 236 и Генгстенберга, Hohesl. стр. 96.–Об употребительных в новом востоке покрывалах срав. Яна loco citato стр. 132 и Лане Sitten и Gebr. 1 стр. 37 и д. и табл. 14. 16–19. |
|
|
