| Киприана, «непорочной и стыдливой невесты Христовой» 14 , укрепляемые свыше обетованием: побеждающему дам вкушать от древа жизни ( Апок.2:7 ). Так, наприм., бл. Иероним с потрясающим красноречием описывает свои аскетические подвиги в сирийской пустыне, где он был Scorpionum tantum socius et ferarum и где дни и ночи напролет проводил в слезных молитвах, борясь с своею природою, пока не вышел победителем из трудной борьбы 15 . А подвиги Антония Великого , с неподражаемым драматизмом описанные Флобером? А полная лишений жизнь Павла Фивейского, Илариона и Пахомия и других многочисленных подвижников? Что иное представляют их «Жития», как не обличение измены Толстого «практическому следованию» предписаниям Церкви? 16 . В других случаях тот же человек с неистощимой энергией преследует свои цели. Но вот дело коснулось религии, – и по истечении какого-нибудь года времени истощаются силы. Именно оскудеша крепцыи вавилонстии, еже ратовати ( Иер.51:30 ). Что касается заявления графа о том, что он «перечитал все» об учении церкви, то заметим прежде всего одно, что граф Толстой не читал, как следует, самого главного, а, именно, Евангелия, иначе он не утверждал бы, наприм., того, будто «общественная молитва прямо запрещена Христом» 17 . Будь действительно запрещена Христом такая молитва , то Он не преподал бы апостолам следующего наставления: истинно говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего небесного, ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их ( Мф.18:19–20 ). Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам ( Ин.16:23 ). Речь идет, очевидно, об общественной молитве, ибо обращена к апостолам, собранным на тайной вечери. Молитесь, – говорит Спаситель в Гефсимании апостолам – чтобы не впасть в искушение ( Лк.22:40 ). Не сказал Господь: разойдитесь по всем углам и закоулкам гефсиманского сада, и там каждый из вас, т. е. апостолов, пусть молится, как ему заблагорассудится. |
| После Ориона встал Пателлолий, и ему, спрашивающему о себе, [Феодор] ответил: “ Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал 6:2) [ 26 ]. Исправляй себя”. И когда он удалился, [Феодор] сказал всем присутствующим монахам о нем: “Поверьте мне, он страшен для бесов”[ 27 ]. Другому, вставшему после него, [Феодор] изрек: “ Благословен Господь Бог мой, научаяй руце мои на ополчение, персты мои на брань (Пс 143:1) [ 28 ]. Будь мужественен в этом”. И еще одному вставшему и спросившему [о грехах своих святой] сказал: “ Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф 6:12) [ 29 ]. Подвизайся”. Следующему, поднявшемуся после этого, [авва] сказал: “ Очистим себя от всякой скверны плоти и духа (2 Кор 7:1) [ 30 ]. Будь внимателен к сокровенным [помыслам] своим”. Наконец, другому вставшему [Феодор] сказал: “Когда молишься, говори: От тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твоего (Пс 18:13–14) [ 31 ]. Ибо сильная брань одолевает тебя с обеих сторон”[ 32 ]. 4. Мы внимали всему этому, произносимому [аввой] на египетском языке, а Феодор Александриец переводил его речи на греческий язык. Этот Феодор был [прежде] чтецом в церкви, именуемой церковью Пиерия, мужем святым и по жизни и речам своим, так что мог сказать: Я сораспялся Христу и уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал 2:19–20). Пока он был облачен в плоть, он [всегда] угождал Господу[ 33 ]. 5. В то время как я удивлялся, не понимая того, о чем говорится, по причине моего юношеского возраста и великой неопытности, Фиваидский раб Божий Феодор был спрошен еще одним [монахом]. Однако, храня молчание, он устремил взор свой к небу и встал. [Авва] находился посередине монашествующих, будучи окружен ими всеми, словно венком. Затем, повелев Феодору Александрийцу переводить, он сказал: “Я знаю, что слова мои вызовут раздражение среди тех из братий, которые суть плотские[ 34 ], но, поскольку Господь повелевает мне говорить, я скажу. Некоторые из рода нашего воздвигнут гонение на Церковь Божию, которое весьма преуспеет и многим повредит[ 35 ]. Таковыми же были замышлявшие козни против святого апостола Павла, которые проповедывали Христа не чисто , а по любопрению (Флп 1:16). Когда гонение будет в разгаре, то неожиданно царем станет язычник, который будет задумывать [коварные] замыслы против таинства Христова и стараться, насколько возможно, строить козни против христиан. Но Христос посрамит намерение его[ 36 ]. Ибо о нем написано: Презорливый же и обидливый муж и величавый ничесоже скончает (Авв 2:5) [ 37 ]. Поэтому мы должны взывать к Богу, чтобы Он простер милость Свою на церкви для спасения многих”. |
| Явление ангела Пахомию Монастырь Пахомия был воспитательным заведением, куда принимались даже несведущие в вере. Строгим искусом проверялись чистота и твердость намерений. Новоначальный поступал под руководство одного из старших братий. Иноки жили в отдельных домах, человек по 40, под руководством начальника. Для молитвы они собирались вместе. Рукоделие задавалось строго определенное, его нельзя было самовольно ни уменьшать, ни изменять, ни даже увеличивать. Это была общая жизнь, общий подвиг во взаимных заботах, где ничего не должно было быть утаенным. «У множества же верующих было одно сердце и одна душа» Сам Пахомий основал 9 киновий. При нем такие монашеские общежития распространились по всему Египту, а потом и по Палестине. Но Феодосию трудно было ему подражать. Место, которое он выбрал для монастыря, резко отличалось от тех, в которых располагалось большинство лавр: вместо каменной пустыни — открытая горная возвышенность с плодородной почвой. И монахам он ставил сложнейшую задачу: соединить созерцательную жизнь отшельника с трудом на благо ближним. Здесь не было замкнутой и уединенной жизни: рядом с кельями по благословению Феодосия строились приюты для бедных и нуждающихся, которые стекались сюда во множестве, особенно в голодные годы, — правило монашеского устава, предписывавшее принимать всех приходящих, соблюдалось неукоснительно. Преподобный Касссиан Римлянин писал, что «род сей жизни» — общежительный — «получил начало с апостольской проповедью», так как такого образа жизни придерживалось все множество верующих в Иерусалиме. В Деяниях апостольских говорится: У множества же верующих было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее… Не было между ними никого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось то, в чем кто имел нужду (Деян. 4:32, 34–35). Лавра Феодосия Великого. Фото: Антон Поспелов, pravoslavie.ru |
| Собрание коптских памятников, посвященных жизни св. Пахомия состоит из следующего: 1) «жития св. Пахомия» на фивском диалекте; 2) «жития Пахомия», написанном на мемфическом диалекте; 3) «Житие Феодора» (ученика Пахомиева) – на том же мемфическом диалекте. Ни один из этих памятников не дошел до нас, к сожалению, в полном виде; тем не менее они имеют большую важность для истории монашества, замечает издатель. «Житие» Пахомия на фивском диалекте сохранилось до нас только во фрагментах. Никто не удивится тому, если я скажу – пишет Амелино – что это «житие» —151— Пахомия, единственный источник прочих жизнеописаний того же лица, должен быть написан именно на фивском диалекте: Пахомий жил в верхнем Египте, вблизи города Кенеха (Нанеса) в округе Дендерахском (Тентирском), а здесь, в этой местности, был в употреблении вышеуказанный диалект. Таким образом уже a priori позволительно допускать, что первоначальное «житие» Пахомия было написано по-фивски; изучение сохранившихся до нас фрагментов действительно подтверждает верность подобного взгляда. Фивские фрагменты «жития» Пахомия представляют собой остаток древнейшего коптского повествования об этом лице. Сравнение этих фрагментов с другим «житием» Пахомия, писанном на мемфическом диалекте (где обе эти редакции повествуют об одном и том же) с несомненностью удостоверяет, что фивское «житие» было подробнее чем мемфическое и, следовательно, второе возникло из первого, а не наоборот. (О времени возникновения «жития» на фивском диалекте будет сказано в своем месте). Мемфическое «житие» Пахомия тоже дошло до нас не совсем в целом виде: недостает начала и конца в памятнике. Но это нисколько не мешает ему быть весьма денным документов. Текст, в каком дошел до нас рассматриваемый памятник, показывает, что он представляет собою перевод. И конечно – перевод с фивского «жития». Необходимость перевода «жития» с фивского диалекта на мемфический условливалась такими обстоятельствами, по суждению Амелино. Различие коптских диалектов еще во времена фараонов было так велико, что часто житель северного Египта не понимал жителя южного Египта. С течением времени это различие диалектов почти не изменилось. Вследствие чего монах, природный житель нижнего Египта, не в состоянии был читать сочинений, написанных на диалекте, которым говорили в верхнем Египте. Чтобы можно было читать их, нужно было делать переводы; так и поступали. Переводчик «жития» с фивского диалекта на мемфический не просто переводил, а и сокращал свой подлинник при передаче на другое наречие (почему так, об этом у исследователя речь идет ниже). Что мемфическая редакция «жития» есть |
| Уставы предлагаются в том же порядке, в каком они являлись на свет: 1) пр. Пахомия великого, 2) св. Василия великого, 3) пр. Кассиана и 4) пр. Венедикта.-Особенности каждого из них, не в духе, а в образе изложения, увидит всякий при чтении их. Заметим только относительно устава пр. Пахомия вел., ту особенность, что устав его так тесно связан с его жизнью и жизнью ближайших его преемников, Орсисия и Феодора Освященного, что впереди его належала нужда поместить начертание жизни их. Тоже самое впрочем можно сказать и об уставе св. ВасилиЯ вел., а отчасти и о последних двух уставах, хотя не в такой мере. Древние иноческие уставы 1. Устав преподобного Пахомия великого Устав пр. Пахомия дошел до нас в переводе бл. Иеронима. Но этот устав не представляет во всей полноте всего чина общежития, учрежденного св. Пахомием; потому что многое в него не внесено, а вошло в дело по непосредственному распоряжению Св. Учредителя, как значится в его житии. И из тех пунктов, какие есть в сохранившемся уставе, многие непонятны для незнакомого с обстоятельствами жизни сего главы Тавеннисиотов. Почему уставу надобно предпослать житие св. Пахомия. Читающий сие житие не может не заметить, что, хотя Тавеннисиотские порядки в главном очертились еще при жизни св. Аввы, но многие подробности продолжали определяться и при ближайших преемниках его, Орсисии и Феодоре Освященном. Можно положить наверное, что многие пункты и в устав внесены уже при сих преемниках. Потому, для полнейшего уразумения и начертания сего устава, надо взять во внимание обстоятельства жизни и этих великих Авв. Из сих Авв, преемников Св. Пахомия, Св. Феодор часто говорил поучения к братиям, но они не сохранились. От Аввы же Орсисия сохранилось большое наставление об устроении иноческого жительства, которое он составил, уже приближаясь к кончине, и предал братиям в виде отеческого завещания. Оно обнимает весь строй иноческой жизни, объясняя наиболее, в каком духе должна быть строго выдерживаема та или другая сторона сей жизни. Почему наставление сие можно назвать кратким обзором Тавеннисиотского устава.- |
| Пахомию Ангелом и что этот устав, начертанный на медных досках, сохранялся у учеников Пахомия и после его смерти. Но этот устав по своему содержанию весьма краток, так что необходимо требовалось со стороны Пахомия дополнить его и присоединить к нему новые правила. В полном своем виде устав св. Пахомия не сохранился до нас 11 . Более подробное изложение его находится у блаженного Иеронима, переведенное с греческого на латинский язык 12 . У Палладия 13 и Созомена 14 есть также краткое известие об этом уставе. По предположению профессора Казанского, дошедший до нас в разных собраниях устав св. Пахомия в полном своем составе не принадлежит ему, но дополнен его учениками. Но что именно позднее прибавлено к его уставу, это, по мнению Казанского, нет никакой возможности указать 15 . Рассматривая с внешней стороны этот устав, мы видим, что он изложен без всякой системы, без всякого определенного распределения правил по тем или другим вопросам. Ни один вопрос в нем не решается обстоятельно в одном каком-нибудь месте, а по частям — в различных местах. За правилом, касающимся молитвы, следует другое какое-нибудь правило, относящееся, например, к ручным занятиям, затем опять идет правило о молитве, далее относительно одежды или о том, как нужно вести себя во время общих собраний, и т. д. Кстати заметим, что и в уставе Василия Великого также нет строгой последовательности в постановке вопросов и определенного плана, хотя в сравнении с уставом св. Пахомия он обладает большой систематичностью. Как мы выше заметили, устав Василия Великого состоит из трех частей: из «Правил, пространно изложенных», «Правил, кратко изложенных» и «Подвижнических уставов подвизающимся в общежитии и в отшельничестве». Все эти части состоят из вопросов и ответов на них и служат как бы добавлением друг к другу. Некоторые из вопросов, помещенных в одной части, повторяются также и в других частях, и притом большинство из них стоит без всякой связи друг с другом. Обратимся теперь к сравнению уставов Василия Великого и св. |
| Вообще при взгляде на устав Василия Великого мы видим, что у него большинство правил направлено к устроению внутренней жизни иноков и к ограждению их душевного состояния от всего порочного и вредного, тогда как в уставе св. Пахомия большинство правил направлено к установлению внешнего поведения иноков и к водворению между ними одной строго установленной дисциплины. У св. Пахомия на каждом шагу мы встречаем предписания о том, как нужно сидеть, ходить, говорить с другими, как вести себя в церкви, в столовой, на работе и пр. Между тем разъяснений, отчего являются в человеке те или другие склонности, в чем заключается сущность того или другого порока, какие душевные качества наиболее приличны иноку, — подобных разъяснений у него не встречается. Что касается собственно отличия устава св. Василия Великого от устава св. Пахомия, то такое отличие замечается в предписаниях относительно пищи и одежды, художеств или ремесел, назначаемых для рукоделия, относительно времени общих молитв, поста или воздержания и наказаний, налагаемых на неисправных или на нарушителей устава. Относительно пищи мы заметили выше, что предметы, из которых она приготовляется, в уставе Василия Великого называются другие, чем какие названы в уставе св. Пахомия. Мы сказали, что у тавеннских иноков она всегда почти состояла из хлеба, маслин, сыра, овощей соленых или рубленных и приготовленных с уксусом и маслом, смокв и других плодов сообразно со временем года; тогда как по предписанию Василия Великого иноческая пища должна состоять из хлеба с прибавлением в малом количестве зелени, из вареных семян, кореньев трав и иногда из отвара, получаемого от соленой рыбы. Как можно сразу заметить, различие это произошло не более как от того, что местности, в которых находились монастыри того и другого отца, были различны. Монастыри св. Пахомия были расположены на одном из островов реки Нила и в таком месте, где в изобилии произрастали маслины, смоквы и другие плоды, которыми главным образом и довольствовались иноки за своей скудной трапезой. |
| 224 Более подробное изложение устава Пахомия Великого находится у блаж. Иеронима, переведенное с Греческого. Patrol. Curs. Compl. Т. XXII p. 62–80. В жизни Пахомия встречаются правила иноческие, данные Ангелом (п. 7) и писанные самим Пахомием (n. 57). У Палладия (Pallad. Lavs. c. 37) и Созомена (H. E. 3, 14) есть также краткое известие об уставе Пахомия. Довольно подробно говорит об этом уставе Кассиан (Cass. epist. ad. Castor de coenobiorum institutis). 225 Пабау, у Шампольона Prou (L’Egypte sous Pharaons Tom. I, p. 242–246) находился в окрестностях Диосполя немного к Северу от Тавенны на восточном берегу Нила. 226 От города Χοινοβοc κ α, по-коптски Schineset, находился к Югу несколько от острова Тавенны на восточном берегу Нила (СатроПоп L’Egypte sous Phar. Тот. I. p. 241. 242). 230 Блаженный Иероним приводит в Латинском переводе несколько писем Пахомия, писанных этими таинственными знаками. Для нас они не понятны. Приводим для образца одно письмо Пахомия, писанное к Суру: Momenta, quae scripserim tibi V, in epistola propter Tav scriptum, et recordare, et scribe Ni propter Sigma quod scriptum est. Num quid Xi non est V, quod in Kappa convertitur? In his omnibus recordare, scribe Ni et Iota ut Alpha pulchre scribatur in gratiam excelsorum. Numquid Mi non est V et Kappä Kappa non est Tav? Aperi os tuum et leva faciem tuam, ut oculi tui videant, et possis legere, quae scripta sunt. Attende diligenter, et cave, ne scribas Delta super Phi, et inveterescant dies tui, et aquae tuae imminuantur. Memento, et scribe Theta et Ro, ut Ro scribatur bene. Patr. Curs. Compl. Tom, XXIII. p. 87. Cp. Sozom. H. E. L. 3. c. 14. Палладий. Лавсаик, гл. 34. Кажется, иероглифы Египетские послужили первообразом для сего языка. 239 Cass. de. coenob. instit. 1. 1. Hieron. praef. ad. reg. Pach. n 4. Sozom H. E. 3, 14. Палладий. Лавсаик, гл. 24. 387 Vita Pach. с. 6. п. 50. Достопамятные сказания о подвижничестве... 274. Vit. Pach. с. 7. п. 53. 403 Vita Pach. n. 74. День кончины преп. Пахомия и лета его жизни мы определяем по разысканию Тиллемона. Т. 7. n. 25. р. 691. |
| Выслушав это, пр. Пахомий глубоко вздохнул и сказал злому духу твердым голосом: «Господь да запретить тебе! и тот исчез». Это было ночью. Утром, созвал он главнейших своих учеников, и сообщил им, что слышал, чтоб они передали то другим, – и чтоб все усугубили внимание к себе. Потом написал он о том и ко всем настоятелям, внушая вооружиться наипаче страхом Божиим и смирением. Этим ограничим извлечение из жизнеописания пр. Пахомия, полагая, что и этого всего очень достаточно к познанию, в каком духе действовал он и к чему направлял всех и словом и учреждениями своими. Пр. Пахомий обладал многими дарами Св. Духа, – даром прозрения сокровенных мыслей, даром видений, властью над духами, силою исцелять всякие болезни. Особенно велика была сила молитв его. И Господь всегда внимал прошениям раба Своего. Почил пр. Пахомий в 348 г., на 57 году своей жизни, за два года до смерти пр. Антония. Зашло в ту местность какое-то поветрие и сначала взяло некоторых из лучших учеников его, а потом и его самого. Пред смертью , которую провидел, он созвал всех настоятелей монастырей, и дав им последнее завещательное наставление, назначил преемником себе Петрония. – Потом почил с миром, в радости духовной, которая отразилась и на лице его. – Из писаний пр. Пахомия, кроме устава, сохранились письма его к настоятелям, писанные особым языком. – То и другое в переводе блаж. Иеронима. Ратг. Lam. T. 23. Письма во многом непонятны: почему не будем их касаться. Устав же представим в обзоре, расположив пункты так, чтоб ясно можно было видеть весь строй иноческого общежития, заведенного пр. Пахомием. К сему приложим и краткие его наставления. Устав, как замечаюсь, не во всех пунктах от пр. Пахомия изошел. Есть пункты Орсисиевы, есть – Феодора Освященного. Почему в некоторых списках он озаглавливался: правила трех великих старцев. Итак ему надобно предпослать краткое сказание и о жизни сих последних. Это тем более необходимо, что с одной стороны образ их действования объясняет некоторые пункты устава, а с другой – в сказаниях об их деяниях продолжается сказание и о деяниях Пахомия Великого . 2. Житие Аввы Орсисия |
| Авва Паламон убеждал Пахомия еще испытать себя и тогда уже снова явиться к нему. Пахомий решительно ответил старцу: — Я во всем испытывал себя в продолжение многих дней, прежде чем явиться к тебе. Тогда Паламон открыл дверь, братски облобызал Пахомия и поспешил объяснить ему, что все это он говорил не из тщеславия, а ради его спасения, что этого они не сообщают людям мирским. Однако авва Паламон опять высказал желание, чтобы Пахомий возвратился в свое прежнее жилище, чтобы там еще испытать себя. Но Пахомий возразил: — Я уже испытал свою душу во всем и уверен, что при помощи Божией, по твоим святым молитвам, сердце твое будет спокойно относительно меня. Старец ответил ему: — Очень хорошо. Пахомий тотчас же был принят. Авва Паламон несколько дней особенно внимательно наблюдал за Пахомием, чтобы испытать его в молитве, в бодрствовании, в посте. Когда нужно было есть хлеб, старец оставлял Пахомия есть одного. После трехмесячного испытания, авва Паламон облек Пахомия в монашеские одежды, опоясал его иноческим поясом пред чем оба подвижника вместе молились целую ночь. Теперь Паламон особенно старался приучить Пахомия к ночному молитвенному бодрствованию. С вечера они заготовляли материал для ручного труда, потом долго с усердием молились, наконец принимались за работу, стараясь не потерять молитвенной настроенности духа и не поддаться сну. Когда наступил праздник святой Пасхи, Паламон сказал Пахомию, что в этот день он будет дважды вкушать пищу. Приготовляя пищу, Пахомий влил в нее немного масла. Но Паламон не захотел такого ослабления поста даже и в день Пасхи. С великою скорбью он говорил: «Мой Бог был распят за меня, а я буду есть масло, которое дает крепость телу!» Он хотел было совсем отказаться от пищи до другого дня. Старец только тогда согласился принять пищу, когда Пахомий бросил соль, содержавшую немного масла, и подал ему соль, посыпанную золой. Пахомий с великим смирением просил прощения. Конечно, они оба вкусили хлеба с солью. Слезы текли по ланитам строгого старца и смиренного ученика, желавшего во всем подражать своему любимому учителю. |
|
|
