| Тел. (495) 915-10-30 Вход по пригласительным билетам и аккредитации. По вопросам получения пригласительных билетов просьба обращаться в пресс-центр и штаб СФИ «Золотой Витязь» 18 мая . Музыка 14-00 . Смотр-конкурс «Наша слава – Русская Держава» Зал Музыкально-хоровой школы «Радость» Москва, Михалковская ул. 22 Тел. 8 (499) 154-63-88 Вход по пригласительным билетам (флаерам). 18 мая – 18 июня. Изобразительное искусство. 16-00. Выставка «Пространство времени» народного художника СССР Петра Оссовского. Российская Академия Художеств (ул. Пречистенка, д. 21) Тел. 8 (495) 637-41-50 Вход по аккредитации и пригласительным билетам. 19 мая. Литература 14-00. СФИ «Золотой Витязь», Гражданский литературный форум России, Управление культуры САО г. Москвы представляют: Творческая встреча с писателями Анатолием Байбородиным (Иркутск), Ольгой Иженяковой. (Москва) Тема встречи: Христианские и социальные ценности: конфликт или взаимодействие? Библиотека 68 им. А.Платонова (ул. Усиевича д. 16) Тел: 8 (499) 151-76-31 Вход свободный. 19 мая. Музыка. 14-00. Смотр-конкурс «Наша слава – Русская Держава» и выступление исполнительницы духовных стихов лауреата российского конкурса Полины Терентьевой Культурно-просветительский центр Патриаршего подворья в усадьбе Свиблово. Вход по пригласительным билетам (флаерам) 19 мая. Литература. 17. 00. СФИ «Золотой Витязь», Гражданский литературный форум России, Управление культуры ЦАО г. Москвы представляют: Творческая встреча с писателями Петром Красновым (Оренбург) Борисом Агеевым (Курск). Тема: Христианские и социальные ценности: конфликт или взаимодействие? Библиотека им. И.А.Бунина. Округ Центральный, Ул.1905 г, д.3 Тел. 8 (495) 605-46-82 и 605- 49-81 Вход свободный. 18.00. СФИ «Золотой Витязь», Гражданский литературный форум России, книжный магазин «Библио-Глобус» представляют: Презентация книги «ДЛЯ ТЕБЯ». Участвуют: Капитолина Кокшенева, Лидия Сычева, Михаил Тарковский, Захар Прилепин, Сергей Шаргунов, Дмитрий Володихин |
| На основании этого прокурор просил суд отменить приговор Видновского суда и направить дело на повторное рассмотрение. А. А. Тарасов, представитель ГУВУ «Социальный приют для детей и подростков», в котором сейчас находятся дети, Глеб и Полина Агеевы, не только от своего лица, но и от всего коллектива своего учереждения заявил: «Уже в течение двух лет дети просятся домой. На суде они подтвердили, что мама Глеба не била, он сам упал с лестницы. Весь коллектив нашего учереждения считает, что Лариса Агеева не виновата. Хотя я представляю сторону потерпевшего, но прошу за Ларису». К суду обратилась адвокат Н. В. Ермолаева: «Хочу обратить внимание на некоторые моменты кассационных жалоб. Приговор в отношении Л. Агеевой вынесен с нарушениями квалификационных норм - ошибочно вынесена квалификация «жестокое обращение», обязательным признаком которого является умышленность действий. Но травма Глебом Агеевым получена в результате несчастного случая. Утверждение суда, что повреждения нанесены умышленно, из-за неприязненного отношения, не подтверждаются свидетельскими показаниями. Те показания Глеба Агеева - «мама меня била», на которых основан обвинительный приговор, носят противоречивый характер, не соответствуют множеству других показаний - «не била» и являются недостоверными. Они получены на предварительном следствии с нарушением уголовно-процессуальных норм - во время допроса отсутствовали законные представители детей, педагог-специалист по дошкольному образованию, Глебу не сказали, что он должен говорить правду, имеет право не свидетельствовать против близких родственников. Защита не согласна с мнением государственного обвинения о необоснованном исключении фотографий Глеба Агеева из числа доказательств. Они сделаны с нарушением уголовно-процессуальных норм и свидетельствуют только о факте повреждений Глеба, но не о вине родителей. Но основание сказанного прошу отменить обвинительный приговор Видновского суда в отношении Ларисы Агеевой». Адвокат Ю. В. Власкин в своём выступлении обратил внимание на следующие обстоятельства: «Нет подтверждений формулировки о систематической жестокости, не подтверждён умысел Ларисы Агеевой. |
| Впрочем, такое происходит не впервые. Недоверие к прививкам началось еще при Екатерине II. Но вот что удивляет меня, человека, которому уже за шестьдесят: в советское время нас прививали всеми необходимыми прививками, и в этом не видели абсолютно никакой проблемы. Не помню ни сам, ни из рассказов моего окружения, чтобы у кого-то возникали проблемы по этому вопросу. Не помню, чтобы кто-то упоминал о побочных явлениях, болезнях или смертях после прививок. Вполне допускаю, что и побочки, и даже летальные исходы могли быть, но, судя по всему, такое происходило столь редко, что эта тема просто не фигурировала в обществе. Зато в 1990-е годы страшилок о вакцинации стало хоть отбавляй. Об антихристе и упрямстве – Говорят о катастрофических духовных последствиях вакцинации. – И это тоже не ново. В начале XX века в Подмосковье в Гуслицах отказались прививаться от оспы старообрядцы. В их среду была вброшена мысль, что прививка от оспы – печать антихриста. В результате – тысячи бессмысленных мучительных смертей и очередной горький опыт вульгарного и начетнического прочтения Апокалипсиса. С моей точки зрения, главной этической проблемой ковида для православного христианина является страшная возможность заразить кого-то. Даже не собственная болезнь или смерть. Риск из-за своего упрямства, дремучести, безответственности стать причиной болезни или даже смерти ближнего – вот что должно по-настоящему волновать христианина. Вот недавний пример из жизни, опубликованный московским священником Димитрием Агеевым: «Сегодня в храм пришла женщина. У нее умерла мать. От ковида. Мама неоднократно просила ее помочь ей привиться, но женщина была категорически против прививки. Мама заболела и умирала долго и мучительно. Месяц в больнице. Навещать ее, разумеется, дочь не могла. Мама просилась домой умереть, но и это было невозможно. Попрощаться с мамой она не смогла, гроб будет закрыт. Сама женщина тоже, конечно, заболела. Но выжила. Правда, заразила соседку. Та также умерла. И вот эта женщина не знает, как теперь с этим жить. Я слушал ее и не знал, что сказать. |
| Что же дальше? 29 марта 2009 года страна узнала о несчастном случае с Глебом Агеевым, а 27 июля был принят Федеральный Закон N 215-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации», содержащий поправки к 156-ой статье, ужесточающие наказание родителям. Вы все еще верите в случайности? Про неудобную позу в течение долгого времени - это, надо полагать, стояние в углу. Родителям придется потрудиться, чтобы доказать, что наказанный отпрыск стоял в углу в комфортной позе и совсем чуть-чуть (особенно если учесть, что для детей время тянется долго, и 20 минут в углу покажутся ребенку часом). Достаточно будет рассказать социальному педагогу (читай - омбудсмену) в школе об этом факте и... ждите опеку. Слегка встряхнуть зарвавшегося ребенка в определенный момент (что вполне могут сделать на пределе терпения иные родители) тоже будет нельзя, ну и говорить «ешь быстрей, пока горячее», естественно, тоже (см. выше о принуждении к приему горячей пищи). Что там еще? Про царапины... Подобные случаи в нашей стране уже имели место: подмосковная Балашиха - отобрание из семьи Лапиных девочки за царапины на шее и недавний апрельский случай в Норильске - изъятие органами защиты детей пятилетнего мальчика, тоже с царапинами. Мамы, прощайтесь с маникюром, потому как доказывать, что ребенок вертелся, когда ему мыли голову и вы случайно царапнули его за шею, поверьте, бесполезно. Особенно опекуншам, которые будут обучены вот на таких евросоюзовских брошюрах... С точки зрения Комитета ООН по правам ребенка, телесные наказания неизменно унижают человеческое достоинство. Кроме того, существуют и другие формы наказания, которые не будучи физическими и телесными - все же являются жестокими и унизительными, а поэтому они несовместимы с Конвенцией ООН о правах ребенка. «Они наносят удар по самооценке ребенка и направлены на то, чтобы унизить его, оскорбить, очернить, внушить чувство виновности, запугать, терроризировать или же высмеять» Необходимо добавить, что наша страна в 2009 году ратифицировала Европейскую социальную Хартию, статья 17 которой требует законодательного запрещения любых форм насилия в отношении ребенка, как в школе, так и в, разного рода, учреждениях, в кругу семьи и в любом другом месте. Более того, Комитет ООН по правам ребенка полагает, что любые другие унижающие человеческое достоинство формы обращения с детьми и их наказания должны быть запрещены законом и сопровождаться одновременным введением соответствующих санкций в уголовное и гражданское законодательство. То есть, говоря простыми словами, практически любая форма наказания ребенка, будь то шлепок по мягкому месту, постановка в угол, повышение голоса, угроза наказать и т.п., является НАСИЛИЕМ! А раз это насилие, то оно должно быть запрещено и этот запрет должен быть ясно прописан в законодательстве. |
| С ошпариванием - однозначно. Если ребенок вылил на себя кипяток и ошпарился - впереди маячит уголовный срок (ст. 156 Уголовного кодекса «Неисполнение (или ненадлежащее исполнение) обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего») в лучшем случае - огромный штраф до 100 тыс. руб., в худшем лишение свободы до 3-х лет. И бесполезно объяснять представителям власти, что вы «буквально на минуточку отвернулись», или пошли открыть дверь, или занимались в этот момент другими детьми. Последнее объяснение, скорее всего, вызовет бурю эмоций: типа «не умеете следить за детьми - нечего столько рожать!». Впрочем это мы уже проходили в случае с Агеевыми: люди до сих пор не могут доказать, что малыш случайно опрокинул на себя чайник. Зато вышеупомянутая статья после этого трагичного случая и травли родителей обрела солидное увеличение срока заключения виновных родителей под стражу. Случайность? По делу Агеевых в общественной палате заседала комиссия, состоящая как раз из тех, кто лоббирует введение ювенальной юстиции в нашей стране. Прочтите внимательно выдержку из стенограммы этой комиссии: - (Колосков С.) В Великобритании два подобных случая (имеется ввиду случай с Глебом Агеевым-авт.) послужили примером коренной реформы законодательства. И, наконец, последнее. Мы в Общественной палате собирались два года назад, и палата принимала решение о том, что стране необходимо наконец-то законодательство, которое узаконит Службу социального патроната за неблагополучными семьями и патронатного воспитания таких сирот. Было поручение Дмитрия Анатольевича Медведева по этому вопросу, я... - (Кучерена А.Г.) Сергей, давайте.. - (Колосков С.) К сожалению, этого не произошло, поэтому... - (Кучерена А.Г.) Сейчас этот случай, Вы правильно заметили, мы должны, извините за такое выражение, воспользоваться этим. Простите меня, ради бога. - (Колосков С.) Я потому и говорю, да. - (Кучерена А.Г.) У нас есть хороший шанс для того, чтобы сегодня нам и на законодательном уровне принять ряд серьезных решений и на уровне субъектов Российской Федерации... /2/ |
| Предлагаю поставить на обсуждение другой вопрос – о конфессиональных учебных заведениях, тем более, что мы имеем уже в законченной форме проект, разработанный Комиссией по отделению ц[еркв]и от государства 1386 . Тов. Покровский знакомит собрание с этим проектом, основной смысл которого сводится к следующему: ввиду отделения школы от церкви преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений ни в каком случае в учебных заведениях допущено быть не может, за исключением специально богословских. Все кредиты на преподавание религии в школах должны быть закрыты. Здания и инвентарь всех учебных заведений, как народное достояние, переходят в распоряжение местных совдепов или Комиссариата народного просвещения. В Народный комиссариат по просвещению по этому поводу поступило заявление членов Всероссийского Священного Собора, подписанное следующими лицами – Любимовым, Самариным, Агеевым, Кузнецовым и Громогласовым. В этом заявлении они обращаются в Народный комиссариат по просвещению с просьбой: 1) о сохранении в ведении церкви академий, семинарий и духовных училищ как профессиональных учебных заведений; 2) о передаче во всецелое ведение церкви зданий и инвентаря вышеназванных учебных заведений как приобретенных на средства епархий и 3) о предоставлении церкви автономного права вновь открывать такого рода учебные заведения 1387 . Тов. Луначарский: Мы не лишаем родителей права обучать своих детей религиозным предметам, если только Закон Божий вынесен за пределы школы. Но когда речь идет о допущении специальных богословских учебных заведений, то тут мы уже становимся в противоречие с пунктом 33 инструкции 1388 . Если стать на их точку зрения профессионального образования, то вопрос о женских епархиальных училищах отпадает сам собой, т. к. оттуда священников ожидать нельзя. Что касается духовных училищ и младших классов семинарий, то при нашем отношении к профессиональному образованию его можно допустить или по окончании школы, или только в конце 2 ступени, во всяком случае не раньше 15–16-летнего возраста. |
| Весь документ умещается на одной странице. Вверху рукою Узкова написано (подчеркнуто, как в оригинале): «Дело затребовано от ОИКа 9.04.1936 г. (напоминание писалось 28.07, 9.12.36 г., 7.01, 23.8, 1.10 и 25.12.1937 г.) Всего семь раз. Дело было выслано 11.01.38 г. (через 20 месяцев)». И в самом деле, писались напоминания. Вот одно из них от 23.08.1937 года, подписанное теми же Агеевым и Узковым, со штампом «ОСОБЫЙ Л. 6, 6 об.]: «Лично. Гор. Ростов н/Дону. Крайисполком. Секретарю Крайисполкома. Больше года тому назад, 3.07.36 г., мы затребовали у Крайисполкома дело о закрытии церкви в г. КРАСНЫЙ СУЛИН. После этого 19.11.36 г., 8.02 и 19.04.37 г. мы напоминали Комиссии культов КрайИК’а о высылке дела, но безрезультатно. Дело не получено до сих пор. 9.04.36 г. мы направили КрайИК’у жалобу верующих ст. ПРОЛЕТАРСКОЙ на закрытие церкви, а 28.07.36 г. послали вторую жалобу в дополнение к первой с просьбой уведомить о решении. После этого еще 2 раза — 9.12.36 и 7.01.37 г. — мы напоминали краевой Комиссии об этом деле, но до сих пор никакого ответа не могли получить. Подобных примеров можно привести ещё несколько. Почти по каждому делу КрайИК вынуждает нас делать запросы по 3 и более раз. Комиссия наблюдает такое отношение только со стороны Азово-Черноморского КрайИК’а. ВТОРИЧНО обращая Ваше внимание на недопустимое отношение Комиссии КрайИК’а к нашим запросам, просим принять со своей стороны реальные меры к упорядочению её работы». В самом ли деле в Ростове лучше других чувствовали линию партии или подобные письма товарищам Агееву и Узкову приходилось писать и в другие исполкомы, мне неизвестно. Вот в этих напоминаниях, видимо, и заключалось в основном упомянутое выше «противодействие „перегибам“ и произволу местных властей» комиссией ЦИКа. Но и этого достаточно. Через один месяц и один день после даты цитированного выше Заключения от 15 марта 1938 года комиссию закрывают. Да и то сказать, как противодействовать, если уже 10 декабря 1937 года Пролетарский РИК пишет в Ростов, что «служители культа, т. е. попы, в данное время забраты (так в оригинале) органами НКВД за контрреволюционную деятельность», а «сама Максименко тоже неизвестно куда выехала» Л. 68]. Кто такая Прасковья Дмитриева Максимова мы вскоре узнаем. Видимо, подписавшие письмо от 10 декабря 1937 года товарищи Мякенький и Панченко — люди в исполкоме новые, потому и перевирают фамилию Максимовой. Во всех предыдущих документах фигурирует председатель исполкома товарищ Букина и её заместитель товарищ Литус, с которыми нам тоже предстоит познакомиться близко. Они-то знали Максимову хорошо. |
| После этого выступления участники заседания получили мощнейший эмоциональный импульс неприязни к супругам Агеевым, и их вина больше никем под сомнение не ставилась. После того, как Антон Агеев покинул зал, председательствующий на заседании А. Г. Кучерена высказался в том смысле, что приглашение Агеева на заседание Общественной Палаты не означает каких-то сомнений в его виновности: «Есть вопросы, которые очевидные, даже не надо долго их обсуждать. Поверьте, мы, когда принимали решение о приглашении А. Агеева, я как председатель Комиссии с коллегами советовался, нам принципиально важно было выслушать и родителей тоже. Чтобы нам не сказали, что мы слушаем только прокуратуру и правоохранительные органы, больше никого». Из последующего обсуждения стало ясно, что совершенно прав был Антон Агеев, сказавший членам Общественной Палаты, что «вы своими действиями не ребёнка защищаете». Судьба Глеба Агеева уже не обсуждалась, а речь пошла о необходимости внедрения в России так называемой ювенальной юстиции, или, как выразилась Е. Ф. Лахова, «ювеналки». Семья Агеевых стала жертвой именно этих начинаний, направленных, как уверяют инициаторы их внедрения, на защиту детей. И. А. Яровая: «наша с вами общая задача - разобраться по сути проблемы, на этом прецеденте разобраться в ситуации в принципе. Потому что защита в России прав ребенка, который находится в семье, актуальна. Дети становятся жертвами очень часто, и здесь никого убеждать в этом не нужно». Для предотвращения насилия, по мнению выступавшей, необходимо принимать законы об обязательном оповещении сотрудниками детских садов, соседями и т. д. «органов опеки, Комиссии по делам несовершеннолетних, правоохранительных органов» обо всех случаях, когда «дети становятся жертвами». Хотя И. Я. Яровая заявила, что «дети становятся жертвами очень часто, и здесь никого убеждать в этом не нужно», детский хирург Л. М. Рошаль с ней не согласился. Не согласился он и с необходимостью «подталкивания» поправок и новых законов в области защиты детства. «В принципе и в Москве, и в области, и в России этот вопрос отработан достаточно четко у нас. Я директор Института неотложной детской хирургии и травматологии, через меня проходит 40 000 детей в год. За прошлый год в результате жестокого обращения к нам в институт обратилось 39 детей, 20 из них мы госпитализировали. В момент госпитализации, в этот момент мы передаем телефонограмму в милицию, что к нам поступил ребенок вследствие избиения. Это правило для всех лечебных учреждений страны. Милиция извещает органы опеки, и органы опеки решают, что делать. Это все отработано, это все есть». |
| «По беспримерной рассеянности, – признается Леви, – забыл дописать конец... Вспомнив об этом, когда рукопись была уже в дороге, я выслал отдельным письмом Адамовичу ту фразу, которой кончается повесть...» (Во всех изданиях это окончание отсутствует.) Через год, на предложение Оцупа сотрудничать в «Числах», Леви отвечает уклончиво: рассказ из жизни советских людей в Москве «Числам не подойдет – короток». Начатый роман «Казаки» брошен по болезни... Задуман другой, совсем в ином роде, но жаль расстаться с «Казаками»: «хороша эпоха – 1919 год, а конец эффектен – барышни будут плакать» ...А затем с 1935 года и по отъезд в СССР полное молчание... Исследователи-биографы несколько поспешно заключают, что «проблема авторства «Романа с кокаином» решена. Литературной тайны, пишут они, будоражившей столько лет воображение маститых литературоведов и поклонников «М.Агеева», больше не существует». Однако авторы статьи, не выходящие за пределы биографизма (мы не знаем их литературной оценки романа), не отвечают совсем или же отвечают крайне бегло и сбивчиво на три основных литературных вопроса, которые заставляют предполагать, что Агеев-Леви лишь (или отчасти) подставное имя, а что подлинным автором романа является не он, а опытный писатель, каким мог быть только В.Набоков-Сирин. Первый вопрос (единственный, который ставят наши архивисты). Почему Леви не проявился после появления хвалебных рецензий на роман? Ответ они находят в самом «Романе»: «...сплошь да рядом уже случалось, что зарекомендованные знаменитости, эти пятерочники изящного искусства, получали у своих критиков восторженные отзывы даже за такие слабые и безалаберные вещи, что будь они созданы кем-нибудь другим, безымянным, то разве что в лучшем случае он мог бы рассчитывать на такаджиевскую тройку. Главной же трудностью (...) была не его безымянность, а, что гораздо хуже, годами установившаяся репутация посредственного троечника...» Но ведь с Агеевым-Леви случилось ровно обратное: за свое безымянное, первое произведение он получил как никто другой, включая к тому времени и знаменитого уже Набокова, сплошь хвалебные, если не восторженные отзывы, самую что ни на есть пятерку. |
| Поневоле вынужденный ожидать хоть сколько-нибудь определенных результатов, какие могли бы служить фактическою опорой для суждений и мероприятий академического совета, я затем постарался войти в сношения с «Междуведомственною Комиссиею по ликвидации сметы Св. Синода», поскольку здесь прямо затрагивались интересы Академий. Заседание этой Комиссии под председательством Управляющего канцелярией Высшего церковного совета при участии уполномоченных от правительства чинов финансового и контрольного ведомств состоялось еще 3-го июня (в воскресенье), но лишь 5-го числа вечером я мог специально и подробно побеседовать с В. И. Яцкевичем и узнал от него, что там все предъявленные им финансовые претензии (на срок по 7-е марта 1918 г.) признаны подлежащими удовлетворению, а в таком случае и духовно-учебные заведения получат свою долю, если эти заключения будут утверждены со стороны Совета народных комиссаров. На этом собственно и закончилась моя миссия, так как выяснилось, что по возбужденному о. К. М. Агеевым ходатайству нельзя в скором времени ожидать последнего результата, который откладывался на неопределенное время. Посему я решил вернуться в Петроград и 14 (27) июня произвел все хлопотливые приготовления к выезду из Москвы; только после сего – уже в 2 часа этого дня – получена была мною телеграмма проф. С. М. Зарина, отправленная еще 8 (21)-го числа. Моею целью было послужить тому, чтобы в новых условиях государственного бытия наше академическое дело продолжалось в прежнем направлении, но с силою новою и многою. В этом смысле и представляю на усмотрение Совета вышеизложенные справки. Заслуженный профессор Петроградской Духовной Академии Николай Глубоковский . 1918, VI, 17 (30) – воскресенье. Петроград. Невский пр. д. 180. кв. 5. Доложено в заседании Совета Петрогр. Дух. Акад. 1918, VI, 18 (VII, 1 – понедельник) В 6½ ч. вечера, статья 1. Н. Глубоковский. 2. Сам о себе и для себя И никтоже сам себе приемлет честь, но званый от Бога... Евр. 5:4 Всякая библиография имеет целию определить литературно-научные фонды и выяснить духовное богатство, приобретенное известным писателем и отличающее его, как создателя и обладателя этого блага. |
|
|
