| С развитием богадельни и приюта количество выдаваемых на руки денежных пособий – постоянных и единовременных – постепенно сокращалось. И то нужно сказать, что район Пантелеймоновского прихода не принадлежит к числу тех частей столицы, где бы мог ютиться неимущий люд. Поэтому и число прошений о пособии от общества редко превышало полтораста, а число лиц, получавших пособия, лишь в редкие годы, за исключением первых лет, переходило за сто. В 1868 году выдано было 43 лицам постоянное пособие, т. е. ежемесячное, всего 689 рублей, и 93 лицам единовременное пособие, всего 228 рублей. В 1877 году постоянное пособие, от двух до пяти рублей, было выдано 39 лицам на сумму 878 рублей; в 1879 году получавших постоянное пособие уже значится в отчете только 8 с суммой 308 рублей, в 1883 году 7 с 190 рублями, с 1884 года 6 с 160 рублями, в 1890 году 4 с 132 рублями, в 1892 году 3 с 96 рублями. С 1881 года стали производиться ежемесячные выдачи и по одному рублю. Это были все такие лица, которые по свойству своих болезней не могли быть приняты в богадельню. В ноябре 1893 года выдача постоянных пособий обществом была вовсе прекращена, так как из четырех клиенток по этой части одна умерла, одна была выселена из Петербурга полицией за приставание на улице к прохожим с просьбой о подаче милостыни и две были приняты в богадельню. Единовременные пособия были выдаваемы обществом в размере от 70 рублей в 1895 году восьмидесяти пяти лицам до 261 рубля в 1882 году, ста четырнадцати лицам. Единовременные пособия приурочивались преимущественно к праздникам Рождества и Пасхи. В некоторые года общество раздавало своим бедным клиентам предоставляемые думой в распоряжение общества дрова, до 20 сажен. В 1893 году для бедных, не имеющих где разговеться, общество устроило общее розговенье в приюте, для 16 лиц. За первые двадцать пять лет своего существования общество употребило на выдачу постоянных и единовременных пособий свыше семнадцати тысяч рублей. В тех случаях, когда общество не было в состоянии само помочь положению бедных, оно чрез совет ходатайствовало пред другими благотворительными учреждениями об оказании призрения его клиентам: пред городского управой, пред главным попечительством для пособия нуждающимся семействам воинов, пред волостными правлениями, мещанскими управами и др. |
| Первой попечительницею богадельни была В. А. Руднева. В 1877 году она отказалась от звания попечительницы, но продолжала по-прежнему сердечно относиться к богадельне. После этого отказа, сначала решено было не избирать особой попечительницы. Но в 1878 году попечительницей была избрана княгиня Ю. Л. Урусова, имея своим сотрудником М. Г. Гольмдорфа. В 1887 году попечителем избран В. П. Пыльнев. Затем, в последний год своей жизни В. А. Руднева опять приняла на себя звание попечительницы, с сотрудничеством прежнего попечителя В. П. Пыльнева. Она скончалась 30 сентября 1886 года, горько оплаканная обществом. Она была добрым гением богадельни, которой последняя обязана, можно сказать, всем. В разное время на нужды богадельни В. А. Руднева пожертвовала обществу свыше пятидесяти тысяч рублей, и только благодаря этим пожертвованиям богадельня обзавелась собственным домом, предоставив обширное помещение в нем и детскому приюту. Покойная любила свое детище – богадельню, часто ее посещала, жертвовала старушкам платье, съестные припасы, чай, деньги на мелочные расходы, украшала их помещение, утешая, чем можно, немоществующую старость. Благодарное общество поднесло ей образ св. великомученика Пантелеймона с надписью: «Приношение от бедных Пантелеймоновского прихода» и изящно исполненный членом совета В. В. Лопатиным план созданной ей богадельни; а в сороковой день после кончины В. А. Рудневой совет совершил о ней торжественную панихиду в приходской церкви, в присутствии всего состава совета, призреваемых в богадельне и детей приюта. Постановлено было ежегодно в день ее кончины совершать о ней такие же панихиды. В столовой богадельни на стене помещен большой фотографический портрет Рудневой и под ним изящная доска из белого мрамора с надписью: «В память вдовы д. с. с. Веры Андреевны Рудневой, урожденной Шиловской, умершей 30 сентября 1886 года, основавшей сию богадельню и бывшей попечительницею ея в течении 19 лет». В столовой же помещается и пожертвованная Рудневой большая картина: «Беседа Иисуса Христа с Никодимом». |
| Шесть старух помещены в городскую богадельню, три выведены на свои квартиры, с назначением им ежемесячного пособия по 3 рубля, а в богадельне осталось только восемь. Дешевые квартиры были закрыты. В мае 1877 года В. А. Руднева пожертвовала еще 1,000 рублей, акциями европейской гостиницы, в пользу богадельни. Общество сочло своим долгом, ввиду этого пожертвования, увеличить в богадельне число вакансий, но так как сделать это не дозволяла теснота квартиры, то было отыскано новое помещение, в доме Гольмдорфа, по Пантелеймоновской улпце, против церкви, куда с 1 октября и были перемещены все учреждения общества из дома Вершиной. В прежней же квартире, остававшейся за обществом по контракту еще на пять месяцев, были помещены бесплатно, взамен ежемесячного пособия, которое они получали, одиннадцать женщин, с выдачей им освещения, ежедневно по одному фунту хлеба и ежемесячно по пятидесяти копеек; мебель, постели и белье были от общества. Этим женщинам предоставлена была полная свобода относительно их занятий рукоделием в квартире общества или поденным трудом вне. Явилось таким образом само собою новое учреждение в обществе – приют для престарелых бедных. По истечении контрактного срока приют из дома Вершиной перемещен был в новую квартиру, нанятую за 360 рублей в год с дровами «и водой» во дворе церковного дома, по Пантелеймоновской улице. Здесь помещалось 12 женщин. 20 января 1879 года этот приют был наименован богадельней, и на занимаемой им квартире помещена была вывеска: «Богадельня Пантелеймоновского прихода». Центр тяжести перешел к этому приюту и после этого богадельня общества стала считаться расположенной в двух помещениях – во дворе церковного дома, где жило 12 старух, и при приюте, где их помещалось 8. Разбросанность богадельни вела к некоторым хозяйственным неудобствам, и 7 сентября 1879 года, для устранения таких неудобств, все богаделенки были помещены в одноэтажном флигеле завещанного церкви Давыдовым дома, на углу Рыночной и Соляного переулка, 14–8. За флигель общество обязалось платить церкви по 800 рублей в год без дров. |
| Главой Русской духовной миссии в Абиссинии стал монах, управляющий Пантелеймоновского подворья в Константинополе, отец Паисий (в миру Василий Филиппович Балабанов (1832–1912). Сведения об этом человеке весьма противоречивы. Архивные документы свидетельствуют о его нелицеприятном прошлом: он некогда принадлежал к религиозной секте скопцов, за что был осужден на ссылку в Сибирь на поселение ; был малограмотным человеком — «еле разбирал печать, а писать совсем не умел», свидетельствовали современники; существенной роли в самой экспедиции не играл, выполняя чисто религиозные функции. Несмотря на то что он долгое время прожил на Афоне и в Константинополе, где в основном руководил строительными работами, он мало подходил на роль руководителя миссии, которыми обычно назначались образованные люди, хорошо знающие богословскую литературу и иностранные языки. До конца непонятно, почему выбор пал именно на этого человека. Вероятно, решающую роль в этом сыграли личные связи, которые подтверждают изложенное нами выше утверждение о тесном взаимодействии Святейшего Правительствующего Синода с Министерством иностранных дел. Имеются некоторые факты, указывающие на личное знакомство отца Паисия с H. И. Ашиновым и на связь этого монаха с Азиатским департаментом МИД. В частности, на территории Афонского подворья проходили встречи представителей МИД с Ашиновым ; русский посол в Константинополе (1883–1897) Александр Иванович Нелидов поручил Ашинову передавать сведения о поездке в Эфиопию через отца Паисия . Занимающийся исследованием биографии отца Паисия архимандрит Тихон (Затёкин) изображает его очень положительным персонажем. Подтверждая факты его безграмотности (родился в семье казаков, которые не могли дать ему образования) и сектантства («был совращен в шалопутскую секту»), автор отмечает его большой боевой опыт (вступил в Оренбургское казачье войско и участвовал в походах в Среднюю Азию с 1840 по 1862 г.), лидерские качества (благодаря своей природной смекалке в секте приобрел авторитет и стал ее руководителем), природный ум, сметливость и строительный талант (руководил постройкой Свято-Пантелеймоновского подворья в Константинополе, оказывал помощь паломникам на Святой земле, «ежегодно тысяч до 4–6 пропускал через свои отеческие руки»), мужество и патриотизм (не покинул Стамбул даже в период русско-турецкой войны 1877–1878 гг., остался на своем посту, твердо и бестрепетно исповедовал русское имя) . |
| Между тем, представление Н. П. Игнатьева обратило на себя особое внимание Великого Князя-Наместника, и ему был дан ход. По приказанию Его Высочества, главным управлением Наместника Кавказского сделаны были сношения с различными ведомствами и лицами, который могли бы оказать поддержку и помощь афонским монахам. Начальнику Кавказского горского управления предложено было (28 февраля 1875 г.) высказать свое мнение по поводу просьбы монахов, указать в Абхазии соответствующее для основания скита место и прислать план того участка земли, который окажется возможным отвести, с кратким описанием избранной местности. Затем обер-прокурор Св. Синода граф Д. А. Толстой был запрошен (12-го марта 1875 г.) о том, на каких условиях основаны отношения находящегося в Москве Никольского греческого монастыря к Афонскому Иверскому монастырю, так как на этих же условиях афонские монахи предполагали основать свой скит на Кавказе. Русский посол в Константинополе Н. П. Игнатьев был уведомлен (27-го марта 1875 года) о том, что Великий Князь-Наместник принял с особым сочувствием просьбу афонских иноков; вместе с тем посла нашего просили сообщить, в каком составе иноки Пантелеймоновского монастыря желают основать на Кавказе обитель и какое количество десятин земли потребуется для них и для удовлетворения нужд обители. Начальник горского управления после сношений с начальником Сухумского военного отдела уведомил главное управление (14-го июня 1875 г.), что сделать окончательный выбор участка военное ведомство желало бы после предварительного осмотра его монахами, и поэтому всего удобнее выборным Пантелеймоновского монастыря явиться прямо к начальнику Сухумского отдела, который направит их к осмотру земли. Граф Толстой (24-го апреля 1875 г.) сообщил сведения, которые испрашивались у него об отношениях Никольского греческого монастыря в Москве к Афонскому монастырю. Не приводим здесь этих сведений, так как впоследствии они оказались неосуществимыми для Ново-Афонской обители. Из Константинополя от нашего посла получено было уведомление (17-го мая 1875 г.), что по сделанному монастырем приблизительному расчету число иноков для первоначального поселения на Кавказе предполагается около 30 человек и столько же послушников; земли для основания скита с хозяйственными при нем заведениями, имея в виду впоследствии увеличить братство, нужно не менее 100 десятин и до 200 десятин строевого и дровяного леса; что же касается земли для удовлетворения нужд обители, то количество ее будет зависеть от усмотрения правительства. |
| Утомлёнными мы приехали на ночлег в радушное Пантелеймоновское подворье – пятиэтажное здание, отлично устроенное недалеко от пристани и агентства Общества пароходства и торговли, но в улице тесной и душной. Что наша Киевская лавра со своим радушием и сытным столом для всех и каждого из православных, то и Пантелеймоновское подворье. Братия этого подворья и двух других Афонских – Андреевского и Ильинского – только одни с недавнего времени получили право встречать на пароходах Русского Общества пароходства и торговли русских паломников. А в недавнее время были самозванцы обольстители, из Афонских скитов, вроде некоего Иллариона и Иоанникия, доселе проживающих и промышляющих в Царьграде с подобными им. Эти люди вторгались на пароходы в среду богомольцев, завлекали их в свои притоны, обирали под разными благочестивыми предлогами, вроде вечного поминовения или в виде священных будто бы вещей, продаваемых по высокой цене. Они-то и пускали простодушных по миру умирать с голоду или кормиться Христовым именем в стране Агарянской. Кстати сказать, пароход «Корнилов» 21-го мая провез в Одессу до 500 богомольцев Иерусалимских. В числе их было человек до 50 таких, у которых уже не оказалось хлеба на дорогу, а не только что чаю, еще в Александрии. И эти жалкие богомольцы, только благодаря сочувствию лиц, служащих на пароходе «Корнилов», и других пассажиров, на собранные суммы получили возможность доехать до святой Руси с хлебом, чаем и с сахаром. Им куплено было много хлеба, который каждодневно на пароходе раздавался большими партиями (по полу-хлебу), а также поили их чаем с сахаром. Про этих же 500 человек рассказывали, что они, вследствие столкновения парохода «Царь» с Английским пароходом, жили в Александрии целую неделю, и русский консул не поинтересовался навестить их и вникнуть в их положение, и только агент Русского Общества пароходства и торговли побудил его к посещению русских. По поводу этих богомольцев, бедствующих, голодающих, нищенствующих и в Палестине, и на обратном пути, в России следовало бы принять меры предупредительные: |
| Вообще, тип хищника, преобладающий среди Константинопольских иностранцев, скоро начинает возбуждать чувство омерзения. Я не могу не сказать и о том, что и Пантелеймоновское подворье помещено на таком месте, которое под конец начинает неприятно действовать на чувство. Почти рядом с подворьем существует какое-то заведение, которое титулуется громким именем «турецкого театра», а в действительности есть нечто такое, что непринято называть в обществе. Здесь ежедневно с 9 часов вечера до 3-х часов утра визжит музыка, под аккомпанемент оглушительного турецкого барабана, наигрывая беспрестанно вальс, надоедливые звуки которого широкой волной льются в окна подворья, окна, конечно, отворяемые на ночь в виду духоты. Я разговаривал об этом деликатном предмете с отцами пантелеймоновцами. Они глубоко сожалеют, что подле них завелась такая гадость; сознают, что эта последняя оскорбляет чувства богомольцев; но конечно никто в этом не виновен – и меньше всего смиренные отцы подворья. Мне скорехонько захотелось уехать из Константинополя, хотя я имел возможность жить там с целый месяц. Я решил – 29-го июля предпринять обратный путь на русском пароходе «Аргонавт», отправляющемся в этот день в Одессу. Утром 29-го июля я распростился с Пантелеймоновским подворьем, управляющий этим подворьем иеромонах благословил меня художественно написанной иконой св. Пантелеймона в кипарисном киоте и вручил мне в подарок альбом с видами Афонских монастырей. Затем, в конторе пароходства я взял билет, дающий право на более удобный проезд до Одессы, при чем за этот билет содрали с меня 80 франков золотом. Наконец, я на пароходе «Аргонавт», который стоял на том же самом месте, где назад тому неделю бросил якорь «Олег». Два часа дня. Раздался третий свисток и мы двинулись по направлению Черного моря. Обратный путь до Одессы не только не представил ничего интересного, но был даже скучен. Сотоварищей —548— по кают – компании было у меня мало. Капитан ни разу не являлся к нам. Старшего механика совсем не было. |
| 474 Совет общества рекомендует устроять периодические собрания отдела, по возможности частые и многолюдные, для устного сообщения о деятельности общества, а в особенности отделов, а также беседы и чтения в церквах и собраниях с пением и туманными картинами. Для сих чтений особенно рекомендуются 47 выпусков чтений о св. земле, 9 выпусков Палестинского Патерика, 4 выпуска о Палестин. обителях и т.под. издания Палестинского общества. 475 Совет общества рекомендует печатать о всех сведениях, касающихся общества и отделов в местных органах печати, а также издавать брошюры и листки об Иерусалиме и святой земле, о поездке в Иерусалим, для чего при отделе может быть вводима и продажа паломнических книжек, что всецело зависит от рекомендации отделом подхдящего члена, на которого может быть возложен прием пожертвований на Афонские монастыри: Пантелеймоновский, Андреевский и Ильинский, но не в другие. Еще рекомендуется продажа изданий общества – через Епархиальные лавки и книжные склады. Установление сношений между складом общества и Епархиальными будет зависеть всецело от соглашения отделов с советом общества, причем можно иметь в виду, что совет для ученых обществ и учебных заведений отпускает свои издания со скидкою от 50 до 40 %. 476 Сборщиков по сборным листам, недоставляющих ежегодно 25 рублей, а по кружкам 100 рублей, Совет лишает права далее производить сбор. И вообще, о сборщиках должны быть собираемы точные сведения, т.е. об их благонадежности. 477 Доселе вышло семь отчетов Общества и 9 томов сообщений с приложениями, из коих последнее и дало нам те сведения, которые помещены здесь. Там же можно почерпнуть и более подробные сведения относительно условий паломничества по билетам общества как в Иерусалим, так и на Афон и в Бар-Град. Цена этой книги 1 рубль. 478 Подробное описание сего путешествия издано Палестинским Обществом. Оно снабжено множеством картин и продается Обществом по 75 копеек. Изд. 2-ое 1906 г. 479 Конечно, для холодных умов и тяжкосердых эти тонкости чувств и мыслей могут быть непонятными, но это их вина; о скептиках же мы не говорим вовсе, ибо им совершенно не место здесь. |
| Один из биографов еп. Феофана (проф. Корсунский) справедливо замечает, что основною мыслью всех почти литер. трудов затворника была идея спасения. Но наиболее следует сказать это о группе сочинений нравоучительно-аскетических, занимающих первое место среди произведений Феофана. К этой группе относятся прежде всего «Письма о христианской жизни». «Письма» писаны в разное время; частью они стоят в связи с работами Феофана по нравственному богословию в бытность его бакалавром академии; но собраны они и обработаны для печати, с присоединением некоторых новых отделов, в 1858–1860 гг., когда они изданы в 4-х частях. Сочинение это сразу же имело большой успех, и выдержало несколько изданий, из каковых следует отметить издание И. Л. Тузова 1880 г. (Спб.) и издание афонского Пантелеймоновского мон. 1891 г. (Москва). Каждое издание имеет свои особенности в группировке материала. По содержанию «Письма» представляют ряд нравственных трактатов, руководственных для христианина. Здесь находится, собственно, полная система нравоучения, только в своеобразной форме. Впоследствии преосв. Феофан составил из «Писем» систематический труд, под названием «Начертание христианского нравоучения» (Москва, 1891 г.), о котором он сам писал: «Это тоже, что письма о христианской жизни, выпуски третий и четвёртый, с небольшими переделками и несколькими прибавлениями, каких потребовала система нравоучения». – Другое капитальное сочинение еп. Феофана по нравственному богословию – «Путь ко спасению», или краткий очерк аскетики. Сочинение это, по словам автора, было плодом его академических чтений и написано в 1840– 1847 гг., но впервые вышло оно в печати в 1868–1869 гг. (Спб.). По содержанию своему оно может назваться квинтэссенцией всех нравоучительных писаний Феофана, который сам выражался уже в конце жизни (1888 г.): «тут всё, что мною писалось, пишется и будет писаться». Оно является заключительным и по отношению к «Письмам о христианской жизни». Некоторые добавления к отдельным трактатам «Пути» напечатаны Ф-ном в «Домашней Беседа» за 1869 г., вып. |
| Это, однако, нисколько не препятствовало греческим монастырям широко пользоваться дарами и милостынями, посылавшимися им из России. Преобладание это делалось независимо от государственной власти, бывшей на Афоне, ибо до последнего времени государственная власть принадлежала там Турции, а не Греции. Достаточно указать, что русские были почти лишены права голоса в управлении Афоном, ибо на совете, заведывающим афонскими делами, в так называемом Протате 72 из 20 голосов на их долю приходился один, и из пяти монастырей только один считался полноправным монастырем – это Пантелеймоновский. Прочим же учреждениям, так называемым скитам, не разрешается ни возводить новых построек, ни даже ставить постоянных пристаней для того, чтобы к ним могли приставать пароходы, привозящие провизию или почту, и всякое новое здание или ремонт его требуют особого разрешения или облагаются сбором, удваивающим стоимость расхода. Плата в пользу и турок, и монастырей господствующих была весьма велика. Как же могло произойти такое явление, и какими мерами наши представители дипломатического корпуса старались отстоять право и достоинство русских в России? Не была ли с их стороны использована, в видах усиления русского влияния, та перемена, которая произошла на Афоне во время Балканской войны, 73 когда Афон фактически освободился от власти турок? Чего удалось добиться дипломатии в этот переходный момент для Афона в пользу русских монастырей? Вот это является тем жгучим и насущным вопросом для Афона, который надо бы разрешить сейчас, и на который, к сожалению, я боюсь получить тот ответ, что не сделано было ничего. Мало того, мы имеем данные, что если положение русских было недостойно ранее, то теперь оно сделалось еще более жалким, особенно после сильного опустошения их рядов, при содействии и помощи представителей Министерства иностранных дел. При этом последние не приняли никаких мер к восполнению той убыли, которая произошла после насильственного удаления около 1.500 монахов из монастырей, и которая обессилила эти монастыри на четверть населения. |
|
|
