| нем и делах его, и в праздник св. великомученика и целителя Пантелеимона мы видели его довольно веселым и радостным: но дни земной страннической жизни его в судьбах Промысла Божия были уже сочтены. Как выше упомянуто было, в начале осени 1879 года о. Арсений, идя по улицам Петербурга, нечаянно споткнулся, упал и ушиб себе ногу. Нога его так разболелась, что он принужден был, по совету врача, довольно продолжительное время не выходить из келлии. С течением времени, боль в ноге, прошедшая было, возобновилась с новою и большею силою и о. Арсений нашел более для себя удобным заняться надлежащим излечением ее в Москве, куда и прибыл вскоре, и остановился, дабы не быть развлекаемым многообразными посетителями, в монастырском доме на Полянке, в приходе Успенской, в Казачей, церкви, – бывшем Сушкина. От боли ноги ходить он уже не мог и поспешил обратиться за помощью и советом к знаменитому хирургу Новоекатерининской больницы г. Новацкому. «Ваше превосходительство многоуважаемый Иван Николаевич»! – так от 24 октября написал он к доктору письмо. «Вот уже 10 дней лежу, а нога моя не улучшилась 17 , и в такое пришла состояние, что никак не могу на нее наступить, хотя и нет особой боли. Не потрудитесь ли указать: к кому из докторов мне обратиться с просьбою о помощи? Простите утруждающего вас, имею честь быть смиренный богомолец и. Арсений». Как явствует из письма, о. Арсений, при всем знакомстве своем с г. Новацким, не смел, по смирению своему, прямо просить его о помощи, и даже не отдумал ли, по тому же смирению, посылать это письмо, так как оно обреталось в подлиннике в его бумагах? Не знаем кто из докторов пользовал о. Арсения. Но только боль в ноге его уничтожилась и мог он ходить, и тогда тотчас принялся он за обычную свою деятельность; но деятельность эта продолжалась уже самое краткое время. Ноября 15 дня заболел он острым воспалением легких и принужден был слечь в постель. Тут уж о. Арсений понял, что Господь воззывает его к Себе. И поспешил известить о себе Афонских старцев и испросить у них последнего прощения и благословения. |
| Но носители этих имен крайне скромны, они скрываются в глубине своих келий, их единственная дорога – в храм Божий, а главное, исключительное дело – молитва и пост, с посильными на пользу обители иными трудами. Они не дают покоя и своему телу, в виде, например, омовений, не моют даже головы и лица, не раздеваются на ночь, а спят в подряснике и поясе, как истинные воины Христовы, несут все обязанности, налагаемые на них посвящением в великую схиму, которая есть самая высшая степень иноческого делания. Скромны эти представители истинного монашества и не ищут славы мирской, от которой они и бежали, не станем и мы открывать завесу с их славных доблестей, хотя и знаем их. Нелишне отметить особенную заботливость афонских монахов по отношению к бренным останкам своих почивших братий. Тела умерших погребаются в землю только на три года, по истечении коих вырываются из земли, очищаются от нее, омываются в воде с вином, насухо вытираются хлопчатой бумагой и располагаются в таком порядке: череп, с надписью имени покойного, дня и года его смерти, ставится в хронологическом порядке на передних лавках склепа, а прочие кости размещаются по ящикам – ножные к ножным, ручные к ручным и т. д. Над усыпальницами устраиваются небольшие церкви для поминальных богослужений. Но особенно трогательна любовь афонских монахов к странникам и пришельцам – почтенно их гостеприимство, заставляющее приезжего издалека поклонника забывать, что он находится на чужбине, может быть, в первый раз. Приезжих, особенно из интеллигентной среды, обставляют всеми возможными удобствами, им дают и лучшее помещение, и лучшую пищу, снабжают провожатыми, на случай поездки по Афону, отправляют на своих конях или мулах в это интересное странствование, не требуя за это ничего, а рассчитывая лишь на добровольное пожертвование. И богомольцы из простого народа окружены вниманием и попечительностью. Не забыты Пантелеимонов- ским монастырем и странствующие сиромахи, бедные отшельники Афона, часто не имеющие ни приюта, ни куска хлеба. |
| Началась служба. Но у меня не выходило из головы увиденное несколько минут назад, и трудно было молиться. То и дело передо мной рисовалась сцена, случившаяся на горной тропе над Пантелеимоновым монастырем. После службы мы с Алексеем подошли к отцу игумену, протянули деньги и хотели было объяснить что к чему. Но, не дав нам сказать и слова, игумен тут же с широкой добродушной улыбкой по-старчески проскрипел: – А-а, для отца Николы, на маслице. Хорошо, хорошо. Храни вас Бог, – и взял наши деньги. Откуда отец игумен узнал, что мы собирались дать ему деньги на масло для отца Николы? Отец Никола никак не мог успеть предупредить игумена. Тот день вообще был полон загадок, и мы перестали удивляться. На следующий день нас ждал отъезд с Афона. Мы снова встретились с отцом Николой, чтобы попрощаться. – Будьте внимательны и осторожны, – говорил он нам на дорогу. – Вы на Афоне получили благодать. Будьте осторожны, потому что бесы будут стараться отомстить. Мы задумались, перебирая в мыслях, чего конкретно надо бояться. Неожиданно отец Никола обратился лично к Алексею: – А тебе надо срочно ехать в Дивеево. Запомни: вот вернешься с Афона и поезжай в Дивеево. Алексей напрягся и не моргая смотрел на монаха. А я почувствовал внутри какую-то детскую обиду. «Мы вместе с Алексеем ходили в этот поход за маслом, – думал я, – а напутствие дают только ему». …Паром «Аксион Эстин» увозил нас в мip. Мимо плыл афонский берег. И движение моих воспоминаний о недавних встречах и беседах на Афоне было таким же плавным и неспешным, как движение скал. Помня предостережение отца Николы об опасности бесовской мести, мы старались быть осторожными – в движениях, в словах, в мыслях. С момента нашего прощания с отцом Николой Алексей был замкнут и молчалив. «Следует совету отца Николы», – подумал я. Алексей смотрел в сторону берега, и выражение его лица выдавало напряженную работу мысли. Вдруг он очнулся и сказал: – Знаешь, у моей жены были трудности во время беременности. Она дала обет, что если роды пройдут нормально, то обязательно совершит паломничество в Дивеево и поклонится мощам преподобного Серафима Саровского. И знаешь что? – Алексей выразительно смотрел на меня, выдерживая паузу, как бы колеблясь – говорить или не говорить. |
| Бог Господь, и явися нам». Этот стих произносили священник и диакон, входя в Святые Врата 651 . Другой список – бывшей Московской синодальной библиотеки 344 (601) (ныне ГИМ, Синод, собр.), переписанный митрополитом Московским Киприаном (1380–1382 и 1390–1406), – также не имеет стихов из 23-го псалма, но сохраняет стих «Благословен грядый во имя Господне. Бог Господь, и явися нам» 652 . В обоих случаях по поставлении Даров на престол читается полностью один раз тропарь «Благообразный Иосиф… но воскресе в третий день, Спасе, даруяй мирови велию милость». Это одна группа диатаксисов. Вторую группу составят диатаксисы афонских монастырей: Ватопедского 133 (744), который проф. Красносельцев датирует XIV веком, но не позднее 60-х годов, Пантелеимоновского 421 1545 года и 435 середины XVI века 653 . В рукописях сказано: «И когда дойдут до Святых Врат, иерей входит, медленно говоря: „Возьмите, врата, князи ваша, и возьмитеся, врата вечная; и внидет Царь славы». По поставлении же Даров на престол читает: „Благообразный Иосиф«» до „покрыв положи»« 654 . Третью группу составляют рукописи Синайской библиотеки 986 XV века и Александрийской библиотеки 1070 XVI века. Согласно этим рукописям, «диакон, достигнув Святых Врат, ненадолго останавливается и медленно говорит: „Возьмите, врата, князи ваша, и возьмитеся, врата вечная; и внидет Царь славы». Иерей, отвечая, говорит: „Бог Господь и явися нам. Благословен грядый во имя Господне» и „Благообразный Иосиф» до „покрыв положи» и еще тропари: „Яко Живоносец, яко рая», „Вышняго освященное»« 655 . В Александрийской рукописи двух последних тропарей нет, относительно же обряда (входа) имеется приписка: „Возьмите, врата, князи ваша» теперь не говорится, потому что блаженнейший кир Иоасаф пишет „только Бог Господь и Благообразный» " 656 . . В другом греческом сборнике (Ватиканской библиотеки 573, писанном разным почерком в XTV-XVI веках), также имеется диатаксис, не принадлежащий патриарху Филофею, вовсе не зависимый от его Диатаксиса и, по-видимому, употреблявшийся в такой местности, куда влияние Филофеевского устава в XV веке еще не проникло. |
| «Смерть равняет лбы…» По прошествии нескольких лет (трех, а в иных монастырях – пяти лет) могилу раскапывают и вынимают череп и кости. Если тело усопшего истлело полностью, кости чисты и имеют желтоватый цвет, считается, что это признак особой духовности и праведности почившего. После вскрытия могилы тела усопших находят обычно истлевшими и кости обнаженными. Бывает и так, что труп полностью не разложился. Но не земля виновата в том, что тело не истлело, а грехи почившего. «Тело не принято землей», значит, рассуждают монахи, усопший вел не вполне праведную жизнь. Считается, что посмертная жизнь такого монаха трудна, поэтому могилу зарывают снова и назначают особо горячо молиться за усопшего брата. Монахами усугубляются молитвы за покойного, они читают разрешительную молитву, «тянут» за покойного четки, чтобы вымолить у Бога его нераскаянные или забытые грехи, и тогда тело скоро распадается. После эксгумации череп и кости обычно омываются в воде с вином и насухо вытираются хлопчатобумажной тканью. Затем они переносятся в усыпальницу – костницу. В костнице установлены длинные крашеные деревянные полки, где в строгом порядке лежат черепа с надписью имени и даты рождения и смерти, а иногда только с указанием года смерти почившего. Все черепа без нижней челюсти и часто без зубов. В скитах и каливах череп почившего старца нередко хранится в келии его ученика. Когда-то на одной из полок костницы Пантелеимонова монастыря находилась и честная глава преподобного Силуана Афонского († 1938, память 11/24 сентября), теперь же она покоится в серебряном ковчеге в Покровском храме. У монахов-славян принято наносить черной краской на лобную часть черепа имя умершего монаха и год его упокоения. Иногда пишется также и эпитафия, что была начертана на могильном деревянном кресте. Смотришь на черепа бывших игуменов, монахов и послушников – и как тут не вспомнить цветаевскую строку: «Смерть равняет лбы…»!? – В небольшом австрийском горном селении Хальштатт, – рассказываю иконописцу отцу Ефрему, – жители, начиная с XVII века, вместо надгробий устанавливают на могилах своих родственников разрисованные черепа покойников. На черепах указывают имена, фамилии, даты рождения и смерти, а кроме этого еще рисуют цветными красками семейные гербы или какие-нибудь узоры. Дело в том, что Хальштатт расположен на склоне горы, и для кладбища отведен очень небольшой участок земли. По этой причине через каждые 20 лет из старых могил извлекают останки мертвецов, чтобы освободить место для новых захоронений. Неподалеку в старой пещере находится хранилище для костей, которые пронумерованы и сложены на специальных полках. Черепа же кладут на могилы. Некоторые к праздникам украшают веночками или живыми цветами. Говорят, что среди расписанных черепов встречаются «настоящие шедевры». |
| К отцу Аристоклию в часовню часто приводили одержимых. Когда старец начинал их отчитывать, а потом помазывал маслицем, они и визжали, и гавкали, и скулили, а иных выкручивало и трясло – видеть это было страшно. Старец приказывал бесам уйти, и они слушались его. Однажды притащили к нему одержимую бесами женщину. Она так сопротивлялась, что двое крепких мужчин с трудом могли удержать ее, и то только потому, что связали ее веревкой, которую она старалась сорвать с себя. Когда ее поставили перед старцем, он так строго на нее посмотрел и говорит: «Тебе кто разрешил в нее входить, а?» И тут одержимая каким-то тоненьким, визгливым голоском, как бы не она сама, ответила: «Я не входил в нее. Она сама, она сама! Она соблудила с кузнецом, имея законного мужа... И я имел право в нее войти!» По молитвам старца Господь на глазах у всех исцелил эту женщину. Старцу довелось встретить и Октябрьский переворот, и первые послереволюционные годы. Умер афонский подвижник 26 августа 1918 года. Сейчас мощи преподобного Аристоклия пребывают в храме великомученика Никиты, на московском подворье афонского Пантелеимонова монастыря. Воспоминания о преподобном Аристоклии Первого числа каждого месяца батюшка служил молебен с водосвятием. Народу бывало столько, что во всей квартире не найти свободного места. Стояли, сидели на полу, лежали. Многие с детьми... И батюшка в полном облачении, торжественный такой, служил с иеродиаконом и певчими. После молебна он помазывал маслом, раздавал иконочки; некоторые спрашивали совета, и он, несмотря на усталость и болезненность свою, с любовью и таким радушием всех удовлетворял, особенно посетителей с детьми. Удивительно он любил детей... И всегда, всегда его окружали дети, были такие приверженные к нему, что никак не хотели уходить от своего батюшки. Бывало, старец идет из келлии двором, а уж народ его ожидает, он всех благословит, затем ему подадут ящик небольшой с кормом для голубей, и батюшка с молитвой им насыплет и благословит. И так каждое утро, а голуби – где только не усядутся, дожидаясь его. Потом старец входил черным ходом, и дети его уже ждали вместе со старшими, с парадного же впускались только взрослые. Сперва он принимал всех с детьми, а потом шел в большую комнату, всю заставленную иконами, наподобие часовни, для общего благословения. Батюшка изнемогал от народа, бывали дни, когда он принимал не одну тысячу человек. |
| После обеда около 6 часов дня о. игумен благодарил их за участие в нуждах обители, просил передать письменную благодарность (подписали все игумены: пантелеимоновский, андреевский и ильинский) господину Крейну и господину Кормик. По повестке большого колокола вся братия собралась в соборе великомученика Пантелеимона, где по приходе туда гостей был отслужен молебен о путешествующих. Хор певчих пропел несколько церковных песнопений (довольно удачно). После многолетия ктиторам и благотворителям обители гости в сопровождении всей братии по дороге, устланной цветами, отправились на монастырскую пристань, здесь, ещё раз простившись, они сели в приготовленную лодку и при звоне монастырских колоколов отправились на Дафну. Проводы носили очень сердечный характер. Привезённый груз был поделен между обителями: Пантелеимоновой, Зографом, Андреевским и Ильинским скитами. На долю Руссика пришлось 150 мешков муки, 40 мешков рису, 20 мешков сахару, 6 кв. чаю, 1 балл. кожи=217 м. (Имена благотворителей: Томас Уиттимо, Георг Д. Пратт; Чарльз Р. Крейн и Кирик Кормик). В этот же день около 6 часов был сильный удар землетрясения. 17 мая. Прибыла новая партия греческих солдат для размещения в санатории. 31 мая. Мало-помалу в санатории накопилось до 1200 человек солдат. С каждым рейсом пароход Красного Креста «Амфитрион» привозил 1–2 сотни новых членов. Весь Преображенский корпус битком набит солдатами. Он даже мало похож на больницу. Это скорее казарма. Тем более, настоящих больных сравнительно немного, около 10% общего числа пациентов. Подавляющее большинство выздоравливающих, так называемая «слабая команда». Всюду, куда вы ни пойдёте, – видны солдаты, солдаты и солдаты. Под каждым кустиком можно видеть лежащих молодых людей в военной форме. Но главное их местопребывание под платанами на берегу моря. Здесь они проводят большую часть времени: сидят, болтают, играют в карты, шашки и прочее. Заботливое начальство для их развлечения придумало устроить «театр», вернее, балаган, где греческий «петрушка» веселил сердца невзыскательных зрителей. |
| 31 декабря. Обозревая минувший год, мы видим ещё большее оскудение нашей обители как в материальном, так и духовном отношении. Много отцов (37 человек) отошло ко Господу. Увеличился процент больных и неспособных к труду. За истёкший год обитель понесла немалые убытки благодаря несвоевременной покупке хлеба и масла. Приобретён подержанный локомобиль 6–7 сил для лесопилки. Заплатили за него 26 тысяч драхм, и он до сего времени ещё не отремонтирован, да и в будущем мало надо ждать от него толку. В минувшем году урожай хлебов на метохах был ниже среднего. Всё лето стояла засуха, которая и повредила урожай. Пришлось большую половину годового запаса покупать, а так как кто-то посоветовал купить зерно в Сербии (там де урожай и всё дёшево), то обратились сначала в Солуни к сербскому консулу с просьбою посодействовать делу, тот обещал; время шло, а мы ждали, что найдутся такие добрые люди, которые приобретут зерно в Сербии и доставят нам на Афон. Но этого не случилось, а напротив, оказалось, что и там неурожай. К тому же правительство запретило вывоз хлеба из пределов страны. Тогда мы стали искать, нельзя ли купить здесь, но время было упущено. С большим трудом и по очень высокой цене удалось достать немного пшеницы, кукурузы и ячменя в городе Дедеагаче. Маслины в минувшем году здесь уродились местами. В общем, меньше среднего урожая. Виноград был тоже средний. Но, к сожалению, монах Ермолай, поставленный старцем келлии Благовещенской, испортил совершенно всё вино. Для братии новая скорбь. Для необходимых расходов усиленно продавался лес разным греческим купцам, а также на уголь. К сожалению, и здесь наша экономия не оказалась на высоте своего положения. Лес отдавали по очень низкой оценке, между тем как курс драхмы всё падал и товары дорожали. Можно положительно сказать, что при правильном ведении хозяйства обитель ни в чём не имела бы нужды и жила бы нормальною жизнию. Имея свои громадные масличные сады, можно бы довольствоваться своим маслом, а при своих виноградниках и вином, которое выдавалось только на утренней трапезе по 1/2 к. по праздничным дням. |
| Так как болезнь явно носит заразительный характер, то за короткое время все больницы были переполнены. Больных было так много, что многие были вынуждены лежать в кельях, получая из аптек только лекарство. К сожалению, и медикаменты все подобрались, так что больным пришлось довольствоваться кое-чем. Стали появляться смертные случаи, особенно первое время; случалось хоронить по три-четыре человека в день. За короткое время умерло 17 человек. Настроение у всех стало печальным, унылым. В обоих соборах было сделано общее елеосвящение; на ектениях положили особые прошения об исцелении недужных. К концу месяца милостию Божиею эпидемия стала ослабевать; смертные случаи прекратились. Заметно грипп начал распространяться с приморских обителей, а затем постепенно стал захватывать монастыри и внутри Афона. Бедное русское иноческое население, так называемые сиромахи Капсалы и прочих мест, особенно подверглось опустошению: хроническая голодовка, отсутствие всякой медицинской помощи делало борьбу с гриппом непосильной – сиромахи десятками оставляли здешнюю жизнь и переселялись в вечность. Нельзя сказать, что и греческое монашество осталось без ущерба – были жертвы и там. По милости Божией мы прожили год без больших лишений. Правда, у нас не было лишней одежды – рухлядная с трудом исполняла требования обносившейся братии. Пошло в ход всё, чем можно было прикрыть себя; покупали в Солуни старые солдатские шинели и из них шили куртки братии; чувствовалась нужда во многом, но купить было негде, да и денег почти не было. В трапезе была почти всегда одна пища: щи и каша. Хлеб получали по 1 1/4 в день. Если была одна трапеза, то вечером хлеба не выдавалось, приходилось довольствоваться сухариками (у кого они были). Вино разбавлялось водой на 50%; сыр давался только по большим праздникам; о рыбе и помину не было; впрочем, сардельки бывали иногда по праздникам, одно время не было даже и маслин. Летом вся братия ходила рубить лес как для дров обители, так и на продажу французам. На деньги, уплаченные французами за вырубленный ими лес, мы покупали на греческих метохах хлеб, чай, сахар и прочее необходимое для существования, выписывали с большими затратами из Александрии. |
| Я в своём отчёте постараюсь отметить только самое существенное и главное. Положение многих, притом наиболее выдающихся русских келлий на Афоне, совершенно ненормальное. Ненормальность его заключается в том, что русские келлии в действительности представляют совсем не то, чем они должны быть по действующему на Афоне праву. По требованию этого последнего, они должны были бы представлять общежития монахов в 3–6 человек (никак не более 6 человек), которые должны бы, разумеется, помещаться в соответствующих, то есть совсем небольших , иметь также соответствующие, то есть небольшие храмы, усадьбы земли, огороды и тому подобное. А на самом деле некоторые русские келлии представляют монашеские общежития с несколькими десятками, иногда даже более 100 человек братства, имеют весьма большие и благолепные храмы, значительные усадьбы и тому подобное. Сверх того, некоторые келлии, или правильнее, их старцы-создатели, успели собрать (преимущественно путём привлечения пожертвований из России) весьма значительные денежные капиталы, которые позволили им завести подворья и дома в Константинополе и в разных местах России. Описанная ненормальность произошла под влиянием различных и сложных причин. Главными из них должны быть признаны следующие: 1) неудержимое стремление русских благочестивых людей, желавших остаться монахами на Афоне и решительно не вмещавшихся в единственном русском монастыре и двух русских скитах; 2) податливость греческих монастырей и отдельных руководителей этих последних, благодаря которой они легко соглашались делать за деньги разрешение русским келлиотам увеличивать число братства и возводить разные постройки вопреки ясным законам Святой Горы. Все подобные разрешения делались греками обыкновенно весьма осторожно, без оставления юридически уловимых следов своей преступной деятельности. Это обстоятельство давало прежде и даёт теперь им право всю вину и ответственность за создавшееся ненормальное положение русских келлий возлагать исключительно на русских. Но это несправедливо и несомненно, что виноваты обе стороны, причём трудно сказать, какая из них более виновата... |
|
|
