| Вступив в отправление своих обязанностей, я вменил себе в долг с особенным вниманием следить за работой тех самоотверженных тружеников, которые часто ведомы одному только Богу, тех смиренных делателей дела Божьего на земле, которых заслоняют собою люди сильные и недобрые, которые делают свое дело не напоказ, не для славы людской, или собственной, а для славы Божьей, которые малы пред людьми, но велики пред Богом. Отыскивать этих людей, подкреплять их силы, поддерживать их бодрость духовную, какую часто неоткуда брать этим обессиленным людям, защищать их, помогать бороться с препятствиями извне – это не только долг моей совести, не только одна из задач моей службы, но и прямое повеление нашего благочестивейшего, возлюбленнейшего Государя Императора, какое я обязан выполнять. И я, с своей стороны, прошу вас всех помочь мне в этом. Несправедливости на земле много, и мы все одинаково должны бороться с нею и приходить на помощь не тогда, когда о ней уже громко кричат, а гораздо раньше, когда о защите еще не смеют, не решаются просить. Только тогда мы получим и возможность подкреплять вовремя невидных работников на ниве Божьей, увеличивать их веру в тяжелый труд, выпавший им в участь, давать им нужные силы, вдохновлять к работе. Ваша просьба не оставлять без внимания интересов духовенства и, в частности, сельского – наполовину уже исполнена. Положение духовенства, и особенно сельского, мне хорошо ведомо. Не без участия Промысла Божьего, первые годы моей службы протекли в деревне, и я не только хорошо знаю нужды сельских пастырей, но знаю и то, как много государство им обязано. Там впервые на местах я научился и любить, и уважать нашего пастыря-подвижника; там впервые я познакомился и с той красотой его духовного облика, какая и сейчас стоит так живо перед моими глазами. Смирение – великая сила; но пользоваться ею не умеют. Истинное смирение неразлучно с чистотою, и тогда оно всепобеждающая сила, перед которой склоняется и власть. И деревня являла мне эту силу в лице тех немощных, скромных пастырей, которые даже в своем приходе не всем были заметны. Сердечному участию Обер-Прокурора Св. Синода Н.П. Раева к нуждам духовенства вы обязаны тем, что важнейшие мероприятия в области нашей церковно-государственной и жизни уже на пути к осуществлению. Возглавляемая митрополитом Питиримом комиссия заканчивает свои работы по вопросу о материальном обеспечении духовенства, а состоявшая под моим председательством междуведомственная комиссия о выработке пенсионного устава духовенству уже внесла выработанный проект в законодательные учреждения. Вы можете быть твердо в том уверены, что ваши нужды составляют предмет горячей заботы Обер-Прокуратуры, свято выполняющей предуказания Государя Императора». |
| В то время как каждый министр вращался в круге ведения своего ведомства, Государственный Секретарь обнимал государственную жизнь в полном объеме и должен был обладать универсальными познаниями по всем отраслям государственного управления. Хотя законодатель и отвел Государственному Секретарю очень скромную роль в Совете министров, и участие его в заседаниях ограничивалось лишь формальными замечаниями, в которых существа дела он никогда почти не касался, да и касаться не мог, ибо, по силе Высочайшего повеления, на коем основывалось участие Государственного Секретаря по некоторым делам в Совете министров, ему предоставлено было высказать свои замечания «преимущественно по соотношению намечаемой меры со Сводом Законов», т.е. со стороны формальной; однако же к С.Е.Крыжановскому обращались не только за разного рода формальными разъяснениями, но гораздо чаще и по существу того или иного вопроса или законодательного предположения. И нередко мнение С.Е.Крыжановского предопределяло судьбу законопроекта, изменяя его первоначальное направление, еще задолго до внесения последнего в Совет министров. Но и застигнутый в Совете министров, законопроект подвергался иной раз всякого рода переделкам и изменениям соответственно указаниям Государственного Секретаря… Припоминаю характерный случай, когда Совет министров, под председательством А.Ф.Трепова, отклонил ходатайство Синода об ассигновании 30 000 рублей в пособие пленным священникам и затем вынужден был удовлетворить его, благодаря возражению С.Е.Крыжановского. Случай этот имел место в конце 1916 года, в бытность мою Товарищем Обер-Прокурора Св. Синода, когда, по просьбе Обер-Прокурора Н.П.Раева, обычно уклонявшегося от участия в заседаниях Совета министров, я выступал в Совете в качестве его заместителя, с обязательством во чтобы то ни стало отстоять означенное ходатайство. Меньший среди членов кабинета, я чувствовал себя в Совете неуверенно, а общее пренебрежительно-скептическое отношение министров к Синоду не сулило успеха… Я был уверен, что Совет Министров отклонит ходатайство Синода, что явилось бы, в моих глазах, высочайшею несправедливостью, ибо, если священник попал в плен, значит он ушел с позиции последним и выполнил свой пастырский долг до конца, а при том заслуживает самой глубокой признательности, и ему нужно помочь, недопустимо оставлять его бедствовать во вражеском плену. |
| К выдающимся иерархам XVIII в. относится также Арсений Верещагин, который еще до своего посвящения в сан активно помогал Гавриилу Петрову в улучшении монастырской жизни в Твери; позднее, уже будучи епископом Тверским, а затем Ростовским, он был известен своей заботой о семинариях и народных Предметом особого попечения Тамбовского епископа Феофила Раева (1778–1811) были монастыри, и прежде всего старчество. Платон Левшин (1775–1812) образцово поставил в Москве дело духовного Что касается малороссийских епархий, управление которых было приведено к великорусскому образцу лишь в конце XVIII в., то здесь следует упомянуть Черниговского архиепископа Иродиона Жураковского (1722–1738), проявлявшего большую заботу о духовенстве, а также митрополитов Арсения Могилянского (1757–1770), Гавриила Кременецкого (1770–1783), Самуила Миславского (1783–1796) и Рафаила Заборовского (1731–1757) ради их трудов на пользу Киевской И в 1-й половине XIX в. бывали епископы, считавшие объезды приходов своей главной обязанностью, вызывая, впрочем, одним известием о своем приближении (как выразился в своих записках священник 40-х гг.) «трепет и смятение» Примером для епископов того времени мог служить первый предстоятель новообразованной Олонецкой епархии Игнатий Семенов (1828–1842): он организовал управление епархией, заботился об образовании духовенства, с помощью которого завел приходские школы, и боролся с Прежде чем во 2-й половине XIX в. церковная политика в Грузинском экзархате роковым образом приняла националистический и русификаторский характер, многое для улучшения положения буквально нищенствовавшего духовенства сделал здесь Иона Василевский (1821–1832). И при мягкосердечном Моисее Богданове-Платонове (1832–1834) управление экзархатом также оставалось на высоте. Преемник же его Евгений Базанов (1839–1844), напротив, принес огромный вред своей жестокостью и Выдающимся администратором, помимо прочих его достоинств, был Московский митрополит Филарет Дроздов (1821–1867). Он вникал в каждое отдельное дело и обосновывал свои всегда очень точные решения подробными разъяснениями, которые превращались в общие административные установки. |
| Защита Друга, понимаемая как высший долг, и вела соображения государыни – иногда относительно Думы (засидятся без дела – начнут разговаривать о Друге или назначенном по просьбе Друга тобольском архиепископе Варнаве) и всегда о составе Совета министров. (Состав прошлого года, навязанный Николашей, были презренные трусы, и все враги). Мечта государыни была – так объединить кабинет, чтобы все министры едино стояли за нашего Друга и прислушивались бы к Нему. Необходимость обезопасить Друга от преследований, нападок и неприятностей особенно сказывалась при выборе обер-прокурора Синода: наиболее-то и ожидались (и опасны были) духовные преследования – и самого Друга и Его сторонников-епископов. У государыни уже голова болела от поиска кандидатур в обер-прокуроры! Самарин был невыносим, но долго искали, кем же его заменить? Нет людей! Сперва выбрали Волжина (и Друг ведь одобрил!), но едва назначили, – Волжин мгновенно оказался трусом перед Думою, боялся общественного мнения, боялся помогать митрополиту Питириму и даже – сослать подальше скотину архиепископа Никона Вологодского. Пока оставался Волжин – дела Церкви не могли идти хорошо, оказалось, что он совершенно не разбирается в них. Питирим писал, что нужно делать, передавал государыне, а она – Государю, чтоб он приказал Волжину. Тут к счастью нашли Раева – прекрасного человека и знающего дела Церкви с самого детства. Его очень хвалил Штюрмер, государыня его приняла – и он произвёл прекрасное впечатление. Ещё дали ему в помощь Жевахова – и вместе они будут истинным даром для Церкви. Теперь больше не было сопротивления тому, что надо Церкви делать. Прежде всего – свои люди должны быть митрополиты: как Питирима назначили из Грузии – петроградским, так теперь Макария из Томска – московским, а Владимира, вредившего всем нашим, переместили в Киев, там ему место. Всё, как хотел Друг. Чтоб укрепить Питирима – государыня добилась ему отдельной поездки в Ставку на приём. Священника Мельхиседека произвели в епископы, и Друг намечал в нём будущего митрополита. Конечно, в Синоде ещё оставались против Варнавы – животные, нельзя их назвать иначе. Синод всё ещё был неуправляемый, мог внезапно разразиться постановлением об учреждении в России семи митрополий вместо трёх существующих, и даже успели его опубликовать! – но Друг возразил: не соглашаться на семь митрополий, мы и трёх-то приличных митрополитов едва можем найти. И государыня успела аннулировать постановление. |
| Священник Рафаил Раев Священника Рафаила Раева партизаны схватили вечером 9 сентября 1944 года, когда он шел домой, и вместе с двумя мирянами его, ранив, закопали живьем в землю. Впоследствии таким образом убили и ряд других сельчан. Уже после этой расправы, 2 марта 1945 года, Плевенский народный суд приговорил священника Рафаила в числе других убитых к смертной казни, обвинив в том, что они «организовали жестокий террор против борцов за народные права, пойманных у села Стражица, добровольно следили за передвижениями партизан и доносили об этом». Несправедливость этих обвинений была установлена при пересмотре дела Верховным судом Болгарии в 1997 году, который оправдал всех обвиненных . Священника Ангела Хубанчева арестовали 10 ноября 1944 года в числе других жителей Разграда по нелепому обвинению в том, что будто бы он «в разное время с 1941 по 1944 годы распространял на молебнах, проповедях и выступлениях фашистские идеи». В течение нескольких месяцев продолжалось следствие, в ходе которого его шесть раз избивали до полусмерти, с позором возили через город в телеге, повесив на грудь табличку «Иуда». Но отец Ангел принимал унижения с достоинством, поддерживал других заключенных молитвами и песнопениями; иногда ему удавалось вместе с другими арестованными священниками совершить службу. 13 марта 1945 года отец Ангел был приговорен Русенским областным судом к расстрелу. Когда его везли в грузовике по городу, рядом шли группы пропагандистов, скандировавших: «Смерть! Смерть!» Отец Ангел молча благословлял их. Поздно вечером того же дня он был казнен вместе с двенадцатью другими приговоренными. Перед расстрелом их заставили выкопать себе общую могилу. При последнем свидании с родственниками отец Ангел сказал: «Я умираю невиновным, не печальтесь обо мне! Умираю во имя Христа!» В прощальном письме, написанном жене за день до расстрела, он писал: «Меня казнят в субботу. Трудно тебе будет найти могилу мою. Не жди со мной встречи здесь, на земле. В этом мире ты больше не увидишь меня. Я буду ждать тебя выше, на небесах. Позаботься о детях… воспитывай их, учи добру и вере в Бога… Я полон желания жить, но увы… Каждый вечер целуй Здравко и Антония за меня. Заботься о том, чтобы воспитать в них как можно больше любви к себе, а меня они и так не забудут… Прими с миром и спокойствием мой привет… Молю Бога, да даст тебе силы и разумения руководить и управлять моим домом, как подобает истинной матери. Будь терпелива! Будь бодра! Я невиновен! Твердо вынес все. Не думай, что я страдаю за дурное… Милые детки, не забывайте вашего папу, который вас очень любил и в конце много о вас плакал. Молитесь за меня. Будьте добрыми и учитесь добру. В Боге – наше вечное спасение. Всегда веруйте в Него. Заканчиваю жизнь свою, чтобы начать новую во Христе… Остаюсь невинным перед законом, по которому меня судят, виновен только пред Богом. Господи, прости меня!» |
| «Смысл всей нашей с вами деятельности — это обращение к потребности людей быть благотворителями, и это важно», — с таких слов начал профессор наш с ним разговор. Завотделением разрешил пообщаться с родителями мальчика, был не против видео- и фотосъемки, но с одним условием. Профессор попросил не копировать «слепо», без проверки фактов, сам пост в ЖЖ и корректно рассказать об его пациентах и Диминой проблеме. Цитата из ЖЖ-поста : «Необходимые для трансплантации почки препараты стоимостью 485 100 рублей — АТГ и «Кэмпас» — взяты в долг». По словам Диминой мамы Светланы Раевой, ни она, ни ее супруг до сих пор точно не знают, у кого конкретно они заняли эти лекарства: «Возможно, Дима их получил за счет других детей, которые ожидают операцию по пересадке почки». Цитата из ЖЖ-поста : «До конца октября в отделении должны быть прооперированы 15 человек. И если не оплатить препараты, полученные для Димы, фирма — поставщик лекарств в долг больше не даст. Никому из этих 15-ти. Значит, кто-то из 15-ти до операции может не дожить». «Во-первых, — объясняет профессор Каабак, — операция по трансплантации и все необходимые для ее проведения медикаменты на сегодняшний день обеспечиваются бюджетом. Второе — и главное — то, что Димин долг никак не повлияет ни на проведение других плановых операций, ни тем более на жизни других пациентов нашего отделения». Для информации доктор приводит цифры:»90 процентов трансплантаций проходят в России и без этих дорогостоящих препаратов». Также доктор поясняет, что препараты альтернативной иммуносупрессии «АТГ-Фрезениус» и «Кэмпас» , о которых идет речь, не влияют на само проведение жизненно необходимой операции, но, безусловно, важны для улучшения качества жизни пациента после трансплантации. Они помогают продлить жизнь донорской почки почти в два раза. Мама Димы, бесспорно, благодарна московским докторам за спасение сына. Но у женщины есть и своя правда. «Какая мама откажется от шанса продлить жизнь своему ребенку? Мы тоже за этот шанс ухватились, изначально зная, что средств у нас на этот препарат нет и взять их неоткуда», — рассказывает в интервью РИА Новости Светлана Раева. |
| Сейчас жизнь Маши, как и других детей малышового отделения, поддерживает аппарат, который поставляет организму необходимое для роста и развития вещество альбумин. Одна суточная доза препарата стоит около двух с половиной тысяч рублей. Альбумин необходим детям каждый день на протяжении еще двух-трех лет, пока не будет сделана операция по пересадке донорской почки. Для тех, кто готов помочь маленьким пациентам отделения трансплантации почки РНЦХ, в конце статьи даны реквизиты благотворительного фонда «Семья. Традиции. Милосердие», который сотрудничает с больницей. Российский Научный Центр Хирургии на сегодняшний день — единственное лечебное учреждение в нашей стране и на всем постсоветском пространстве, где делают трансплантацию взрослой почки малышам в возрасте от ноля до пяти лет. Исключений для маленьких пациентов не делают. В общем «трупном списке» на почку льгот нет. Хотя Михаил Каабак подчеркивает, что именно малыши первых лет жизни как никто другой заслужили право первоочередной трансплантации донорских органов. «Дети, особенно маленькие, находясь на диализе , не развиваются ни физически, ни умственно. Поэтому, чем раньше делается трансплантация такому ребенку, тем больше у него шансов стать полноценным человеком», — говорит профессор Каабак, объясняя желание сделать «льготниками» малышей не позитивным отношением людей к детям, а элементарным биологическим смыслом. Даже если пересадка донорской (негенетической) почки младенцу проведена в первые годы его жизни с дорогостоящими иммунными препаратами, то все равно уже к возрасту Димы Раева ребенку потребуется замена донорского органа. Во врачебной практике профессора Каабака есть немало пациентов, которые уже «меняли» почку два, три и даже четыре раза. Третья «запасная» — и это не предел Михаил Каабак, рассказывая и показывая, чем живет сегодня отделение трансплантологии почки, в больничном коридоре знакомит с двумя своими пациентками. В ожидании очереди на диализ девушки охотно согласились рассказать нам свои истории, только попросили убрать видеокамеру и не называть фамилий. |
| Вечером того же дня в Мариинском дворце заседал Совет министров во главе со своим председателем князем Н.Д. Голицыным. Министры, подавленные происходящим, не были в состоянии принять решения, которые бы переломили роковой ход событий. У них возникла иллюзорная надежда, что делу может помочь отставка министра внутренних дел А.Д. Протопопова, который был одиозной фигурой в глазах оппозиционных думцев, считался у них ренегатом, потому что раньше сам принадлежал к кадетам, но о котором взбунтовавшиеся солдаты едва ли вообще имели отчетливое представление. Государь, которому доложили о распоряжении Протопопову «сдать должность по болезни старшему товарищу министра», то есть своему заместителю, ответил телеграммой князю Н.Д. Голицыну: «Перемены в личном составе при данных обстоятельствах считаю недопустимыми». В этой скоропалительной отставке он усматривал бесполезный унизительный жест в сторону оппозиции, демонстрировавший слабость, когда мятежу надо было противопоставить волю к его подавлению. Днем раньше, 26 февраля, состоялось ранее запланированное заседание Святейшего Синода. В отсутствие обер-прокурора Н.П. Раева правительство на нем представлял его товарищ (заместитель) князь Н.Д. Жевахов. Перед началом заседания Жевахов, по его собственным словам, предложил первенствующему члену Синода митрополиту Киевскому Владимиру «выпустить воззвание к населению с тем, чтобы таковое было не только прочитано в церквах, но и расклеено на улицах» Оно должно было стать «грозным предупреждением Церкви, влекущим в случае ослушания церковную кару». Священномученик Владимир, как писал князь Н.Д. Жевахов, сказал в ответ: «Это всегда так. Когда мы не нужны, тогда нас не замечают; а в момент опасности к нам первым обращаются за помощью». Предложение товарища обер-прокурора не было принято потому, что оно сделано было не формально, до начала синодального заседания, к тому же обер-прокурор и тем более его помощники не составляли самостоятельную властную инстанцию – они представляли в Синоде Императора, от которого подобная инициатива не исходила. Кроме того, рассуждая об этом по существу, нельзя не признать, что подобное воззвание не могло иметь немедленного эффекта, а события развивались стремительно: среди участников политических демонстраций и военного мятежа лишь в исключительных случаях могли оказаться люди, готовые прислушиваться к голосу священноначалия, значительное большинство бунтовщиков не заметило бы синодального воззвания, а если бы и заметило, то проигнорировало бы его. |
| Как правильно подготовиться и провести Пасху О Страстной седмице, о суевериях, связанных со Страстной неделей, о том, где освятить куличи, если в местном храме не протолкнуться, о делах милосердия на Пасху, о том, где и какие продукты можно покупать, чтобы пасхальное пиршество не привело на больничную койку — прот. максим Козлов, Владимир Легойда и Н. Раева рассказали на пресс-конференции в «Российской газете». 31 марта, 2010 О Страстной седмице, о суевериях, связанных со Страстной неделей, о том, где освятить куличи, если в местном храме не протолкнуться, о делах милосердия на Пасху, о том, где и какие продукты можно покупать, чтобы пасхальное пиршество не привело на больничную койку — прот. максим Козлов, Владимир Легойда и Н. Раева рассказали на пресс-конференции в «Российской газете». 30 марта в пресс-центре « Российской газеты » состоялась пресс-конференция на тему: «Страстная неделя. Как правильно подготовиться и провести Пасху». В конференции приняли участие: Протоиерей Максим Козлов, настоятель домового храма святой мученицы Татианы Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова; Владимир Романович Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата. Надежда Руслановна Раева, начальник отдела надзора за питанием отдела ТУФС по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека. Протоиерей Максим Козлов рассказал о том, как проходит Страстная седмица — Начавшаяся неделя называется на языке православной традиции Великой или Страстной. Страстная неделя, имея в виду славянский смысл этого прилагательного, на русский точнее всего переводится как страдательная, неделя страдания. Это страсть не в смысле страсти увлечения, а страсть в смысле претерпевания, страдания, мучения, того, что произошло с Господом нашим Иисусом Христом именно в канун Пасхи почти 2000 лет назад. В богослужении Православной церкви каждый из этих дней выделен особо, но в целом их можно разбить на несколько циклов. Первые три дня (понедельник, вторник или среда) мы день за днем идем почти по часам земной жизни Господа Иисуса Христа, при этом выделено несколько ключевых моментов. Вчера речь шла об иссушении смоковницы, дерева, к которому Христос подошел, увидел, что оно не приносит плодов и предрек ему , что оно засохнет. Толкователи этого места, святые отцы, говорят, что это было очень важное действие. Христос показывал окружающим его людям, что Он как Сын Божий может не только добродетельствовать, но может и наказывать. Но при этом, будучи человеколюбцем, для наказания избрал не человека, что мог бы сделать, а бездушное творение — дерево. |
| В целях дискредитировать его имя, революционная печать обратилась к уже испытанному средству, достигавшему одновременно обеих целей – уменьшения престижа преследуемого травлей лица и дискредитирования священного имени Монарха… Снова появилось на сцене имя Распутина; снова и в обществе, и в печати сочинялись всякого рода легенды об этом человеке, «назначающем и сменяющем министров и управляющим Россией»… Митрополита Питирима открыто называли «распутинцем», говорили о его симпатиях к «старцу», указывали на дружбу с ним… Говорили, что и свое высокое назначение митрополит получил исключительно благодаря Распутину: об этом шептались не только в Думе, но и делались прозрачные намеки в печати… Робкий, запуганный митрополит был окончательно терроризирован, бился точно в силках, желая освободиться от сетей клеветы, болезненно его угнетавшей, и переносил мучительные страдания, болея и за себя, и за Церковь… С назначением Н.П.Раева Обер-Прокурором, а меня его Товарищем, положение митрополита Питирима в Синоде мало чем изменилось… В глазах митрополита это назначение дало только тот результат, что клевета, с еще большей яростью, обрушилась на новых представителей Обер-Прокуратуры, и это обстоятельство причиняло впечатлительному Владыке двойные страдания… «Такова уже судьба всех моих друзей, – говорил митрополит Питирим, – на них всегда клевещут; их всегда обижают, потому что я слаб и не могу их защитить… Дорого мне их сочувствие; но, когда я вижу, как они из-за меня страдают, то всегда говорю им: «покиньте, оставьте меня; уж лучше я один буду страдать, чем мучиться, глядя на ваши муки, какие вы переносите из-за меня»… Новый Обер-Прокурор Н.П.Раев, известный митрополиту Питириму по его прежней службе в Курске, был предан Владыке; но, будучи безгранично мягким и робким человеком, не в состоянии был оказывать никакого противодействия натиску врагов митрополита и изменить царившую в Синоде атмосферу. Не пользовался он престижем и в среде Синодальных чиновников, злоупотреблявших его добротой… Главная же причина оппозиции Синода к Н.П.Раеву и ко мне заключалась все же в том, что мы оба были друзьями митрополита Питирима, к которому Синод продолжал относиться с крайней неприязнью. Недоброжелательство к нам лично скрывало за собой, кроме того, и традиционную оппозицию к Обер-Прокуратуре, какая, с включением в состав Синода представителей белого духовенства, еще более обострилась. В результате, создалась почва, не только исключавшая возможность нормальной работы, но и приводившая к недоразумениям и конфликтам… Я отмечал уже, что только благостнейший митрополит Московский, обессмертивший свое имя подвигами на Алтае, человек выдающегося ума и величайших достоинств, заступался за смиренного Н.П.Раева и дарил меня своей любовью. Но он сам чувствовал себя чужим в Синоде, и, хотя общая молва называла его святым, в чем действительно не было преувеличений, однако же именно эта святость его и отталкивала от него его собратьев по Синоду… |
|
|
