| К кон. XVIII в. от частых перемен настоятелей К. м. пришел в упадок. Тамбовский и Шацкий еп. Феофил (Раев) предполагал перевести штат К. м. в Трегуляевский во имя св. Иоанна Предтечи мон-рь близ Тамбова, чтобы дать возможность ректору семинарии управлять обителью, ближайшей к месту училищной должности. В 1802 г. К. м. возглавил архим. Израиль, ранее восстановивший Сканов мон-рь. Перед вступлением в управление К. м. архим. Израиль подал в Синод проект о введении в обители общежития по подобию устава Саровской пуст. Из Синода проект был возвращен еп. Тамбовскому Феофилу (Раеву) для обсуждения. К тому моменту, когда были получены разъяснения устава от игумена Саровской пуст., вышло постановление Синода «немедленно привести проект в исполнение», руководствуясь собственными средствами ( Евпсихий (Горенко). 1891. С. 38). В 1814 г. архим. Израиль был переведен в Макариев Желтоводский во имя Св. Троицы мон-рь . С 13 июля 1829 г. К. м. возглавлял архим. Иоанникий (Образцов ; впосл. епископ Кавказский). Настоятель (1843-1875) архим. Евпсихий (Горенко) провел масштабные работы по ремонту построек монастыря, «возвысил религиозно-нравственное состояние братии» ( Дворжанский. 1999. Кн. 1. С. 101), опубликовал «Историко-статистическое описание Нижнеломовского Казанского Богородицкого второклассного муж. мон-ря» (1891). В 1889-1911 гг. К. м. возглавлял архим. Гедеон (Котлов), член-сотрудник имп. Палестинского православного об-ва , автор книги «Нижнеломовский Казанский второклассный мужской монастырь» (1911). После 1764 г. количество насельников сократилось до 17 чел. братии и 17 служителей. К нач. XX в. в К. м. проживало 45 монахов и послушников. Постройки Первоначальные деревянные храмы в честь Казанской иконы Божией Матери (1648) и во имя св. Иоанна Предтечи сгорели во время пожара в сент. 1709 г. По грамоте митр. Рязанского Стефана (Яворского) в 1710-1722 гг. была построена каменная холодная Казанская ц. (высота с крестом на куполе - ок. 44, ширина 28, длина 33 аршина); 5-ярусный иконостас (1722-1724) изготовлен московскими иконописцами Михаилом Закониным и Андреем Диаконовым. |
| В целях дискредитировать его имя, революционная печать обратилась к уже испытанному средству, достигавшему одновременно обеих целей – уменьшения престижа преследуемого травлей лица и дискредитирования священного имени Монарха… Снова появилось на сцене имя Распутина; снова и в обществе, и в печати сочинялись всякого рода легенды об этом человеке, “назначающем и сменяющем министров и управляющим Россией”… Митрополита Питирима открыто называли “распутинцем”, говорили о его симпатиях к “старцу”, указывали на дружбу с ним… Говорили, что и свое высокое назначение митрополит получил исключительно благодаря Распутину: об этом шептались не только в Думе, но и делались прозрачные намеки в печати… Робкий, запуганный митрополит был окончательно терроризирован, бился точно в силках, желая освободиться от сетей клеветы, болезненно его угнетавшей, и переносил мучительные страдания, болея и за себя, и за Церковь… С назначением Н.П.Раева Обер-Прокурором, а меня его Товарищем, положение митрополита Питирима в Синоде мало чем изменилось… В глазах митрополита это назначение дало только тот результат, что клевета, с еще большей яростью, обрушилась на новых представителей Обер-Прокуратуры, и это обстоятельство причиняло впечатлительному Владыке двойные страдания… “Такова уже судьба всех моих друзей, – говорил митрополит Питирим, – на них всегда клевещут; их всегда обижают, потому что я слаб и не могу их защитить… Дорого мне их сочувствие; но, когда я вижу, как они из-за меня страдают, то всегда говорю им: “покиньте, оставьте меня; уж лучше я один буду страдать, чем мучиться, глядя на ваши муки, какие вы переносите из-за меня”… Новый Обер-Прокурор Н.П.Раев, известный митрополиту Питириму по его прежней службе в Курске, был предан Владыке; но, будучи безгранично мягким и робким человеком, не в состоянии был оказывать никакого противодействия натиску врагов митрополита и изменить царившую в Синоде атмосферу. Не пользовался он престижем и в среде Синодальных чиновников, злоупотреблявших его добротой… Главная же причина оппозиции Синода к Н.П.Раеву и ко мне заключалась все же в том, что мы оба были друзьями митрополита Питирима, к которому Синод продолжал относиться с крайней неприязнью. Недоброжелательство к нам лично скрывало за собой, кроме того, и традиционную оппозицию к Обер-Прокуратуре, какая, с включением в состав Синода представителей белого духовенства, еще более обострилась. В результате, создалась почва, не только исключавшая возможность нормальной работы, но и приводившая к недоразумениям и конфликтам… Я отмечал уже, что только благостнейший митрополит Московский, обессмертивший свое имя подвигами на Алтае, человек выдающегося ума и величайших достоинств, заступался за смиренного Н.П.Раева и дарил меня своей любовью. Но он сам чувствовал себя чужим в Синоде, и, хотя общая молва называла его святым, в чем действительно не было преувеличений, однако же именно эта святость его и отталкивала от него его собратьев по Синоду… |
| 13 августа 1916 г. последний предреволюционный рижский архиерей архиеп. Иоанн (Смирнов) участвовал в духовных торжествах обители на престольный праздник. Службы совершались в соборе и Николо-Арсениевской церкви, прибыл Эстляндский губернатор П. В. Веревкин. После трапезы непосредственно в монастыре состоялось годичное собрание братчиков Иеввенского отделения братства, где, в частности, был затронут вопрос об увековечении памяти почившего М. Н. Галкина-Враского. На следующий день архипастырь служил обедню в церкви прп. Сергия [ Винк ]. В скором времени он покинул кафедру в связи с эвакуацией. В 1917 г. было принято решение об эвакуации Пюхтицкого монастыря, который находился в бедственном положении. Игуменья Алексия обратилась к председателю Совета Прибалтийского православного братства, бывшему губернатору А. В. Бельгарду с просьбой выделить в помощь монастырю единовременное пособие в 10 000 руб., и тот 4 января 1917 г. переадресовал его обер-прокурору Синода Н. П. Раеву [ Мусаев, 222 ]. Иеввенское отделение Прибалтийского православного братства 4 ноября 1919 г. было зарегистрировано как «Пюхтицкое на Богородицкой горе попечительное братство», председательницей правления была княгиня Е. Д. Шаховская, казначеей — монахиня Иоанна (Коровникова). Монастырский приют (с 1915–1916 гг. — приют-школа) был закрыт по причине отсутствия финансирования, а церковные и монастырские школы уже с сентября 1917 г. стали государственными [ Даниила, 415–416 ]. В завещании от 15 августа 1921 г. «эстонская гражданка Елизавета Димитриевна Шаховская» распорядилась распределить средства «на пособие самым бедным и обездоленным членам общины, на лечение больных и содержание сирот по усмотрению Совета совместно с правлением Пюхтицкого на святой горе попечительного братства с предоставлением сметы и отчета» [ ERA. Tartu. 639 ]. 19 ноября 1921 г. в возрасте 72 лет «от удара» умер первый староста прихода, купец Александр Иванович Колчин, пожизненный братчик Иеввенского отделения Прибалтийского православного братства. Обитель вступила в новый период своего бытия — в независимой Эстонской республике. |
| Другим важным аспектом является то, что разделения и даже «расколы» не приводили к полной взаимной отчужденности и непримиримости. Подобно историку Марку Раеву (которого цитирует Антуан Нивьер), автор полагает, что чаще всего юрисдикционные конфликты не порождали проблем на уровне приходов. Да и на самом высоком уровне часто наблюдалось стремление к единству. Например, в СанФранциско епископ Василий (Американской Церкви) и архиепископ Антоний (Зарубежной Церкви), хотя и не сослужили, однако не раз вместе молились и благословляли народ. Епископ Василий (Родзянко) пишет, что Православная Церковь в Америке (ПЦА) «нигде и никогда не выносила» решения о неканоничности Русской Зарубежной Церкви (РЗЦ). Ибо «ни один ныне здравствующий иерарх РЗЦ не находится ни под запрещением, ни под судом и никем не лишен сана... Точно так же и Архиерейский Собор РЗЦ нигде и никогда не «отлучил» (не объявил «неправославной» – наравне с римо-католиками) ПЦА... Все решения носили лишь административный характер. Существуют различные богословские мнения на этот счет, но они только мнения, а не канонические экклезиологические решения всей Русской Зарубежной Церкви». 686 В этих зарубежных разделениях главным критерием истины должен быть экклезиологический, касающийся сути самой Церкви. Тут компромиссы невозможны (полагает М.В. Назаров). Однако и свою правоту можно отстаивать по-разному – с мудростью, либо без нее, усугубляя раздор. 2. Указ 362: долгие споры о «канонической платформе» 2.1. Полемика среди историков русского церковного зарубежья: свидетельства непосредственных участников В данном разделе мы рассмотрим несколько основных «точек», вокруг которых развивалась полемика о каноничности РПЦЗ. Важнейшей вехой здесь является известный указ 362, который издали 20 ноября 1920 года Патриарх Тихон, Священный Синод и Высший Церковный Совет. Но также будет уделено внимание и другим моментам: взаимоотношениям высшей церковной власти за рубежом (в разных ее формах) с Патриархом Тихоном, каноническому признанию ВВЦУ Константинопольской Патриархией, указу 348/349 и событиям I и II Всезарубежных Соборов, связанных с «расколами» митрополитов Евлогия (Георгиевского) и Платона (Рождественского). Текст указа 362 совсем небольшой – всего три стандартных страницы, – но споры, сразу развернувшиеся вокруг него и не прекращающиеся до наших дней, занимают многие тома. |
| 137 Прим. док. Антоний Булатович, в своей докладной записке, поданной обер-прокурору Раеву от 7 октября 1916 г., с неумолимой логикой указывает буквальный смысл этого цареугодливого суждения Московской Синодальной конторы об учении имебожников. Он пишет: «Суд... вынес следующий приговор, что у обвиняемых нет оснований отступать от Церкви». «Если суд нашел, что нет оснований для разделения между церковной властью и подсудимыми, то этим самым он ясно выразил, что нет также и существенной разницы верования между церковной властью и бывшими обвиняемыми в «измышлении нового лжеучения». Это тем более имеет право заключить, что церковная власть не потребовала от обвиняемых какого-либо исправления их мнимых заблуждений, но сама пошла навстречу уже отложившимся от нее и не явившимся на суд обвиняемых». (Докладная записка, стр.24,28. Смотр. В конце второй половины III т. Архива при листе 715). От составителя: для более глубокого понимания ситуации полезно ознакомиться с книгой П. Е. Казанского «Власть Всероссийского Императора»., М., 1999 г., где автор объясняет правомочность подобных поступков самодержавной власти. 140 Заявление несправедливое. В 1914 г. Антоний Булатович напечатал следующие книжки и брошюрки: «Имяславие» (188 стр., изд. «Исповедник»), «Православная Церковь о почитании Имени Божьяго и о молитве Иисусовой» (191 стр., изд. «Исповедник»), «Святой Иустин Философ об Имени Божием» (32 стр. изд. «Исповедник»), «о молитве Иисусовой» (38 стр., изд. «Исповедник»), «Моя мысль во Христе» (244 стр. изд. «Исповедник»). Преосвященный Модест, как специально занятый этим делом, этого не мог не узнать, и мог сказать 27 августа 1914 г., что Булатович «далек от мысли вести какую-либо пропаганду среди массы», только решившись сказать не то, что ему было известно. –– Прим. док. 141 С заявлением Преосвященного Модеста в этом ходатайстве: «Со своей стороны я не видел бы препятствия к осуществлению этого желания о. Антония – получить избавления от церковного суда и право священнослужения», – интересно сопоставить отзыв владыки же Модеста о невозможности для Синода исполнить это желание Булатовича, высказанный тогда же, в беседе с сотрудником газеты «Утро России». |
| Очень знаменательна для Владыки Серафима была последняя поездка к о. Иоанну Кронштадтскому весной в 1907 г. Он отправился в Кронштадт со своим другом и однокурсником Виктором Раевым. О. Иоанн служил литургию и в конце ее говорил слово о прекращении Господом бури. Народ не давал ему говорить слово и часто прерывал его восклицаниями: «Батюшка, помолись за нас! Солнышко наше! Радость наша! Батюшка родной, спаси нас!» Отец Иоанн все просил дать сказать слово, но ему так и не дали договорить проповедь до конца. Особенно запомнились Владыке Серафиму слова отца Иоанна: «И мы находимся в опасности от потопления в волнах житейского моря. Но Господь всегда с нами. Он всегда готов помочь нам. Нужно только молиться Ему, молиться с воздержанием и тогда Господь непременно пошлет нам помощь Свою в скорбях наших. Впрочем, это испытано было в жизни моей тысячу раз». О. Иоанн служил литургию в правом приделе Андреевского собора. По окончании литургии батюшка сам разоблачился. В алтаре в этот момент, кроме о. Иоанна и еще двоих, почему-то больше никого не было. Мы подошли к нему. Обратившись к Раеву, о. Иоанн спросил: «Зачем вы приехали сюда?» – Чтобы получить ваше благословение, – ответил тот. «У вас в Петербурге – митрополит и три викарных епископа, – сказал батюшка, – архиерейское благословение больше имеет силы, чем благословение священника». Затем о. Иоанн, имея в виду опять моего друга, стал расспрашивать откуда он родом, из какой семинарии и прочее. Окончив беседу с Раевым, о. Иоанн обратился с таким же вопросом ко мне. Сознавая, что передо мною стоит великий праведник, я оробел и не мог ему ничего отвечать. Тогда за меня стал говорить мой друг. Но отец Иоанн остановил его рукой и сказал: «пусть сам о себе скажет». Собравшись с силами я стал говорить. Наконец, прощаясь с нами, о. Иоанн вперед благословил Раева, а потом меня. Получив благословение, друг мой вышел из алтаря. Таким образом, он обошел престол и через узкий боковой проход вошел в главный, центральный алтарь собора. Я последовал его примеру, простившись с о. Иоанном. Не сразу мне пришлось выйти из придельного алтаря. Как только я оказался на горнем месте за престолом, о. Иоанн быстро, в одно мгновенье, подбежал ко мне. Я остановился. Он возложил на мою голову крестообразно свои руки, поднял очи к небу и трогательным голосом произнес: «да почиет над вами благословение Божие». Затем он отпустил меня. Я тут же почувствовал, как великая благодатная радость наполнила мою душу. Когда я вошел в главный алтарь, то Раев спросил меня: «что делал с тобою отец Иоанн?» Я, не желая возбуждать в нем чувство зависти, ответил: «ничего». Но весь тот день эта радость не оставляла моего сердца и я чувствовал себя окрыленным. |
| В этих проникновенных словах одного из тех людей, мимо которых проходит толпа, или не замечая их, или побивая камнями, ключ к уразумению не только настоящего России, но и ее далекого, далекого прошедшего. Глава XXXIV. Высочайшая аудиенция. Отъезд в Белгород. Курский архиепископ Тихон. Губернатор А.П. Багговут. Посещение церковно-приходской школы Высочайший Указ о моем назначении последовал 15 сентября 1916 года, а 18 сентября, или днем позже, точно не помню, я был вызван в Царское Село к Ея Величеству. К сожалению, об этой аудиенции у меня не сохранилось никаких воспоминаний… Мой дневник, какой я вел с раннего детства, чуть ли не с 8 лет, убежденный доводами, что этим путем можно научиться писать и выработать умение владеть стилем, погиб вместе с прочим имуществом в Киеве, будучи похищен большевиками. Там, на его страницах, имелась подробная запись и об этой первой, после моего назначения, аудиенции, оставившей мне сейчас воспоминания лишь об общих впечатлениях… Та же материнская любовь к России, те же болезненно переживаемые скорби о ее тревожном настоящем и грядущем будущем, та же сердечная заботливость о церковных нуждах и пастырях Церкви, какие отличали мудрую, непонятую, неоцененную Императрицу… Напутствуемый добрыми благопожеланиями, тронутый вниманием Государыни, я вернулся в Петербург, с мыслью оправдать доверие Ея Величества ценою каких угодно жертв… То, другими относилось к области фантазии и мистицизма, то для меня являлось реальной действительностью. Участие в моем назначении Св. Иоасафа казалось мне до того очевидным, что я не мог пройти мимо этого факта и заявил Обер-Прокурору Н.П.Раеву, что, прежде вступления своего в должность, считаю обязательным для себя поехать к Святителю, в Белгород, за благословением… Как я ни старался придать своей поездке частный характер, как ни хотелось мне прибыть в Белгород в качестве простого паломника, однако о моем отъезде из Петербурга были посланы предуведомления и, по прибытии в Курск, я был встречен на вокзале местными властями и духовенством, а архиепископ Курский Тихон выслал за мной свой экипаж. Я был вынужден отправиться к Владыке, что не входило в мои планы, ибо я желал, не останавливаясь в Курске, ехать дальше, в Белгород. С Преосвященным Тихоном, бывшим Костромским, я встречался уже раньше, когда, несколько лет тому назад, гостил у Костромского губернатора А.П.Веретенникова, посетив его после торжеств по случаю прославления Св. Анны Кашинской. Однако встреча была мимолетная и не оставила никаких воспоминаний. Встреченный архиепископом и губернатором А.П.Багговутом, я прошел в гостиную, куда вскоре явились и консисторские служащие, которых Владыка и представил мне. |
| Очень печально, что преосвященный Леонтий 16 увеличивает собою кадры скандальных деятелей и этим кладёт пятно на сословие, к которому принадлежал до монашества, вызывая у многих подозрение, что и другие «выходцы» из этого сословия таковы же. При твёрдой власти этого бы ничего не было. Сейчас звонил мне Мих[аил] Вл[адимирович]. Он не едет на съезд, как хотел, из-за нужды и из-за беспокойного состояния в Петрограде. Просит меня сделать распоряжение об охране колоколен, чтобы никто не мог туда проникнуть для каких-либо злоумышлений – (набат и т. д.). – Как всё это беспокойно и неприятно, и опять как будто застаёт всегда «врасплох " … Не знаю, как дойдёт до Вас настоящая посылка. Желаю Вам здоровья и всего лучшего; заранее приветствую с днём Ангела; в этот день буду служить в соборе литургию и молебен. Приезжайте 3-го. Очень ждём. Прошу святых молитв. Благословите преданнейшего послушника Е. Алексия. А г-жа Безроднова, как видно из её письма Раеву, собирается серьёзно просить у него удовлетворения. Вот будет «дуэль»! Письмо 4 Лл. 8–9 Дорогой Владыко! Дайте весть о себе. Мы болеем душою, не зная о Вас и не имея от Вас ничего. И вы, конечно, о нас тоже думаете с заботой. Здесь идёт то, что в Петрограде, кажется, уже кончилось. Читаем в телеграммах вести, которые меня, в частности, ужасают; и горько до боли и до слёз. А между тем я должен быть во всеоружии спокойствия и здравого рассуждения. Очень тягостно. Ник[олай] Виктор[ович] Пятн[ицкий] и все его подчинённые арестованы. Кажется, тоже Мих[аил] Вл[адимирович] и Ив[ан] Вас[ильевич] 17 . М[арфа] Валерьевна] 18 и дети – не в своём доме, который подвергся насилию. Боюсь за наш дом, хотя пока нас не беспокоили. О. ректор меня держит в курсе событий в семинарии. Там, как и в младших классах, относительно сложно. Я служу и молюсь. Сейчас служил акафист в Знаменском соборе. Поминали, как всегда. Так я говорил делать всем батюшкам, которых видел, – до официальных и формальных вестей. Настроение у меня убийственное; Господь да поможет бедной России и да изведёт её из бездны. У меня нет светлого взгляда на будущее. Сегодня думали, Вы приедете. Посланный на словах передаст Вам подробности о том, как здесь живётся. Слухи самые невероятные. Послал Вам дела из канцелярии в последний раз в субботу вечером. Тогда же я и письмо послал Вам. А 1-го вечером телеграмму. |
| Особые неприятности региональным муфтиятам ЦДУМ продолжало доставлять ДУМ Азиатской части России, лидер которого Нафигулла Аширов в 2007–2008 гг. назначил пять новых муфтиев на территории от Екатеринбурга до Владивостока. В Свердловской, Челябинской, Кемеровской, Тюменской и Сахалинской областях они активно конфликтовали с общинами ЦДУМ. Особенно тяжело приходилось свердловскому муфтию Сибгатулле Сайдуллину и его челябинскому коллеге Ринату Раеву, против которых была развернута настоящая диффамационная кампания . Кроме того, 30 мая 2008 года на заседании Ассоциации мусульманских религиозных организаций «Казанский муфтият», входящей в Совет муфтиев России, было принято решение создать новую централизованную структуру в Кировской области, призванную координировать деятельность ориентирующихся на Казань общин. В итоге председателем этой вновь создаваемой организации был избран имам Рифнур Закиров, а ее центральный аппарат определили разместить в городе Малмыже. Таким образом, уже в ближайшее время в Кировской области появится альтернативный Региональному ДУМ Кировской области в юрисдикции ЦДУМ муфтият, причем равный ему по количеству общин . Комментарии ( 0): Написать комментарий: Правила о комментариях Все комментарии премодерируются. Не допускаются комментарии бессодержательные, оскорбительного тона, не имеющие своей целью плодотворное развитие дискуссии. Обьём комментария не должен превышать 2000 знаков. Републикация материалов в комментариях не допускается. Просим читателей обратить внимание на то, что редакция, будучи ограничена по составу, не имеет возможности сканировать и рассылать статьи, библиограммы которых размещены в росписи статей. Более того, большинство этих статей защищены авторским правом. На просьбу выслать ту или иную статью редакция отвечать не будет. Вместе с тем мы готовы рассмотреть вопрос о взаимном сотрудничестве, если таковые предложения поступят. Прим.: Адрес электронной почты опубликован не будет и будет виден лишь модераторам. Зарегистрированным пользователям |
| Гейцыг. Тормозилась моя поездка не только Синодом, но и… А.Осецким, задерживавшим выдачу прогонных денег и мстившим мне за многое, в том числе и за то, что я не допустил его поездки в Москву на праздники Рождества Христова. Ссылаясь на необходимость обревизовать какое-то Синодальное училище, – не помню теперь в точности какое, – А.Осецкий намерен был выехать в Москву во главе целой комиссии чинов Хозяйственного Управления и подал соответствующий рапорт Обер-Прокурору, который и разрешил поездку, о чем и предуведомил меня. В качестве Товарища Обер-Прокурора, я, не имея права входить в рассмотрение вопроса по существу, должен был ограничиться лишь утверждением вопроса ассигновки на поездку. Когда А.Осецкий явился ко мне за этим и представил мне эту ассигновку, начисленную им в несколько тысяч рублей, то эта сумма была признана мною чрезмерной, и я не только не утвердил ассигновки, но и сообщил Н.П. Раеву, что в такой поездке нет ни малейшей надобности, ибо Москва имеет Синодальное управление, какое и может обревизовать училище и донести о своей ревизии Св. Синоду. Н.П. Раев не был мелочным и не только не обиделся на меня, но даже выразил благодарность и взял свое разрешение назад. Слухи об этой поездке проникли в печать, и в газетах появилась статья под заглавием: “Увеселительная поездка А.Осецкого в Москву”, в которой хорошо осведомленный о вопросе автор высмеивал А.Осецкого и доказывал, что, как ни хитро была задумана и обставлена поездка, однако А.Осецкому не удалось обойти Товарища Обер-Прокурора. Все это до крайности взбесило А.Осецкого и, в результате, при исчислении прогонных денег на мою поездку на Кавказ, расчитанную на месячный срок, мне было отпущено всего около 700–800 рублей, если не ошибаюсь. Такой была мелкая месть мелкого человека! Отпущенная сумма, конечно, не смутила меня, и перерасход был покрыт моими личными средствами, ибо, разумеется, я не считал для себя возможным входить в пререкания по этому вопросу с г. Осецким. Глава LXXIV. Евгения Николаевна Гейцыг Трудно передать то настроение, тот духовный подъем, какой, по милости Ея Величества, благостнейшей Государыни Императрицы Александры Феодоровны, охватил всю Харьковскую епархию, склонившеюся перед начальницею женского епархиального училища Евгенией Николаевной Гейцыг в признании ее великих заслуг перед епархией, нашедших трогательную оценку с высоты Престола. В летописях епархиальной жизни именной Высочайший рескрипт скромной провинциальной труженице был, конечно, событием необычайным, не имевшим примера, и неудивительно, что это торжество было залито не вином и шампанским, а слезами умиления, исторгавшими горячие молитвы к Богу о здравии и благоденствии Императрицы. Прибыв, вместе с архиепископом Антонием, 28 января 1917 года, в епархиальное училище, я застал там начальницу Е.Н. Гейцыг, окруженную детьми, учительским персоналом и местным духовенством. |
|
|
