| Собрание приняло устав П. П. о., отразивший по сравнению с уставом 1922 г. новые реалии и терминологию. Так, 1-й параграф устава гласил: «Российское Палестинское Общество при Академии наук СССР имеет целью: а) изучение Палестины, Сирии, Ливана, Египта, Ирака и сопредельных с ними стран Ближнего Востока в историческом, археологическом, филологическом и культурно-бытовом отношениях; б) участие в международных мероприятиях по изучению и охранению в этих странах памятников искусства и старины; в) организацию научных экспедиций и образовательных экскурсий граждан СССР для знакомства с достопримечательностями и историческими памятниками этих стран» (Там же). Опекуном имуществ П. П. о. и РДМ в Палестине была англ. администрация, назначавшая с 1925 г. специального администратора, призванного, как надеялось руководство об-ва, стать «промежуточным звеном между Советом общества, находящимся в Берлине, и Управлением подворьями, имеющим постоянное пребывание в Иерусалиме». После Шестидневной войны 1967 г., когда Израиль оккупировал иорданские территории, на к-рых сохранилась собственность, контролируемая П. П. о., последнее решило обезопасить себя, перейдя под покровительство США. 19 июня 1969 г. Синод РПЦЗ «временно, до восстановления в России Императорского Правительства» принял под свое покровительство П. П. о. с предоставлением ему автономии в составе РПЦЗ и сохранением за ним всех имущественных прав. Вскоре было решено образовать отдельную ветвь П. П. о. на Св. земле, признав Совет в Париже высшим административным органом. 26 сент. Совет в Париже одобрил этот проект, хотя, как гласит протокол совета от 6 нояб. 1969 г., «образование новой ветви ППО представлялось ему импровизацией, вряд ли имеющей солидное юридическое обоснование». В нач. 1970 г. был принят новый устав П. П. о., предполагавший существование 3 независимых друг от друга «Советов ППО»: в Иерусалиме, Америке и Франции, каждый из которых мог самостоятельно вести финансовые дела, а также приобретать и продавать земельные участки в своей географической зоне. |
| В целом за первые 2 года существования отделов (1893-1895) сумма доходов от 18 отделов составила 63 842 р., в 1895/96 г.- 49 630 р., в 1897/98 г.- 51 976 р. В 1898/99 г. (по 35 отделам) было собрано 51 467 р., в 1900/01 г. (по 41 отделу) - 70 933 р. (АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 161. Л. 46, 54, 88, 95). В среднем каждый отдел приносил об-ву 1500-1700 р. в год. Это была существенная добавка к др. статьям дохода П. П. о. (ежегодный Вербный сбор давал от 50 до 70 тыс. р.). (Динамику денежных поступлений от епархиальных отделов с тенденцией к снижению в нач. XX в. см.: Россия в Св. Земле. 2000. С. 371-374; Лисовой. 2006. С. 181-184). Вертикаль управления П. П. о. определялась следующей схемой: председатель-вице-председатель-помощник председателя-секретарь общества-уполномоченный в Палестине. Ключевым звеном иерархии был секретарь, на к-рого возлагалось управление канцелярией общества, ведение переписки и своевременный доклад о ней совету, составление журналов совета и годовых отчетов. Секретарь хранил печать об-ва, заведовал архивом и б-кой, подбирал и назначал кадры служащих для канцелярии и др. подразделений П. П. о. В течение 35 лет дореволюционного периода работу общества возглавляли 4 секретаря: М. П. Степанов (1882-1889), адъютант, верный спутник и соратник вел. кн. Сергея Александровича и вел. кнг. Елисаветы Феодоровны, Хитрово (1889-1903), А. Беляев (1903-1906), Дмитриевский (1906-1918). Последовательно сменяя друг друга на основном для об-ва посту, они не только обнаруживали непревзойденную верность и преемственность раз и навсегда выработанной линии, единство церковных и политических воззрений, но и воплощали «ансамблевую» цельность, едва ли достижимую на большом интервале времени даже для самых сплоченных коллективов ( Лисовой. 2005). Школы П. П. о. в Палестине, Сирии и Ливане В дореволюционный период одним из главных направлений деятельности общества, а в плане внешней политики даже и важнейшим из всех был многоаспектный комплекс мероприятий, объединенных понятием «поддержка Православия в Св. земле». В это понятие входили и прямая финансовая помощь Иерусалимскому и Антиохийскому патриархам, и строительство храмов в местах компактного проживания православных с последующим их обеспечением всем необходимым, и дипломатическая помощь в противостоянии как тур. властям, так и инославному внедрению. Но наиболее эффективной сферой вложения средств считалась учебно-просветительная работа среди араб. правосл. населения - практически единственный реальный инструмент конкуренции России на Востоке с католическими и протестантскими державами Запада. |
| 2802 Олесницкий A.A. Святая Земля: Отчет о командировке в Палестину и прилегающие к ней страны, 1873–1874. Ч. 1–2. Κ., 1875, 1878. 2804 Олесницкий A.A. По вопросу о раскопках в 1883 году на русском месте в Иерусалиме//Зап. Имп. Рус. археологич. об-ва. 1887. Т. 2. С. 187–245. 2805 Басаргина Е.Ю. К истории проекта Палестинского комитета//Вспомогательные исторические дисциплины XXX: К 70-летию И.П. Медведева. СПб., 2007. С. 434–439. 2806 Императорское Православное Палестинское Общество. 1882–2007: История. Хроника. Современность. M., 2007; Крылов А., Сорокина Н. Императорское Православное Палестинское общество и отечественное востоковедение. M., 2007; Императорское Православное Палестинское общество: К 130-летию со дня основания. Международная научная конференция. Москва, 10 ноября 2011 г. M., 2012; Правосл. Палестин. сб. Вып. 108. К 130-летию Императорского Православного Палестинского общества. M., 2012; Khrushkova L. Prawosavne Towarzystwo Palestiskie//Encyklopedia Katolicka. T. XVI. Lublin, 2011. Kol. 153–154. 2807 Устав Русского археологического института в Константинополе. Одесса, 1894; Uspenskij F. Notes sur l’histoire des études byzantines en Russie//Byzantion. 1926. T. II. P. 1–53; Басаргина Е.Ю. Русский археологический институт в Константинополе: Очерки истории. СПб., 1999. 2809 Горянов Б.Т. Ф.И. Успенский и его значение в византиноведении: (К столетию со дня рождения: 1845–1945)//Виз. временник. 1947. Т. 1/26. С. 83–96; Басаргина Е.Ю. Ф.И. Успенский: обзор личного фонда//Архивы русских византинистов… С. 45–57; Khrushkova L. Uspenskij F.I.//PChA. Bd. II. S. 1259–1260. 2810 Успенский Ф.И. Константинопольский серальский кодекс восьмикнижия//Изв. РАИК. 1907. Т. XII. С. 1–255. 2811 Сюзюмов М.Я. Научное наследие Б.А. Панченко//Виз. временник. 1964. Т. 25. С. 32–52; Khrushkova L. Panczenko В.А.//Encyklopedia Katolicka. Т. XIV. Lublin, 2010. Kol. 393; Eadem. Pancenko A.//PChA. Bd. II. S. 986. 2812 Панченко Б.А. Рельефы из базилики Студия в Константинополе//Изв. РАИК. 1912. Т. XVI. 1–359. Эта монография посвящена только скульптурным плитам, полностью материалы раскопок не публиковались. |
| По семейным обстоятельствам К. прибыл в Давлеканово лишь 25 апр. 1901 г. До осени он жил в снятом церковной общиной подвале, затем переселился в обустроенный церковный дом. Летом того же года здание давлекановского молитвенного дома было расширено и стало вмещать до 600 молящихся. Начались регулярные богослужения при участии диакона и созданного К. хора певчих во главе с приглашенным регентом (что было редкостью для сельского храма). К. добился выделения дополнительного штатного места псаломщика, на к-рое принял 2-го диакона с хорошим голосом. Церковные службы в Давлеканове привлекали большое количество прихожан из окрестных и даже отдаленных селений. В читальнях при Давлекановской народной аудитории К. устраивал регулярные религ. чтения, заведовал 2 одноклассными церковноприходскими школами в Давлеканове и одновременно преподавал там Закон Божий (в 1901). В нач. 1902 г. К. составил «Летопись Исидоровской церкви станции Давлеканово за 1901-й год», в к-рой подробно рассказал о трудностях первых месяцев становления нового прихода. По-видимому, именно эти трудности вынудили священника, обремененного большим семейством, с 5 малолетними детьми и в ожидании рождения 6-го, вернуться в Самарскую епархию (всего у К. было 9 детей). 25 янв. 1902 г. Самарский еп. Гурий (Буртасовский) вынес резолюцию об определении К. по его прошению священником к Покровской ц. с. Абдулина Бугурусланского у. Самарской губ. (указ о назначении последовал 4 февр. того же года). В Абдулине К. также состоял законоучителем в 2-классной министерской школе при железнодорожной станции. С 1903 г. К. являлся благочинным 7-го округа. В 1909 г. он был перемещен к ц. с. Гавриило-Архангельского Бузулукского у. (ныне Яшкино Красногвардейского р-на Оренбургской обл.) и назначен благочинным 9-го округа. Состоял членом Самарского отд-ния Императорского Православного Палестинского об-ва, членом Самарского комитета Православного миссионерского об-ва. Был известен как щедрый жертвователь на благотворительные нужды. 17 февр. 1915 г. перемещен по прошению в Пермскую епархию на должность 2-го священника Слудской Троицкой ц. г. Перми. |
| В аренду было сдано более 20 объектов (зданий и участков), принадлежавших Духовной миссии и об-ву. Суммарная годовая плата составила в 1924 г. более 4800 фунтов стерлингов. Функционально аренда могла быть разной. Напр., в здании Миссии разместился Верховный суд британского мандата, здание Русской больницы использовалось для медицинских целей, в здании русского консульства разместился испан. консул, к-рый курировал жизнь рус. учреждений. Позже на Мариинском подворье находилась тюрьма для евр. сионистских террористов. Сергиевское подворье в Назарете было занято англ. жандармерией. П. П. о. и Русская Палестина после второй мировой войны 5 марта 1945 г. посол СССР в Лондоне вручил брит. правительству ноту с напоминанием о большом количестве недвижимости в Палестине, принадлежавшей Российской империи, и требованием дать указание брит. Верховному комиссару Палестины «о передаче в возможно короткий срок всего имущества, равно как и доходов, полученных от его эксплуатации, в ведение Советской Дипломатической Миссии в Египте» (АВП РФ. Оп. 36. П. 117. Д. 10. Л. 1-5). К ноте был приложен «Список русского имущества в Палестине», включавший 35 объектов собственности - как консульской, государственной, так и принадлежавшей Миссии и П. П. о. Одновременно в Наркомате иностранных дел обсуждался вопрос о необходимости открытия советского консульства в Палестине (Там же. Ф. 0118. Оп. 8. П. 4. Д. 2. Л. 9-10; Советско-израильские отношения: Сб. док-тов. М., 2000. Т. 1: 1941-1953 гг. С. 112-113). Создание 14 мая 1948 г. гос-ва Израиль внесло свои коррективы. 20 мая 1948 г. был назначен «уполномоченный по делам русского имущества на территории Израиля» И. Л. Рабинович, к-рый с самого начала «делал все возможное для передачи его Советскому Союзу» (Советско-израильские отношения. М., 2000. Т. 1. С. 367-368). Сразу после обмена посланниками советской стороной были приняты меры к возрождению деятельности РДМ в Иерусалиме. В письме заместителя министра иностранных дел СССР В. А. Зорина на имя председателя Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР Г. Г. Карпова от 10 сент. 1948 г. указано, что «учитывая сложившуюся в Иерусалиме обстановку, посланник т. Ершов внес следующее предложение: 1. Назначить и в ближайшее время прислать начальника Русской Духовной Миссии от Московской Патриархии, а также представителя Русского Палестинского Общества, выдав им соответствующие правовые полномочия и доверенности для принятия и управления имуществом… 2. В целях сохранения оставшихся архивов Духовной Миссии и Палестинского Общества от возможного уничтожения или расхищения передать все документы на хранение в Англо-Палестинский банк или вывезти их под охраной еврейских властей в Тель-Авив на хранение в нашей миссии. МИД СССР с предложениями т. Ершова согласен. Прошу вас принять необходимые меры» (Там же. С. 361). |
| В янв. 1923 г., после закрытия Астраханского ун-та, Д. остался без работы и вернулся в Петроград. Он поселился в части своей прежней квартиры в доме, некогда принадлежавшем ИППО (Мытнинская ул., д. 10, кв. 10). 24 янв. 1923 г. он обратился с письмом к акад. С. Ф. Платонову с просьбой найти ему работу в Петрограде. В этом письме он подробно описывал свою деятельность в Астрахани с 1918 по 1922 г., в т. ч. историю ареста в связи с изъятием церковных ценностей. Обратился он и к Ф. И. Успенскому с просьбой предоставить ему место в Палестинском об-ве; однако правительство сократило финансирование об-ва, и сохранились только 2 штатные должности, к-рые были заняты. Не получив постоянного места работы, Д. стал активным членом Русско-византийской комиссии при АН, участвовал в работе по подготовке переиздания греч. «Глоссария» Дюканжа. Он писал биографию Ж. Гоара , используя переписку последнего с Львом Алляцием, хранившуюся в Музее палеографии (ныне в Архиве ФИРИ РАН). В 1924 и 1926 гг. выступал с докладами о Гоаре, в 1926-1927 гг.- с докладами об «Обряднике» имп. Константина VII Багрянородного. В 1924 г. Д. был призван в качестве эксперта по вопросу о притязаниях синайских монахов относительно возвращения в мон-рь Синайского кодекса Свящ. Писания. В докладной записке он подробно излагал историю приобретения кодекса и обосновал права России на владение им (Мнение профессора А. А. Дмитриевского по вопросу о Синайском кодексе V в.//РНБ ОР. Ф. 253. Д. 188). С осени 1923 до 1928 г. Д. преподавал литургику на богословских курсах - единственной, существовавшей тогда в советском государстве правосл. школе, получившей в 1925 г. статус Высших богословских курсов (ВБК) с правом присваивать академические звания. В архиве ученого сохранились неизданные лекции, прочитанные им на ВБК (Наука о православном богослужении//Там же. Д. 200, 201). Д. надеялся осуществить издание лекций. Опасаясь ареста и уничтожения архива, он отправил экземпляр лекций другу, астраханскому свящ. Иоанну Болтинскому, который также находился под постоянной угрозой ареста (Письма И. Болтинского 1925-1928 гг.//Там же. Д. 366). |
| Н. И. Петров. К., 1875-1879. 3 вып.). «Систематический каталог книг библиотеки Киевской Духовной Академии» был составлен в 4 т. (11 вып.) (К., 1890-1912) и имел 2 дополнительных выпуска, один из к-рых (1906) посвящен описанию фонда бывш. Полоцкой униатской б-ки, переданной в КДА в 1879 г. IV. КазДА, основанная в 1842 г., собирала б-ку прежде всего из пожертвований б-к духовных учебных заведений (КазДС, СПбДА, МДА, КДА и Тверской ДС), затем (1853) в нее были переданы дублеты из Публичной б-ки в С.-Петербурге, часть книжного собрания Соловецкого мон-ря (более 1500 ркп. и старопечатных книг (см. «Описание рукописей Соловецкого монастыря, находящихся в библиотеке Казанской Духовной Академии». Каз., 1881-1898. 3 вып.) и личные б-ки архиереев: архиеп. Казанских Григория (Постникова) (1850 и 1867) и Афанасия (Соколова) (1866), архиеп. Астраханского Афанасия (Дроздова), еп. Якутского Мелетия (Якимова) (коллекция рукописей, принадлежавших тибет. и монг. князьям,- 318 названий), а также собрание (в т. ч. кит. книг) мон. Иакинфа (Бичурина) и мн. др. «Систематический каталог книг библиотеки Казанской Духовной Академии» был опубликован в 1874 г., имел дополнительный том (1915) и «Алфавитный указатель» (1883). После закрытия КазДА в 1921 г. рукописный фонд б-ки был передан в ЦГА ТАССР (ныне НАРТ), а большая часть книг в КазГУ, откуда в 1992-1993 гг., после открытия КазДС, частично возвращена (ок. 50 тыс. ед.). V. Фонды б-к духовных семинарий в ряде случаев были полностью либо частично отражены в печатных каталогах: в «Систематическом каталоге книг фундаментальной библиотеки Казанской духовной семинарии» (Каз., 1889), «Каталоге ученической библиотеки Вифанской духовной семинарии» (Серг. П., 1915. 2 ч.), «Систематическом каталоге книг фундаментальной библиотеки Томской духовной семинарии» (Томск, 1915), рукописное собрание КДС отражено в «Описании рукописных собраний, находящихся в г. Киеве», сост. Н. Петровым (3 вып.: ЧОИДР. 1892. Кн. 2. Разд. 2; 1897. Кн. 2. С. 129-296; 1904. Кн. 1), также опубликовано «Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской семинарии» (сост. М. И. Лилеевым. СПб., 1880) (подробно см.: Дьяконов А. Библиотека//ПБЭ. Т. 2. Стб. 467-470). VI. Печатные каталоги были составлены на нек-рые монастырские собрания (напр., «Описание Воскресенской Новоиерусалимской б-ки» - сост. архим. Амфилохий (Сергиевский). М., 1875; Систематический каталог книг б-ки Киево-Печерской лавры. К., 1908-1912. 2 т. и др.), а также на коллекции ряда крупных б-к, располагающих значительным фондом богословских изданий и рукописей (Систематический каталог книг Московской епархиальной б-ки. М., 1913. Т. 1: Богословие; Систематический каталог книг б-ки имп. Православного Палестинского об-ва. СПб., 1907. 2 т.; см. также: Степанов. Мат-лы. С. 35-36, 94-131). |
| П. П. о., даже имея большие средства, не смогло бы противостоять французскому, английскому и американскому культурному проникновению в Палестину, Сирию и Ливан. По подсчетам Хитрово, для того чтобы охватить всех православных детей в Сирии и Палестине, обществу потребовалось бы 300 школ со штатом в 1 тыс. учителей и объемом финансирования как минимум 430 тыс. р. (СИППО. 1901. Т. 12. 1. С. 17). П. П. о. имело возможность расходовать 133 тыс. р. на содержание 101 школы, т. е. менее трети необходимого финансирования. Но даже при относительно скромном по сравнению с иностранными числе школ расходы на них становились неподъемными для об-ва, притом что с годами увеличивалась доля прямых правительственных дотаций. 5 июля 1912 г. имп. св. Николай II Александрович утвердил одобренный Гос. думой закон о бюджетном финансировании учебных заведений П. П. о. в Сирии (имелась в виду общая территория современных Сирии и Ливана). В 1-й ст. закона говорилось: «Отпустить из средств государственного казначейства в пособие Императорскому Православному Палестинскому Обществу на содержание русских учебных заведений в Сирии в 1912 году сто двадцать шесть тысяч семьсот девяносто девять рублей, в 1913 году - сто сорок восемь тысяч четыреста шестьдесят пять рублей и в 1914 году - сто пятьдесят три тысячи четыреста шестьдесят пять рублей, а начиная с 1915 года отпускать на ту же надобность по сто пятьдесят восемь тысяч четыреста шестьдесят пять рублей в год» (3 ПСЗ. 1915. Т. 32. С. 1117). Аналогичная мера планировалась для школ Палестины. 28 сент. 1914 г., вскоре после вступления Турции в первую мировую войну на стороне Германии и Австро-Венгрии, рус. школы в Сирии и Ливане были закрыты тур. властями, а педагогический персонал или выслан из страны, или интернирован. Формально в годы первой мировой войны П. П. о. продолжало считать свои школы на Ближ. Востоке лишь временно не функционирующими. 27 дек. 1917 г. совет П. П. о. постановил закрыть «сирийские школы», а «учащий персонал» с 1 янв. 1918 г. «считать свободным от принятых на себя обязательств» (АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 436. Л. 3). 1917-1925 гг. |
| В некоторых Е. в. в офиц. части помещались также журналы, протоколы и отчеты епархиальных и окружных съездов духовенства и училищных съездов, сведения об архиерейских богослужениях и о маршрутах поездок для обозрения церквей епархии, отчеты епархиальных миссионеров о состоянии старообрядчества и сектантства в пределах епархии, списки крещеных и присоединенных к Православию лиц др. исповеданий, отчеты братств, попечительств, комитетов, местных отд-ний Палестинского православного общества и др. церковно-общественных орг-ций. Эти и подобные им документы в некоторых журналах могли печататься и в неофиц. части, а также в виде приложений к той или иной части, с отдельной пагинацией и иногда со своим титульным листом. Неофиц. часть содержала проповеди, речи, поучения, апологетические и катехизические тексты, статьи по богословию, литургике, церковной истории, педагогике, о миссионерстве, старообрядчестве, сектантстве, об иноверии и т. п. Печатались обзоры духовной и светской лит-ры, юбилейные статьи о рус. писателях, назидательные рассказы и стихи, медицинские и др. практические сведения. Тематические предпочтения, количество переводных статей (печатались переводы творений св. отцов, а также совр. западноевроп. сочинений по библеистике, апологетике, нравственному богословию, истории Церкви и др.), соотношение оригинальных текстов и перепечаток из др. журналов изменялись в разных Е. в. и в разные годы их издания. Наибольший интерес для исследователя представляют постоянно печатавшиеся в неофиц. части статьи и документы исторического и краеведческого характера: обозрения поездок архиереев и их дневники, содержащие описание приходов и характеристику священнослужителей; дневники и отчеты о миссионерских поездках; этнографические заметки, относящиеся к местному населению; исторические статьи о епархиальных учреждениях, о духовно-учебных заведениях, о мон-рях, о приходах и об их святынях, о кладбищах; жизнеописания местных святых и подвижников благочестия, некрологи, воспоминания. В нек-рых епархиях активно велась работа по разбору и описанию церковных архивов, для чего были созданы специальные ученые об-ва (напр., Комиссия для разбора консисторского архива в Астрахани, Епархиальный церковно-историко-статистический комитет во Владимире, Воронежский историко-археологический церковный комитет), такие материалы публиковались в неофиц. части Е. в. В некоторых изданиях регулярно помещались статьи на местных языках: молдавском (в «Кишинёвских епархиальных ведомостях» в 1867-1871 и 1917), грузинском (в «Духовном вестнике Грузинского Экзархата»), якутском (в «Якутских епархиальных ведомостях» ), на др. языках иногда печатались отдельные молитвы и словарные материалы (напр., на калм. языке в «Донских ЕВ»). |
| Последние полтора десятилетия XIX в. стали временем заметного увеличения в КДА количества иностранных студентов. Если в 1883 г. в КДА обучалось 6 иностранцев (4 болгарина, черногорец и грек), то в 1887 г. было уже 25 иностранных студентов (11 сербов, 7 болгар, 6 румын и японец), а в 1897 г.- 43 иностранца (10 греков, 11 болгар, 13 сербов, 5 румын, 2 черногорца и 2 сирийца). КДА была самой южной из духовных академий Российской империи, и, как правило, сюда направлялись на учебу выходцы с Балкан и Ближ. Востока. Иностранные студенты обычно получали стипендии от Синода, нек-рые (с 1888) - от Императорского православного Палестинского об-ва. В 80-90-х гг. XIX в. не существовало единой системы приема и направления иностранных граждан на обучение в духовные академии России, поэтому нередко в КДА поступали иностранцы, не имевшие достаточной подготовки для обучения в академии. Однако, исходя из внешнеполитических интересов России, считалось необходимым всячески способствовать обучению в российских высших духовных учебных заведениях болгар, сербов и черногорцев. Постановлением Синода от 11 марта 1869 г. к балканским славянам как при поступлении в КДА, так и во время обучения проявлялось заметное снисхождение. Площади студенческого общежития КДА были ограниченны, и увеличение количества иностранных студентов означало сокращение числа российских подданных, к-рых могла принять на обучение академия. Все это вызывало недовольство как в преподавательской, так и в студенческой среде. В 1897 г. российский МИД утвердил новые правила приема и рекомендации «славянских уроженцев» в высшие учебные заведения Российской империи, к-рые упорядочивали и заметно ужесточали прежде существовавшую практику. В 1901 г. по предложению обер-прокурора Синода эти правила были распространены и на духовные учебные заведения. Отныне для правосл. славян существовало 2 пути поступления в духовные академии в России. Они могли подать соответствующие прошения в дипломатические представительства России; прошения рассматривались Комиссией МИД «по образованию в России южных славян», к-рая и принимала решение об их удовлетворении или отклонении. |
|
|
