| И, конечно, наше правительство вздохнуло свободно, когда патриархи оставили Москву и направились домой, по-видимому материально вполне удовлетворенные. Но в действительности оказалось не то. Оставив Москву, патриархи снова обращаются к государю с просьбами устроить разные их делишки и еще и еще давать им на милостыню. Александрийский патриарх Паисий, отправившийся из Москвы 4 июня 1669 года, до своего отъезда из Москвы подал государю челобитную, в которой заявлял: «Как-де он, по изволению царскаго величества, поехал к его царскому величеству к Москве, после-де ево учинен на ево престоле патриархом Иоаким-патриарх, и той де Иоаким патриарх престол-де ево в крепости заложил турскому султану в 15 000 ефимков. А великаго государя послы, Афанасей Нестеров и дьяк, Царегородскаго патриарха грамоты к нему, Александрийскому патриарху, не взяли, чтоб ему тех долгов не платить, а платить бы те долги Иоакиму-патриарху, и чтоб царское величество изволил послать к Царе-городскому наскоро нарочнаго человека, чтоб у Царегородскаго к нему, Александрийскому, была взята грамата, чтоб ему тех долгов не платить, а платить те долги Иоакиму-патриарху». Эта просьба патриарха Паисия была исполнена государем, по приказу которого Константинопольские наши послы выхлопотали у султана фирман, чтобы все долги патриаршего Александрийского престола платить не Паисию, а бывшему патриарху Иоакиму. Уезжая из Москвы, патриарх Паисий просит государя дать жалованную грамоту Александрийскому патриаршему престолу, чтобы приходить в Москву через три года за милостынею ради великих обид и насилий от нечестивых агарян. Еще просит патриарх, чтобы выданы были жалованные грамоты египетским монастырям: великомученика Георгия в Каире и преподобного Саввы в Александрии, дабы они благонадежно могли прибегать к неизреченной милости царской, ибо они имеют многие налоги и нужды от нечестивых, а все живущие там отцы будут молить Бога о здравии царя. Эти ходатайства Паисия были исполнены государем. Паисиюдана была жалованная грамота с правом присылать от его престола в Москву через каждые три года за милостыней, причем грамота выдана была с золотою печатью, на которую ассигновалось сто рублей. |
| Со своей стороны, и наше правительство считало себя нравственно обязанным хлопотать о возвращении патриарших престолов Паисию и Макарию не только перед турецким правительством, но и перед Константинопольским патриархом. В этих видах государем написана была от 11 августа 1668 года особая грамота к Константинопольскому патриарху Мефодию, в которой он заявляет, что Александрийский патриарх Паисий прибыл в Москву «не ради некоих временных вещей и суетных, ниже собрания ради тленнаго имения, но умирения ради некоих церковных вин, таковаго ангелоподобнаго мужа требовавших исправления», что, вознамерившись теперь возвратиться на свою кафедру, «престола его архиерейскаго в восприятии боголюбезныя твоего преблаженства помощи и братскаго утешения требует», так как стало известно, что во время отсутствия Паисия его кафедру занял самовластно некий архиерей, «забыв страх Архиерея превышняго и суд страшный, по делом комуждо воздающий». Царь просит Мефодия: «Желаем убо, отче всеблаженнейший, да по священных правил определениям, вышеимянованному архиерею кир Паисию престола его восприятие руководству еши, и в прочих его святых требованиях, яко лепо нам Христианом, помоществуеши, ведый онаго мужа священнолепнаго и многотруднаго между великих государств не враждотворца, но миротворца быти, тщашася присно о спасении душ человеческих... Усугубляем предложение, якоже лепо пречестному блаженству вашему: помоществуй святейшему оному кир Паисию, мужу многих похвал достойному, но и блаженнейшему оному и всесвятейшему кир Макарию, Божия града Антиохии и всего Востока патриарху, иже по святых своих трудех из нашея державы в 6-й день июня настоящаго лета к восприятию высокостепеннаго си престола Божиею помощию пути вдадеся, иде-же мощно и лепо преблаженства твоего вспоможение да сотвориши» 10 . Но только лишь посылкой грамоты к патриарху Константинопольскому государь не ограничился, а от своего имени написал еще грамоту к тому патриарху Александрийскому Иоакиму, который занял было престол уехавшего в Москву Паисия. |
| И во Антиохию, государь, салтанову грамоту взяли ж, что до приезду с Москвы Макария-патриарха его патриаршу область ведать наместнику ево, и тое грамоту во Антиохию пошлем мы, холопи твои, из Царяграда с кем доведетца». Далее в отписке послов государю говорится: «А что, государь, святейшие патриархи, Паисей, патриарх Александрийский и Макарий, патриарх Антиохийский, дали мне, холопу твоему Афонке, росписи греческим властям и грекам, чтоб мне с ними о их патриарших делех советывать и мыслить, а святейшие патриархи на них надежду имели и чаяли от них в своих делех промыслу и помощи, и от греческих, государь, властей и греков, на которых святейшие патриархи надежду имели, мне, холопу твоему, о их патриарших делех мысли и помощи не подали не токмо что делом, ни словом». Послы прислали государю и перевод с самой грамоты султана, которою он объявляет Александрийского патриарха Иоакима низложенным, а прежде бывшего, находившегося тогда в Москве патриарха Паисия восстановляет в прежнем его достоинстве Александрийского патриарха 7 . Из донесений послов в Константинополе наше правительство убедилось, что Паисий и Макарий были низложены не турками, а по представлениям и настояниям самого Вселенского Константинопольского патриарха Парфения, что в этом с Парфением вполне солидарны были и все греческие архиереи и греки вообще. Когда наши послы, прибыв в Константинополь, в своих хлопотах о возвращении кафедр Паисию и Макарию обратились к греческим властям и грекам, которых им рекомендовали в Москве сами патриархи, «то эти греческия власти и греки, на которых святейшие патриархи надежду имели, мне, холопу твоему, – заявляет посол государю, – о их патриарших делах мысли и помощи не подали, не токмо что делом, ни словом». Значит, все греческие власти и константинопольские греки вполне сочувствовали низложению поехавших в Москву патриархов Паисия и Макария и вовсе не желали их возвращения на прежние патриаршие кафедры. Греческий переводчик при Порте Панагиот с послами нашими между прочим писал государю: «Александрийский патриарх есть добрый христианин и украшение Церкви Христовы, применяетца старым святым отцем нашим, и не тужит о трудах и волоките и дальнем пути для того, хотя закрепить овцы Христовы и да излечит бол ново и да поднимут падающаго, и да усмотрят кручинных овец – для того и призваны от благочестиваго христианскаго царя, на котораго все християне надеютца, в Московское государство учинить разсуждение и мир церкви Христовы и о нуждех патриаршества. |
| Однако на тебе кончаются езоповы басни, где говорится, как козел бранил волка с высокого места, ибо ты не столько велик, сколько глуп, безчеловечен и безстыден, только место, где пребываешь, есть двор царский, – однако уцеломудрись хотя отныне впредь» 254 . Итак, Досифей, хотя и неохотно, с бранью, и только после двукратных настойчивых предложений царя, подкрепленных щедрою милостынею, решился наконец разрешить Лигарида и восстановить его в прежнем достоинстве газского митрополита. Таким исходом дела был доволен и царь за своего любимца и особенно сам Паисий, который, казалось, вполне упрочил свое положение не только в Москве, но и на востоке, куда он собирался было ехать. Но радость царя и торжество Лигарида были очень непродолжительны. Мы не знаем по каким причинам, но только не прошло и двух месяцев после разрешения Паисия, как он снова был запрещен, и царь снова хлопочет о его разрешении. Об этом грустном для царя и Паисия обстоятельстве мы узнаем из грамоты Алексея Михайловича от 14 августа 1671 года к волошскому воеводе Иоанну Дуке, которую царь послал до челобитью Лигарида. В этой грамоте Алексей Михайлович сообщает воеводе, что Паисий Лигарид, разрешенный было по просьбе царя патриархом Досифеем, чрез два месяца, вследствие каких-то жалоб на него, снова был запрещен, «чему мы, великий государь наше царское величество удивилися», «о чем и архиереи государства нашего царского величества имеют не мало жали (жалости)» и, «понеже нам, великому государю нашему царскому величеству, в другорядь к святейшим патриархом притещи о прощении его, митрополитове, не к чести показася», то он, государь, и просит теперь воеводу от себя порадеть об этом деле пред патриархами, «понеже ты, говорит царская грамата, вяшщую и частую имеешь со блаженнейшими патриархами ссылку и дружбу». В заключение государь выражает уверенность получить от воеводы скорый и приятный ответ вместе с разрешением Лигариду, при чем за хлопоты обещает отплатить воеводе «в твоих делах такими же мерами» 255 . |
| Питирима и др. священнослужителей вошли позднее в список «вин», предъявленных патриарху на суде в 1666 г. Подробнее об этом, в том числе публикацию отзывов архиереев, см.: Полознев. Письма русских архиереев//Проблемы истории и культуры. Ростов, 1993. С. 61–80; Челобитная царю Алексею Михайловичу митрополита Питирима с жалобою на порицание и наложение на него патриархом Никоном клятвы и с просьбою о предложении этого дела на обсуждение Собора//Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2. С. 602–609. В ситуации, когда «дело Никона» зашло в тупик, а раздражение против опального патриарха нарастало, появление лица, взявшего на себя «грязную работу», было в какой-то степени закономерно. Враги патриарха и сам царь закрывали глаза на известия, порочащие митр. Паисия, ради того, чтобы с его помощью наконец осудить патр. Никона. Старания Газского митрополита привели к разрыву отношений царя и патриарха, к низложению и ссылке Никона. Паисий, кроме того, сыграл неоценимую для светской власти роль в обосновании идей паноцезаризма, отвечавших интересам русского самодержавия. Более подробно о Паисии Лигариде см.: Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI–XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 181–207. Анализ взглядов Паисия в вопросах о соотношении духовной и светской власти в период рассмотрения «дела Никона» и Соборов 1666–1667 гг. см.: Зызыкин. Патриарх Никон. Ч. 1. С. 207–224; Ч. 2. С. 46–77. В 1654 г. патр. Никон в ставленой грамоте при поставлении Питирима в митрополита Сарского и Подонского предписал ему отбыть в пределы его постоянной (титульной), а не временной (Крутицкой) епархии, рассчитывая затем, как полагает П. Ф. Николаевский, присоединить Крутицы к патриаршим владениям. Митр. Питирим не выполнил этого, а также и другого аналогичного предписания патриарха, на Соборе 1660 г. дал наиболее тяжкие для Никона показания об обстоятельствах оставления Никоном патриаршества (Полознев. Письма русских архиереев. С. 61–62). Это письмо патр. Никона Газскому митр. Паисию наряду с «Возражением» (1664) и письмом Константинопольскому патр. Дионисию (1665) — важнейшие свидетельства позиции патриарха. Суд над ним был заочным, а текст соборного деяния о допросе Никона в 1666 г. не дает достаточного представления о его ответах. Н. Гиббенет приводит текст письма полностью по документам Государственного архива (РГАДА), датируя его июнем 1662 г. (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 1. С. 222–227). Публикацию вопросов Стрешнева и ответов митр. Паисия Лигарида см.: Гиббенет. Историческое исследование. Т. 1. С. 120–134; Т. 2. С. 518–550. Вятский еп. Александр, составивший «Обличение на патриарха Никона» в подражание митр. Паисию также из 30 статей, поддержал ряд обвинений митр. Паисия против патр. Никона. |
| отречением патриарха и завершившегося через 8 лет его официальным низложением и ссылкой. Опала Никона вызвала болезненную реакцию на Востоке – ведь патриарх был главным проводником греческого влияния в России. Никон, в свою очередь, отказывался признавать свое низложение собором русского духовенства 1660 г., утверждая, что судить его правомочны только четыре восточных патриарха. В разрешении конфликта нельзя было обойтись без участия Христианского Востока. Ключевую роль в свержении Никона сыграл один из самых ярких и неоднозначных представителей греко-восточного мира митрополит газский Паисий Лигарид († 1678 г.), блестящий интеллектуал с темным прошлым. Грек с Хиоса, выпускник католической коллегии в Риме, с легкостью менявший вероисповедание и политическую ориентацию, он одно время был близок к иерусалимскому патриарху Паисию, от которого получил митрополичий сан, а в феврале 1662 г. оказался в России по приглашению, сделанному когда-то Никоном. Быстро сориентировавшись в обстановке, Лигарид переметнулся на сторону противников Никона и, как человек высокообразованный и талантливый, оказал царю ценные услуги в борьбе с патриархом. Именно Лигарид, ставший на какое-то время фаворитом Алексея Михайловича, взял на себя идейное обеспечение процесса над Никоном и привлечение к участию в этом деле иерархов Православного Востока. 1585 В самом конце 1662 г. из Москвы в Стамбул было отправлено посольство во главе с иеродиаконом Мелетием Греком, близким другом Паисия Лигарида. Мелетий должен был склонить восточных патриархов к приезду в Москву для участия в суде над Никоном, при этом авансом им жаловалось по 300 червонных. В Стамбуле царский посланник встретился с константинопольским патриархом Дионисием и новоизбранным иерусалимским патриархом Нектарием. Патриархи отнюдь не сочувствовали замыслам о низложении Никона, поэтому уклонились от приглашения ехать в Москву, а касательно конфликта царя и Никона составили весьма обтекаемое послание в виде вопросов и ответов о взаимоотношениях светских и духовных властей, в которых имя Никона даже не фигурировало. |
| Яко истинно корень лютых и краеград зол самолюбие суще поставися, ослепляюще богоглаголив ум и двери чювств заключающе... ибо не благо многогосподствие, един господин да будет, един царь, за еже и Бог един, яко и солнце едино в планитех... Вознеси вкруг очеса твоя и виждь чада твоя, отеческаго руководителства требующая. Доколе паствы твоея воззабвенствуеши? Доколе возгневаешися и возъяришися?.. Покорися моим словесем... не достоит тебе вне пребывати престола, чрез правила твориши, чрез законы делаеши, чрез праведное действуеши... Ей, ей, гряди, возъиди снизуя, ибо свыше низшел еси. Да умолчатся гаждения любопорицателей, да ищезнут словоборения грызуших неистовых мужей. Веждь, яко четыри патриархии главоблюдут разнствия конец видети. Позор царствующая Москва бысть и аггелом и человеком» – РГАДА, ф. 27, оп. 1, л. 140, ч. 3; Гиббенет 1, 101–105, 228–242; Макарий 1996, 192–193. 15 августа Паисий Лигарид представил свои письменные ответы на 30 вопросов, заданных ему Семёном Лукьяновичем Стрешневым, озаглавленных «Отписка к боярину Симеону Лукьяновичу Стрешневу митрополита Паисия Газского и на тридесять вопросов ответы новых обычаев Никоновых бывшего патриарха Московского во 171-м году» – Каптерев 2, 281; Лебедев 1982, 191. (Есть мнение, что это произошло 15 августа 1658 г. – Шушерин 1997, 230; 15 августа 1663 г. – Воробьёв 1893, 17; Соболевский 1903, 342–365; Романова 1998, 9). Греческий оригинал ответов сохранился в списках – Фонкич 1994а, 34; Шевченко 1999, 238; перевод принадлежит некоему Стефану, царскому переводчику, которым, возможно, был грек Стефан Юрьев, входивший в 1664–1665 гг. в посольство иеродьякона Мелетия и выдававший себя за племянника патриарха Дионисия – Каган 1998, 499, В качестве антиниконовского сочинения ответы Паисия Лигарида (22 главы) были включены в «Христианоопасный щит веры» – Романова 1998, 9. Есть мнение, что вопросы и ответы на них писал сам Паисий Лигарид – Зызыкин 3, 65–67. Планируя собрать в Москве вселенских патриархов для обсуждения вопроса об оставлении Никоном патриаршего престола, 26 ноября царь Алексей Михайлович обратился с несколькими вопросами к Паисию Лигариду. |
| Уже архиеп. Филарет (черниговский) обратил внимание на значительное участие бояр в разрыве между царем и патриархом и негодование, вызванное против Никона исправлением церковных книг, как имевшая, по его мнению 39 , главное место в исходе этой борьбы. С. М. Соловьев подробно развил первое из этих положений (История России, т. XI, 256–257), но ему удалось впервые воспользоваться подлинными актами Государственного архива и материалами Синод. библиотеки в Москве и изложить весь ход дела в последовательном его развитии, причем симпатии автора оказались не на стороне патриарха, а на противоположной ему 40 . Автор истории почти совершенно устраняет книгу Шушерина (житие патр. Никона, его клирика 41 , как источник; он следует в своем рассказе оффициальным документам, а с другой стороны с большим доверием относится к сочинению Паисия Лигарида о Никоне, его открытого противника. Следуя же последнему источнику, Соловьев обвиняет Никона и в наклонности к папским стремлениям 42 . Труд Соловьева вызвал в свое время обширные критические замечания со стороны Н. И. Субботина 43 . Но, возражая автору истории России, последний все-таки признает, что IV-я глава XI-ro тома ее, посвященная делу Никона, без сомнения самая занимательная часть его книги; он признает вполне естественными и симпатии автора, так как, по мнению рецензента, личность Никона действительно не симпатическая (предисл. 1–3). С другой стороны, Субботин возражает против исключительного доверия Соловьева к оффициальным источникам и указывает на материалы хотя частного характера, но весьма важные для всестороннего исследования вопроса. В своих возражениях, он старался выяснить непривлекательную роль в этом деле Паисия Лигарида и значение его сочинения о Никоне. Наконец, он также признает, что в деле Никона решался и решился коренным образом вопрос о сравнительном превосходстве властей церковной и гражданской (стр. 175–177). Почти одновременно личность патр. Никона возбудила большой интерес в англгийской церковно-исторической литературе, в трудах двух ученых – Пальмера и Стэнли. Взгляды их находят свое оправдание с одной стороны – в современном религиозном движении, обнаружившемся преимущественно в среде ученых Оксфордского университета, а с другой – в известном направлении мыслей обоих авторов. Оба они притом побывали в России. |
| приступил к их исследованию и через 2 года опубликовал «Списки датированных греческих рукописей Порфирьевского собрания» (СПб., 1885). Итогом работы Е. над Порфириевским собранием стала докт. диссертация, в основу к-рой легла реконструкция фрагментов Менандра, обнаруженных Е. на пергаменных листках IV в. Из др. работ Е., связанных с изучением греч. рукописного предания, следует отметить исследования забытых собраний греч. пословиц и поговорок, издание совместно с В. Г. Васильевским «Стратегикона» визант. полководца XI в. Кекавмена. Е. предполагал также издать папирусы лит. содержания из ИПБ. Ряд статей был посвящен критике текстов Фукидида, Еврипида, Аристофана. В последние годы жизни Е. подготовил к публикации 2 беседы патриарха Фотия о нападении русских на К-поль и извлечения из них Паисия Лигарида, обнаруженные ученым в рукописи Национальной б-ки в Париже (Paris. Suppl. gr. 286), и исследование визант. сборника нравоучительных историй кон. XI в. о Синтипе, составленного Михаилом Андреопулом (греч. пер. сир. «Книги о Синдибаде») (эти труды изд. П. В. Никитиным по смерти Е.). В архиве Е. хранятся черновые рукописи 15 неопубликованных статей, преимущественно по классической филологии и эпиграфике («Афинская колония на Саламине», «Надписи из Арголиды», «Пирей и Кантавров порт» и др.). Из неосуществленных научных проектов Е. самым значительным была подготовка совместно с Васильевским издания Хроники Георгия Амартола. Соч.: Victoris Jernstedt Opuscula: Сб. ст. по классической филологии. СПб., 1907. Изд.: Antiphontis Orationes. СПб., 1880; Забытые греч. пословицы//ЖМНП. 1893. Апр./Май. С. 23-48; К «Мирским комедиям» Эзопа//ЖМНП. 1894. Март. С. 150-158; «Речения Эзопа» в Москве и Дрездене//ВВ. 1901. Т. 8. С. 115-130; Cecaumeni Strategicon et incerti scriptoris de officiis regiis libellus. Petropoli, 1896 (совм. с В. Васильевским); Выдержки Паисия Лигарида из бесед патриарха Фотия/Изд.: П. В. Никитин. СПб., 1907. (ЗИФФ. Т. 7. 8); Michaeli Andriopuli libri Syntipae. СПб., 1912. |
| Грамота к константинопольскому патриарху Дионисию – Л 26 . РНБ, ф. 905 (Новое собр. рукописной книги), F. 210 Сборник. Первая треть XIX в. 1°. 135 л. Полуустав. Переплёт – картон в коже с тиснением. На л. 1 две владельческие записи почерками разных рук, первая – чернильная, вторая – карандашом: 1) «Книга, глаголемая Проскентарий, принадлежит Петру Пелевину, стоит ценою» (далее зачёркнуто – С.С); 2) «С Агциону куплена из Лаптевой библиотеки. 1840 год июля 18 числа, за 43 рубли». Филигрань: «Beehive» с литерами «MW. J&R»; изображение знака (без литерного сопровождения) напоминает: Клепиков 1978, 1009 (1826, 1827). Содержит: «Проскинитарий» Арсения Суханова (л. 1–83); отписка к боярину С. Стрешневу «и на 30 вопросов ответы новых обычаев Никоновых...» Паисия Лигарида (л. 84–100); грамота патриарха Никона к константинопольскому патриарху Дионисию (л. 100об.–110); ответы александрийского патриарха Иоанникия на вопросы Арсения Суханова «о некоторых недоумительных вещех» 12 сентября 1651 г. (л. 110об.–112об.); «Перевод с греческого письма с тетради, какову подал великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу... бывший цареградский патриарх Афанасий в 1653 году декабря в 13 день» (л. 113–125); грамота иерусалимского патриарха Феофана церковнослужителям (л. 125–126об.); благодарственное письмо газского митрополита Паисия Лигарида к царю Алексею Михайловичу, переведённое Арсением Греком (л. 126об.–135). Содержание ркп. опис.: Пережогина 1992, 60–61. Грамота к константинопольскому патриарху Дионисию – Ф 27 . БАН, 16.18.14 Сборник. Первая половина XVIII в. 4°. 39 л. (л. 1об., 37об., 38об., 39об. чист.). Полуустав. На л. 2 почерком, отличным от основного, заголовок «Книга архиепископа Новаго Рима и вселенскаго патриарха Дионисия»; на л. 38, 39 пробы пера; записи почерками, отличными от основного: «Грамота патриарха Никона и о извержении». Переплёт – картон в коже с тиснением золотом и басмой, имеются две верёвочные завязки. Филиграни: 1) «Pro Patria» с вензелем «AG» типа: Клепиков, Кукушкина 26 (1735); |
|
|
