| Похоже, что менее искренним и в гораздо большей степени обусловленным давлением царя было ходатайство Патриарха Иоасафа II за Паисия Лигарида. Предстоятель Русской Церкви направил Иерусалимскому Патриарху Нектарию грамоту, в которой упрашивал последнего даровать прощение бывшему Газскому митрополиту, столь угодившему Алексею Михайловичу в деле Никона. Заступничество Иоасафа, подкрепленное, по традиции, царскими соболями и червонцами, возымело действие: сменивший Нектария на Иерусалимской кафедре Патриарх Досифей прислал в Москву грамоту, которой объявлял о прощении Паисия Лигарида, хотя и отмечал в ней в самой резкой форме неприглядные черты нравственного облика авантюриста. Правда, вскоре после этого прощения вскрылись новые неприглядные деяния Паисия, и он снова был отлучен от Церкви, что, впрочем, не помешало ему, перебравшись в 1673 г. из Москвы в Киев, устроиться преподавателем в Киево-Могилянской коллегии (там же, в Киеве, Паисий и скончался в 1676 г.). Несмотря на то, что преследование староверов осуществлялось, главным образом, государственной властью, репрессивные меры против них вершились от имени Патриарха. Впрочем, Иоасаф II по своим убеждениям был вполне «никонианином» и в целом разделял негативное отношение к старообрядцам. Об этом, в частности, свидетельствует подписанная Иоасафом «Увещательная грамота к приверженцам старых обрядов», весьма строгая по своему содержанию. Кроме того, в 1668 г. Патриарх Иоасаф издал весьма жесткие определения, согласно которым повелевалось священников, которые отказывались служить по новым богослужебным книгам, лишать приходов и предавать суду, а просфорниц, продолжавших выпекать просфоры с восьмиконечным крестом, – отправлять на покаяние в монастыри. В то же время Патриарх Иоасаф стремился поставить заслон и на пути новых веяний, исходящих с Запада. Так, он составил «Выписку от Божественных Писаний о благолепном писании икон и обличение на неистово пишущих оныя» и издал ее в 1678 г. в виде грамоты, подписанной тремя Патриархами: Иоасафом, Паисием и Макарием. Она предписывала сохранять традиционный канон при написании икон. Первосвятитель также написал послание к крупнейшему русскому иконописцу того времени – Симону Ушакову. Патриарх Иоасаф осуждал наметившуюся в русской иконописи тенденцию к заимствованию изобразительных средств, свойственных западноевропейской живописи. |
| —222— ный Досифеем архимандрит Прохор, с которым Досифей писал государю, что принял царския граматы «и прочитали о газском митрополите, чтоб мы его простили, и что будто не имеет вины на себе; а он, Лигарид, имеет многия великия вины и согрешения, которые, написав, послал было к тебе, великому государю, свидетельства ради; только стыд послать нас не допустил, отчего и возвратили. Только единое говорим, что кир Нектарий патриарх не таковский, чтобы писать или говорить ложно, но такой в правиле, что ныне иной такой архиерей разумный и богобоязненный не будет». Затем Досифей сообщает царю, что Паисий Лигарид писал такие «неподобные, хульные, непотребные и превознесенные слова» о патриархе Нектарии, что уже за одно это его следует лишить архиерейского достоинства. Но так как о прощении Лигарида молит царь, то он, патриарх, согласен отпустить Лигариду его вины и восстановить его в прежнем достоинстве газского митрополита. С архимандритом Прохором государь послал на искупление св. Гроба 800 рублей соболями, да на 800 рублей соболей «по челобитью газского митрополита Паисия, и в то же время писал Досифею: «ныне посланное дарование благоговейным любезным сердцем изволишь принять, имея впредь добрую надежду иное и большее восприять, когда сбудутся наши желания о газском митрополите, о коем молили уже через два писания, да приимет мир архиерейской и на прежнее будет возвращен достоинство, и разрешение совершенное получит оный митрополит, добре нам заслуженный Паисий Лигаридий». Затем оправдывая Лигарида и объясняя взведенные на него обвинения делом злобы его врагов, царь снова просит патриарха прислать Лигариду полное разрешение «ибо он был весьма достойный посредник и ходатай между столь великими архиереями восточными, двумя светильниками и двумя маслинами всего востока», просит, чтобы и бывший патриарх Нектарий (который передал свой престол Досифею еще при своей жизни) «равно обвинительные, как и доброхотные словеса написал к нам о митрополите Паисие, ради совершенного и последнего удовлетворения нашего, ибо свидетельствуем, что Лигарид всегда ублажал Нектария и первое |
| С своей стороны и наше правительство считало себя нравственно обязанным хлопотать о возвращении патриарших престолов Паисию и Макарию не только пред турецким правительством, но и пред константинопольским патриархом. В этих видах государем написана была, от 11-го августа 1668 года, особая грамота к константинопольскому патриарху Мефодию, в которой он заявляет, что александрийский патриарх Паисий прибыл в Москву «не ради некоих временных вещей и суетных, ниже собрания ради тленного имения, но умирения ради некоих церковных вин, такового ангелоподобного мужа требовавших исправления», что вознамерившись теперь возвратиться на свою кафедру «престола его архиерейского в восприятии боголюбезныя твоего преблаженства помощи и братского утешения требует», так как стало известно, что во время отсутствия Паисия его кафедру занял самовластно некий архиерей, «забыв страх Архиерея превышнего и суд страшный, по делом комуждо воздающий». Царь просит Мефодия: «желаем убо, отче всеблаженнейший, да по священных правил определениям, вышеимянованному архиерею кир Паисию престола его восприятие руководствуеши, и в прочих его святых требованиях, яко лепо нам христианом, помоществуеши, ведый оного мужа священнолепного и многотрудного между великих государств не враждотворца, но миротворца быти, тщащася присно о спасении душ человеческих... Усугубляем предложение, якоже лепо пречестному блаженству вашему: помоществуй святейшему оному кир Паисию, мужу многих похвал достойному, но и блаженнейшему оному и всесвятейшему кир Макарию, Божия града Антиохии и всего востока патриарху, иже по святых своих трудех из нашея державы в 6 день июня настоящего лета к восприятию высокостепенного си престола Божиею помощию пути вдадеся, идеже мощно и лено преблаженства твоего вспоможение да сотвориши» 238 . Но посылкой грамоты только к патриарху константинопольскому государь не ограничился, а от своего имени написал еще грамоту к тому патриарху александрийскому Иоакиму, который занял было престол уехавшего в Москву Паисия. |
| Но не щадил и Никон Паисия. В раздражённом состоянии души он написал сильное возражение против ответов Паисия на вопросы Стрешнева, и как в этом письменном возражении, так и в устных своих беседах о Паисие, признавал его злейшим своим врагом, и изливал всю горечь неприязни к нему. Таким образом, с прибытием в Москву Паисия Лигарида, смуты нашей отечественной Церкви не только не уменьшились, но и увеличились. К прежним присоединились новые. Никон, защищая неподсудимость духовенства гражданским судьям, в жару ревности высказал мысль, что «священство больше царства» 668 . Отсюда возник и распространился в народ вопрос «о пределах власти царской и патриаршей». Этого мало: легкомысленный Паисий, прибирая всё, чем бы можно было доказать искомую справедливость желаемого извержения Никона, написал, между прочим, в своих ответах Стрешневу, что архиерей, дважды приявший рукоположение, должен быть, по правилам церковным, извержен из сана 669 . Никон, говорил Паисий, был дважды рукоположен: при посвящении на митрополию новгородскую, и при возведении на патриарший престол; следовательно и Никон должен быть извержен из сана 670 . Паисий не предвидел, к каким печальным следствиям придёт такое его умствование. Никон не затруднился возразить на это умствование Паисия. Показав истинный смысл церковных правил, определяющих извержение из сана дважды рукоположенному 671 , Никон обращается потом, между прочим, к примерам отечественной Церкви, и замечает, что, подобно ему, были дважды рукоположены патриархи – Иов, Гермоген и Филарет. Но так как, говорил он, по правилам Церкви, должны быть извержены и те, которые рукополагали их в другой раз, а рукополагали их и восточные патриархи, и так как, далее, должны быть отлучены от Церкви и те, которые принимают у себя священнослужителей, изверженных из сана 672 , то, какое отсюда горькое следствие! Будто бы пастыри восточной и русской Церкви потеряли правильное поставление патриархов, и подверглись, частью извержению из сана, частью отлучению от Церкви за общение с изверженными 673 . |
| Аминь» (Греческие грамоты на славянском языке. 1666, декабрь, в большом Московском архиве Министерства иностранных дел). Таким образом. Александрийский патриарх Паисий, представляя государю счет своих расходов в пути от Египта до русских пределов, признает, что царь «сотвори ради нас безчисленную проторь», признает, что за это «будут стужать боговенчанному вашему царству». Этот свой взгляд на Паисия Лигарида Досифей решительно выразил в своей «Истории патриархов Иерусалимских» (которая кем-то переведена на русский язык, и этот рукописный перевод в двух обширных томах находится в нашей Академической библиотеке), где он, перечисляя писателей-греков с 1580 года, говорит о Лигариде: «28-й (писатель) Паисий Лигарид Хиосский, преданный латинству. Он написал толкование Божественной Литургии, но в пользу нововведений Римской Церкви. Еще он оставил после себя в рукописи, в 83-х тетрадях, историю патриархов Иерусалимских, которою мы довольно пользовались в настоящем своем сочинении. В ней он описал патриархов, бывших до Ираклия, а о патриархах после Ираклия не сказал ничего достойного внимания. Третья часть сего сочинения содержит историю патриархов-подвижников; две части написаны против Восточной Церкви, а особенно против Фотия и в защищение папской власти. Узнав о сей истории и находя в ней тяжкое богохуление, Мефодий, патриарх Константинопольский, и Нектарий Иерусалимский предали ее анафеме, а Лигарида, как еретика, отлучили». Хри-санф, племянник Досифея и преемник его на Иерусалимской патриаршей кафедре, напечатавший его «Историю патриархов Иерусалимских», по поводу приведенного нами отзыва Досифея о Лигариде делает такое любопытное замечание: «Сей Паисий Лигарид, прежде действительно преданный латинству, пришедши в царствующую Москву, сделался ревностным поборником Восточной Церкви. Посему он много писал на латинском языке против лютеро-кальвинистов, был противником Никона и, пришедши в Киев, много учил там в чистоте Православия, и с пользою, и публично, и частно; писал пространно на латинском языке о происхождении Святого Духа от единаго Отца и противу папской власти. Мы видели сии сочинения его в Киеве у боголюбезного митрополита сего города Варлаама Гиачинскаго. Он умер в покаянии и исповедании, и православные россияне в Киеве воспоминают о нем с любовию и уважением. А славный господин наш (т.е. Досифей), знавши только прежнюю жизнь сего мужа, а не последующее покаяние и исправление его, и здесь, и в предисловии к «Книге о любви» показывает, как ревнителям Православия писать против его сочинений» (Кн. II, гл. 10, § 6). |
| Префект киево-могилянской коллегии Виссарион Шулковский принимал ближайшее участие в рассматриваемом труде Паисия. Участие это выражалось в том, что он, будучи хорошим каллиграфом, переписывал черновики перевода Паисия. 31 Поэтому, когда последний отправился по указу государя в Москву, с ним отпущен был и Виссарион, причем в данном случае, без сомнения, имелась в виду не одна каллиграфия префекта, но и другие соображения – свидания Виссариона с Полоцким и, при его содействии, личные хлопоты об успешном исходе просьбы киевских ученых. О проезде Виссариона в Москву г. Эйнгорну известно. Но он сообщает об этом сведения очень неточные. Он говорит: «в половине 1675г. прхехал в Москву префект киевской школы, иеромонах Виссарион, которого пригласил в столицу Паисий Лигарид, обнадежа его государской милостью на Москве Виссариону не повезло; рекомендация Паисия Лигарида, вероятно, только повредила киевскому ученому: ему даже не назначили поденного корма; прожив четыре месяца в Москве, Виссарион уехал назад в Киев». (стр. 1007–1008), Но мы уже знаем, что и сам Паисий в половине 1675 года не был еще в Москве: он выехал сюда из Киева только 17 сентября означенного года, и притом выехал – как мы заявили – вместе с Виссарионом. Последнее видно из письма Лигарида на латинском языке, посланного 26 октября 1675 года на пути в Москву из Калуги к боярину Артамону Сергеевичу и писанного по-латыни рукой Виссариона (Арх. Мин. Иностр. Дел. Дела Греч. 7184 г. 8), и с особой ясностью из челобитной Паисия к государю от 19 января 184, т.е. 1676-го года. «Повинуяся указом твоим государским, – заявляет в челобитной Паисий – изыдох из града Киева, достигох же в великий град Москву, иже и приведох со мной иеромонаха Виссариона бывшего начальника школ киевских, сотворити ми пособие во тщаниях и в службе вашего царского величества, иже, яко человек благоразумен и искусен, к тому ж и наставник бывый училищ киевских, достоин явиться во всякую службу вашего царского величества, аще бы на то изволение ваше государское будет и милостивное призрение, яко на человека в своем учении искусна. Молю я убо, помилуй его, пресветлейший и милостивнейший величество ваше, да взыскан будет аки благой делатель церкве нашей кафолической. (См. то же дело в Арх. Мин. Иностр. Дел, которое указано выше. Здесь же помещен и подлинник челобитной на латинском языке, писанной рукой Виссариона). Пребывал в Москве Виссарион – как мы видели – еще и в конце октября (26) 1676 г. |
| Однако на тебе кончаются езоповы басни, где говорится, как козел бранил волка с высокаго места, ибо ты не столько велик, сколько глуп, безчеловечен и безстыден, только место, где пребываешь, есть двор царский – однако уцеломудрись хотя отныне впредь» 26 . Итак, Досифей, хотя и неохотно, с бранью и только после двукратных настойчивых предложений царя, подкрепленных щедрою милостыней, решился наконец разрешить Лигарида и восстановить его в прежнем достоинстве газского митрополита. Таким исходом дела был доволен и царь за своего любимца, и особенно сам Паисий, который, казалось, вполне упрочил свое положение не только в Москве, но и на Востоке, куда он собирался было ехать. Но радость царя и торжество Лигарида были очень непродолжительны. Мы не знаем, по каким причинам, но только не прошло и двух месяцев после разрешения Паисия, как он снова был запрещен, и царь снова хлопочет о его разрешении. Об этом грустном для царя и Паисия обстоятельстве мы узнаем из грамоты Алексея Михайловича от 14 августа 1671 года к волошскому воеводе Иоанну Дуке, которую царь послал по челобитью Лигарида. В этой грамоте Алексей Михайлович сообщает воеводе, что Паисий Лигарид, разрешенный было по просьбе царя патриархом Досифеем, через два месяца, вследствие каких-то жалоб на него, снова был запрещен, «чему мы, великий государь, наше царское величество удивилися... о чем и архиереи государства нашего царскаго величества имеют не мало жали (жалости)», и «понеже нам, великому государю нашему царскому величеству, в другорядь к святейшим патриархом притещи о прощении его, митрополитове, не к чести показася», то он, государь, и просит теперь воеводу от себя порадеть об этом деле перед патриархами, «понеже ты, – говорит царская грамота, – вящую и частую имеешь со блаженнейшими патриархами ссылку и дружбу». В заключение государь выражает уверенность получить от воеводы скорый и приятный ответ вместе с разрешением Лигариду, причем за хлопоты обещает отплатить воеводе «в твоих делах такими же мерами» 27 . |
| А так как вышеупомянутые патриархи теперь вознамерились отправиться из Москвы назад, то государь и просит султана, «ради нашея царскаго величества братцкия дружбы и любви, им, вышереченным патриархам, места свои и престолы по-прежнему одержати изволи» 4 . Была послана особая грамота о патриархах и «к Магмет-салтанова величества большому визирю Магмет-паше». В этой грамоте о патриархах было написано буквально то же, что и в грамоте к самому султану. Только в заключение говорится: «И тебе, большому визирю Аззем-Магмет-паше, нам, великому государю, нашему царскому величеству, послужити: брата нашего, великаго государя, Магмет-султаново величество, на то б привести, чтоб ево салтаново величество для нашие великаго государя, нашего царскаго величества, братцкой дружбы и любви, им, вышереченным патриархом, места свои и престолы по-прежнему одержати изволил... А впредь наше государское жалованье учнем держати по твоей к нам, великому государю, службе, и служба твоя и раденье у нас, великаго государя, в забвеньи не будет». Ордин-Нащокин писал от имени государя к молдавскому воеводе Ионе Ильяшу с изъявлением благодарности за его радение о делах патриархов Паисия и Макария и с просьбою «и о брате их, кир Дионисие, бывшем патриархе Цареградском, чтоб он паки восприял свой патриаршеский престол, по-прежнему радети». В наказе послам повелевалось при переговорах с турками заявить, что патриархи Паисий и Макарий, будучи на Москве, никакой ссоры между султаном и царем не заводили, а наоборот: все склоняли царя к дружбе с султаном, и что они, послы, от имени своего государя ходатайствуют, чтобы патриархам Паисию и Макарию оставлены были их престолы 5 . Послы Нестеров и Вахрамеев прибыли в Константинополь 10 ноября 1667 года. В Константинополе они не застали султана, который находился тогда в Филиппополе. Собравши на месте сведения о патриархах, послы немедленно, еще до своего представления султану, писали государю (их отписка была получена в Москве 20 июня): «А во Александрии, государь, на место Паисия патриарха Александрййскаго, подкупился великими подарки и патриархом учинен Иоаким-патриарх. |
| Ввиду этого государь всячески просит патриарха Парфения помочь вышереченным Паисию и Макарию возвратить незаконно отнятые у них престолы 3 . Указанное проектированное посольство в Константинополь, однако, не состоялось, и приведенные грамоты государя к султану и патриарху, а также послания к разным греческим иерархам, владетелям Молдавскому и Волошскому и другим лицам не были посланы. Причина этого заключалась в том, что указанное посольство и приведенные нами царские грамоты имели смысл и значение только при предположении, что патриархи Паисий и Макарий были отставлены от патриаршества турками. Но это предположение в действительности оказалось несправедливым. В Москве скоро получены были более точные сведения об отставке патриархов. Оказалось, что Паисий и Макарий лишены были своих престолов вовсе не турками, а тем самым Константинопольским патриархом Парфением, к которому государь обращался было с просьбой всячески помогать и содействовать Паисию и Макарию возвратиться на их престолы, причем Парфений лишил Паисия и Макария патриарших престолов именно за их поездку в Москву для суда над Никоном. Понятно, что Парфений, решаясь на отставку двух патриархов, действовал в этом случае не единолично, а в согласии с Собором своих архиереев. Эти выяснившиеся обстоятельства существенно изменяли положение дел, а также и самый образ действий нашего правительства в его хлопотах о возвращении кафедр патриархам Паисию и Макарию. Нашему правительству теперь приходилось по делу патриархов Паисия и Макария обращаться уже не к Константинопольскому патриарху и греческим архиереям, а исключительно к турецкому правительству, чтобы через него воздействовать на Константинопольского патриарха и всех греческих архиереев. Так, действительно, и поступило наше правительство. По указу государя от 30 июня 1667 года 12 июля в Константинополь отправились специальные послы к султану Афанасий Нестеров и дьяк Иван Вахрамеев хлопотать перед султаном о возвращении кафедр патриархам Паисию и Макарию. С послами государь отправил свою грамоту к султану, в которой писал, что Вселенские патриархи Паисий и Макарий путешествовали ради собирания милостыни, узнав о чем, он, государь, и пригласил их особой грамотой в Москву. «А в бытности своей на Москве, – говорит грамота, – они, патриарси, нашему царскому величеству часто напоминали, чтоб мы, великий государь, наше царское величество, с вами, братом нашим, с великим государем салтановым величеством, дружбу братскую и любовь имели свыше предков наших, великих государей, и чрез бы послов и посланников между обоих нас, великих государей, братская дружба и любовь подтверждалась и множилась постоятельно». |
| Но так как о прощении Лигарида молит царь, то он, патриарх, согласен отпустить Лигариду его вины и восстановить его в прежнем достоинстве газского митрополита. С архимандритом Прохором государь послал на искупление Святого Гроба 800 рублей соболями, да на 300 рублей соболей «по челобитью газскаго митрополита Паисия», и в то же время писал Досифею: «Ныне посланное дарование благоговейным любезным сердцем изволишь принять, имея впредь добрую надежду иное и большее восприять, когда сбудутся наши желания о газском митрополите, о коем молили уже через два писания, да приимет мир архиерейской и на прежнее будет возвращен достоинство, и разрешение совершенное получит оный митрополит, добре нам заслуженный Паисий Лигаридий». Затем, оправдывая Лигарида и объясняя взведенные на него обвинения делом злобы его врагов, царь снова просит патриарха прислать Лигариду полное разрешение, «ибо он был весьма достойный посредник и ходатай между столь великими архиереями восточными, двумя светильниками и двумя маслинами всего Востока», просит, чтобы и бывший патриарх Нектарий (который передал свой престол Досифею еще при своей жизни) «равно обвинительныя, как и доброхотныя словеса написал к нам о митрополите Паисие, ради совершеннаго и последняго удовлетворения нашего, ибо свидетельствуем, что Лигарид всегда ублажал Нектария и первое место премудрости между патриархами своего времени всегда держащим его исповедал» 25 . Это вторичное ходатайство государя перед Иерусалимским патриархом о разрешении Лигарида, подкрепленное притом крупной дачей, имело полный успех. 24 января 1670 года грек Родион привез наконец в Москву от патриарха Досифея разрешительную грамоту Лигариду, в которой Досифей прощает Паисия за все его вины и согрешения, «повелевает ему» быть по-прежнему в архиерейском достоинстве и чести «и действовать вся церковное». Но, послав государю разрешительную грамоту для Лигарида, Досифей в то же время самому Паисию послал особое письмо, в котором между прочим писал следующее: «Если б не было ходатайства святаго царева, уведал бы святительство твое, Лигаридий, что есть Девора и кто есть мертводушные? И кто только именем верует в Божественный Промысл, тот ли, кто работает для папежей хийских и оставил 15 лет паству без пастыря, или кто полагает душу свою за овцы? Да, увидел бы ты варвара и слепня. |
|
|
