| „Лескова, писавшего первоначально под именем Стебницкого, я знал, между прочим, как автора тенденциозной книжки „С людьми древнего благочестия“, где описана была прусская киновия о. Павла и много рассказывалось, также тенденциозно, о самом о. Павле, который потом говорил мне с огорчением о лживости и неблагонамеренности этой книжки Лескова и об его двусмысленном поведении у них, в прусском монастыре. Не знаю, когда и как познакомился с Лесковым о. Пафнутий; но, конечно, по его приглашению Лесков явился однажды на братский праздник и, подойдя ко мне знакомиться, заявил о своём желании служить братству своими сочинениями по расколу. Понятно, что это был бы совсем неподходящий для братства сотрудник, и потому я деликатным образом устранил его“. Пользуясь материалами, доставленными Пафнутием, которому была очень неприятна брошюра „О сущности и значении раскола“, как написанная не в его духе и напечатанная по распоряжению г. Обер-Прокурора Св. Синода, Лесков и написал статью „Кто написал? Вопрос из Москвы“. Что это была за статья, можно судить по следующим заключительным словам „Ответа“ на неё Н.И. Субботина. „Едва ли есть литературный труд более скучный, неприятный и в довершение всего бесполезный, как восстановлять истину, извращаемую литературными и нелитературными недругами, следить и разоблачать шаг за шагом, как они навязывают вам то, чего вы не говорили совсем, как искажают смысл действительно сказанного вами и в самых невинных выражениях ваших отыскивают преступления против цивилизации, прогресса, гуманности, даже патриотизма. Если мы взяли на себя такой труд относительна рассмотренного фельетона, то единственно затем, чтобы показать читателям, какие уловки и недостойные честного литератора извращения даже печатных, всем доступных, сочинений дозволяют себе либеральные защитники раскола, желая под видом будто бы беспристрастного разбора ненавистной им и многократно обруганной ими брошюры, представить её чуть ли не преступлением со стороны её автора. Мы предприняли этот труд именно для читателей, а никак не для самих составителей подобных фельетонов. |
| 24-го ч. писал я в Москву К.И. Невоструеву : „Долгом поставляю благодарить Вас за Ваше приношение на пользу нашего тёмного раскола. Простите, что запоздал исполнением этого долга. Предполагаю, если Бог благословит, ехать для обозрения церквей по направлению к тем уездам, где сосредоточен Витебский беспоповщинский раскол, но не знаю, достигну ли центра этой мрачной среды. Впрочем, на всякий случай запасусь Вашими изданиями и беседами о. Павла Прусского . Посылаю Вам при сём фотографический вид моей загородной дачи в тех мыслях, что не возбудит ли он в Вашей душе благую мысль и желание видеть эту дачу в действительности. Отрадно читать в отдалении и письма добрых друзей, но ещё утешительнее личное с ними свидание. Меня не оставляет мысль и надежда, рано или поздно, ещё раз побывать в Москве и побеседовать лицом к лицу с друзьями и знакомыми, но, при множестве знакомых, беседы эти, очевидно, не могут быть довольно продолжительными и вполне удовлетворительными. Иное дело, если кто из моих знакомых посетит меня, хотя бы и на краткое —204— 1869 г. время, здесь, в Витебске, и особенно в моём загородном уединении: здесь никто и ничто не может препятствовать нашим взаимным беседам. Положение Московской Семинарии, судя по Вашему описанию, поистине достоплачевно, но оно очень естественно при новом, столь восхваляемом, выборном начале. – Вероятно, опыты, подобные Московскому, вразумили уже высшие власти отвергнуть это начало по отношению к Ректорам Академий. Многие, особенно светские, восхищаются новыми законоположениями относительно штатов духовенства и назначения окончивших курс Семинарии, но в приложении к делу этих законоположений немало встретится затруднений, по кр. мере, в начале, особенно в наших западных краях. Причетнический оклад в 60 руб. и 10-ти-летнее ожидание священнического сана немного привлекают охотников на должность псаломщика, и потому нам угрожает опасность остаться без кандидатов священства“. 25-го марта 1869 г. Высочайше утверждён был новый штат духовных Консисторий, по которому в великороссийских епархиях вновь назначено, а в западных значительно возвышено было, жалованье членам присутствия, а чиновникам Консисторских Канцелярий удвоены и даже утроены оклады жалованья. Когда получен был мною при Указе Св. Синода новый штат жалованья для служащих в Полоцкой д. Консистории, я пригласил их принести Господу Богу благодарственное о сём молебствие. Вслед за тем составлен был ими благодарственный адрес на имя Обер-Прокурора Св. Синода, Графа Д. А. Толстого, который они представили мне, для препровождения к Его Сиятельству, при следующем письме: |
| Н. Субботин I. Начало познания феодосеевских и филипповских заблуждений 2 Когда я еще был малолетним, слепо с усердием следуя феодосеевскому учению, многажды видел у своих родственников и в своем доме, что когда захворает младенец, тогда только стараются его присоединить к обществу феодосиян, а дотоле пребывает разъединен от общества. Почему же? Вот почему. У федосиян, также и у филиповцев, брак законным не признается и жена, соживущая мужу, а особенно венчанная православным священником, блудницей именуется и нечистой. Потому младенцу, просвещенному крещением, питаться от ее сосцов не достоит, а должно питать его млеком кравиим; но ежели мать, жалеючи младенца, будет его кормить своими сосцами, младенец за то считается отлученным, или, по их короче сказать, «замирщенным», и если прилучится ему в таком положении умереть, должен лишиться надгробового пения и всего обычного поминовения. Поэтому-то федосияне, когда видят такого «замирщенного» младенца больным, скоро идут к настоятелю, полагают за младенца прощение, начал, и молятся за него несколько лестовок по приказу наставника: тогда уже младенец будет присоединен к их церкви; но от того часа младенцу больному млеком матерним уже питаться никак нельзя, а надобно отнять от груди. Таково рассуждение стариков федосеевских и филипповских! Того не рассуждают, что младенец, коли был не приспособлен ни какой иной пище, но только питался от сосцов матерних, то и без болезни тяжело ему лишиться сей единственной его пищи, а во время болезни – без смерти смерть. Но что делать! – Старики ревнители на это не взирают, – говорят: Небо земли дороже. Лишь только поднялся я маленько на ноги и наклонность моя явилась к духовной жизни, скоро пришлось мне коснуться дел настоятельских, ибо весьма у нас на родине 2 скудно наставников, как и везде у федосеевцев, и за большие нужды по многим местам правят женщины. Сколько я ни был ревностный федосеевец, однако же такая ревность стариков и строгость к младенцам казалась мне и тогда вышемерной, и не был я точным ее наблюдателем. |
| Так вот оказывается: « Летнее преследование 1915 года было для германских частей временем наиболее тяжелых потерь за всю войну» . (!!!) Не меньше удивлен был и генерал Чернавин: «Многие русские участники летнего отступления 1915 года, вероятно, не без удивления узнают о больших потерях немцев в это время. Тогдашние впечатления наши сводились скорее к тому, что, подавляя наши части своей артиллерией, немцы несли минимальные потери. По-видимому, степень нашего сопротивления нами недооценивалась » . «Недооценивалась…» Это точно. И уж сто с лишком лет как недооценивается! Исполняя долг чести Приведем еще несколько свидетельств из книги Бекмана с комментариями генерала Чернавина. Виктор Васильевич Чернавин (1877-1956) сам был не отнюдь не паркетным генералом. Окончил Николаевское инженерное училище и Николаевскую академию Генерального штаба (1904). Ветеран-доброволец еще русско-японской войны. На фронт Мировой войны подполковник Чернавин выступил в рядах 1-й армии генерала Павла Карловича Ренненкампфа, старшим адъютантом оперативного отделения генерал-квартирмейстерской части штаба армии. Напомним, что успех 1-й армии в котором вынудил германцев перебросить на Русский фронт два корпуса с Французского. В результате Германия не получила " блицкрига " , быстрого окончания войны... День Гумбиннена для Чернавина стал одним из памятных в жизни. И о нем он напишет в эмиграции работы: «К вопросу о Восточно-Прусской операции» и//Русский инвалид. 57 от 22 июля 1933 г.; «В дни Гумбинненского сражения» //Русский инвалид. Сентябрь. Главком Николай II, или Цена победы Атака казаков под Гумбинненом С декабря 1914 года полковник «за боевые отличия». Награжден Георгиевским оружием (Высочайший Приказ 12.06.1915) . С ноября 1915 по декабрь 1916 командир 24 пехотного Симбирского генерала Неверовского полка. В декабре 1916 – начальник штаба 36-й пехотной дивизии. В 1917 году – генерал-майор и исполняющий должность генерал-квартирмейстера 6-й армии. Гражданскую прошел от звонка до звонка: с конца 1917 года по эвакуацию армии Врангеля из Крыма в ноябре 1920 года. |
| 334 Так, напр. в Дерптском уезде. миссионером был благочинный (Собрание постан. стр. 287, так же и в Архангельской епархии (стр. 727); в Симбирской и Саратовской епархиях – городские протоиереи (стр. 786 и 273) и т.п. 337 Как. сложны были побочные обязанности миссионера, можно судить уже потому, что в обширном «наставлении» преосв. Григория только один § 9 трактует о миссионерских в собственном смысле задачах; все же остальные параграфы посвящены подробному изложению побочных обязанностей миссионера. 338 До каких невозможных вещей простирались эти требования, можно видеть из 8 статьи инструкции Пензенскому миссионеру, которому последнему предписывалось наблюдать, что бы причты отличались даром «слова.» «Не видно, как может он сие исполнить, с иронией замечает на это м. Филарет. Он не может всех, не имеющих дара слова, отрешить и заменить другими отличными.» 339 По свидетельству современного Саратовского миссионера К. А. Попова , духовенство в те времена даже подучало раскольников, что отвечать на увещания «казенного» миссионера и как вообще вести себя перед ним, чтобы избавить себя и их от частых его наездов, одинаково неприятных как духовенству, так, и раскольника. Церков. Общ. Вестник, 1880 г. 128, стр. 5 – «из Вольска.» 341 Собран. мнен. и отз. т. V, ч. 2, стр. 967. Мы считаем это письмо адресованным к Пензенскому преосвященному, а не Казанскому, как надписано оно в Собрании мнений м. Филарета. Написано оно Филаретом по поводу миссионерского путешествия в с. Паим, (Пенз. губ. Чембарского уезда) Павла Прусского и было рекомендательным письмом для последнего. Издатель отнес село Паим к Чебоксарскому уезду (Казан. губ.). Отсюда и дальнейшая ошибка в адресе письма. 344 Так напр. Калужскому миссионеру было отказано Св. Синодом в этих книгах, за неимением их в библиотеке Св. Синода. Собр. постан. по ч, раск, кн. II, стр. 806. 348 Что миссионеры того времени не чуждались полицейских мер для обращения раскольников, это можно видеть и из того, что преосв. Григорий, отправляя подготовленных им миссионеров в их епархии, рекомендует преосвященным внушить миссионерам действовать на раскольников «стоя на апостольской ноге, т.е. без всякого пособия местной полиции». (Собр. постанов. кн. II, стр. 586). Если бы полицейские меры ранее не практиковались миссионерами, то подобный совет не имел бы смысла. |
| Чтò доносам и клеветам, которые почти каждомесячно пишутся на меня в Петербург и которые всегда составляли и составляют печальную особенность здешнего духовенства, наследованную им от почтенных иезуитов, не дают веры в Петербурге, – это конечно утешительно: но утешительно ли и отрадно ли для сердца читать эти доносы и гнусные клеветы, и приятно ли употреблять для опровержения этих доносов и клевет время, которого едва достает для исполнения ординарных обязанностей служебных? О полемике, которую приходится мне постоянно вести с местными властями и о борьбе, почти ежедневной, с подчиненною мне братией я уже и не говорю». В июле 1869 года препроводил я к преосвященному Леониду благословенную грамоту Св. Синода, для вручения московскому купцу из единоверцев Н. М. Аласину, за пожертвование 200 экземпляров изданных им бесед инока Павла (Прусского) о глаголемом старообрядстве, и вместе с грамотою два экземпляра фотографического вида загородной дачи витебского архиерейского дома – один для г. Аласина, а другой для его преосвященства. При этом, между прочим, писал я: «Может быть, не худым покажется на ваш взгляд мое загородное жилище и на картине, а в действительности оно еще лучше, потому что картина может услаждать только взор, а натура доставляет приятное удовольствие и прочим телесным чувствам, и не только телесным, но и душевным. Действительно, мне так приятно летом жить на даче, что вовсе не хотелось бы оставлять ее ни на один день; а между тем долг службы требует не только на день, но и на несколько недель оставить это приятное жилище. На днях думаю отправиться в путь, для обозрения епархии, где не надеюсь видеть много приятного. Из газет мне сделалось известным, что вашу Саввинскую обитель изволили посетить Высочайшие особы. Приветствую вас со столь утешительным посещением. Наши грады и обители лишены этого счастья». От 13-го августа преосвященный отвечал мне: «Поручение исполнено. Нарочно приглашенному Н.М. Аласину выданы и письмо, и свидетельство, и эстамп с видом вашей дачи. Очень, очень доволен. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «БРАТСКОЕ СЛОВО» журнал, посвященный изучению и критике старообрядчества. Выходил в Москве в 1875-1876 гг. (4 раза в год), 1883-1899 гг. (в 1883-1896 - 2 раза в месяц, в июне и июле не издавался, в 1897-1899 ежемесячно, кроме июня и июля), 1906-1917 гг. (с 1906 по авг. 1916 - 2 раза в месяц, с сент. 1916 ежемесячно). В 1875-1876, 1883-1899 гг. редактором являлся проф. МДА Н. И. Субботин . В выпусках с 1906 по 2 за 1910 г. редактор не указан, с 3 за 1910 до 1913 г. редактором журнала являлся прот. И. А. Орфанитский, 1-2 за 1913 г.- С. П. Полиевктов и свящ. В. П. Цветков, с 3 за 1913 г. до прекращения издания - свящ. В. П. Цветков. Журнал издавался Братством св. Петра митрополита. В 1877-1882, 1900 - апр. 1906 г. Братство публиковало «Материалы для истории раскола за первое время его существования» и журнал не печатался. Первоначально «Б. с.» состоял из 3 разделов. В 1-м публиковались материалы, «служащие к разъяснению раскола в его истории, вероучении и жизни». Памятники, относящиеся как к ранней, так и к более поздним периодам истории старообрядчества, издавались в полном виде, с соблюдением особенностей правописания, сопровождались предисловиями и примечаниями, в отдельных случаях - литографированными фрагментами рукописей. 2-й разд. включал исследования, посвященные старообрядчеству, как исторического, так и догматико-полемического характера. В 3-м разд. («Смесь») публиковались рецензии, библиографические замечания, летопись старообрядческой жизни, основанная на материалах, полученных из разных регионов России, а также хроника деятельности Братства св. Петра митрополита. Возобновление журнала в 1883 г., по мнению редакции, было актуально в связи с обострившейся полемикой вокруг старообрядчества, к-рое, как считал Субботин, все более набирало силы и было «поставлено на пьедестал» российским об-вом. Одной из главнейших тем «Б. с.» в 80-90-х гг. XIX в. было исследование и обличение недавно возникшей Белокриницкой иерархии ; эта тема разрабатывалась преимущественно в работах Субботина и архим. Павла (Прусского) . |
| Можно предполагать, что такое построение корреспонденции являлось сознательным трюком, рассчитанным на то, чтобы ценой удовлетворения просьбы редакции и содействия ей в текущей политической работе изменить общую идейную направленность журнала, превратив его в проповедника религии. Разумеется, Огарев не мог пойти на такую сделку, и редакторский карандаш вычеркнул из статьи все богословские рассуждения. Но после этого статья самым резким образом изменила свой смысл. Этот эпизод интересен тем, что он на конкретном примере показывает те большие трудности, которые вставали перед Огаревым. «Общее вече» было задумано в качестве органа революционного просветительства, но оно вместе с тем было рассчитано на сотрудничество в нем руководителей старообрядчества, носителей самых реакционных взглядов. Можно догадаться на основании дошедшего до нас запроса Герцена и Огарева от 10–14 марта 1864 г., адресованного О.С. Гончарову (XVII, 134), что свое отрицательное отношение к выступлению журнала «Европеец» против «Общего веча» Павел Прусский – предполагаемый автор рассматриваемой статьи – высказал, вероятно, по специальной просьбе его издателей. Видимо, с подобными же просьбами они обращались и к руководителям иных направлений старообрядчества. Публикуемые документы дают новый ценный материал для разработки важной исследовательской темы о поисках русскими революционерами,– в данном случае Огаревым,– путей к сближению с народными массами и о тех достижениях и ошибках, которыми эти поиски сопровождались. Особое значение эти материалы приобретают в связи с тем, что они обрисовывают конфликт, возникший на основе столкновения взглядов Огарева – революционного просветителя, демократа – с консервативной идеологией Павла Прусского – носителя идей и взглядов, свойственных кругам крупной буржуазии. Приехал я с дороги в феврале месяце, прочел посланное вами письмо, на которое ответствую на ваше имя. Первое, благодарю вас за пересылку любезнейшего мне Кельсиева письма 2 . Он в письме просит ответить на ваш ответ, что бы я и сотворил при сем письме, потому что мне сделать возможно – в том отказать ему моей совести тяжко за его любовь, но воспрепятствовало то – ваши листочки все у меня соблюдаются, а этот как-то затерялся – или кому дали без меня, или на почте затерялся. |
| Неандер пользовался уважением со стороны самого прусского королевского дома. Когда однажды король Фридрих Вильгельм IV принимал представителей корпораций, то в числе депутатов от Берлинского университета был Неандер. Король обошелся с ним особенно милостиво, сказав ему, что он очень рад видеть его. На это Неандер отвечал, что и он считает за счастье видеть своего повелителя, и при этом прибавил: университет поручает себя благоволению короля. Вслед за тем, после милостивого разговора с Неандером, король прислал в подарок университету 20 000 талеров. Неандер посылал свои вновь вышедшие сочинения крон-принцу, впоследствии королю, и его сочинения не оставались непрочитанными. Когда Неандер послал ему свою «Историю апостольского времени», то получил выражение благодарности от него через одного из его адъютантов. «Только король сожалеет, – прибавил адъютант, – что столь любимое им второе послание ап. Павла вы считаете неподлинным». Такого рода королевская апологетика не совсем, однако же, понравилась Неандеру. Он беспокойно задвигался туда и сюда и, не говоря ни слова, щелкнул языком; так он поступал в тех случаях, когда кто-либо скажет нечто неуместное. После этой характеристики жизни Неандера Якоби говорит о его отношении к важнейшим представителям умственного развития эпохи – к Шлейермахеру, Гегелю, Генгстенбергу. Неандер вначале был жарким почитателем Шлейермахера, но не остался таким навсегда. Когда Неандер точнее и строже оценил взгляды и тенденции этого известного немецкого теолога, то он стал относиться к нему критичнее и холоднее. Оба они были в Берлинском университете, но между ними не было приятельского знакомства; все их отношения не выходили за пределы официальных. Впрочем, Неандер ценил высокий ум Шлейермахера, и потому, когда умер этот теолог, он обратился к студентам с речью, в которой выразил мысль, что умер муж, с которого начинается новая эпоха в евангелической теологии. На Гегеля и его влияние на теологию Неандер смотрел с неодобрением. Он вел сильную борьбу с гегелевской философией. |
| Кто был главным геополитическим противником России в ΧΙΧ – начале ХХ века? Ответ не столь сложен: это Британия. Именно британские дипломаты и разведчики организовали убийство Павла Ι , чтобы разрушить нарождавшийся франко-русский союз; именно они втравливали Россию в войну «за прусского короля»; именно они сделали всё, чтобы канализировать агрессию Наполеона на Восток. Не случайно прозорливый М.И. Кутузов так говорил об Англии, отлично понимая ее роль в славной и трагичной Войне 1812 года: «По мне, если этот остров провалится в море, я даже не охну». Именно Великобритания сделала всё возможное для поражения России в Крымской войне и положила в ней 100 000 своих сыновей, лишь бы не дать восточным христианам освободиться от турецкого ига, а России получить контроль над черноморскими проливами и выйти в Средиземное море. Во время болгарской резни 1876 года, когда башибузуки хладнокровно вырезали 30 000 болгар, британское правительство цинично поддерживало Османскую империю, несмотря на негодование собственной общественности, а затем во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов держало флот в Эгейском море, грозя войной России в случае, если она займет Константинополь. Именно Британия вместе с Австро-Венгрией продиктовали России условия позорного Берлинского трактата, который вырвал плоды русских побед на Балканах, загнал македонских христиан в турецкое рабство еще на 30 с лишним лет, вызвал потоки крови в Македонии, спровоцировал две Балканские войны и завязал тот узел, который вкупе с прочими причинами привел к Первой мировой войне. Англия ревниво наблюдала за продвижением России на юг, очень болезненно воспринимала вхождение в ее состав Средней Азии, а когда русские войска в 1881 году вышли к поселку Кушка на границу Афганистана, это едва не вызвало англо-русскую войну. Русофобская истерия в Англии достигла своего пика в начале ХХ века. Показательно стихотворение Р. Киплинга «Не заключайте мира с медведем» – под «медведем» подразумевалась Россия. Во время русско-японской войны Англия закрыла мировые банки для русских займов |
|
|
