| В кон. I тыс. по Р. Х. территория совр. О. о. входила в ареал роменской культуры, связываемой с восточнослав. группами, в основном северян и вятичей. В X-XI вв. земли вятичей находились в подчинении киевских князей. Вятичи неоднократно выступали против княжеской власти, что вынуждало киевских князей и их союзников совершать в регион военные походы. Последний крупный поход осуществил Переяславский (впосл. Киевский) блгв. кн. Владимир (Василий) Всеволодович Мономах в 1096 г., дойдя до племенного центра вятичей Корьдно (предположительно находился на территории совр. Хотынецкого р-на). В XII в. регион вошел в состав Черниговского княжества. К первым древнерус. городам в регионе относятся Болдыж (впервые упом. в 1146; связывается с городищем у дер. Слободка Шаблыкинского р-на), Домагощ (1147; связывается с городищем у с. Городище Болховского р-на), Мценск (1147), Спаш (Спас; 1147; связывается с городищем у с. Спасского Орловского р-на), Кромы (1147; упом. в Воскресенской летописи, см.: ПСРЛ. Т. 7. С. 39), Новосиль (по археологическим данным, возник не позднее XII в.). По мнению И. К. Фролова, на территории совр. О. о., возможно, располагался древний Воротынск (впервые упом. в 1155; связывается с комплексом памятников у с. Воротынцева Новосильского р-на). Мн. города (Болдыж, Домагощ, Спаш и др.) были разорены во время монг. нашествия. А. М. Воронцов Во 2-й пол. XIII - нач. XVI в. большая часть совр. О. о. входила в состав Верховских княжеств (Новосильского и Карачевского), ставших с XIV в. объектом борьбы между Литовским великим княжеством (ВКЛ) и Московским великим княжеством. В 1406 г. Мценск был подчинен власти вел. князя Литовского Витовта, став одним из узловых центров власти ВКЛ в регионе. В 1423 г. территория совр. О. о. разорена ордынским ханом Бараком. Постоянные набеги и войны привели регион к запустению, превратив его в часть т. н. Дикого поля. В результате русско-литов. войн кон. XV - нач. XVI в. Верховские княжества перешли под власть Русского гос-ва, что было закреплено Московским миром 1494 г. |
| После кончины в Киеве Мстислава Великого 15 апр. 1132 г. обострились межкняжские отношения на Руси («раздьрася вся земля Русьская» - НПЛ. С. 23, 208). Черниговские князья Ольговичи не могли примириться с тем, что киевский княжеский стол унаследовал брат Мстислава Ярополк Владимирович (1132-1139). На севере Руси набирало силу новгородско-суздальское противостояние. М. неоднократно пришлось выступать с примирительной миссией, не всегда, однако, имевшей успех. По мнению А. В. Поппе , «авторитет митрополита подрывался его усилиями в поддержку провизантийской политики одной из коалиций русских князей (в первую очередь, галицких и суздальских)» ( Поппэ. 1996. С. 454), однако представляется более вероятным, что М. (во всяком случае, в первые годы пребывания на кафедре) занимал по отношению к межкняжской борьбе нейтральную позицию. Михаил, митр. Киевский, запрещает кн. Всеволоду Мстиславичу идти на Суздаль. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.225. Л. 96) Михаил, митр. Киевский, запрещает кн. Всеволоду Мстиславичу идти на Суздаль. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.225. Л. 96) В 1134 г. «почаша мълвити о Суждальстеи воине новъгородци» (Там же. С. 23, 207), началась подготовка новгородского войска к походу на Ростово-Суздальскую землю (большая часть к-рой была в том году обменена Юрием Долгоруким у Киевского кн. Ярополка на Переяславль Южный) с целью посадить на местный княжеский стол Изяслава (Пантелеимона) Мстиславича , брата Новгородского кн. св. Всеволода (Гавриила) Мстиславича , но первый поход не привел к боевым столкновениям (новгородское войско во главе со Всеволодом по непонятной причине повернуло обратно, дойдя до Дубны). 9 дек. 1134 г. в Новгород из Киева вместе с новгородским послом игум. Исаией прибыл М. Визит первосвятителя был первым в истории Новгородской епископии (во всяком случае за предшествующий период приездов митрополитов в источниках не зафиксировано). Согласно малодостоверной версии Никоновской летописи 20-30-х гг. XVI в., посольство новгородцев в Киев было вызвано тем, что М. «посла запрещение (интердикт.- М. П.) на весь Новъгород» (ПСРЛ. Т. 9. С. 158). |
| После 5 марта 1139 г., когда киевский стол занял старший брат И. О. Всеволод (Кирилл), И. О. и Святослав Ольгович рассчитывали, что им достанется черниговское княжение, однако оно было передано их старшему двоюродному брату Владимиру Давидовичу. В 1142 г. вместе с младшим братом и двоюродными братьями Владимиром и Изяславом Давидовичами И. О. потребовал от правителя Киева увеличения своих владений (в это время И. О. и кн. Святославу принадлежали волости у Гомия (ныне Гомель)). После отказа Всеволода братья напали на Переяславль Русский (ныне Переяслав-Хмельницкий), но были разбиты. Вскоре И. О. вторично осадил Переяславль и вновь потерпел неудачу. Тем не менее после прекращения военных действий князь получил от киевского правителя Городец-Остёрский, Юрьев и Рогачёв. В 1144 и 1146 гг. И. О. участвовал в общерус. походах на Галицкое княжество, к-рые организовал кн. Всеволод Ольгович. В 1144 г. И. О. успешно выступил посредником между старшим братом и галицким кн. Владимиром Володаревичем, пообещавшим И. О. поддержку при занятии в будущем киевского стола. Ссылка кн. Изяславом Мстиславичем Игоря Ольговича в Выдубицкий мон-рь. Посольство половецких князей к Изяславу Мстиславичу. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 176) Ссылка кн. Изяславом Мстиславичем Игоря Ольговича в Выдубицкий мон-рь. Посольство половецких князей к Изяславу Мстиславичу. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 176) Подробный рассказ о вокняжении И. О. в Киеве в Ипатьевской летописи восходит к черниговскому источнику. В 1145 г. И. О. был объявлен наследником Всеволода Ольговича. В числе рус. князей, признавших это решение и целовавших крест правителю Киева, был и переяславский кн. Изяслав Мстиславич (он был родственником И. О., поскольку сестра Изяслава Мария была замужем за Всеволодом Ольговичем), а также двоюродные братья И. О. Владимир и Изяслав Давидовичи, присягнувшие И. О. в храме св. Спаса в Чернигове, при чем Черниговский еп. Онуфрий сказал: «Аще кто сего крестьно целования състоупить, а проклят будеть» (ПСРЛ. |
| 562, лл. 16—21. Единственным нарушением хронологических рамок этой части сборника Синод. 562 могли бы считаться грамоты на Вятку, помещенные на лл. 56—59 об., первая из которых (к воеводам) издана в «Актах исторических» (т. I, 98), как «Послание митрополита Геронтия» (1473—1489). Именно наличие этого «Послания» в Синод. 562, а также наличие в сборнике Увар. 512 вместо него «Послания» на Вятку митрополита Ионы (АИ, т. I, 261), дало Л. В. Черепнину основание предполагать, что в основе сборника Увар. 512 лежит более древний протограф, чем в основе сборника Синод. 562 (Л. В. Ч е р е п н и н, ук. соч., стр. 23). Однако в тексте грамот, помещенных в списке Синод. 562 на лл. 56—59 об., нет имени митрополита, и ничто в тексте этих грамот не дает основания приписывать их Геронтию; скорее — это иной, более сокращенный текст грамоты Ионы, помещенной в Увар. 512. Грамоты, помещенные на лл. 246—250 об. (послания греческих иерархов митрополиту Варлааму, ср. АИ, т. I, 121—123), в оглавлении сборника Синод. 562 отсутствуют и соответственно не имеют (в тексте) порядковых номеров. С другой стороны, в оглавлении сборника упомянуты (под 106 и 107) грамоты, изъятые из текста (на соответствующем месте, между л. 239 об. и л. 240, текст заклеен). Если принять во внимание, что одним из двух памятников, названных в оглавлении, является «дар Константина», то удаление его из текста едва ли можно считать случайным. Подробное описание сборника см.: ПСРЛ, т. IV, ч. 2, Пгр., 1917, стр. II—III. Ср.: М. Н. Тихомиров. Летописные памятники б. Синодального собрания. Исто - рич. зап., т. 13, стр. 270. См. Я. С. Лурье. Идеологическая борьба в летописании конца XV в. Тр. ОДРЛ, т. XI, 1955, стр. 175—178; ср. выше, стр. 117. См. выше, стр. 124. Послание патриарха Царяграда о протерех на поставлениа Благороднии честнии бояре, мужие псковичи, сын мой посадник, и сочьский, и вси дети мои и прочий христоименитии людие, подлежащии святей митрополии всея Руси, в руском граде Пьскове и в приделех его обретающейся, чадо о господе възлюбленная нашего смирениа. |
| С., т. к. получили отказ от Ярополка и Олега, следует, очевидно, признать позднейшим тенденциозным антиновгородским вымыслом. Посольство кн. Владимира к Рогволоду Полоцкому с целью сватовства к Рогнеде. Беседа Рогволода с Рогнедой, отказавшейся стать женой Владимира. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5. Л. 42 об.) Посольство кн. Владимира к Рогволоду Полоцкому с целью сватовства к Рогнеде. Беседа Рогволода с Рогнедой, отказавшейся стать женой Владимира. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5. Л. 42 об.) Через нек-рое время после гибели Святослава (весна 972) между его сыновьями разгорелась междоусобная война, в результате к-рой сначала в борьбе с Ярополком погиб Олег, а затем из опасения перед старшим братом бежал «за море» В. С., после чего Новгород оказался в руках киевского князя. Вернувшись с наемным варяжским войском, В. С. отвоевывает Новгород, сватается к Рогнеде, дочери полоцкого кн. Рогволода, получает отказ, захватывает Полоцк, убивает Рогволода и овладевает Рогнедой, идет на Киев, берет его и убивает Ярополка, к-рый сдался на милость победителя. Так излагает дело ПВЛ, хотя не вызывают доверия ни мотивация конфликта (якобы убийство по приказу Олега Святославича видного киевского дружинника Люта Свенельдича, к-рый нарушил границы охотничьих угодий древлянского князя), к-рая при ближайшем текстологическом рассмотрении выдает свое искусственное происхождение, ни хронология междоусобия, как она представлена в ПВЛ: 975/76 г.- убийство Люта, 977/78 г.- гибель кн. Олега и бегство В. С. из Новгорода, 980/81 г.- возвращение В. С., взятие им Полоцка, поход на Киев и вокняжение там. Значительно более вероятной датой начала киевского княжения В. С. (вернее, убиения им кн. Ярополка) является сообщаемая в кратком летописчике Иакова Мниха - 11 июня 978 г., тем более что и в ПВЛ в др. месте говорится о 37 годах правления В. С. в Киеве (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 18; Т. 2. Стб. 13); 980/81 год появился, надо думать, в результате неудачных подсчетов самого летописца. |
| Для декорирования поверхностей К. активно применялась гравировка ( Braun. 1932. S. 618-624). Существуют образцы XIII в., украшенные эмалью (Ibid. S. 630-631). В эпоху Возрождения форма К. вновь меняется. Крышка по высоте уменьшается. К. становится более округлым, хотя архитектурные элементы все еще могут присутствовать в его оформлении. Для украшения К. вновь активно используются различные орнаменты (Ibid. S. 624-626, 631-632). С XVII в. под влиянием стиля барокко формы К. становятся разнообразнее, каждый предмет изготавливается соответственно вкусам и предпочтениям того или иного мастера. От позднероманского и готического периодов до нас дошли многочисленные К. из серебра, а также много образцов, сделанных из меди и бронзы. В позднем средневековье часто встречаются К. из латуни, а в XVII-XVIII вв. латунь становится основным металлом для изготовления К. (Ibid. S. 605-607). На Русь К. впервые попали вместе с др. предметами богослужебной утвари из Византии. Так, напр., известно, что Евфросиния Полоцкая во 2-й пол. XII в. купила в К-поле «тимиян (т. е. ладан) и кацию злату» (ПСРЛ. 1908. Т. 21. С. 217-218). Кация, ручное К. ковшеобразной формы, до сих пор используется в богослужении греч. Церквей, а в России - старообрядцами. В ходе археологических раскопок на Райковецком городище, на Княжей Горе, на городищах Воинь, Бородинском, Слободском, в Гродно, Ярополче-Залесском и в других регионах были найдены отлитые из бронзы небольшие сосуды в форме полусферической чаши, снабженные ажурными цепями, иногда с крестиками и кольцом для подвешивания, датируемые XII-XIII вв. (Древняя Русь: Быт и культура/Ред.: Б. А. Колчин, Т. И. Макарова. М., 1997. С. 167). Назначение этих предметов может быть двояким: они могли использоваться и как К., и как лампады. Вплоть до XVII в. на Руси широко бытовали ручные К. на цепях с открытым верхом. Эти предметы, выкованные из серебра или отлитые из бронзы, особенно характерны для Вел. Новгорода и Русского Севера. О таких К. сообщается в письменных источниках, а их изображения часто встречаются в стенописях, на иконах, в миниатюрах и в декоре церковной утвари. |
| После 1086/87 г. прямые сведения в ПВЛ о неурядицах правителя Киева с подручными князьями прекращаются. Это свидетельствует об известной стабилизации внутреннего положения на Руси в последние годы правления В. Я. В это же время происходит и укрепление внешнеполитических позиций Киева: в 1088/89 г. овдовевшая Евпраксия была выдана отцом за герм. имп. Генриха IV , что побудило как Польшу, так и Венгрию в лице кор. Ласло I Святого (на дочери к-рого был женат сын Святополка Изяславича Ярослав) отказаться от поддержки единственного оставшегося в живых из сыновей Изяслава Ярославича. Это позволило В. Я., судя по косвенным данным, в 1091 г. разорвать договор со Святополком о наследовании последним киевского стола, в результате чего Святополк был лишен Новгородского княжения и вынужден был ограничиться Туровом. К этому времени (относя, впрочем, утрату Святополком Новгорода традиционно к 1088) В. Л. Янин приурочивает появление характерного типа печати В. Я. с надписью: + Κ[ΥΡΙ]Ε ΒΟΗΘΕΙ ΤΩ ΣΩ ΔΟΥΛΩ ΑΝΔΡΕΑ ΑΡΧΟΝΤΙ ΠΑΣΗΣ ΡΩΣΙΑΣ (Господи, помози рабу Своему Андрею, князю всея Руси); в таком случае период 1078-1091 гг. (по Янину, 1078-1088) следовало бы рассматривать как время офиц. соправления В. Я. с племянником Святополком Изяславичем, что по династическим понятиям той эпохи выглядит маловероятным. Видимо, возникновение формулы «князь всея Руси», уникальной для древнерус. княжеской титулатуры домонг. периода, естественнее было бы связать с прекращением такого специфического политического строя, как соправление Ярославичей, и установлением единовластия В. Я. в 1078 г. (как предполагал еще 1-й публикатор этой печати Ал. В. Соловьёв ), когда, по словам летописца, В. Я. «преим власть Русьскую вьсю» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 204; Т. 2. Стб. 195). Кажется, однако, что такая трактовка вступает в противоречие с уникальностью этого типа буллы В. Я. На заключительный период правления В. Я. приходятся заметные нестроения в гос. управлении, причину к-рых летописец видит в неоправданном предпочтении князем младшей дружины перед старшей: «Нача любити смысл уных, съвет творя с ними… и нача… людем не доходити княже правды, и начаша тиуны его грабити люди и продаяти (налагать судебные штрафы.- А. |
| При расчистке колодца в Звенигороде была обнаружена жертва – костяк мужчины с головой, пробитой острым орудием. По сопровождающим его вещам и обломкам посуды костяк может быть датирован XII в. На городище Говда колодец имел круглую форму и диаметр 3,4 м, его стенки укреплены камнями и бревнами. Колодец заполнялся постепенно с XI до XIII в. и перед ним была устроена площадка для жертвоприношений, на которой периодически жгли огонь. Культовые колодцы известны около кельтских святилищ, в них жрица бросала жертвы, что, по мнению Н. Н. Белецкой, означало отправление посланцев на тот свет (1984, с. 79–81). Около кельтского святилища Липтовская Мара в Оювакии была вырыта шахтовидная яма, в которой находились человеческие скелеты. Исследователи полагают, что это отверстие в земле служило для связи с подземным миром (Pieta Н., Moravttk J., 1980, S. 245–280). У индоевропейских народов распространены мифы о спуске героя в колодец. Герой попадает в потусторонний мир и добывает там богатство и живую воду, а затем возвращается на землю, преодолевая смерть (Мифы народов мира, 1982, с. 531). По А. А. Котляревскому, колодцы имели значение рая и в них можно увидеть всех умерших родственников (1869, с. 77). По-видимому, на славянских святилищах сухие культовые колодцы также служили для связи с подземным миром и для принесения жертв предкам. В отличие от культовых обычные бытовые колодцы вырывали, как правило, в низких местах. В древности их глубина достигала всего 2–5 м, а диаметры редко превышали 1 м (Vendtova V., 1966, S. 417–437). Колодцы с питьевой водой почитают до сих пор, над ними строят навесы, возводят часовни, ставят кресты, помещают изображения солнца, птиц, зверей (Золотов Ю. М., 1981, с. 274). Колодцы запирают на замок для защиты от злых сил, иногда гадают над специально устроенными из ветвей колодцами (Виноградова Л. Н., 1981, с. 26, 27). О почитании колодцев славянами-язычниками говорится во многих церковных поучениях и в летописях: «Жертвы богомерзъския богом своим приношаху и озером и кладязем, и рощением» (ПСРЛ, СПб., 2003, т. |
| Согласно Псковской 2-й летописи, когда псковичи отлучили от служения вдовствующих священников и диаконов, И. хотел «наложити на пскович неблагословение», но митр. Феодосий «о том ему възбранил» (Псковские летописи. Вып. 2. С. 54). Пространное повествование об этом событии содержится в Строевском списке Псковской 3-й летописи, где оно связано со 2-м визитом И. в Псков 22 янв.- 5 февр. 1469 г. Незадолго до этого в Пскове была составлена и утверждена вечем грамота о «священнических крепостех и о церковных вещех», запрещающая служение вдовым клирикам. На вече И. «нача въпрасивати о священскои грамоте о крепостнои как посадников псковскых, тако и всего Божиа священства, кто се тако учинил, а без моего ведома». Псковичи отвечали, что «о том таа грамота от всего священства из Намаканона выписав и в ларь (офиц. архив Псковской республики при Троицком соборе.- Авт.) положена по вашему же слову», т. е. право местному духовенству самостоятельно судить якобы было предоставлено самим И. во время предшествующего визита и его предшественниками. И. пообещал обратиться к митр. Филиппу. Осенью того же года в Псков пришла митрополичья грамота, в к-рой первоиерарх поддержал И. Тем не менее только 5 янв. 1470 г. псковичи разорвали свою грамоту о «священнических крепостех и о церковных вещех», а 7 янв. отправили посольство в Вел. Новгород и Москву во главе с посадником Я. И. Кротовым, в т. ч. по вопросам, связанным с церковным управлением. Во время пребывания посольства в Москве, как пишет недоброжелательный по отношению к Новгородскому владыке псковский летописец, И. вызывал к себе псковских вдовых священников и диаконов, и «у них нача имати мзду, в коего по рублю, в коего полтора», без должного разбирательства восстанавливая их в служении и выдавая новые ставленнические грамоты (Псковские летописи. Вып. 2. С. 166-169). Проясняет ситуацию новгородская владычная летопись, сообщающая о том, что во время эпидемии 1466-1467 гг. умерли мн. священнослужители, поэтому, чтобы не пустовали храмы, И. приходилось ставить новых священников, в чем помощь ему оказал приехавший в Вел. Новгород Пермский еп. св. Иона ; нек-рые новгородские священники получили рукоположение от Тверского архиерея (ПСРЛ. Т. 16. Стб. 221-222). |
| Согласно русским источникам 1-й четв. XVI в., войска противников Димитрия Иоанновича состояли из отрядов, набранных в улусах «Мамаевой Орды». Кроме того, они включали отряды покоренных народов (в т. ч. наёмные) - черкесов (адыгов), ясов (донских и кавказских аланов), буртасов, армян и представителей нек-рых др. народов Правобережья Волги и Сев. Кавказа. Однако далеко не все эти данные подтверждаются сведениями совр. событию источников. Фантастичным выглядит упоминание в памятниках «Куликовского цикла» наемников-фрягов из Крыма, численность к-рых в городах этого улуса Орды в XIV-XV вв. была незначительна, учитывая очень высокую степень оплаты их военного ремесла. Основные военные силы генуэзских колоний Крыма на 2 кораблях отплыли в Италию и в 1378-1381 гг. участвовали в войне Кьоджи против Венецианской республики (в 1382 на этих кораблях в Сев.-Вост. Русь возвращались из К-поля московские послы вместе с митр. Пименом ). Численность войск Мамая не могла быть меньше приблизительно 20 тыс. чел. Помимо самого Мамая в его походе участвовал Чингисид - хан Тюляк - номинальный правитель Орды. Статус обоих позволял им командовать военными подразделениями - туменами, к-рых могло быть до 10 тыс. чел. При этом др. значительную часть войск Тюляку и Мамаю пришлось оставить в тылу. Она была необходима для отражения внезапного набега войск правителя Синей Орды хана Тохтамыша, контролировавшего уже с нач. 1380 г. в низовьях Волги столицу Золотой Орды - г. Сарай. Учитывая цели широкомасштабного похода на земли Руси, мобилизационный потенциал «Мамаевой Орды», многолетний характер войн, постоянные боевые потери с 60-х гг. XIV в. в боях с многочисленными претендентами на власть в Сарае, необходимость защиты ханской ставки и улусов на предполагаемых направлениях движения войск хана Тохтамыша, находившегося в это время в Волжской Булгарии, силы хана Тюляка и Мамая вряд ли могли превышать 30 тыс. чел. В любом случае 20-30 тыс. воинов «Мамаевой Орды» было достаточно, чтобы нанести существенный военный и материальный ущерб городам и землям Сев.-Вост. Руси. В пользу этого вывода также косвенно свидетельствуют и размеры поля боя. В 1380 г. на безлесной площадке Куликова поля («бе ту поле чисто на усть рекы Непрядвы» - ПСРЛ. Т. 3. С. 376) не могло разместиться более 60 тыс. чел. с обеих сторон. |
|
|
