| Я же думаю, что о случившемся нуж но сообщить императору и просить его по справедливости покарать главных виновников этого преступления. Если он пожелает это сделать, раздоры наши с римлянами тотчас прекратятся, и наше старое и привычное братство с ними в трудах и походах возобновится. Если же он откажет в на шей просьбе, то тогда только надлежит нам обсудить, не выгоднее ли нам вступить на другой путь. Если мы так сде лаем, то нас нельзя считать забывающими об умерщвленном Губазе, и в то же время мы не окажемся действующими скорее безрассудно, чем по расчету». 15 . Как только началась весна, Нахогаран прибыл в Мухиризис и тотчас начал собирать войска и со всей тща тельностью готовиться к войне. Равным образом и римляне, собравшись вокруг Острова, приготовлялись, и развязка, естественно, задерживалась. Тогда наибольшей заботой их было приготовить все нужное для ведения войны. Уже и Цата прибыл из Византии с Сотерихом, получив царское достоинство и свои инсигнии от римского императора по старому обычаю. Этими инсигниями являлись золотая ко рона, усеянная драгоценными камнями, и хитон, шитый зо лотом, опускающийся до пят, пурпуровые сапоги и митра, равным образом украшенная золотом и ценными камнями. Пурпуровую же хламиду носить царям лазов не положено. Но разрешена только белая, однако не обычная. Посредине с обеих сторон отсвечивает она золотым шитьем, с импера торской фибулой на хламиде, украшенной драгоценными камнями и другими свешивающимися вниз украшениями. Когда Цата вступил в царском облачении в свою страну, военачальники и все римское войско, вышедшее с привет ствием, встретили его с должными почестями. Они шли впереди его, великолепно вооруженные, большою частью конные. Лазы, с трудом оставив свою скорбь, обратившись к радости, провожали его, сменяя друг друга. Со всех сто рон звучали трубы; знамена высоко развевались. И было торжество блестящим, горделивым и более праздничным, чем это обычно бывает в царстве лазов. Цата, ставши у вла сти, взял в свои руки руководство и управлял своим на родом, как ему было угодно и как требовал отечественный обычай. |
| Из архиерейских саккосов и прочих облачений достойны замечания: 1) саккос и полица персидской золотой парчи, называемой алтабасом, митрополиту Гедеону при посвящении его в Москве пожалованный царями Иоанном и Петром Алексеевичами, и царевной Софьей Алексеевной. Он кругом обложен газами и сетками и обнизан был крупным и мелким жемчугом, но при митрополите Гаврииле Кременецком жемчуг переложен на другой новый саккос, а полица, украшенная разными драгоценными каменьями, осталась еще цела. Был и омофор и поручи таковые же с прочим полным архиерейским облачением: они за ветхостью давно уничтожены и украшения их переложены на другие одежды и утвари; 2) саккос и омофор по зеленому полю с золотыми и серебряными цветами, обложенные сетками а на омофоре в крестах изображения обнизаны жемчугом, пожалованы царевной Екатериной Алексеевной митрополиту Иоасафу Кроковскому; 3) два саккоса, один по желтому бархату сереброцветной парчи по кустодии обнизанный жемчугом и дорогими каменьями, а другой по золотому гласету обложенный газами и сетками с такими же омофорами, пожалован императрицей Анной Иоанновной митрополиту Рафаилу Заборовскому; 4) саккос золотой алтабасовой парчи сделан гетманом Иваном Мазепой; 5) два саккоса из парчи золотой и третий шитый золотом и серебром по атласу, сделаны гетманом Иваном Скоропадским и женой его; б) омофор, грузинским царем Арчилом и супругой его Катаваной присланный, весь состоит из тканых по золотому полю изображений 12 праведников, а именно на одной половине; Лазарево Воскресение, 2. Вход в Иерусалим, 3. Распятие, 4. Воскресение Христово, 5. Вознесение Христово, 6. Сошествие Св. Духа на апостолов. Под сей последней картиной выткано на полукружии червленом изображение царя Арчила в царском одеянии с короной на главе, в обеих руках держащего белую свернутую пелену наподобие гирлянды. На другой половине омофора изображены: 7. Преображение, 8. Снятие Спасителя с креста и Положение в гроб, 9. Крещение, 10. Сретение, 11. Рождество Христово, 12. Благовещение. |
| Из Архиерейских Саккосов и прочих облачений достойны замечания: 1) Саккос и Полица Персидской золотой парчи, называемой алтабасом, Митрополиту Гедеону, при посвящении его в Москве, пожалованный Царями Иоанном и Петром Алексеевичами, и Царевной Софией Алексеевной. Он кругом обложен газами и сетками, и обнизан был крупным и мелким жемчугом: но при Митрополите Гаврииле Кременецком жемчуг переложен на другой новый саккос и омофор, а в 1824 г. Жемчуг, начавший осыпаться, снят и с оных; полица же украшенная разными драгоценными камнями, осталась еще цела. Были и поручи таковые же с прочим полным Архиерейским облачением: но они за ветхостью давно уничтожены и украшения их переложены на другие одежды и утвари; 2) Саккос и Омофор по зеленому полю с золотыми и серебряными цветами, обложенные сетками, а на омофоре в крестах изображения обнизаны жемчугом, пожалованы Царевной Екатериной Алексеевной Митрополиту Иоасафу Кроковскому 3) два саккоса, один по желтому бархату среброцветной парчи, по кустодии обнизанный жемчугом и дорогими камнями; а другой по золотому гласету обложенный газами и сетками с такими же омофорами, пожалованы Императрицей Анной Иоанновной Митрополиту, Рафаил Заборовскому; 4) саккос золотой алтабасовой парчи, сделан Гетманом Иваном Мазепой; 5) два саккоса из парчи золотой и третий шитый золотом и серебром по атласу, сделаны Гетманом Иваном Скоропадским и женой его; 6) омофор Грузинским Царем Арчилом и супругой его Катаваной присланный, весь состоит из тканных по золотому полю изображений 12 праздников: а именно на одной половине: 1. Лазарево Воскресение, 2. Вход во Иерусалим, 3. Распятие, 4. Воскресение Христово, 5. Вознесение Христово, 6. Сошествие Свят. Духа на Апостолов. Под сей последней картиной выткано, на полукружии червленом, изображение Царя Арчила в Царском одеянии с короной на главе, в обеих руках держащего белую свернутую пелену на подобие гирлянды. На другой половине омофора изображены: 7. Преображение, 8. Снятие Спасителя с креста и Положение во гроб, 9. |
| Вот, еще один, из частного собрания Марка Гинсберга, одного из лучших частных собраний эфиопского искусства в Нью-Йорке, очень сложной формы крест. С образом четырех евангелистов, четырех концов света. Тоже из этой же коллекции. Это все двенадцатый век. Никакой простоты. Потом как раз мы увидим, что в более поздний период начинается упрощение при Соломонидах. Вот этот крест XV века. В XV веке начинают распространяться солярные кресты, которые еще называются «хауария», то есть апостольский крест, центрический. В XV же столетии увлекаются достаточно простыми крестами, на которых мы видим еще не живописные, но чеканные иконы весьма условные. Эпоха Соломонидов Эпоха Соломонидов, и особенно в период их расцвета в XV веке, – это очень интересное время для искусства, потому что помимо новых форм крестов, которые я вам показал, достаточно простых, мы видим сначала уникальный и совершенно иной самобытный период в истории книжной миниатюры, причем здесь максимально условный. Увлекаются плетеными орнаментами, которые мы видим и в некоторых примерах в церквях, там, где они вырезаны, и в крестах, потому что в этих сложных витиеватых различных созданных в технике утраченного воска литых форм, просто такую бесконечную плетенку. Это же мы видим в книжной миниатюре в XV веке. И что интересно, здесь абсолютная условность. Не различить с точки зрения ликов ни мужчину, ни женщину. Абсолютно условные обозначения действующих лиц. Такого примитивизма мы не видели со времен самых ранних христианских фресок в той же Дура Европос, в первой трети III века. То есть понятно, что если не обратить внимание на крылья у этой фигуры, в принципе не очень понятно, что это такое, а это Благовещение. Или вот взятие Христа в Гефсимании. Тоже с короткими волосами безбородый, совершенно условный Христос. То, как мы его видим в раннехристианском искусстве. Причем эфиопы совершенно самостоятельно до этого дошли, здесь нет никакого преемства. Потому что есть у нас «специалисты», которые говорят: «Эфиопы сохранили раннее христианское искусство, ранние христианские традиции». Нет. И ничего раньше у них такого не было, это они в XV веке дошли своим умом. Почему это так похоже на те же Беатусы мадридские XI века, почему вдруг они, за счет этой простоты, опять же, убрали у Христа все узнаваемые с IV века семитские черты – длинные волосы, длинную бороду. А вывели его совершенно условным, в центральную фигуру. Опять же в царском облачении. Здесь не в белом, с широким клавом фиолетовым, а в алых одеждах, как ходил нэгус, царь. |
| Всё сказанное, по большей части, враньё. Чтобы понять это достаточно сколь-нибудь внимательно, и без эмоций, посмотреть на пресловутую картину «Иван Грозный...». И что это за ичеготы на ногах поверженного царевича? Ага, вот о них: «специально для работы над полотном по особому заказу были сшиты сапоги царевича, Ренин расписал их масляными красками», - сообщает источник. Да, так они и выглядят, эти фантазийно-расписные «лабутены» XVI века. Но это отнюдь не то узорочье, коим русские украшали кожи и ткани, чтобы «удивлять красотою наряда», а какой-то монголо-татарский секонд-хенд. А во что одеты царевич и его отец? Репин изобразил их обоих по-свойски, в исподнем платье. По Олеарию, царская одежда состояла летом - из легкого шелкового опашня, золотной шапки с меховым околом. Под верхнюю одежду надевался обычный наряд - сорочка, зипун и становой кафтан (спереди разрезанный, застегивающийся, расходящийся книзу, без воротника, с широкими рукавами, напоминающий архиерейский сакос)». Однако «облачение» сына напоминает скорее нечто среднее между женским капотом и пеньюром, даже с кружевцами и рюшечками, а одежда отца - спецовку чернорабочего. Специфичен, естественно, и интерьер картины. Туманные, как бы облупленные стены. Некая дурно сколоченная, опрокинутая табуретка, долженствующая изображать опрокинутый трон. Ковёр, которого в реальности в XVI веке никак не могло быть, ибо эта техника ковроткачества появилась гораздо позже. Какой-то валик от дивана, характерный для XIX столетия, но никак не раньше... Подобный, возможно, стоял у Репина в мастерской. А возле него лежал и тот пресловутый подержанный ковёр, купленный где-то на толкучем рынке. Но главное, конечно, лица персонажей. Для портрета Ивана Грозного Репину позировал его близкий приятель, полтавский художник Г.Г. Мясоедов, тоже «передвижник». Почему он? Григорий Григорьевич, с присущим ему странным юмором, объяснял, что гаже рожи, чем у него, Илье Ефимовичу было просто не сыскать. Но Репин всё равно искал. И что-то нужное, в этом плане, было позаимствовано им из «портрета» композитора П. И. Бларамберга, а также «какого-то старика, жившего в Царском Селе», а помимо того - с «чернорабочего Литовского рынка». |
| Христианин! Если хочешь быть здоров душою, если тебе дорого вечное ее спасение, то прогони из нее всех духовных идолов, как бы ни были они тебе любезны, как бы давно и крепко ты ни привык в ним; эти идолы: леность, скупость, гордость, чревоугодие, блуд, пьянство, зависть, мстительность и т. п. страсти и наклонности. (Дух. беседа, 1839 г.). 14. Человекоугодие Виды человекоугодия. а) Лесть. Лестью называется лукавая угодливость на словах. Льстец, для угождения кому-либо, старается говорить ему самому, или о нем другим, но непременно вслух его, – только то, что приятно для его самолюбия, – и говорит не искренно, вопреки своему убеждению. До каких чудовищных размеров может простираться льстивая человекоугодливость, видно из многих примеров, представляемых историею. Жрецы Юпитера аммонского в угоду Александру македонскому провозглашали его сыном этого лжебога. Римский народ развращенным императорам воздавал божеские почести, приносил им жертвы, курил фимиам; придворные царя Дария Мида испросили у него указ, чтобы никто, под страхом смертной казни, в продолжение 30-ти дней не смел обращаться с прошениями ни к богам, ни к человекам, а только в нему; даже иудеи, чтители истинного Бога, опозорили себя подобною лестию пред царем Иродом Агриппою: однажды, когда он, прибыв в. Кесарию, сел на возвышенном месте в царском облачении, и стал говорить что-то народу, народ воскликнул: «это голос Бога, а не человека!» ( Дeяh. XII, 2. 22 ). Лесть обыкновенно свойственна низшим пред высшими, бедным пред богатыми, подчиненным пред начальствующими, в видах заискания их расположения. Но нередко и высшие, богатые и начальствующие лестию стараются приобресть расположение к себе низших, бедных и подчиненных. Так Авессалом, задумав низложить с престола отца своего Давида и занять его место, старался привлечь народ на свою сторону вкрадчивым обращением с ним: по утрам он выходил за город и идущих в город искать суда у царя встречал дружескими расспросами о их деле, по-приятельски брал их за руку, целовал их и выражал сожаление, что некому у царя вступиться за них (2цар. XV). |
| Ангел возвещает св. женам Воскресение, ангелы возносят Христа на небо, предстоят при Успении Богоматери и принимают участие в Страшном Суде. Ангелы, по видениям Пророков, пишутся с крыльями, в длинных одеждах или в царском одеянии, в священном облачении и воинских доспехах. В их кудрявых волосах продета лента (слухи), концы которой свободно развеваются. Ангелы на иконах усугубляют представление о небесном явлении, и их полет дает чувство воздушного пространства и беспредельности. Откуда черпал русский иконописец сведения об Ангелах? В Иконописном Подлиннике он находил лишь краткое указание, что «Ангелы – юноши неописуемой красоты», сведения о расцветке их одеяний и о стиле волос. О сотворении Ангелов не говорится в Библии при перечислении дней Творения и сказано лишь, что при изгнании Прародителей из Рая «Господь поставил Херувима на Восток от сада» ( Быт. 3:24 ). В некоторых апокрифических сказаниях сотворение Ангелов помещается в первый день, в других – в третий день, тогда как «Книга Небеси и Земли», или «Палея», т. е. Сборник библейских текстов от Бытия до Царя Давида, устанавливает сотворение Ангелов одновременно с небесными светилами в четвертый день Творения «при общем ликовании утренних звезд» ( Иов 38:7 ), что совпадает с учением Катехизиса. Из Св. Писания известно, что Ангелы – духи, они принимают человеческий образ в соприкосновении с видимым миром, что они бессмертны, бесчисленны, святы, мудры, воинственны, целители, каратели, покровители, наставники и приставлены к человеку со дня его рождения до смерти. На основании этих данных св. Дионисий Псевдоареопагит распределил Небесные Силы на Девять Чинов Ангельских по их отличительным свойствам: Серафимы – Премудрость Божья, они сапфиро-синие, Херувимы – пламя и любовь, они алые, Господства – покровительствуют народам, они облачены дьяконами, Власти – повелевают стихиями, они в коронах, Силы – выполняют Божьи повеления, на них военные доспехи, Престолы – судят, их облачение епископское, они держат книги, Начала – творят чудеса, они держат «Печать Бога Живого», Архангелы – благовестители, предстоят перед престолом Бога, Ангелы-Хранители – держат свитки с записью деяний своих питомцев, за которых они ответственны. |
| Рассказ многогрешного инока Кирилла Печерскому игумену Василию о человеке бельце и чернечестве, и о душе, и о покаянии В некотором граде был царь, очень кроткий, хороший и милостивый, хорошо заботился о своих людях; только лишь одним он не был разумен, – тем, что не боялся нападения, не держал ратного оружия, не предполагая, что кто-то придет на него . Имел при себе тот царь много друзей и советников и одну, по-мужски умную, дочь. Был среди тех советников один мудрый и благоразумный, что всегда печалился о царском легкомыслии и искал благоприятное время, когда б сказать царю, чтобы готовился он к битве. Внезапно одной ночью сделался в городе большой шум. И сказал царь своим советникам: «Давайте выйдем и пойдем по городу, может быть, мы найдем и схватим того, кто поднимает в нашем городе сумятицу, очень сильно мне нынче страшно». Но выйдя и обойдя все, ничего они не нашли, лишь одно смятение в граде. И в то время, как все советники пребывали в растерянности и недоумевали, в чем дело, тот благоразумный советник взял царя с его дочкой и привел их к огромной горе со множеством разного оружия, внутри которой увидели они яркий свет, льющийся оконцем из пещеры. И приникнув к тому оконцу, увидали они внутри пещеры жилище, где сидел в последней нищете человек, облаченный в бедное рубище, а с ним рядом сидела его жена, слаще брашен поющая ему песнь. Перед ним же на твердом камне стоял некто красен и высок, поднося ему пищу и черпля вино. И в тот миг, как принял человек чашу, так с великой радостью стали они венчать его хвалою. Увидавши все это, царь призвал своих друзей и сказал им: «Что за чудо, друзья мои! Посмотрите, как эта нищая и безвестная жизнь честнее нашего величества веселится, как сияет внутреннее ярче внешнего!». Остановившись на этих словах, вернемся к прежде сказанному, чтобы открыть смысл притчи разумению простецов, – быстрые же умом и без объяснения все знают. Конец же Слова станем излагать подробно. Град, братья, – это состав человеческого тела, коему творец и зиждитель Бог . А находящимися в нем людьми органы чувств называем: слух, зрение, обоняние, вкус, осязание и низменный жар похоти. Царь – это ум, тот, что владеет всем телом. Сильно же он хорош, кроток и милостив – ибо о теле своем больше всего печется, ища ему потребное и украшая одеждой. А хорошо заботится о своих людях – значит, узнав о добром, возносится, а от злого расстраивается, очам позволяет хотение, обонянию исполняет желание, устам дает объедение, и руками ненасытно берет и присваивает богатства, вместе с тем и низменной чувственности совершает похоть. |
| 6. Царь сделал ученье своим полкам и убедился, что многого еще недостает этим толпам, чтобы можно было их назвать воинами. Он лично показывал им, как нужно делать движения и обороты наклонением своего тела, какую нестройные толпы должны иметь выправку; наконец, соскучившись видом этого скопища необученных, отправился в сопровождении бояр на пирушку, которую по желанию его устроил Лефорт. Пированье длилось до позднего вечера, сопровождаясь веселыми кликами при заздравных чашах и пальбой из орудий. Пользуясь тишиной ночи, государь с немногими из близких к себе отправился в Кремль, повидаться с царевичем, сыном своим, весьма милым ребенком. Дав волю своему родительскому чувству и осыпая сына ласками, три раза поцеловал его; затем, избегая встречи с женой, которая давно уже ему опротивела, он возвратился в свой Преображенский кирпичный дом. Царское министерство через посредство некоторых лиц любезно дало понять господину послу, чтобы он ради поддержания того Доброго мнения, которое составил уже о себе, следуя здешнему обычаю, не показывался до времени в общественных собраниях да также запретил бы и своим слугам часто выходить из дому. 7 и 8. Говорили, будто царь часа четыре провел в тайной беседе, в чужом доме, с пресветлейшей своей супругой, но этот слух не верен. Люди, заслуживающие большего доверия, утверждают, что царь имел свидание с любимой сестрой своей, Натальей. Посол просил позволения представиться. 9 и 10. Просьба о приеме была повторена, и дано обещание, что посол скоро будет принят. 11, а по летосчислению старого календаря 1 сентября. Русские начинают новый год, так как они ведут свое счисление от сотворения мира. Этот день москвитяне, по старинному обычаю, праздновали самым торжественным образом; так, на самой большой Кремлевской площади устраивали два престола, весьма богато украшенных: один для царя, другой для патриарха, который являлся туда в епископском облачении, а государь в царском, для внушения большего уважения к верховному достоинству; народ смотрит на него, как на божество, редко показывавшееся ему. |
| 4¼ в диаметре.Наружная поверхность его украшена растительным орнаментом и изображением Спасителя в царском облачении по светло – зеленому фону в половинном овале. – й такой же величины, формы и украшений женский венец с изображением Богородицы в царском облачении с воздетыми вправо руками. Стиль орнамента и корон с шипами на изображениях Спасителя и Богоматери указывает на XVI – XVII ст. 5 – й венец из липового дуба, высота 2¼ в., диаметр 4¼ в., украшен грубым, поновленным в недавнее время, изображением деисуса в трех медальонах, разводами и кистями в роде виноградных. 6 – й такой же женский венец с изображением знамения Богородицы с двумя херувимами по сторонам. Живопись фигур и рисунок орнамента относятся не ранее, как к XVII – XVIII в. Если мы отбросим в сторону подробности украшений наших венцов, и обратим внимание лишь на их основную форму, состоящую из ободка высотой в 1½ – 2 вершка и около 4 – х вершков в диаметре, то встретим в византийско – русской древности замечательную параллель для этой формы. Всякий, кто имел случай присматриваться к формам древних византийских диадем, согласится, что они аналогичны с формой наших брачных венцов. Любопытная история диадемы еще ожидает своих исследователей. В настоящий раз мы можем заметить лишь то, что диадема в виде ободка восходит своим началом к дохристианской древности, встречается на памятниках Египта (Изида), в числе живописей городов, засыпанных пеплом Везувия, в раскопках на северном берегу Черного моря, и особенно широкое применение находит в памятниках византийской древности VII – XII в. Такую форму диадемы встречаем мы в изображении императора Василия младшего в греческой рукописной Псалтири X в., хранящейся в парижской национальной библиотеке; она же повторяется в греческом менологии импер. Василия в сценах мучений, при которых присутствует император; в такой же диадеме изображен Мельхиседек в миниатюрах ватиканской рукописи Косьмы Индикоплова (VII – IX в.), являясь в костюме и типе византийского императора, а в числе мозаик храма Софии в Константинополе над царскими дверями в нарфиксе император Константин Погонат. |
|
|
