| Прерву эту длинную цитату, чтобы сделать по ходу ряд замечаний. Разве можно назвать " действительно логически последовательным " чтение, которое изначально нарушает саму идею произведения? Автор ставит в центр повествования " Слова о полку Игореве " " нынешняго Игоря, иже... наведе своя храбрыя плъкы на землю Половецькую за землю Руськую " , которому совершенно однозначно приписывается инициатива похода. Если же принять отстаиваемую Соболевским - Перетцем - Гудзием перестановку в начале " Слова " , то тогда получится, что идея похода принадлежит не Игорю, а его брату Всеволоду, который и " предлагает брату седлать своих коней " . Но именно на этом, по сути дела, и настаивает Н.К.Гудзий: " Как бы в ответ на предложение Всеволода Игорю седлать коней, Игорь обращается к своей дружине со словами: " А всядемъ, братие, на свои бръзыя комони... " (подчеркнуто мной. - А.У.) Такая последовательность действий - сначала предложение Игорю седлать коней, а затем уже распоряжение Игоря, обращенное к дружине, - сесть на коней для похода на половцев, естественно, единственно возможная (для кого? почему? - А.У.) , в противоположность чтению мусин-пушкинского текста, где сначала Игорь велит дружине сесть на коней, а затем Всеволод предлагает Игорю седлать коней. После того как Игорь отдал распоряжение дружине сесть на коней, логически должен следовать рассказ о том, что Игорь вступил в стремя и двинулся в поход, как и получается в результате перестановки текста " . Но тогда остается совершенно непонятным, почему и зачем " Игорь ждет мила брата Всеволода " : только для того, чтобы тот пригласил его в поход на половцев? И где он его ждет: в Новгороде-Северском или в пути? Такое расположение абзацев как раз и приводит к разрушению логики повествования, к которой стремятся сторонники перестановки, поскольку, если Игорь ждет приглашения в поход от брата в Новгород-Северском, то инициатива похода с очевидностью исходит от Всеволода, а это не так. Если же в пути - то к чему тогда уже этот призыв, ведь Игорь уже и так выступил со своей дружиной? |
| Положение на землях, оказавшихся под властью Л., было существенно различным, что определялось присутствием (или отсутствием) на них наемного польско-литов. войска, размеры к-рого росли по мере притока все новых военных отрядов. К нач. 1610 г. в этой армии насчитывалось 10 тыс. чел., в подавляющей части конных воинов. По размерам наемному войску лишь немного уступали отряды казаков, численность к-рых также росла. Если в Северской земле или на северо-западе таких войск не было, то в Подмосковье, вокруг Тушина, стояли крупные военные силы, еще одна армия во главе с гетманом Сапегой осаждала не желавший подчиниться Л. Троице-Сергиев мон-рь. Наемное войско, заинтересованное прежде всего в собственном обогащении и готовое всеми доступными способами добывать средства на свое содержание, скоро стало настоящим бедствием для всех территорий, на которые распространялось его воздействие. Так, довольно скоро стали возникать основания для конфликта между этим войском и населением центра России. В грамотах, рассылавшихся по стране, правительство Василия Шуйского обвиняло сторонников Л. в том, что они хотят «злую проклятую латынскую веру утвердити», рус. людей «в латынскую веру превратити» (Русский архив. 2012. 116, 125 и др.), но эти обвинения не имели под собой оснований. Наемные войска Л., среди к-рых было немало правосл. «русских» жителей Речи Посполитой, волновала прежде всего возможность обогащения, а что касается самозванца и его рус. окружения, они явно стремились привлечь правосл. духовенство на свою сторону. Так, известно, что, когда Л. еще находился на юге, он пожаловал Никольскому жен. мон-рю в Путивле с. Холопково в Новгород-Северском у. и озеро (Там же. 100). К сожалению, этим исчерпываются сведения об отношениях Л. с духовенством Северской земли, являвшейся его опорой на протяжении всего правления. Имеющиеся свидетельства, гл. обр. из архива гетмана Сапеги, характеризуют отношения Л. с духовенством ряда территорий Замосковного края, к-рые перешли под власть Л. после осады его войсками Москвы. |
| Уваров С.С. Доклад 19 ноября 1833 года. Писарская копия с собственноручными вставками и подчеркиваниями С.С. Уварова. Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ) Ф. 17. Оп. 1. Д. 38. Л. 12. В приложении к моему выступлению: Болотин Л.Е. Так Путин царь или не царь?! Расшифровка доклада « Православный Самодержавный Царизм и политический монархизм: формально общее и сущностные различия» и прений по нему на заседании «Русского Собрания» в Союзе писателей России 21 Июня 2017 года с дополнениями и пояснениями//Русская Народная Линия. 13.7.2017. — есть моя библейско-филологическая справка «О Самодержавии», в которой раскрывается аспекты духовного содержания в понятии и термине «Самодержавие». Душа Армии: Русская военная эмиграция о морально-психологических основах российской вооружённой силы//Российский военный сборник. Вып. 13. М.: Военный университет, 1999. С. 40. Августина, Московскаго и Коломенскаго. Кораблева и Сирякова. СПб.: Въ Эдуарда Веймара, 1856. С. 68–72. Голиков И.И. Дополнение к Деяниям Петра Великаго, содержащее полное описание славныя Полтавския победы и предшествовавшия измены Мазепы. Том Пятнадцатый. М.: Университетская типография у Ридигера и Клаудия. 1795. С. 353–354. О походе на половцев 1185 года Новгород-Северского Князя Игоря Святославича (2 Апреля 1151 года — † весна 1201 года): «Почнемъ же, бpamie, повсть ciю отъ стараго Владимера до ныншняго Игоря; иже истягну умь kpnocmiю своею, и поостри сердца своего мужествомъ, наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половцькую за землю Руськую». Ироическая песнь о походе на половцовъ удельного Князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия с переложением на употребляемое ныне наречие. М.: Сенатская типография, 1800. С. 5. Куликовское сражение 8 Сентября 1380 года. «И рече Князь Великий Дмитрей Ивановичь: “Брате, Князь Владимеръ Андреевичь, пойдем тамо, укупим животу своему славы, учиним землям диво, а старым повесть, а молодым память! А храбрых своих испытаем, а реку Дон кровью прольем за землю за Рускую и за Вру Крестьяньскую!”. И рече им Князь Великий Дмитрей Иванович: “Братия и Князи Руские, гнздо есмя были Великого Князя Владимера Киевскаго! Не в обиде есми были по рожению ни соколу, ни ястребу, ни крчату, ни черному ворону, ни поганому сему Момаю!”. О соловей, лтняя птица, что бы ты, соловей, выщекотал славу Великому Князю Дмитрею Ивановичю и брату его Князю Владимеру Андревичю, и земли Литовской дву братом Олгордовичем, Андрю и брату его Дмитрею, да Дмитрею Волыньскому! Т бо суть сынове храбры, кречаты в ратном времени и вдомы полководцы, под трубами повити, под шеломы възлеланы, конець копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовской земли». Задонщина. Слово о Великом Князе Дмитрее Ивановиче и о брате его, Князе Владимере Андревиче, яко побдили супостата своего царя Мамая//Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6: XIV — середина XV века. СПб.: Наука, 1999. |
| Менее удачно было его дальнейшее движение на запад. С этой стороны он хотел приобрести Ливонию, продвинуть границы государства до Балтийского моря, т. е. до восточного его берега, как естественного рубежа равнины. Но ему не удалось овладеть всем течением Западной Двины, и в борьбе с Баторием он даже потерял старинные русские города по Финскому заливу и Ладожскому озеру: Яму (Ямбург), Копорье, Корелу (Кексгольм) и Иван-город. Его сын, царь Федор, после новой войны со шведами (1590 - 1595 гг.) воротил потери отца и удержался на побережье Финского залива, старинной Вотьской пятины В. Новгорода, к которой принадлежали эти города. Смутное время снова отбросило Московское государство с западных позиций, занятых им в XVI в. Поляки, оторвав у него области Смоленскую и Северскую, отрезали Москву от Днепра, а шведы сбили ее с берегов Балтийского моря. Первый царь новой династии вынужден был уступить Швеции по договору в Столбове (1617 г.) названные города и еще Орешек (Шлиссельбург), а Польше по договору в Деулине (1618 г.) земли Смоленскую и Северскую. Москва опять принуждена была отступить далеко от заветных западных рубежей. Новая династия дурно начинала: она не только отказалась от национального дела старой династии, но и растеряла многое из того, что от нее унаследовала. Внешнее положение государства ухудшалось еще пренебрежением, с каким стали относиться к нему соседи со времени Смуты. Московские бояре в 1612 г. писали в окружной грамоте по городам: " Со всех сторон Московское государство неприятели рвут; у всех окрестных государей мы в позор и укоризну стали " . Новая династия должна была еще более прежней напрягать народные силы, чтобы возвратить потерянное: это был ее национальный долг и условие ее прочности на престоле. С первого царствования она и ведет ряд войн, имевших целью отстоять то, чем она владела, или воротить то, что было потеряно. Народное напряжение усиливалось еще тем, что эти войны, по происхождению своему оборонительные, сами собою, незаметно, помимо воли московских политиков, превратились в наступательные, в прямое продолжение объединительной политики прежней династии, в борьбу за такие части Русской земли, которыми Московское государство еще не владело дотоле. |
| После смерти Мономаха процесс феодального дробления Киевского государства усилился, и половцы начали регулярно совершать набеги на южные и юго-восточные земли Руси. Это заставило южнорусских князей принять срочные меры по борьбе со степными кочевниками. В 1170 г. состоялся съезд князей, на котором Мстислав Изяславич говорил: «Половцы отнимают Греческий путь (по Днепру), Соляной (по Дону) и Залозный (по Дунаю)». Святославу Всеволодовичу, великому князю киевскому, удалось в 1183 г. создать небольшую коалицию южнорусских князей, которые приняли участие в летнем походе против половцев 1184 г. Поход прошел успешно: половцы были разбиты, хан Кобяк захвачен в плен. Успех окрылил князей, и Святослав стал готовиться к летнему походу 1185 г. В походе 1184 г. должны были принять участие новгород-северские князья во главе с Игорем Святославичем. Однако дружина Игоря не могла поспеть вовремя из-за гололедицы. Выступая весной 1185 г. в поход против степных кочевников, новгород-северский князь понадеялся на удачу, мечтая о своей собственной славе и желая, возможно, поискать древнего Тмутараканя, которым некогда владели черниговские князья, и в частности дед Игоря Олег. Однако поход закончился страшным разгромом русских войск. Впервые в истории военных столкновений с половцами русские князья были захвачены в плен, а из всего войска остались в живых лишь 16 человек. Исторические события, связанные с походом и поражением северских князей – Игоря Святославича, его брата Всеволода из Курска, сына Владимира из Путивля и племянника Святослава Ольговича из Рыльска, – и легли в основу «Слова о полку Игореве». Описанию похода Игоря посвящены две дошедшие до нас исторические повести: одна – в составе севернорусской Лаврентьевской, другая – южнорусской Ипатьевской летописи. Историческая повесть о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в Ипатьевской летописи отличается подробным последовательным описанием событий. Изложение проникнуто горячим сочувствием к участникам похода, их поражению. Летописная повесть не лишена художественности: ей присущи драматизм, образность и выразительность отдельных мест, живость повествования. Автором ее был либо непосредственный участник событий, либо человек, стоящий близко к новгород-северскому князю. |
| Россия не смогла добиться новых успехов, но и Великое княжество Литовское было не в состоянии продолжать войну. В марте 1503 г. между Россией и Литвой было заключено перемирие на 6 лет, по к-рому Северская земля с Новгородом-Северским и Черниговом, а также Брянск, Дорогобуж и Торопец вошли в состав Русского гос-ва. На переговорах, предшествовавших заключению соглашения, русские представители заявили от имени И. В.: «Не то одна наша отчина, кои городы и волости ныне за нами, и вся Русская земля Божьею волей из старины, от наших прародителей наша отчина» (Сб. РИО. Т. 35. С. 380). В зап. политике Русского гос-ва не столь важное, но все же заметное место занимали связи с такими соседями, как Ливонский орден, Ганзейский союз нем. городов и Швеция. Проблемы отношений с ними встали перед И. В. после присоединения Вел. Новгорода в 1477/78 г., но еще до этого рус. правителю пришлось столкнуться с Ливонией в качестве верховного сюзерена Пскова. В 1463 г. войска Московского вел. князя уже помогали Пскову в войне с Ливонией. Новый, гораздо более серьезный шаг был предпринят в 1474 г. при заключении мира между Псковом и Ливонией. Накануне переговоров в Псков прибыл великокняжеский воевода Д. Д. Холмский с большим войском; был заключен мир, соблюдавшийся в течение 30 лет. В договоре указывалось, что ливонские послы «добиша челом» «царем всея Руси Ивану Васильевичу и Ивану Ивановичу». По одному из условий договора Дерптское католич. еп-ство обязалось платить дань «великих князей русских», к-рая не выплачивалась в течение 8 лет. С присоединением Вел. Новгорода перед рус. правящими кругами возникла сложная проблема отношений с Ганзой - союзом нем. городов. На территории Вел. Новгорода находилась фактория ганзейских купцов - Немецкий двор, где ганзейцы пользовались мн. правами и привилегиями, к-рыми не обладали новгородцы, торговавшие в Ливонии. Попытки новгородских властей добиться равных условий торговли успеха не имели. В 80-х гг. XV в., уже вскоре после присоединения Вел. Новгорода, рус. правительство стало добиваться ограничения привилегий ганзейцев и улучшения условий торговли для рус. купцов в Ливонии. На рубеже 80-х и 90-х гг. XV в. были приняты решительные меры для ликвидации традиц. привилегий ганзейцев (права продавать товары без взвешивания, освобождения от большей части торговых пошлин и др.). В 1492 г. на берегу пограничной р. Наровы была заложена крепость Ивангород, к-рая, по-видимому, по планам рус. правящих кругов должна была стать портом, где рус. купцы торговали бы с купцами из Зап. Европы. В 1494 г. в ответ на насилия над русскими в ливонских городах И. В. приказал закрыть Немецкий двор в Вел. Новгороде и конфисковать находившееся в нем имущество (Немецкий двор оставался закрытым до конца правления И. В.). |
| Войска польские, окружавшие самозванца Отрепьева, шли от Чернигова, под предводительством коронного гетмана Калиновского, и полковника северского Ивана Заруцкого, определенного от короля над войсками малороссийскими наказным гетманом. Они, приблизившись к Новгород-Северскому, расположили стан свой при Соленом озере, у вершин обширных и глубоких рвов, заросших лесом, кои некогда наполнялись водою и окружали Новгород. Правый из них назывался Ладейною пристанью, по входившим в него ладьям, когда в реке Десне вода была возвышеннее, а левый звался Ярославским потоком или ручьем, по течению его у горы Ярославля. С первых дней происходили от обеих армий одни попытки и шармицеры между обоими станами; наконец открыта генеральная баталия от польской стороны. Пользуясь означенными рвами, введена была в них ночью малороссийская пехота, и на рассвете ударили поляки с трех сторон на стан московский. После долговременной сечи, вломились в него поляки и произвели великое с обеих сторон убийство; наконец выбили Московские войска из их стану, завладели им и гнали те войска до склонения гор в реку Десну. Тут они разделились надвое: одна часть, пользуясь байраками и зарослями, ушла в гору по реке до местечка Гремяча и переправилась там чрез Десну, а другая часть увалилась в Новгород и заперла позади себя городские ворота. Поляки, гнавшие московские войска, приступили к городу и начали его осаждать; а малороссийские войска с полковником Заруцким, отступив к монастырю Преображенскому, послали к градоначальнику Березовскому, и ко всем гражданам своих чиновников, уговаривая их объявить убежавших в город московцев военнопленными и ворота отворить. Но между сим, так наглым происшествием, граждане по необдуманности, или, не будучи в силах, выпустили московцев в нижние ворота к реке и дали способ переправиться через реку. Поляки же, выбив городские ворота, вломились в город и ищущи московцев, убивали всех, им встречающихся; а сведав, что московцы выпущены из города, обратили всю злость свою на граждан. |
| Первый: Нестор вот как говорит о клятве Олеговой: Олега водиша на роту и мужи его, по Рускому закону кляшася оружием и Перуном богом своим, и Волосом скотьим богом, и утвердиша мир. Но всеми ли вместе клятвами сими Олег клялся со всеми своими войсками, того решительно утвердить нельзя. Нестор наперед сказал, что в исходе сем с Олегом войско его состояло из разных племен: И поя, говорит он, множество варяг, и Словен, и Чуди, и Кривич, и Мерю, и Деревлян, и Радимич, и Полян, и Северян, и Вятич, и Хорват, и Дулеб, и Тиверцов 36 . Каждое племя могло, да и долженствовало присягать по своей вере, и например: Варяго-Руссы клялись оружием, Славяне, Кривичи, Деревляне и другие племена Славенские Перуном, богом своим; а Мери, то есть Ростовцы, Волосом, почитавшимся у них. Третий: В Ироической песне о походе на Половцев Новгородо-Северскаго Князя Игоря Святославича, древнейший Славянский певец Боян из уважения именуется внуком Велесовым 37 . Следовательно, Велес или Волос был Славянский Бог. Первый: Во-первых, не известно, имя Велеса в сем месте значит ли бога Волоса или просто какого-нибудь только знаменитого предка Боянова; а потом наверно не известно также и то, что Боян Славянский ли был певец. Было и у Татар имя Бояна: ибо в Летописях упоминаются Татарские послы, именовавшиеся Боянами и Бояндами 38 . Второй: О! вы отнимаете у нас удовольствие думать, что у предков наших Славян были издревле свои Орфеи и Пиндары. А я покушаюсь даже верить, что Боян был природный Новгородец. Третий: А почему вы это заключаете? Второй: Вам известно, что в Новгороде есть улица, издревле доныне именуемая Буяна. А в Летописце Новгородском, изданном с древнейшего харатейного списка в Москве 39 , улица сия называется Бояна. Поскольку же в Новгороде многие улицы издревле прозваны именами знаменитых людей, как например: Добрынина, Янева, Рядедина, Боркова, Щурова, Иворова, Коржова, Молоткова, Бордова, Ильина и другие; то для чего же не думать, что и Бояна прозвана от Бояна? Третий: Я вам уступлю это удовольствие думать. Впрочем, и без сего Новгородская улица Буяна или Бояна знаменита издревле потому, что к ней на берег приставали все торговые иностранные суда и на ней сгружали товары. По имени сей-то улицы в Петербурге, в Астрахани, в Архангельске и в других Российских портах места, где бывает выгрузка товаров, прозваны Буянами. Но мы не об этом спорим; а утверждаю я только то, что в Новгороде кумира Волоса, бога скотоводного, не было и быть не могло, потому что в здешних климатах скотоводству никогда нельзя быть важным. Один только у Новгородцев был древнейший праотеческий кумир Перунов. |
| 4 ноября выступило войско, значительно усиленное пристающими к нему русскими и казаками, к Новгород-Северскому и шло до него восемь дней. Везде по берегам рек Десны, Свиницы и Сновы покорялись Димитрию жители сел и деревень. Не было ни сопротивления, ни боязни: народ не разбегался, как обыкновенно бывало, когда приближается войско, но выходил навстречу с хлебом и солью; севрюки с умилением смотрели на своего государя, чудесно избавленного Богом, и кричали в исступленной радости: «Многая лета царю Димитрию Ивановичу!» На дороге прискакал к нему гонец из Польши и 8 ноября привез панскую грамоту 91 . То был ответ на Димитриеву. Эта грамота, писанная еще от Клемента VIII, не дошла до нас, но, без сомнения, в ней были побуждения не забывать своего назначения. Таким образом, когда все на Руси склонялось к Димитрию во имя отеческого православия, когда к нему выходили священники и миряне с православными иконами, папская грамота должна была стать для него невольно зловещим кошмаром, предсказывавшим ему, что в будущем не так легко может он расплатиться за помощь, которую ему теперь оказывают чужие. Достойно замечания, что, когда папа переписывался с Димитрием и признавал его законным наследником, в половине июля того же года снаряжено было опять посольство в Персию и папа просил очень дружелюбно Бориса пропустить чрез московские владения пятерых кармелитских монахов, отправленных для этой цели 92 . Видно, что св. отец взирал тогда самым наблюдательным оком на отдаленную и непокорную его власти Московию. 11 ноября стало ополчение под Новгород-Северским. Тут претенденту уже не пошло как по маслу, подобно тому, как шло до сих пор. Здесь он должен был встретить препятствия. В Новгород-Северском начальствовал воевода умный, расторопный, храбрый, знавший ратное дело и умевший держать в повиновении подчиненных. Это был окольничий Петр Федорович Басманов, брат убитого в бою против Хлопки, сын одного из гнуснейших сподвижников мрачного периода тиранства царя Грозного. Он знал дух народа. |
| Только северные и поморские города, принадледжавшие к сухоно-двинской и полярно-балтийской системе, к системе Новгородской колонизации, еще не совсем согласны были с понизовыми и около-московскими городами на совет и соединенье. В псковском и новгородком государствах обнаруживалось даже стремление отделиться от Москвы, образовать особые государства, избрать своих царей; в Псков явился новый самозванец, Сидорко, называясь Дмитрием царевичем, и многие ему целовали крест. В то время, как Дмитрий Пожарский собирал представителей городов на земский совет в Ярославль, и призывал, в том числе полномочных посланников от Новгорода, новгородцы вели переговоры с шведским королем, Карлом IX. Они, по словам актов, «все соединясь, приговорили и избрали на новгородское государство одного из двух сыновей Карла шведского, который люб – королевича-принца Густава-Адолфа, или принца Карла-Филиппа». Наконец, выборные представители Новгорода прибыли на общий земский совет в Ярославль. Здесь, на совете и договор с воеводами собравшегося в Ярославле земского ополчения, выборные посланники новгородские, между прочим, ясно высказали первоначальную причину розни областей, особенно рязанских, северских и украинных городов, говорили, что смуты самозванства в областях были выражением областного протеста против выбора на престол Шуйского немногими городами, а не всею землею; «На московском государстве учинился государем царем великий квнязь Василий Иванович Шуйский всея Русии по избранию немногих городов, а иные многие украинные города его себя государем не хотели и в послушании быть не почали, а учали Себя избирать воровских царевичей, Петрушку и иных, и теми именами московскому государству много зла учинили». Потом, выборные новгородские на ярославском земском совете, от лица всего Новгорода, призывали земское ополчение быть с ними «в совете, и в любви и в согласии» относительно избрания королевича шведского. Новгородцы не только не хотели присоединиться к Москве, но и Москву совсеми прочими областями хотели присоединить к новгородскому совету, и таким образом устроить новгородское государство. |
|
|
