| В махинациях уличили мужа, она была как будто непричастна, но все равно не спаслась бы, если б не поддержка сверху. Впрочем, с той поры прошло девять лет… И отношения Сталина к Веронике или к тем обстоятельствам, которые заставляли когда-то защищать ее, могли много раз измениться. Но мимо Сталина это не прошло. Тут могли быть еще два объяснения: ему представлены очень серьезные разоблачения или же… Или же — все это вырывается из его рук. Еще не вырвалось, но уже рвется, трещит. Самое страшное, как считают иные. Николай Григорьевич так не считал. Наоборот, ему мерещилась тут надежда, какой-то шанс на спасение. О своем спасении Николай Григорьевич не думал. Ему сорок семь лет, жизнь прожита. Да и как-то так вышло, что о своем спасении никогда не думалось: странная, ничем не объяснимая, сначала молодая, а потом просто глупая торчала в душе уверенность, что ничего дурного с ним лично никогда не случится. Ну, убьют в крайнем случае. Или заболеет тифом, умрет в бреду. Разобьется на автодрезине, как Володька Крылов. А что еще? Все это уже почти было. Нет, за себя страха нет, есть страх за Лизу, за детей, но это почти то же, что за себя, так что можно сказать, что и этого страха нет, чересчур личное, никого не касается, практически не существует, а есть страх за то, ради чего прошла жизнь. В ящике лежала вечерняя почта: пачка поздравительных открыток, «Вечерняя Москва», «Литературная газета», которую выписывала Лиза, три каких-то письма. Дом был пуст. Ребята гуляли, бабушка еще утром предупредила, что задержится в секретариате, а Лиза, как всегда, праздновала первомайский вечер в Наркомземе — всю ночь сочиняла стихи для стенгазеты и рисовала карикатуры. Газеты Николай Григорьевич проглядел мигом, открытки тоже не представляли интереса. Одно письмо было от старого друга из Кисловодска, где друг лечился, обычное поздравление, другое, написанное детским почерком, адресовалось Горику, а третье — без марки, без штемпеля, просто белый конверт: «Баюкову Н. Г.». Кто-то без помощи почты бросил в ящик. |
| Если мы, ввиду недоверия к Иерусалимской Патриархии, ввиду желания оказать помощь нашим поклонникам и противодействовать иноверным пропагандам, которые, никого не спрашивая, назначали епископов и восстановляли в действительности не существовавшее в течение семи столетий латинское патриаршество, хотели что– либо сделать посылкою Духовной Миссии, то мы должны были или это провести, или вовсе не подымать вопроса. Мы решились, как часто у нас бывает, проделать наружно и собственными руками уничтожить все, что это наружное представляло или должно было представлять. Между тем в то время, как составлялась, рассматривалась и утверждалась настоящая инструкция, определялся состав самой Миссии и изыскивались средства для ее содержания. Кроме архимандрита Порфирия, поставленного во главе Миссии, при нем, по ходатайству Высокопреосвященного митрополита Новгородского Антония и графа Протасова, были назначены бакалавр Санкт-Петербургской семинарии Феофан 1253 и студенты: Петр Соловьев 1254 и Николай Крылов 1255 . По ходатайству же отца архимандрита был к нему назначен его неизменный послушник Иван Будземский 1256 . Этим и предполагалось на время ограничить состав Миссии. Ежегодный расход Миссии определен был в 7.000 рублей, которые распределялись следующим образом: Жалованье архимандриту иеромонаху 2-м послушникам На общий стол 3500 2000 На вклад (Патриархии) за помещение На наем прислуги На разъезды и вспоможение русским поклонникам На милостыню нищим На содержание церкви Эта более чем нищенская сумма, с которою мы мечтали что-либо сделать против тысячных сумм иностранных пропаганд, не может не поразить в особенности тремя своими цифрами. Мы навязывали свою Миссию Патриархии, которая по многим вышеизложенным причинам не могла относиться к ней сочувственно. Задобрить Патриархию или уменьшить ее недоброжелательство возможно бы было, показав ей ту материальную пользу, которую могла бы Патриархия извлечь из Миссии, а эта материальная польза выражалась в 300 рублях за помещение пяти лиц, то есть сумма меньше той, которую бы получила Патриархия от помещения простых поклонников. Не менее поражает цифра милостыни нищим – 100 рублей, и это в стране, где каждый житель рассчитывает на милостыню и по размеру ее судит о значении дающего. Наконец, если мы даже отделим половину назначенной суммы 300 рублей на разъезды, то мы увидим, что на 500 поклонников, приходивших тогда ежегодно на поклонение к Святому Гробу, было назначено вспоможение в 150 рублей, или около 30 копеек , и это когда не было ни дарового помещения, ни удешевленного проезда. |
| 2. Что некий летчик Г. ходит по разным полярным учреждениям и всячески чернит этого уважаемого ученого, утверждая, что профессор Татаринов обокрал (!) экспедицию своего двоюродного брата капитана И.Л.Татаринова. 3. Что этот летчик Г. собирается даже выступить с соответствующим докладом, считая, очевидно, свою клевету крупным научным достижением. 4. Что Управлению Главсевморпути следовало бы обратить внимание на этого человека, позорящего своими действиями семью советских полярников. Статья была подписана «И.Крылов», и я удивился, как у редакции хватило совести подписывать такую статью именем великого человека. Я не сомневался, что Николай Антоныч сам написал ее, – это и было то «письмо», о котором говорила старушка. Газета была прислана почтой на мое имя. «Черт возьми, а если это не он? – Был уже третий час, а я все ходил и думал. – Вот письмо из Географического общества – это, без сомнения, он. Еще Кораблев говорил, что Николай Антоныч состоит членом этого общества, и ругал меня за то, что я рассказал о своем докладе Ромашке. Но и статья – это он! Он растерялся. Катя уехала, и он растерялся». И мне представилось, как он сидит в старушкиной шали и молчит, а Ромашка грубит ему. Это было очень возможно! «…Меньше всего следовало бы им желать, чтобы меля вызвали в Главсевморпуть и потребовали объяснений! Только этого я и добиваюсь». Я думал об этом уже лежа в постели. «Позорящего своими действиями…» Какими действиями? Еще ни с кем я не говорил о нем. Они надеются, что я отступлю, испугаюсь… Очень может быть, что если бы не эта статья, я так и уехал бы из Москвы, почти ничего не сделав для капитана. Но статья подстегнула меня. Теперь я должен был действовать – и чем скорее, тем лучше. Не следует думать, что я был так же спокоен, как теперь, когда вспоминаю об этом. Несколько раз я ловил себя на довольно диких мыслях, в которых, между прочим, прекрасно разбирается уголовный розыск. Но стоило мне вспомнить Катю и ее слова: «Больного или здорового, живого или мертвого, я не хочу его видеть», как все становилось на место, и я сам удивлялся спокойствию, с которым говорил и действовал в этот хлопотливый день. |
| Знает кроха, что командующий армией генерал-лейтенант Чуйков Василий Иванович. Начальник штаба армии генерал-майор Крылов — Николай Иванович. Член Военного совета армии дивизионный комиссар Гуров — Кузьма Акимович. Командующий артиллерией генерал Пожарский — Николай Митрофанович. Начальник бронетанковых войск армии Вайнруб — Матвей Григорьевич. Поразительный был мальчишка. Смелый. Сразу пронюхал, где склад, где кухня, как штабного повара Глинку по имени-отчеству зовут, как величать адъютантов, связных, посыльных. Ходит важно, со всеми здоровается: — Здравствуйте, Павел Васильевич!.. — Здравствуйте, Аткар Ибрагимович!.. — Здравия желаю, Семён Никодимович!.. — Привет вам, Каюм Калимулинович!.. И генералы, и офицеры, и рядовые — все полюбили мальчишку. Тоже стали кроху по имени-отчеству звать. Кто-то первым сказал: — Сталинградович! Так и пошло. Встретят мальчонку-бусинку: — Здравия желаем, Геннадий Сталинградович! Доволен мальчишка. Надует губы: — Благодарю! Кругом полыхает война. Не место в аду мальчишке. — На левый берег его! На левый! Стали прощаться с мальчишкой солдаты: — Доброй дороги тебе, Сталинградович! — Сил набирайся! — Мужай! — Расти! — Честь с юных лет береги, Сталинградович! Уезжал он с попутным катером. Стоит у борта мальчишка. Машет ручонкой воинам. Проводили солдаты бусинку и снова к ратным своим делам. Словно бы не было мальчика, словно бы сон привиделся. Вырос Геннадий Сталинградович. Жив и здоров. Школу закончил, затем институт. Живёт он в счастливое наше время. За него, за счастье других ребят в тот памятный год, в той страшной войне за нашу страну, за Советскую власть стояли насмерть отцы и деды. Майор Устинов Не утихают бои в Сталинграде. Сентябрь проходит, а город сражается. Октябрь на улице, а город сражается. Летят из Берлина грозные предписания: «Взять Сталинград! Взять Сталинград! Сутки — и чтобы взять!» 14 октября 1942 года фашисты начали новое наступление. Снова сила крушила силу. Упорство сошлось с упорством. И снова от страшного дыма, огня и пыли день превращался в ночь. Стонала земля от боли. От ожогов кричало небо. |
| Учитывая, что реформа и продвинутого образования была направлена, в том числе и на то, чтобы вернуть его на национальные основы, мы с очевидностью видим, что Императором была предпринята успешная попытка ликвидации в стране сложившейся до Него ситуации «два образования – две культуры». Фактически Николай II, не афишируя по своему обыкновению свои планы, делал все от Него лично зависящее, чтобы преодолеть тот разрыв, тот раскол в сознании русского народа и общества, который произошел за два века до того. Соединить Московскую Русь и Петербургскую Империю. Создать поистине Народную монархию. Удивительно, что никто этого до сих пор не заметил. Народное и начальное образование Российской Империи, а также народная грамотность были рассмотрены так подробно, потому что эта тема является, пожалуй, наиболее тенденциозно и минимально конкретно освещенной как в массовом, так и в «научном» сознании. Увидев и уяснив по мере сил, истинное положение дел в этом вопросе, перейдем теперь к рассмотрению «продвинутого» образования в Царской России. Законодательные акты переходного времени. 1904-1908 гг. – М., 2010. С. 36-37. Рижская Гребенщиковская старообрядческая община крупнейшая в мире безпоповская старообрядческая община, находящаяся в городе Риге и принадлежащая к Древлеправославной Поморской церкви. Рижская Гребенщиковская соборная моленная — крупнейший в мире Поморский храм. Он обладает 6-ярусным иконостасом, почти полностью скрытым под серебряными окладами икон. Соборная моленная с просторными хорами вмещает одновременно 4-5 тысяч человек. В 1905 году была построена колокольня в древнерусском стиле с шлемовидным куполом по проекту городского архитектора и художника А.Р. Шмелинга. Община существует и сейчас. Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви. – Барнаул, 1999. С. 446. Объяснительная записка к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 год. – СПб., 1912. С. 186. Крылов И.О. Начальное, среднее общее и специальное образование.//Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб.: Институт Российской истории РАН, 1995. Глава XIV. Раздел 1. |
| 1 Сент. 1849 г. утверждены митр. Филаретом писцами при Невоструеве окончившие курс Вифанской Духовной Семинарии Василий Рождественский и Иван Благоволин. 2 Октября 1854 г. на место первого, не имевшего возможности работать «по болезненному состоянию», определён окончивший в этом году курс Виф. Сем. Алексей Белокуров. 21 Октяб. 1856 г. последний уволен по прошению от должности писца и заменён перворазрядным питомцем той же семинарии Николаем Ширяевым. 2 Октября того же года, на место Благоволина, выбывшего в епархиальную службу, определён студент Вифанской Семинарии Василий Казанский, которого, за поступлением в то же ведомство, сменил 2 Мая 1857 г. перворазрядный питомец той же семинарии Александр Горетов. 3 Ноября 1858 г. Николай Ширяев, изъявивший «нежелание более находиться при должности писца», был заменён окон. курс Виф. Сем. Петром Закатовым. 31 Октяб. 1859 г. на место Горетова определён окончивший по 1 разряду курс Вифанской Сем. Иван Смирнов 1-й, я 18 Декабря 1860 г. на место Закатова студент той же Семинарии Иван Шаров. 12 Декабря 1861 г. на место Смирнова 1-го, «который с 23 Ноября находится без вести», назначен окончивший курс Виф. Сем. по 2 разряду Николай Крылов. 7 Окт. 1864 г. на место Шарова определён окончивший ту же семинарию Павел Лебедев , при чём первый выразил желание и по вступлении в епархиальную службу безмездно продолжать труды по описанию Библиотеки. 22 Июня 1865 г. Крылова сменил студ. Виф. Сем. Иван Репловский, а в 1866 г. назначен Дмитрий Предтеченский. 28 Сентября 1870 г. на место только что названных лиц определены безместный дьякон (из. студентов Моск. Сем.) Александр Салманов и окончив. Виф. Сем. Евгений Бриллиантов 1 . Эти писцы не только занимались «перечнем статей», как свидетельствовал Невоструев в одном из писем к Горскому, но и подбором аналогичных памятников, сличением их между собою и с печатными текстами, с отметками о результатах сверки частью на полях рукописей, частью в особых тетрадях, сопоставлением славянских переводов с греч. печатными оригиналами, рассмотрением «клейм» и т.п. Об этом непререкаемо свидетельствуют сохранившиеся черновики к описанию богослужебных книг и многочисленные карандашные пометы на полях и чистых листах памятников. В величественном архитектурном сооружении, пять этажей которого давно услаждают взоры учёного мира, принимали деятельное участие не только главный зодчий Горский с его правой рукой – Невоструевым, но и только что названные десятники, каменщики, штукатуры, носильщики. Работа имела коллективный характер и потому, между прочим, достигла высоты, при которой Академия Наук укрепила за Описанием Синодальной Библиотеки титло «гражданского подвига». |
| Каким образом в душе человека зарождается желание служения Богу? Почему одни с радостью стремятся к этому, а другие предпочитают искать лишь земного? До конца это объяснить невозможно. Такова тайна самоопределения личности. Для нас более важно знать, что Дмитрий Брянчанинов уже в юношеские годы окончательно определился в своем главном жизненном решении. Когда на шестнадцатом году его жизни (в конце лета 1822 года) отец повез Дмитрия в Петербург для определения в Главное инженерное училище, готовившее офицеров инженерных войск, то дорогой впервые спросил сына: «Куда бы ты хотел поступить на службу?». Дмитрий был поражен такой откровенностью отца, решил не скрывать своей сердечной тайны и, испросив обещания не сердиться, если ответ не понравится, решительно сказал, что желает идти в монахи и что из всех видов службы он предпочитает службу Царю Небесному. Как ни странно, ответ не был воспринят серьезно, и отец повез сына далее к предполагаемому им служению. Экзамены в Главное инженерное училище Дмитрий выдержал блестяще (при конкурсе более чем четыре человека на место), он был единственный принят сразу во второй класс, вскоре стал первым по успеваемости учеником и сохранил это место до самого конца учебы. Великий князь Николай Павлович, ставший через три года императором, в то время лично наблюдал за кадрами училища и сразу же обратил внимание на одаренного и прекрасно воспитанного юношу. Заметим, что в годы учебы Брянчанинов, благодаря личным достоинствам, имел успехи и в светском обществе. Так, родственные связи ввели его в дом тогдашнего президента Академии художеств, археолога и историка Алексея Николаевича Оленина. Там на литературных вечерах Брянчанинов, декламируя новые произведения авторов того времени, стал любимым чтецом, а на его поэтические и вообще литературные дарования обратили внимание такие известные лица, как Н.И. Гнедич, И.А. Крылов, К.Н. Батюшков и даже сам А.С. Пушкин. Это способствовало развитию литературных дарований святителя. А некоторые посетители этого салона стали на всю жизнь близкими святителю людьми и впоследствии пользовались его духовным советом, в частности Николай Николаевич Муравьев-Карский. |
| Если мы, ввиду недоверия к Иерусалимской Патриархии, ввиду желания оказать помощь нашим поклонникам и противодействовать иноверным пропагандам, которые никого не спрашивая назначали епископов и восстановляли в действительности не существовавшее в течение семи столетий латинское патриаршество, хотели что-либо сделать посылкою Духовной Миссии, то мы должны были или это провести, или вовсе не подымать вопроса. Мы решились, как часто у нас бывает, проделать наружно и собственными руками уничтожить всё, что это наружное представляло или должно было представлять. Между тем в то время, как составлялась, рассматривалась и утверждалась настоящая инструкция, определялся состав самой Миссии и изыскивались средства для её содержания. Кроме архимандрита Порфирия, поставленного во главе Миссии, при нём, по ходатайству Высокопреосвященного митрополита Новгородского Антония и графа Протасова, были назначены бакалавр Санкт-Петербургской семинарии Феофан 133 и студенты: Пётр Соловьёв и Николай Крылов. По ходатайству же отца архимандрита был к нему назначен его неизменный послушник Иван Будземский. Этим и предполагалось на время ограничить состав Миссии. Ежегодный расход Миссии определён был в 7.000 рублей, которые распределялись следующим образом: Жалованье архимандриту – 1.500 Иеромонаху – 1.000 2-м послушникам – 1.000 : 3.500 На общий стол – 2.000 На вклад (Патриархии) за помещение – 300 На наём прислуги – 300 На разъезды и вспоможение Русским поклонникам – 300 Эта более чем нищенская сумма, с которою мы мечтали что-либо сделать против тысячных сумм иностранных пропаганд, не может не поразить в особенности тремя своими цифрами. Мы навязывали свою Миссию Патриархии, которая по многим вышеизложенным причинам не могла относиться к ней сочувственно. Задобрить Патриархию или уменьшить её недоброжелательство возможно бы было, показав ей ту материальную пользу, которую могла бы Патриархия извлечь из Миссии, а эта материальная польза выражалась в 300 рублях за помещение пяти лиц, то есть сумма меньше той, которую бы получила Патриархия от помещения простых поклонников. Не менее поражает цифра милостыни нищим – 100 рублей, и это в стране, где каждый житель рассчитывает на милостыню и по размеру её судит о значении дающего. Наконец, если мы даже отделим половину назначенной суммы 300 рублей на разъезды, то мы увидим, что на 500 поклонников, приходивших тогда ежегодно на поклонение к Святому Гробу, было назначено вспоможение в 150 рублей, или около 30 копеек |
| Они все ютились по наемным квартирам, а наш просторный дом стал оживленным центром. По пятницам у нас устраивались лекции и концерты. Старая графиня Уварова прочла доклад по археологии, Игорь Платонович Демидов (ум. 1946), впоследствии помощник редактора «Последних Новостей» в Париже, говорил о русской культуре, Кисловский – о масонах. Мы, молодежь, увлекались гипнотизмом, устраивали спиритические сеансы, нас привлекало все мистическое и таинственное. Я прочла в кружке моих сверстников доклад о «Великом Инквизиторе» Достоевского и об «Антихристе» Владимира Соловьева; я сама выбрала эту трудную тему, а мне было тогда 15 лет. Мы начали ставить шарады, походившие больше на домашние спектакли с костюмами и декорациями. Одна из них была «Баснописец Крылов». Эта мирная жизнь оборвалась сразу и бесповоротно – 10 марта большевики захватили Ессентуки. Шестая глава. Ессентуки в 1917–18 году. Н. Зернов Зиму 1917–1918 гг. мы провели на Северном Кавказе. Странная, почти нереальная жизнь началась для нас в нашем родном доме. Все обычные связи с внешним миром стали постепенно обрываться. Мы очутились на клочке земли, на котором все еще царили тишина и порядок, и оставались вне ударов разъярившейся стихии революции, тогда как вокруг нас повсюду бушевала буря. Никакой организованной власти в Ессентуках не существовало, но в ней и не было особой нужды. В станице никто не грабил и никого не насиловал, продовольствия было вдоволь; ее многотысячное население продолжало жить по инерции, как будто не было ни мировой войны, ни большевистского захвата власти в обеих столицах. Железнодорожная связь с Москвой прекратилась вскоре после нашего приезда, но вначале поезда все же ходили до Ростова и Владикавказа. Однако и они действовали недолго. Наступило время, когда наш маленький поездок стал бегать только между Пятигорском и Кисловодском. Почта тоже закрылась, мы не получали ни газет, ни других известий. Мы не знали, что делается в остальной России, как развивается война. Мы питались лишь слухами, но они редко когда были достоверны. |
| Эта подпись гораздо интереснее сей карты. Читая ее, узнаешь, что в 1818 г. иерусалимским патриархом был Поликарп, а молдавским митрополитом Вениамин из боярского семейства Костаки; смотря же на карту Палестины, не узнаешь этой области. От нечего делать, я начертил план святогробского подворья к Константинополе. Вот он: 11, Пятница. Хорошо в гостях, а дома лучше. там я сам не свой, а здесь – самодержавный царь. Царем я и возвратился в свою гостиничную келейку верхом на богато убранном арабском коне патриаршем. 13, Воскресенье. У меня был посол от мидийского митрополита Макария и высказал все нужды его. Я записал их памяти ради. 14, Понедельник . Утром я заметил красноту и опухоль на верхнем веке правого глаза моего и решился мазать это веко своею перегоревшею во время сна слюною. Сегодня отыскал меня здесь присный святоградец Николай Крылов и простился со мною, отправляясь в Петербург через Одессу. Он состоял при мне, как начальник духовной миссии, в качестве чтеца и певца, обязанного, однако, заниматься ученостию под моим руководством. Неблестящие были у него дарования, но зато прилежание и усидчивость умножали его познания. А целомудрие, скромность, молчаливость, терпение, бережливость были отличительные качества души его. Он составил каталог моих книг, и этим трудом оказал мне большую услугу. В 1851 г. до отъезда в Киев, я ходатайствовал, где следует, об увольнении его в домовой отпуск на шесть месяцев. Его уволили. Разрешение же ехать в Петербург к родителям своим он получил 20 Января 1852 г. Нет у него охоты возвращаться во Святой Град. Да и я не буду хлопотать о возвращении его, не зная, удержится ли там наша духовная миссия, посланная туда на три года под условием опыта. 15, Вторник. Веко болит. Опухоль увеличилась. Κριε λησον 165 . 16, Середа. Готова моя записка о постройке дома для нашей миссии в Иерусалиме. Иду с нею к Озерову. Ходил и вручил ее этому поверенному в наших делах при Оттоманской Порте, а у него застал султанского врача Кара-Феодориди, ученейшего и православнейшего грека, который написал и напечатал известное окружное послание Восточной церкви в ответ папе Пию IX и книжицу о написи EI в дельфийском храме Аполлона. Озеров познакомил меня с ним, и на несколько минут оставил нас обоих в приемной горнице, извинившись кратковременным недосугом, и назвал нас обоих столпами православия. Эти столпы были глоголивые и завели речь о Св. местах Палестинских. Кара-Феодориди, между прочим, говорил мне, что иерусалимский патриарх должен лично благодарить султана за новый хаттишериф, которым даны грекам новые права на Св. местах, и кстати просит падишаха о перестройке купола над Гробом Господнем. Initiative pour nous 166 , промолвил рецептный грек, и охарактеризовал оного патриарха так: pamriarchy Cyrille est ignorant, mais il a le tact des affaires 167 . Озеров опять вышел к нам. С ним раскланялся Кара-Феодориди. А мы, оставшиеся, переместились в кабинет. Здесь поверенный передал мне вот какие вести: |
|
|
