| В письме председателю Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете министров СССР Г.Г. Карпову митрополит Григорий предполагал просить разрешения издать «Очерки» отдельной книгой тиражом 50 000 экземпляров силами Учебного Комитета на средства Ленинградской епархии [iv] . Выпускник Олонецкой духовной семинарии в Петрозаводске, будущий митрополит 19-летним юношей был назначен надзирателем Петрозаводского духовного училища. В 1895 г. кандидат богословия СПбДА Николай Чуков был назначен на должность епархиального надзирателя всех церковных школ Олонецкой епархии. В Олонецкой духовной семинарии, которую в 1911 г. возглавил протоиерей Николай после первой русской революции, не было таких волнений, как во многих других, а его деятельность как ректора в 1915 г. высоко оценил ревизор Учебного Комитета Синода П.Ф. Полянский, будущий священномученик Петр, митрополит Крутицкий, местоблюститель патриаршего престола [v] . Как катастрофу воспринял протоиерей Николай Кириллович Чуков события 1917-18 гг. Он до последнего боролся за сохранение родной семинарии [vi] . После революции протоиерей Николай – ректор Петроградского Богословского института и Высших богословских курсов в Ленинграде. В епископском сане митрополит Григорий возглавил восстановление богословского образования в Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Митрополит, отдавший без малого 65 лет делу духовного просвещения на всех его уровнях, в критическое для России время, на смене эпох, как никто знал обо всех проблемах дореволюционных духовных школ и старался избежать их в воссозданных по его проекту академиях и семинариях. Также он ясно видел пути выживания духовных школ в условиях отделения Церкви от атеистического государства. 5 ноября 1955 года владыка Григорий скончался. С тех пор прошло более семидесяти лет, но первый отечественный труд по истории Русской Православной Церкви так и не был издан Московской Патриархией. К 75–летнему юбилею епископской хиротонии неутомимого труженика духовного образования митрополита Григория (Чукова) публикуется глава из его книги, описывающая состояние духовных школ в России до 1917 года. Сохранено авторское оформление текста. |
| За великий созидательный труд в области богословского просвещения в послевоенный период митрополит Григорий был удостоен высшей ученой степени – доктора богословия. За ревностное служение Церкви Божией Святейший Патриарх Алексий удостоил митрополита Григория в 1948 году «патриаршей чести» – права предношения за богослужением Св. Креста, а в 1950 году, по случаю исполнившегося его восьмидесятилетия и усердного служения Церкви Божией – ношения за богослужением двух панагий. II ноября 1954 года освобожден от управления Псковской епархией и Псково-Печерским монастырем, согласно прошению. В то же время, согласно прошению, освобожден от управления Русскими Православными Общинами и монастырями Финляндии. В октябре 1955 года митрополит Григорий ездил в Румынию, где участвовал в канонизации святых Румынской Церкви просиявших. Это была его последняя поездка. 5 ноября 1955 года он скончался в Москве от кровоизлияния в мозг. Тело почившего митрополита Григория на самолете было доставлено в Ленинград. Погребен на территории Александро-Невской Лавры. Любовь к духовному образованию и церковно-педагогической деятельности нашла свое отражение и в многочисленных письменных трудах митрополита Григория. Среди его работ, посвященных разным вопросам богословия и церковно-общественной жизни, наиболее видное место занимают работы церковно-педагогического характера. ОТНОШЕНИЕ МИТРОПОЛИТА ГРИГОРИЯ К ОБНОВЛЕНЧЕСТВУ Не умаляя достоинств митрополита Григория, о которых так обстоятельно рассказано в его автобиографии, добавим несколько фактов, говорящих не в его пользу. В «Вестнике Священного Синода» за 1926 год имеется указание, что в период подготовки собора 1925 г. среди ленинградского духовенства «выявилась левая группа тихоновцев», которая склонна была идти навстречу примирительной политике Св. Синода. Эта группа подавала надежды, что она окажет свое давление на епископов и постарается сдвинуть их с непримиримой позиции. Но как только появилось воззвание митр. Петра, так «мужество» левых тихоновцев упало. Они заговорили другим языком и опустили свой флаг, откровенно давая понять, что обстоятельства сильнее их. |
| Можно по справедливости сказать, что Митрополит Григорий сделал для Ленинградской Духовной Академии и Семинарии все, что мог. Когда Митрополит Григорий был жив, Академия и Семинария много раз высказывала ему чувства уважения, любви и глубокой благодарности за его заботы об Академии и Семинарии. Он охотно принимал эти выражения чувств, как отец охотно принимает благодарность от своих детей. Теперь ему не нужны наши похвалы: душе почившего нужен вечный покой в Господе. Теперь он ждет от всех, кому он оказал благодеяния, от всех, кто знал его, кто ценил его, кто любил его, – ждет только усердной молитвы, чтобы Господь простил ему всякое согрешение, совершенное здесь, на земле, по немощи человеческой, принял его в Свои светлые обители и дал его душе вечный покой с праведными. Вечная ему память!» Проф. Л. Н. Парийский. 5 ноября 1956 года. Из Церковной Жизни. Кончина Митрополита Григория «Незаменимую утрату понесла Русская Церковь : 5 ноября 1955 года, на 86 году жизни и на 58 году служения своего в священном сане, скончался Высокопреосвященнейший Григорий, митрополит Ленинградский и Новгородский. Еще в конце прошлого века, по окончании Петербургской Духовной Академии, вступил на долгий и трудный путь служения Церкви молодой кандидат богословия Николай Кириллович Чуков. С 1895 года, под руководством епископа Олонецкого Павла, трудился он в Олонецком крае, где пробыл 23 года, начав свою службу в должности епархиального наблюдателя церковно-приходских школ, а окончил ее, уже в сане протоиерея, в качестве ректора Олонецкой Духовной Семинарии. Назначенный в 1918 году Настоятелем Казанского собора, о. Николай особенно много работал в Петрограде, в первые годы после Революции, в области богословского образования, возглавив сначала Богословский Институт, а затем Высшие Богословские Курсы. Церковно-педагогическая деятельность не помешала ему продолжить и свои богословские труды. В ноябре 1925 года он защитил на этих Курсах свою магистерскую диссертацию на тему мессианских представлений иудеев. |
| В сентябре 1943 г. принимал участие в Архиерейском Соборе, избравшем митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом. С 17 октября по 29 ноября 1943 г. исполнял обязанности управляющего делами Московской Патриархии. С 24 декабря 1943 до 15 февраля 1944 г. временно управлял Тамбовской епархией, где присоединил к Русской Православной Церкви общины, перешедшие из обновленчества. 26 мая 1944 г. назначен архиепископом Псковским и Порховским и временно управляющим Ленинградской, Новгородской и Боровичской епархиями, с 5 сентября 1944 г. временно управлял Олонецкой и Вологодской епархиями, с декабря 1944 до июня 1945 г. — Рижской епархией. 7 сентября 1945 г. назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским, постоянным членом Священного Синода с оставлением временного управления Псковской и Олонецкой епархиями. Также управлял русскими православными общинами и монастырями в Финляндии. 5 апреля 1946 г. возглавил Учебный комитет при Священном Синоде. Трудами владыки к 1947 г. было открыто две духовных академии (в Москве и Ленинграде) и восемь духовных семинарий (в Москве, Ленинграде, Киеве, Саратове, Одессе, Минске, Луцке, Ставрополе). 15 апр. 1949 г. по представлению ЛДА Патриархом Алексием I удостоен ученой степени доктора богословия honoris causa. 4 марта 1949 г. владыке Григорию вторично было поручено управление Олонецкой епархией, с 21 октября — управление Псковской епархией, с 20 декабря — управление Эстонской епархией. 11 ноября 1954 г. согласно прошению освобожден от управления Псковской епархией, а также православными русскими общинами и монастырями в Финляндии. Скончался в Москве 5 ноября 1955 г. 6 ноября панихиду над гробом почившего владыки в Успенском храме московского Новодевичьего монастыря совершил Святейший Патриарх Алексий I с сонмом московского духовенства. 8 ноября останки были доставлены в Ленинград. Отпевание состоялось 11 ноября в Николо-Богоявленском соборе Ленинграда, богослужение возглавил митрополит Минский и Белорусский Питирим (Свиридов) в сослужении пяти архиереев и духовенства епархии. 27 августа 1961 г. останки были перезахоронены в крипте Троицкого собора Александро-Невской лавры . |
| Фамилии там не указаны, но из других источников известно, что митрополит Григорий, тогда еще о. Николай Чуков, был в числе этих людей и едва ли даже не во главе их. В то время, как ленинградские епископы с тревогой наблюдая, как обновленцы плетут новые сети, готовят новые скорби для Русской Церкви, настойчиво предупреждали своих пасомых от опасности, в то время, как они предписывали «всячески устраняться и уклоняться от каких бы то ни было переговоров и даже от выражения в разговоре с обновленцами своих личных мнений по церковным вопросам», – в это самое время о. Николай позволил себе действовать в обратном направлении. Он так энергично содействовал стремлению обновленцев к «примирению», что его, и его единомышленников стали называть «инициативной» и даже «боевой» группой примиренцев или пораженцев. В мае 1926 года о. Николай обнародовал свою переписку с епископом Венедиктом (Плотниковым), относящуюся к 1925 году и свои комментарии к ней. Таким образом, он хотел опровергнуть широко распространившееся мнение о нем, как о главе такой группы. Однако, при внимательном прочтении этой переписки, а тем более при сопоставлении ее с другими материалами, как раз выступает облик человека, настойчиво добивающегося этого «примирения» вопреки прямым указаниям своих епископов. Примирение не в смысле воссоединения с Православной Церковью отпавших от нее, а в смысле объединения на паритетных началах, и даже с большими преимуществами для обновленцев. О. Чуков признавал себя и своих сторонников, преподавателей Богословских курсов, а в недавнем прошлом – Богословского института, – людьми «просвещенных взглядов и широкого кругозора», и на этом основании находил возможным игнорировать распоряжения, сделанные епископами, и считал необходимым пойти на соглашение с обновленцами и принять участие в подготовке к собору. В этом случае взгляды его ближе подходят к взглядам его бывшего товарища по Богословскому институту, пом. уполномоченного Обновл. Синода протоиерея Платонова, который избрал именно его своим посредником в сношениях с православными епископами Ленинграда. |
| Осмотрев дела Вытегорского отделения, Николай Кириллович отправился через Петрозаводск в Пудож. Как и везде, он остановился на почтовой станции и сразу же направился к председателю уездного отделения Братства. Им был протоиерей Владимир Разумов, с детьми которого Н. Чуков был знаком еще по семинарии. Духовенство уезда звало его «кунктатором», что по латыни означает «медлитель». Действительно, этот почтенный и весьма добрый человек был скуп на слова и очень медлителен в делах. Работа отделения оказалась далеко не на высоте. Заседания проводились редко, светские члены их почти не посещали, наблюдатели тоже. Журналы заседаний писались очень кратко, потому что председатель часто затруднялся, что туда нужно вносить. Делопроизводителя не было, его обязанности исполнял сам о. В. Разумов. Книги для записи входящих бумаг не велось, потому было трудно проверить скорость исполнения просьб заведующих и учащих. Книжного склада тоже не было. В школах не хватало литературы для внеклассного чтения и методических пособий доя учителей. Никто из членов отделения школ не посещал, кроме окружных наблюдателей. В обширном уезде было всего три церковно-приходских школы и четырнадцать школ грамоты, да и тем угрожала опасность закрытия. Одну школу, Враниковскую, сами крестьяне просили заменить земской, потому что в течение пяти лет из нее не было сделано ни одного выпуска из-за небрежного отношения к делу преподавателя – диакона Фомина, а на девять школ грамоты «покушался» инспектор народных училищ А. К. Гончаревский, желавший их по той же причине обратить в земские. Три дня беседовал Н. Чуков с председателем, осматривая дела отделения; устроил заседание совета, указал на недостатки, обсудил пути исправления. 14 августа рано утром он выехал из Пудожа в Каргополь и к ночи был уже там на станции. Если Пудож был неприметным городком с единственной приходской церковью, то Каргополь уже издалека производил впечатление небольшого, но старинного русского города. В нем было двадцать два храма, два монастыря, Духовное училище, каменные дома. Расположился он на реке Онеге, близ озера Лаче, известного по «Молению Даниила Заточника». Уезд насчитывал пятьдесят два прихода со значительным числом духовенства. Председателем уездного отделения братства состоял смотритель Духовного училища А. П. Надежин, человек светский, которого Н. Чуков знал еще по службе в Петрозаводском Духовном училище, где тот был помощником смотрителя. Но его не оказалось в Каргополе, он числился в отпуске, а заменял его помощник смотрителя В. Н. Ильинский, очень похожий на Надежина и по внешности, и по характеру. |
| , которого относит к наиболее ярким представителям «либерального» духовенства, историк обходит вниманием ряд официальных, но малоизвестных церковно-исторических документов, касающихся попытки проведения в Ленинграде Епархиального собрания, сохраненных заботами известного ленинградского священника и святителя. В состав названных документов входит переписка по указанному вопросу ленинградского духовенства и представителей церковного управления между собой и с Административным отделом Ленинградского Губисполкома (АОЛГИ). Особый интерес представляет собой обращение группы Ленинградского духовенства, так называемых «алексиевцев», к митрополиту Иосифу (Петровых) от 1/14 декабря 1926 г., содержащее ретроспективный анализ положения в епархии с точки зрения непосредственных участников событий. Настоящая статья имеет целью расширить представление о состоянии Церкви в Ленинграде в 1926 г. на основании исследования названной переписки и более подробного анализа церковно-административной позиции группы ленинградского духовенства, в которую входил и протоиерей Николай Чуков. Необходимость поиска способа легализации церковных структур, которой было озадачено в 1926 г. высшее священноначалие, осознавалась православным духовенством и на местном уровне. В Ленинграде стремление к легализации подстегивалось, во-первых, наличием в городе мощных обновленческих структур, во-вторых, отсутствием с 1922 г., после казни митрополита Вениамина (Казанского), полноправного правящего архиерея. Начало попыткам легализации структур староцерковников в Ленинградской епархии в 1926 г. было положено тем, что 2 февраля 1926 г. для беседы в Ленинградском ГПУ был вызван протоиерей Николай Кириллович Чуков . По свидетельству самого протоиерея, «разговоры вращались в кругу следующих вопросов: 1/что намерено благоразумное духовенство предпринять в виду ареста епископов?; 2/над духовенством висит «дамоклов меч из-за контрреволюционности епископов»; 3/для власти нежелательно расстраивать массы арестами епископов; но 4/странным представляется то, что производятся назначения архиереев непременно с контрреволюционным прошлым, как и кандидатов к ним и благочинных, точно нет других «почтенных и авторитетных лиц, приемлемых для власти»» . |
| «Доктор предложил немедленно распустить учеников по домам. Преосвященный согласился. Срочно были оповещены родители телеграммами. К счастью, совершенно необычно озеро освободилось ото льда, очень рано пароход пришел, вместо обычного 8–10 мая – 23 апреля, и мы в тот же день почти всех учеников отправили по домам до осени» 69 . Летом того же 1890 года было решено провести ремонт старинного училищного здания и устроить дренаж 70 , чтобы избавиться от сырости. Н. К. Чукову пришлось наблюдать за работами, а за отсутствием десятника отчасти и руководить ими по указанию архитектора. Следя за ремонтом и осматривая здание, он «набрел в мезонине на часть библиотеки, сваленной в углу, где между прочим нашел журнал „Семья и школа“ за семидесятые годы. Здесь было много статей педагогического содержания, были отчеты ревизовавших духовное училище членов Учебного Комитета» 71 Все это очень заинтересовало молодого воспитателя. Николай Чуков нашел тут многое, что заставило его углубиться в вопросы воспитания, что осветило ему собственные обязанности, что дало толчок к разумной постановке воспитательного дела в дальнейшем. Осенью помощник смотрителя А. П. Надежин получил назначение в Каргополь. Исполнять его должность временно стал учитель греческого языка ГА Кириллов – «человек живой, энергичный, строгий в отношении исполнения обязанностей и требовательный к ученикам» 72 , проводивший все время в училище. «У него в классах во время вечерних занятий бывала такая тишина, что буквально можно было слышать полет мухи. Ученики занимались, не мешая друг другу разговорами» 73 . Николай Чуков увидел в Г. А. Кириллове «прекрасное применение теоретических начал воспитания на практике»: «Мы с Григ[орием] Алекс[андровичем] то в одном, то в другом классе проверяли неуспевших, объясняли непонятное, подгоняли поленившихся. И так это было дружно, спокойно и приятно работать! Уменьшились шалости, улучшились успехи, наказаний почти не было, потому что ученики были все время на глазах и среди работы, и им не было времени для каких-либо проказ. Мне лично было грустно расставаться с Григ[орием] Алекс[андровичем] как исполняющим] обязанности] помощника смотрителя» 74 . |
| Епархиальный наблюдатель Николай Кириллович Чуков прочел доклад о двух типах учителей церковно-приходских школ – сухого и педантичного, учащего науке, и воодушевленного энтузиаста, учащего крестьянских детей вере на примерах из истории Церкви и житий святых, и предложил собравшимся высказать свое мнение – какой тип учителя им ближе. Симпатии всех оказались на стороне последнего. Отец ректор на это заметил, что нельзя порицать и учителя первого типа, так как в своей деятельности не будет лишним пользоваться проверенными на практике педагогическими и дидактическими приемами, тщательно устраняя из нее холодное и формальное отношение к делу, внося вместе с научными приемами в преподавание «душу». По окончании беседы было решено в Братском Назарьевском доме устроить чтения для детей церковно-приходских школ, а на Рождественских каникулах – елку. Учительницам поручили позаботиться о выборе материала для чтения, чтобы разучить его с детьми, учителю пения – выбрать музыкальные пьесы, сообразуясь с характером чтений. И снова подошло время выпуска последнего курса студентов семинарии. Курс окончили двадцать четыре человека. Увы, большинство из них помышляло не о духовном пастырском поприще, а о поступлении в высшие светские учебные заведения, чтобы занять впоследствии те или иные государственные посты. Единственное, что их тогда тревожило, – как бы с началом революционных беспорядков и анархии не был вообще прекращен в университетах учебный процесс: во многих высших учебных заведениях прошли студенческие забастовки, и их деятельность на этот момент была приостановлена. В Олонецкой духовной семинарии не было забастовок, но отцу ректору пришлось поволноваться и здесь – гнилостный дух века сего заражал тогда даже здоровые души. Некоторые из выпускников семинарии приняли решение поступить в учебные заведения учителями в мирском звании, другие нашли себе места чиновников на государственной и частной службе, и лишь несколько человек пожелали принять священный сан и посвятить свою жизнь служению Церкви. Тяжела была длань века сего, если даже общение с таким христианским подвижником, как архимандрит Фаддей, слабо подействовало на души зараженного духом времени юношества. Казалось бы, душа должна была вдохновиться на подвиг, видя перед собой воплощающего в себе христианский идеал праведника, у которого, по слову Писания, из души изливались потоки воды живой (Ин. 7: 38). Но нет, забота века сего, прельщенность земным, материальным благополучием ослепили душевные очи. Что сказать им? Чем напутствовать важным, какой дать завет, которым они могли бы руководствоваться в своей дальнейшей жизни? |
| Составители информационной справки с нескрываемым сожалением отмечали, что из просмотра списков учащихся Богословских курсов следовало, что «среди них много молодёжи, в частности даже учащихся ВУЗов и техникумов». И несмотря на то, что все требования для открытия курсами выполнены (разъяснение [V] отдела Наркомюста от 2 мая 1923 г.), Адмотдел считал, что «функционирование 6 Высших религиозных училищ в одном городе, ещё и тем более насыщение состава училищ молодёжью – крайне нежелательно» . Высшие Богословские курсы в г. Ленинград (ВБК), согласно заявленному Положению, ставили своей целью подготовку просвещённых священно- и церковнослужителей. Для достижения этой цели на ВБК: «а) преподаются богословские предметы и ведутся практические занятия, необходимые для основательного изучения их; б) организуются в качестве учебно-вспомогательных учреждений разного рода кружки: библейский, апологетический, миссионерский, проповеднический, церковного пения и т.п.; в) имеются исключительно для студентов библиотека и читальня религиозных книг». В Положении указывался перечень преподаваемых предметов, сроки обучения – трёхгодичный период по 3 семестра в каждом году. На курсы принимались лица не моложе 18 лет и прошедшие школу I-й ступени. Курсы находились в ведении и на попечении общин, дающих средства на их содержание. При открытии курсов предполагаемое число слушателей было 225 человек (по 75 человек на каждом из трёх курсов) . Ректором Высших Богословских курсов в Ленинграде состоял протоиерей Чуков Николай Кириллович (1870 года рождения, из крестьян, настоятель Никольского собора, принял сан в 1897 г., с 1914 г. – ректор Олонецкой семинарии; судим по 62 ст. УК РСФСР по делу «Петроградских церковников», освобождён по постановлению ВЦИК от 24 ноября 1923 г.). На курсах преподавали известные богословы и священники (священник М.Н. Чельцов, П.П. Мироносицкий, протоиерей Знаменской церкви В.Ф. Лебедев) . К документам, регламентирующим учреждение и функционирование курсов, прилагались план и программа занятий на 1926–1927 уч. |
|
|
