| Для прп. Никиты Стифата «чувственное» тождественно земному, преходящему, но не материальному. Уничтожение чувственного творения, описываемое им, соответствует речениям Священного Писания о конце всего мира (ср.: 2Пет.3:12 ). Прп. Никита называет рай новым небесным Иерусалимом 144 , пишет о преображении твари 145 и о воскресении тел 146 . Тем самым он выступает сторонником не грубой, но преображённой материальности 147 . Помимо этого, можно отметить, что другое, ближайшее значение слова ασθητς («постигаемый чувствами» 148 ) ни в какой мере не может быть приложимо к недоступным для человеческого восприятия реалиям Царствия Небесного. Прп. Никита при описании обетованного рая часто использует слово «умопостигаемый» (νοητς), которое часто понималось как духовное и противоположное материальному. На Западе сложилась целая традиция переводить «ум» (νος) как «дух» (фр. esprit, ср. нем. Geist), а прилагательное «умопостигаемый» как «духовный» (фр. spirituelle). На это обратил внимание известный патролог, занимающийся переводом «Добротолюбия» на французский язык, Ж. Турай 149 . Впрочем, даже если исходить из такого значения, в учении Стифата нет взаимоисключающего противопоставления духовного и материального. Оно выражает глубинную иерархическую соподчинённость последнего первому. В соответствии со своим основным смыслом νοητς обозначает то, что «должно быть постигнуто разумом». Участие разума в приобщении Богу совсем не исключает сопричастности этому процессу подчинённого ему тела. По традиционному учению Церкви, разделяемому прп. Никитой Стифатом , разум – это высшая сила человеческой души 150 , которой надлежит не только спастись самой, но и привести всего человека ко спасению, а через него и весь мир к обновлённому преображённому состоянию. Здесь надлежит сделать некоторые выводы. Противники Стифата были как раз ярко выраженными сторонниками натуралистического представления о рае, почти доведённого до своего логического конца, хотя, возможно, и выраженного не в столь грубой форме, как у хилиастов. |
| Нач.: «Величайшая согрешения и зело неудобоисцелна яже в начале в душы окаянных человек всея вселукавый враг спасения нашего...» л. 18 об. «Оглавление настоящия книги». л. 26 (1). «Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирина, постника и отшельника, бывшаго епископа христолюбиваго града Ниневии, словеса постническа написана убо от него свойственным языком, сказана...» Нач.: «Страх Божий начало есть добродетели, глаголется же быти рождение веры и сеется в сердце, егда отлучится ум от попечения мира сего...» С 11. Сборник аскетический Нач. 19 в. 4о. 22х17, 16+26 л. Первый припереплетный лист в начале вне нумерации без текста. Полуустав одного почерка. Писец – схим. Платон. Листы пронумерованы писцом буквенной цифирью с начала каждого произведения. Имеется поздняя нумерация. На полях многочисленные сноски, иногда слова на древнегреческом языке. Заголовки глав чернилами в колонтитулах. Переплет картон. Без украшений. Содержание л. 1. Житие прп. Симеона, написанное Никитой Стифатом. «Житие и жительство иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова списанное прпрнейшим Никитой Стифатом учеником его и преложение на общий язык краткое». Нач.: «Добродетель есть вещь горяча, и зело прилична…» л. 1 (17). «Иже во святых отца нашего Максима Исповедника, слово постническо по вопросу и ответу». Нач.: «Брат вопроси старца, глаголя: молютися отче рцы ми, что есть смотрение Господня вочеловечения?» С 12. Феодор Студит. Оглашения 1-я пол. 19 в. 4о. 22х17, 10+217 л. В начале и в конце рукописи один припереплетный лист вне нумерации без текста. Полуустав одного почерка. Нумерация буквенная писца. Имеется поздняя нумерация карандашом. На полях многочисленные сноски. Заголовки глав чернилами в колонтитулах. Переплет картон в коже с золотым тиснением. Украшения Заголовки и инициалы киноварные. На л. 1 об. вклеена гравюра с иконой Богоматери. Содержание л. 2. «Оглавление оглашений, обдержащих в сей книзе». л. 9. Молитва пред чтением книг. Нач.: «Господи Иисусе Христе отверзи мои уши и очи сердца моего». |
| Но только он приблизился к двери комнаты, где Стифат предавался молчанию, он стремительно вошел в нее и видит, что Стифат сидит и двигает стилом, прилежно трудясь над перепиской богодухновенных слов святого, а божественный отец Симеон-богослов сидит прямо против него. Одной рукой он опирался на посох, а правую держал протянутой к Стифату, как бы сообщая ему что-то из собственных мыслей, и близко, уста к устам, беседуя об этом, тайно наставлял его в глубинах высокого своего созерцания логосов вещей и в догматах таинственного богословия, которые он оставил Церкви Христовой как источник живоносной воды во исцеление душ. Как только Иоанн увидел это, он узнал святого, хотя не видел его при жизни и, будучи не в силах воззреть на ангелоподобный лик отца, внутренне замер, охваченный страхом, и не решился войти. Затем, немного спустя, когда святой вышел оттуда и тихо стал удаляться возводящим горе путем, Иоанну показалось, что святой зовет его по имени и говорит: “Иоанн, скажи моему Никите: «Поспеши, чадо, завершить переписку моих трудов, и то, что ты взыскуешь, исполнится и пребудет для тебя с избытком " ”. Вот что после своей смерти сотворил святой со своим учеником Никитой Стифатом . 151. А как же мне пропустить и то, что, когда об этом [только] слышат, потрясает слушателей? Все же и это свяжу я с ранее происшедшим во славу Божию, в радость и на пользу Его Церкви. Однажды справляли праздник святого третьего числа января месяца, когда мы вспоминаем его изгнание. И случилось праздновать вместе с нами Косме, благочестивейшему монаху и игумену монастыря святого Стефана, что на горе святого Авксентия. Итак, когда совершались праздничные похвалы святому и всех празднующих охватили радость и ликование во [время] прославления Бога, Который и бедных кормит, и храм освящает, вошла ревность по Богу и в упомянутого мужа, и стал он бранить мысленно себя самого, что он, не имея богодухновенных поучений и сочинений святого, все же празднует праздник богослова-отца. Тогда обратился он к часто упоминаемому ученику святого с просьбой получить от него икону богослова-отца, а еще и написанные в честь него гимны и похвальные слова, чтобы и ему самому праздновать память святого в собственном монастыре и принести [в него] благословение свыше соответственно написанному: «Благословящие тебя будут благословенны, и проклинающие тебя будут прокляты» ( Быт 12:3 ). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание НИКИТА СТИФАТ [Греч. Νικτας Στηθτος] (нач. XI в.- после 1081 и до 1092), иером. и игум. Студийского монастыря в К-поле, автор Жития св. Симеона Нового Богослова, аскетических, богословских и полемических сочинений и писем, главный богословский оппонент послов папы св. Льва IX в 1054 г. Жизнь Время рождения Н. С. неизвестно. Вопреки часто встречающемуся в лит-ре мнению, обозначение Стифат не является прозвищем, полученным Никитой за его мужественное обличение связи между имп. Константином IX Мономахом и Марией Склиреной. По всей видимости, это обозначение («широкогрудый») является фамильным именем, др. носители к-рого известны в XI-XII вв. В возрасте 14 лет Н. С., по его словам, «оставил жизнь и суету, а также занятие науками», т. е. поступил в мон-рь ( Nicet. Pector. Vita Sym. 135). Прп. Симеон Новый Богослов был его наставником в монашеской жизни уже тогда, когда у Н. С. только появился первый пушок на подбородке. Также ничего доподлинно не известно и о семье и месте рождения Н. С. Не исключено, однако, что именно Н. С. и его ученика Иоанна, упоминаемого в Житии св. Симеона (Ibid. 150), имел в виду Михаил Пселл в обвинительной речи против патриарха Михаила I Кирулария , когда упомянул о «хиосских монахах Никите и Иоанне», к-рые вводили новые обычаи и установления о действиях духов и о церковной иерархии и которые «напоили своим ядом» самого патриарха. В пользу такого отождествления говорит то обстоятельство, что в «Сотницах практических, природных и познавательных глав» Н. С. неоднократно говорит о действии бесов на человека (напр.: Idem. Pract. 93-98), а церковной иерархии он посвятил целое сочинение. В таком случае местом рождения Н. С. можно считать о-в Хиос. В последние годы жизни прп. Симеона Нового Богослова, когда тот, будучи изгнанным из мон-ря св. Маманта, возглавлял мон-рь св. Макрины в Палукитоне, Н. С. занимался переписыванием его текстов, к-рые он обычно получал через посредника ( Idem. Vita Sym. 131-132). По всей видимости, такой способ общения объясняется тем, что Н. С. уже тогда жил в Студийском мон-ре и не мог ежедневно видеть своего наставника. Согласно Житию св. Симеона (Ibid. 133-135), спустя немало времени после кончины своего духовного отца Н. С. пережил экстатическое состояние, к-рое побудило его сочинить сначала каноны прп. Феодору Студиту, а потом и надгробное слово, гимны и похвальные слова прп. Симеону. После этого ему было видение наставника, к-рое он истолковал помимо прочего как указание заняться изданием трудов прп. Симеона. |
| [Вступление] к книге божественных гимнов преподобного отца нашего Симеона прп. Никиты Стифата Источник Перевод вступления прп. Никиты Стифата к «Гимнам» прп. Симеона Нового Богослова выполнен по новейшему критическому изданию А. Камбилиса 1 , улучшенному по сравнению с более ранним изданием И. Кодера в серии «Христианские источники» 2 . Первую полную публикацию греческого текста вступления (вместе с несколькими гимнами прп. Симеона) осуществил в 1917 г. иером. Пантелеимон (Успенский) , преподаватель патрологии МДА, по копии Патмосской рукописи XIV в. 3 в качестве приложения к выполненному им русскому переводу вступления и «Гимнов» 4 . Данное приложение, оставшееся вне поля зрения западных ученых, в настоящее время стало чрезвычайной библиографической редкостью, так как оно было издано в малом числе экземпляров и в отличие от русского перевода никогда не переиздавалось. Хотя русский перевод вступления 5 был выполнен достаточно точно, его воспроизведение, даже с рядом уточнений, думается, не доставит исчерпывающего представления о подлиннике, поскольку в нем не в полной мере отражена присущая данному тексту стилистическая возвышенность и своеобразная пафосность, так же как и его лексическое своеобразие. Кроме того к исполнению нового перевода вступления обязывает также появление критического издания А. Камбилиса, опиравшегося на рукописи 6 , которые не были приняты во внимание ни иером. Пантелеимоном, ни в должной мере И. Кодером 7 . Вступление к «Гимнам», сделанное Никитой Стифатом , имеет, как нам представляется, не только вспомогательное значение, но вполне может рассматриваться и как самостоятельное целое. По своему жанру оно тесно примыкает к группе так называемых агиографических сочинений Стифата, посвященных апологии его старца и духовного наставника, наряду с «Житием Симеона» 8 и словом «Против порицателей святых» 9 (которое в § 17 вступления не только упоминается, но и цитируется, см. ниже примеч. 166, 168). В единственном сохранившемся фрагменте из последнего сочинения, до сих пор остающемся неизданным, дается ценное хронологическое указание на то, что оно было написано вскоре после «окончания священных подвигов» (τλος τν ερν γνων) прп. Симеона 10 , т. е. после его кончины († 1022/1037). Таким образом, предполагаемая датировка вступления как написанного после слова «Против порицателей святых» в качестве предисловия к первому посмертному изданию «Гимнов» прп. Симеона получает еще одно существенное подтверждение. |
| Духа, как утверждают теопасхиты» ( Will. 1861. P. 107-108). Вопрос же о том, какому Телу соответствуют Св. Дары - мертвому или живому - обсуждался в лат. богословии еще со времени Амалария Мецского и к XI в. был решен в смысле их соответствия живому Телу, т. к. евхаристическое Тело Христа тождественно «историческому», а Христос воскрес. Полемика кард. Гумберта с греками проходила на фоне внутрилат. догматической полемики с Беренгарием Турским, в к-рую кардинал был вовлечен. Именно поэтому Гумберт, неверно поняв предложенное Никитой Стифатом толкование слов молитвы Господней о хлебе насущном (πιοσιος), с особой силой настаивал на подлинности изменения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. Никита Стифат писал в своем «Слове об опресноках...»: «Ведь что есть насущный [хлеб], как не единосущный нам? Другого же нет единосущного нам хлеба, кроме как Тела Христова, так как Он стал нам единосущен по Своему человечеству» (Ibid. S. 322-323). Но Гумберт в «Опровержении» воспринял интерпретацию Никитой Стифатом слова «насущный» в смысле «единосущный» как отождествление понятий «сверхсущностный» (именно так кардинал Гумберт понимал слово πιοσιος, поскольку в Вульгате в Мф 6. 11 оно переведено как supersubstantialis) и «единосущный» и поэтому пришел к неверному выводу, что Никита Стифат считал евхаристический Хлеб единосущным обычному хлебу, т. е. отрицал преложение Даров: «Итак, то, что ты сказал, что единосущный (consubstantialem) и сверхсущностный есть одно и то же,- совершенно легкомысленно. Так как, хотя Господь Иисус и единосущен нам по человечеству, однако по Божеству, по которому единосущен Отцу, по отношению к нам - сверхсущностен (supersubstantialis),- так и хлебы человеческой трапезы пусть будут единосущны сами себе, но Хлеб божественной трапезы является сверхсущностным по отношению к ним» ( Will. 1861. P. 137-138). Однако в действительности Никита говорил о единосущии евхаристического Хлеба не обычному хлебу, а человеческой природе (понимая «единосущный» как «согласный нашей сущности» - ср. |
| 1869. P. 139-154), написанное Стифатом в связи с пребыванием в К-поле армянского католикоса за неск. лет до начала антилат. полемики. Редакцию этого сочинения, сделанную Никитой по просьбе патриарха Михаила для нужд антилат. полемики, представляет собой самое пространное слово, «Сборник»; «Антидиалог», или «Слово об опресноках, субботнем посте и браке иереев», является переработкой «Сборника», выполненной в связи с получением «Диалога» Гумберта; кратчайшее же слово, «Диалексис», Стифату не принадлежит и является сокращением «Антидиалога», сделанным не позднее кон. XI в. неизвестным автором (см.: Бармин. 2006. С. 142-154). Под влиянием «Слов» Стифата впосл. был составлен целый ряд визант. полемических сочинений XI-XII вв., часть которых их авторы надписали именами великих учителей Церкви: свт. Афанасия Александрийского, прп. Иоанна Дамаскина, святителей Мефодия и Фотия К-польских; одно из этих сочинений надписано, вероятно, именем его действительного автора - некоего Мелетия (см.: Бармин. 2006. С. 157-162). Причащение апостолов. Фрагмент росписи ц. Св. Софии в Охриде, Македония. Сер. XI в. Причащение апостолов. Фрагмент росписи ц. Св. Софии в Охриде, Македония. Сер. XI в. Гумберт, уже находясь в К-поле, написал на «Слово об опресноках...» развернутое «Опровержение» ( Will. 1861. P. 136-150), ответа на к-рое со стороны Стифата не последовало. Гумберт утверждал, что Никита отказался от своей позиции (Ibid. P. 151); возможно, что нечто подобное могло иметь место - во всяком случае, в июльской грамоте папских легатов имя Никиты Стифата не фигурировало. Грамота папских легатов, к-рую они утром 16 июля 1054 г. положили на алтарь храма Св. Софии (Chartam excommunicationis - Хартия об отлучении), ознаменовала их отказ от попыток начать переговоры. В этой грамоте послы сначала отзывались с уважением об императоре и жителях К-поля: «Итак, да будет известно прежде всего славным императорам, клиру, сенату и народу сего города Константинополя и всей кафолической Церкви, что мы ощутили здесь великое добро, чему весьма радуемся в Господе, но также и величайшее зло, от которого чрезвычайно печалимся. |
| Вот каково было [это событие]. 150. Бог, желая показать, что было бы благоугодно Ему и слуге Его Симеону, и на пользу Церкви верных, если бы появился список с его богодухновенных слов, показывает видение Иоанну, ученику Стифата, как некогда [показал он] Проклу, ученику Златоуста, Упомянутый Никита, он же Стифат, был некогда по откровению побужден святым, как подробно написано в житии святого, переписать его богодухновенные учения и душеполезные сочинения. Когда он старательно переписывал их на пергамен, видит его ученик во сне такое видение: показалось Иоанну, что, как обычно, пошел он к келлии преподобного мужа послушать и взыскать что-нибудь полезное для души. Но только он приблизился к двери комнаты, где Стифат предавался молчанию, он стремительно вошел в нее и видит, что Стифат сидит и двигает стилом, прилежно трудясь над перепиской богодухновенных слов святого, а божественный отец Симеон-богослов сидит прямо против него. Одной рукой он опирался на посох, а правую держал протянутой к Стифату, как бы сообщая ему что-то из собственных мыслей, и близко, уста к устам, беседуя об этом, тайно наставлял его в глубинах высокого своего созерцания логосов вещей и в догматах таинственного богословия, которые он оставил Церкви Христовой как источник живоносной воды во исцеление душ. Как только Иоанн увидел это, он узнал святого, хотя не видел его при жизни и, будучи не в силах воззреть на ангелоподобный лик отца, внутренне замер, охваченный страхом, и не решился войти. Затем, немного спустя, когда святой вышел оттуда и тихо стал удаляться возводящим горе путем, Иоанну показалось, что святой зовет его по имени и говорит: “Иоанн, скажи моему Никите: «Поспеши, чадо, завершить переписку моих трудов, и то, что ты взыскуешь, исполнится и пребудет для тебя с избытком " ”. Вот что после своей смерти сотворил святой со своим учеником Никитой Стифатом. 151. А как же мне пропустить и то, что, когда об этом [только] слышат, потрясает слушателей? Все же и это свяжу я с ранее происшедшим во славу Божию, в радость и на пользу Его Церкви. |
| С другой стороны, светские власти в Византии в лице императора Константина IX были заинтересованы в союзе с Римом, а через него с императором Генрихом III против угрожавших и Риму, и Византии норманнов. Заинтересован в этом союзе был тогда и Лев IX, который не оставлял надежды вразумить церковные власти в Константинополе и примирить две Церкви (разумеется на условиях выгодных Риму). От имени папы или им самим на рубеже 1053–1054 гг. пишутся послания Льву Охридскому и Михаилу Кируларию, содержащие множество ответных обвинений латинян в адрес Константинополя и известные претензии Рима на главенство. Впрочем точно неизвестно, были ли эти послания отправлены. Как бы то ни было, отношения Константинопольских и Римских церковных властей вошли на время в дипломатическую фазу. Однако на фоне этой дипломатии патриарх Михаил продолжает антилатинскую полемику, в первую очередь, при помощи монаха Студийского монастыря прп. Никиты Стифата (а также Льва Охридского, написавшего в ходе полемики еще два послания), и готовит новое развернутое обличение Рима по ряду пунктов, в том числе и относительно опресноков. В целом история обмена полемическими сочинениями между сторонами восстанавливается в настоящее время следующим образом. В ответ на послание Льва Охридского кардинал Гумберт написал «Диалог», ответом на который были «Слова» Стифата. В свою очередь, в основе «Слов» лежит более раннее сочинение Никиты, в котором он также критиковал практику служения на опресноках – «Пятое столбовое слово против армян», написанное Стифатом в связи с пребыванием в Константинополе армянского католикоса за несколько лет до начала антилатинской полемики. Редакцию этого сочинения, сделанную Никитой по просьбе Ки-рулария для нужд антилатинской полемики, представляет собой самое пространное слово – «Сборник»; написанный позднее «Антидиалог», или «Слово об опресноках, субботнем посте и браке иереев», является переработкой «Сборника», выполненной в связи с получением «Диалога» Гумберта. Однако переработка ничего особо нового в аргументации не добавила, т. к. ответ Стифата на «Диалог» свидетельствует о том, что не знавший латинского языка Никита не читал «Диалога», но лишь слышал о некоторых аргументах Гумберта в пересказе 1240 . Итак, к тому времени как Никита начал полемику с латинянами, он уже имел случай полемизировать об опресноках с армянами, поэтому данная тема для него не была новой и многие из его аргументов, хотя адресаты были разными, повторяются (мы обратимся к ним ниже). |
| В трактате «О душе» они упоминаются и описываются в главах: 26, 27, 28, 29, 50, 54, 58 и 68. Во втором трактате Трилогии, «О рае» (25), один раз говорится о «самых важных бедах», без упоминания о соответствующих им по числу добродетелях. Также и в первой «Сотнице» «главные добродетели» упоминаются в главах: 12, 13, 38, 72, 96, во второй – в главе 12 и в третьей – в главе 95. Несмотря на достаточно компилятивный характер трактата «О душе», зависящего, особенно, в своей первой части от «Изложения православной веры» прп. Иоанна Дамаскина и от ряда мыслей из «Слов» свт. Григория Богослова 13 , выражение «главные добродетели» берется прп. Никитой из неопределенного нами источника как общее достояние предшествующей аскетической и нравственной традиции. В отличие от прп. Иоанна Дамаскина 14 термин «главный» понимается прп. Никитой исключительно как описывающий добродетели души без какого-либо применения сего термина в области философии или богословия 15 . Во втором послании «к близкому другу», предваряющем трактат «О душе», прп. Никита Стифат пишет: «Питайся обильно от них, если хочешь, – а ведь ты хочешь, будучи составлен из четырех воедино, – и, укрепившись, ублажи четверицу главных добродетелей (τν τετρακτν τν γενικν ρετν), конечно, в соответствии со стихиями души» 16 . В данном случае он делится своим собственным опытом – теоретическим и практическим – приведения в соответствие аскетики и психологии, учения о добродетелях и учения о силах, или частях, из которых состоит душа. Выражение «стихии души» использовалось Эмпедоклом, а вслед за ним Платоном в «Тимее», о чем особо упоминает Аристотель в трактате «О душе», а именно: земля, вода, эфир 17 , огонь 18 . Данным античным учением прп. Никита мог пользоваться опосредованно, например, через посредство прп. Максима Исповедника , который, предваряя рассуждения прп. Никиты, писал: «Подобно тому, как началом и устроением наших тел являются четыре элемента, так и устройство и начало души из четырех главных добродетелей приводит к совершенству нравов» 19 . |
|
|
