| Но из числа всех этих трех историков определенное суждение о труде Евсевия: «Жизнь Константина», как источнике для церковной истории, находим лишь у одного Сократа. Этим трудом Евсевия Сократ заметно недоволен. Недоволен же этот историк произведением Евсевия по двоякой причине: во-первых потому, что в нем больше красноречивого панегиризма, чем точности в изложении событий; во-вторых потому, что он находит у Евсевия очень не мало умышленных умолчаний, т. е. ставит в упрек своему предшественнику сокрытие фактов, более или менее характеризующих эпоху. Приводим собственные слова Сократа: «описывая жизнь Константина, Евсевий упоминает и об Арии, но только мимоходом, ибо в своем сочинении, как похвальном слове он заботится более о похвалах царю и торжественности речи, чем о точном раскрытии событий» (1, 1). При другом случае Сократ, сообщив сведения о разговоре Константина Великого во время Никейского собора с новацианским епископом Акесием, приглашенным будто бы для заседания на этом соборе, – о разговоре, в котором Акесий разъяснил, в чем состоит учение новациан, а Константин остроумно опровергал новацианскую доктрину, замечает: «об этом не упомянул ни Евсевий Памфил , ни другой кто. Догадываюсь, прибавляет Сократ, что умолчавшие об этом обстоятельстве находились в тех же условиях, в каких находятся многие писатели истории, т. е. они часто делают пропуски либо по неудовольствию к кому-нибудь, либо по благорасположению (I, 10) 123 . Из связи речи видно, что упрек этот всею тяжестью, по намерению Сократа, падает не на кого другого, как именно на Евсевия. Сократ недоволен Евсевием еще в том отношении, что, описывая времена после Никейского собора, он хотя и не молчит о спорах и разногласиях, тогда возникших, но умышленно не разъясняет, от чего зависело это явление. Критик пишет: «Евсевий говорит, что после собора Никейского Египтяне (Александрийцы) затеяли междоусобную войну, а причины не приводит; потому то, прибавляет критик, и называют его двуязычным». Впрочем эти последние слова Сократ, по-видимому, выражает не столько от своего лица, сколько от лица других (I, 23). |
| Разумеется, это было внесено в деяния до получения достовернейших списков Никейского собора. Мы никоим образом не хотим помыслить и не спешим согласиться с предположением, что и там эти правила сохраняются в том виде, как в этой самой инструкции, которая предъявлена нам через братьев, посланных от апостольской кафедры, и что они предписывают такой порядок, какой соблюдается у вас в Италии. Но верим, что по милости Господа Бога нашего, пока твоя святость предстоятельствует в Римской Церкви, мы более не потерпим столь надменного обращения. Пусть и без наших просьб в отношении нас соблюдается то, что должно соблюдать по братской любви, и если случится, что правила Никейского собора имеют другое содержание 324 , то ты по мудрости и праведности, которую тебе даровал Вышний, уже сознаёшь, что должно соблюдать и их. Ведь, хотя мы пересмотрели множество книг, нигде в латинских книгах мы не прочли приведенных правил Никейского собора в том виде, в каком они присланы нам оттуда в упомянутом наставлении. Впрочем, поскольку здесь мы не смогли найти их и ни в одной греческой книге, то более всего желаем, чтобы они были доставлены нам из восточных Церквей, где, говорят, еще можно найти эти самые постановления в подлинниках. Итак, мы умоляем и твою честность: удостой и сам написать епископам тех мест, т. е. Церквей Антиохийской, Александрийской и Константинопольской, а если представится нужным твоей святости, то и другим, чтобы оттуда пришли нам правила, составленные святыми отцами в Никее, тем самым ты с помощью Господа окажешь особенное благодеяние всем западным Церквам. В самом деле, кто сомневается, что самыми верными греческими списками Собора в Никее будут те, которые, когда их принесут из стольких разных мест, из знаменитых греческих Церквей, после сличения друг с другом окажутся согласными? А до тех пор, пока все это не осуществится, мы до разрешения вопроса согласны соблюдать предложенное нам в вышеупомянутом наставлении об апелляциях епископов к епископу Римской Церкви и о делах клириков, которые должны решаться епископами их собственных областей, – и смело полагаемся на то, что ваше блаженство по воле Божией поможет нам в этом. А обо всем остальном, что сделано и утверждено на нашем Соборе, вашу святость, если пожелаете, осведомят вышеупомянутые братья наши, соепископ Фавстин и пресвитеры Филипп и Аселл, поскольку они принесут с собой деяния. |
| 30. Сочли правильным, чтобы некоторые из нас пришли к [митрополиту] Эфесскому, и он бы писал будущий [текст] при нашем присутствии, слушании и, если понадобится, помощи. Так сошлись [митрополит! Никейский, великий экклезиарх, духовник кир Григорий и, в качестве секретаря, ответственный за священные церемонии. [Митрополит] Никейский начал говорить просто, но распространялся больше, чем следует. Затем слово принял духовник, [но] и он потщеславился распространяться за пределы должного. Один за другим принимали слово и состязались друг с другом в сотрясении воздуха пустыми словами, не имеющими никакого отношения к предстоящему делу. В промежутке я попросил оставить слова и перейти к написанию, но они не уклонились от своих избыточных слов. Когда значительная часть дня уже прошла за [этими] пустыми словами, сказал [митрополит] Эфесский, что «таким способом мы не сможем ничего написать, но я один, оставшись вместе с секретарем, напишу. А вы потом это посмотрите и исправите, если что будет нуждаться в исправлении». С этим мы и вышли. Написал [митрополит] Эфесский, написал и [митрополит] Никейский по внушению духовника. И восхвалил духовник сочинение [митрополита] Никейского, и подвиг императора, чтобы дать латинянам его сочинение как более дружелюбное по форме и искусное. По приказу императора принесли ему и прочитали оба сочинения в присутствии избранных лиц. Сказал он [митрополиту] Эфесскому: «Хорошо твое сочинение, и есть в нем множество сильных глав. Но есть и такие, которые дадут латинянам повод для возражения. Такова история со св. Макарием, как он спросил сухой череп, и тот [ему] ответил. Ведь на это у тебя нет безусловного свидетельства, подтверждающего его, поэтому оно будет ими опровергнуто, так же как и некоторые другие главы. Потому лучше исключить легкоуловимое и добавить более надежное, пусть и в меньшем числе, нежели тщеславиться множеством глав и приводить аргументы, притом что некоторые из них будут легки для опровержения, тогда как отвечающий, берясь за опровержение, будет выбирать слабые стороны, а не сильные. И если он опровергнет из аргументов два или три, то многим покажется (а скорее, будет и объявлено), что он все опроверг. Поэтому такое лучше устранить». |
| И тотчас греческие начальники, подходя по двое, кланялись папе и целовали его руку, и потом на свои места возвратились. После чиновных и все прочие подходили к папе с тою же церемонией. По окончании оной со второго часу пополудни латинские певцы начали петь 70 ; при начале их пения папа сошёл с своего трона на средину церкви и стал на полу в прямом и стройном тела положении, и ни на что не опершись, и пребыл так стоя чрез три часа: ибо дотоле продолжалось пение их певцов. Потом и наши певцы воспели: великое славословие. Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и наконец: Да веселятся небесная, да радуются земная. По окончании же сего всего папа паки взошёл на свой трон. А Иулиан и Никейский взошли на возвышенное место для прочтения определения. Иулиан, прочитав оное на латинском языке, спросил своих архиепископов, угодно ли им определение? кои единогласно закричали: угодно, угодно. Потом Никейский то же провозгласил по-гречески; и обратясь к своим, вас так же спрашиваю, сказал, ответствуйте: угодно ли и вам, что вы теперь услышали? и когда многие отвечали, что угодно; то Иулиан и Никейский объяли и облобызали друг друга. По сём началась литургия, которую совершали два священника и один диакон; папа же стоял на своём троне. При начатии литургии 71 с греческой стороны Филанфропин подошёл к папским чиновникам, имеющим воду, коею папа долженствует умывать руки. И сии люди покрывают его шёлковым длинным и широким утиральником, коего низ по обеим сторонам золотыми кистьми был украшен, ему же, Филанфропину, подали два большие рукомойника, в одном из них была вода для омытия папских рук, а другой на то, чтобы в него влить воду, которая употреблена уже была на умывание папских рук. Филанфропин пошёл с сим снарядом посредине церкви около шестидесяти шагов к папскому трону и, подошедши к оному стал, поклонившись папе и сперва взявши несколько воды в свой рот, вылил оставшуюся на руки Папе. Когда же папа умыл руки и отёр полотенцем, то Филанфропин пошёл обратно в своё место прежним порядком. |
| —308— быть грандиознее сейчас указанного плана автора? В. Самуилов ставит под главенство Евсевия Кесарийского не какую-нибудь группу ариан (что допускалось историками до сих дней), но чуть не всех ариан «Востока и Запада» (Христ. Чт. 1891, I, 123), Европы, Азии и Африки, – ариан: и греков, и латинян (латинян чистой и пунической крови). Нет, до таких Геркулесовых столбов не доходил не только я, но и никто на свете. Пусть он и отвечает за «свое открытие». Приписывать это открытие кому-либо другому у автора не может быть оснований – и меньше всего – приписывать мне. Мы не можем взять на себя вины «открытия», сделанного автором, – пусть он сам отвечает за него. Нас безмерно удивило заявление автора, что он наш приверженец, лишь «мотивировавший наши же мысли». Для того, чтобы сделать нас компаньоном «открытия», автор со свойственным ему уменьем извратил действительные наши воззрения, раскрытые в нашей книге: «Вселенские соборы IV-ro и V-ro века». Он с торжеством выписывает из этой книги следующие выражения: «что эта 3415 группа (полуариан на Никейском соборе) таких именно воззрений держалась, – это видно из учения главы её Евсевия Кесарийского ». И еще: «нужно помнить, что партия Евсевия Кесарийского была значительна по своему влиянию и численности; из неё вышли впоследствии почти все дальнейшие полуарианские движения умеренного характера». («Отв.», стр. 408). Эти слова наши и нам принадлежат; но они нисколько не оправдывают автора. Ведь на Никейском соборе была не одна группа Евсевия Кесарийского , а еще Евсевия Никомидийского. Чтоб не входить в подробности, приведем лишь следующую краткую фразу из рассматриваемой автором книги: «на Никейском соборе были две партии: православных и арианствующих; последняя подразделялась на две группы: на приверженцев Евсевия Никомидийского и Евсевия Кесарийского » (стр. 10). 3416 Спрашивается: почему автор умолчал о группе Евсевия Никомидийского, которая была тоже деятельна на соборе —309— Никейском и после этого собора и которую я никогда не ставил под главенство Евсевия Кесарийского ? Да и говоря о группе полуарианской, предводимой Евсевием Кесарийским , я, как видно из цитируемых автором слов, – арианские движения после Никейского собора приписываю ей не в полной мере («почти все полуарианские движения умеренного характера»). |
| 439 Евсевий Кесарийский (ок. 260–339 гг.), церковный писатель, историк. Родился в Палестине, был учеником пресвитера Памфила в Кесарии, от которого заимствовал пре-клонение перед Оригеном . Участвуя в управлении кесарийским училищем, Евсевий во время гонений Диоклетиана (303–313 гг.) сохранил наличность кесарийской библиотеки, а затем был вынужден удалиться из Кесарии и путешествовал по Сирии и Египту. В 313 г. был избран епископом в Кесарии. Благодаря своей учености он вошел в доверие к императору Константину I и сохранял свое влияние на него до его смерти. С возникновением арианства Евсевий выступил против савеллианизма и поддержал Ария. За это его на Антиохийском соборе (324 г.) отлучили от церкви. Однако на Никейском соборе (325 г.) Евсевий в угоду императору проголосовал за формулу «единосущный». Однако после собора он становится видным деятелем антиникейской реакции. В 330 г. Евсевий присутствует на соборе, осудившем Евстафия Антиохийского , а в 335 г. – на соборе Тирском, осудившем Афанасия. При этом Евсевий оказал значительное влияние на христианскую литературу последующих столетий. Он написал мировую хронику, которую Иероним Стридонский затем расширил и перевел на латынь, а также первый труд по истории церкви, охватывающий период от основания церкви до 324 г. и содержащий многочисленные документы и выдержки из не дошедшей до нас литературы. Это принесло ему титул «отца истории церкви». Евсевий выступал также как собиратель литературы: ему принадлежат «Praeparatio» и «Demonstratio evangelica», содержащие множество выписок из не дошедших до нас сочинений. Известен Евсевий также и биографическими трудами (в числе прочих – панегирик «Житие императора Константина»). 440 Имеется в виду папа Сикст II (257–258 гг.). Со времен папы Виктора I (189–199(?) гг.) все Римские епископы имели латинские имена. В соответствии с этой традицией Сикста называли Ксистом. Он был по происхождению грек. Во время своего понтификата стремился к урегулированию спора с африканскими епископами (в 256 г. собравшиеся на синод в Карфагене епископы во главе с Киприаном постановили: еретиков при возвращении в лоно церкви следует перекрещивать; папа Стефан I (254–257 гг.), предшественник Сикста, осудил это решение, что было признано Киприаном и другими епископами недопустимым вмешательством Римского епископа в дела других церквей). Сикст погиб вместе со своим диаконом Лаврентием во время гонений императора Валериана (253–260 гг.). Описание их мученической смерти в катакомбах было темой многих агиографических легенд. |
| В 325 на Никейском соборе А. было осуждено как ересь. Однако вскоре император Константин (ум. в 337) поддержал ариан: А. было признано официально. С распространением его с середины 4 в. среди германских племён (в первую очередь среди готов) в конфликтах с арианами стала выражаться рознь между коренным населением империи и готами, из которых комплектовались дружины, состоявшие на службе императора. А. вновь было осуждено на Константинопольском соборе 381; сохранялось после этого лишь в варварских государствах Зап. Европы и Сев. Африки. 113 Аполлинария ересь (Аполлинаристы, Димириты) Христологическая ересь. Названа по имени основателя Аполлинария, епископа Лаодикийского, учившего, что Христос, воплотившись, принял не полное человеческое естество, но только душу и тело человеческие, ум же человеческий у него заменяло Божество. Аполлинаристы отрицали, опираясь на изречение: «Слово стало плотью» (Ин. 1:14), что Христос принял плоть от созданной плоти, т.е. от Марии, утверждая, что его плотью стало Слово. Ересь Апполинария была осуждена на 2-м Вселенском соборе. 114 Несториане Несториане, христианская секта, последователи Нестория (см.); после его смерти вследствие гонений в Сирии выселились в Персию, откуда распространились в Аравию, Индию и Китай. В Месопотамии часть их приняла в XVI в. унию с Римом и образует особый восточно-католический патриархат халдейского обряда; большинство же не принявших унию имеет другого патриарха в Курдистане и признает только три таинства: крещение, евхаристию и священство. 115 Монофизитство (от др. — греч. μνος — «один, единственный» † φσις — «природа, естество») — христологическая доктрина в христианстве, возникшая в V веке и постулирующая наличие только одной Божественной природы (естества) в Иисусе Христе и отвергающая Его совершенное человечество. То есть, вопреки православному учению, монофизитство исповедует, что Христос — Бог, но не человек (Его человеческий вид якобы только призрачный, обманчивый). Однако, сам термин «монофизитство» встречается в литературе лишь с конца VII века. Монофизитство возникло как учение крайнего радикального крыла последователей святого Кирилла Александрийского, на Третьем Вселенском Соборе осудившего несторианство — диофизитскую ересь, согласно которой во Христе признавались две самостоятельные Ипостаси Бога и Человека. Борясь против двусубъектной христологии Нестория, свт. Кирилл настаивал на христологической формуле, которую он ошибочно приписывал свт. Афанасию Великому — « μα φσις το Θεο λγου σεσαπκωμvη ». Монофизиты же исказили учение святого Кирилла и считали, что одна природа указывает только на Его Божество. |
| Так на стр. 20 г. автор описывает, как в промежутках между заседаниями Собора никейские отцы занимались просмотром сочинений арианских и расспрашивали у отдельных арианствующих представителей о том, как понимаются ими библейские выражения о Сыне Божием, внесенные Собором для обсуждения… На стр. 22 картинно изображается, как «по прочтении символа, предложенного Евсевием кесарийским , на Соборе водворилось молчание, которое Евсевий принял за знак согласия. Минута знаменательная в истории христианства!.. Наконец, император Константин прервал молчание и выразил свое полное одобрение символу, заявив, что он сам так же мыслит и желает, чтобы и все так же мыслили. Евсевий торжествовал… Но затем император предложил, чтобы сделана была прибавка к символу, прибавка одного слова; и однако же эта прибавка должна была обратить в прах все начинания Евсевия… Константин предложил, чтобы внесено было в символ слово: δμоо υσо ς – единосущный " … На стр. 28–29 представляется трогательное описание борьбы помыслов в душе Евсевия при подписании никейского символа, по тону весьма напоминающее описание внутренней борьбы у Гоголевского почтмейстера при распечатании письма Хлестакова к Тряничкину и т. д… И во всем этом слишком много произвольности и искусственности, для которой вовсе не дают оснований те источники, на основании которых может быть составлено понятие об утверждении символа веры на Никейском Соборе. Прежде всего, по нашему мнению, автор совершенно напрасно ставит в непримиримое противоречие те показания о составлении символа веры, какие находятся у Евсевия и Афанасия. В показаниях этих можно находить недомолвки, неточности и противоречия, если смотреть на них, как на полное и подробное описание составления символа и, вообще, всего, что происходило на Соборе. Но относится так к этим описаниям нет никакого права. Ни Евсевий, ни Афанасий вовсе не задавались целями – подробно описать, что происходило на соборе. Тот и другой имели в виду лишь оправдать пред своими читателями законность составления никейского символа и внесения в него слова – единосущный, тогда еще соблазнявшего многих. |
| Большую – вторую группу арианствующих представителей на соборе составляли лица, которые позднее стали известными с именем полуариан. Это были не то ариане, не то православные. Они оставались в колеблющемся, нерешительном состоянии. Их воззрения имели так мало характерного, что ариане считали их своими сторонниками, а православные своими 37 . В догматическом отношении, в спорном вопросе, они держались древней теории субординации, т. е. хотя почитали Сына Божия Богом, но считали Божество Его неравным Божеству Отца, – это было Божество, соподчиненное в отношении к Божеству Отца. Что эта группа таких именно воззрений держалась, видно из учения главы ее – Евсевия Кесарийского , известного историка, деятельного члена на соборе Никейском 38 . Послание Евсевия к кесарийцам, писанное тотчас по окончании собора этого, дает еще новые черты, характеризующие как самого Евсевия, представителя группы, так и всю группу. Вместо прямых и определенных выражений, которые бы точно выражали учение о Божестве Сына Божия, Евсевий довольствуется выражениями неопределенными, двусмысленными и хотя библейскими, но позволяющими обоюдное толкование 39 . Можно утверждать, что группа рассматриваемых богословов находилась под влиянием идей Оригена , жарким почитателем которого был Евсевий 40 . Из Оригена однако они взяли лишь ту сторону в учении, которая благоприятствовала арианизму. Если об арианах известно, что они считали Оригена своим главою 41 , то это больше всего могло иметь место в среде последователей Евсевия, в среде полуариан. Таким образом, как строго-арианская партия становилась под знамя школы Лукиана антиохийского, так Евсевиева или полуарианская под знамя Оригена . Те и другие искали себе опоры, подтверждения в именах, которых широкая слава еще была в памяти у тогдашнего христианского мира. Число приверженцев Евсевия Кесарийского на соборе Никейском определить трудно. Если судить по тому, как могущественна стала партия полуариан, вышедшая отсюда, после Никейского собора, то нужно полагать, что и на самом соборе она имела многих представителей. |
| Объяснимся. Проф. А. П. Лебедев в своём исследовании „Вселенские соборы IV-V века” (I m. IV гл.) наглядно показал, что составление Константинопольского символа из Никейского произошло под несомненным влиянием богословского направления, так называемой антиохийской школы. Только представители антиохийской школы, которые характеризовались неудержимой жаждой к истине, особым интересом к вопросам богословия, исключавшими рабство пред формулами или вообще буквой, только антиохийцы, для которых, в связи со всем этим, Никейский символ не был последним изложением христианской догматики, могли прийти на Константинопольском соборе к мысли о потребности нового изменённого символа 726 . Все представители александрийской школы постоянно с воодушевлением повторяли мысль о неизменности Никейского символа и достаточности его на все времена. Но кто из присутствующих на вселенском соборе мог считаться самым рельефным и типичным выразителем антиохийского богословствования? Диодор Тарсский. Мелетия епископа антиохийского, Флавиана, присутствовавших на соборе, история не знает, как видных богословов-философов своего времени. Она более указывает их благочестивую, пользующуюся симпатиями и уважением всех настроенность. Правда, в числе отцов собора был и ещё серьёзный представитель антиохийской школы – св. Кирилл Иерусалимский . Но положение этого св. отца на соборе было исключительное – пред собравшимися св. отцами он должен был оправдываться в возводимых на него обвинениях и, как в известной степени подсудимый, несмотря на свою богословскую образованность, естественно, не мог влиять на дела собора 727 . Обращаясь к анализу Константинопольского символа и сравнению с ним Никейского, мы получаем ряд фактов, которые могут также, в известной мере, служить подтверждением высказываемой нами гипотезы об особенной близости Диодора Тарсского к символьной деятельности второго вселенского собора. Вот параллельно текст символов Никейского и Константинопольского собора 728 . Н. Πιστεομεν ες να θεν πατρα παντοκρτορα, πντων ρατν τε κα ορτων ποιητν. Κα ες να κριον ησον Χριστν τν υν το θεο, γεννηθντα κ το πατρς μονογεν, τουτστν κ τς οσας το πατρς, θεν κ θεο, φς κ φωτς, θεν ληθινν κ θεο ληθινο, γεννηθντα, ο ποιηθντα, μοοσιον τ πατρ, δι’ ο τ πντα γνετο, τ τε ν τ οραν κα τ ν τ γ• τν δι’ μ ς τος νθρπους κα δι τν μετραν σωτηραν κατελθντα κα σαρκωθντα, νανθρωπσαντα, παθ ντα, κα ναστντα τ τρτ μρα, νελθ ντα ες ορανος, κα ρχμενον κρναι ζντας κα νεκρος. Κα ες τ γιον πνεμα. |
|
|
