| Афанасий Великий , Кирилл Александрийский , папа Лев Великий и др. боролись против арианского и монофизитского заблуждений как именно против ересей, подрывавших самые основы христианства и Церкви. Этим именно глубоким сознанием опасности упомянутых ересей для Церкви и объясняется пламенная ревность отцов и учителей Церкви в противоеретической борьбе. Сам св. Дух умудрял ревнителей Церкви в прозрении смертоносности ересей. – Еще не было ни одного вселенского собора, а еретики, можно сказать, истощили у священных писателей великий запас самых горьких названий для этих врагов Церкви. Слово ересь попадается чуть не на каждой странице апологетико-полемических святоотеческих творений. Нам кажется, что г. Соловьев мог бы обратить внимание на эти данные. – 2. В этом пункте вывод у г. Соловьева противоречит посылкам. В самом деле, если «известны соборные запрещения изменять никейскую веру и слагать другой символ», то каким же образом «отсюда еще не видно, что под этим следует разуметь буквальную неприкосновенность никео-константинопольского символа?» Нам, наоборот, видно именно то, чего не хочет видеть г. Соловьев. Смотреть же на буквальную неприкосновенность символа так, как, наприм., какой-либо автор смотрит на позднейшее издание своего труда, оставшееся неприкосновенным в его существенных чертах, а измененное только в словах и выражениях, – было бы преступлением. Для того и краток символ, чтобы каждый легко мог его запомнить; для того и точен, чтобы в нем «не преходила ни одна йота или ни одна черта» Мф. 5, 18 и чтобы никто самовольно не покушался ни на какие буквальные и небуквальные в нем изменения. Неприкосновенность символа должна быть всецелая и безусловная . Причем следует иметь в виду и то, что если даже в житейских наиболее важных делах не употребляют слов понапрасну и как не прибавляют, так и не убавляют их по произволу (противный случай так и называется произволом), то тем более св. Церковь в рассматриваемых условиях не может допустить во вселенском символе ничего лишнего или недостающего. |
| Не менее проблематична 450 и текстуальная зависимость Слова о пр. Моисеи Угрине от Слова Анастасия «Εις την ρωδδα» 451 . Конечно, нельзя видеть в этом Слове и заимствований из Пчелы, как допускает Д. Дубакин 452 . Что касается памятников отечественной литературы, то Симон с Поликарпом пользовались – Печерской летописью 453 , Ростовским летописцем 454 , Несторовым Житием пр. Феодосия 455 и, наконец, в высшей степени загадочным житием пр. Антония Печерскаго 456 . Относительно последнего памятника мне думается, что его, как отдельного и самостоятельного литературного произведения, никогда не существовало; был лишь ряд материалов, касавшихся жизни и подвигов пр. Антония 457 . Для Слова о создании церкви Печерской мы решительно затрудняемся указать какие–нибудь литературные источники. Во всяком случае несомненно, что византийско-славянские сказания о создании храма св. Софии Цареградской 458 не послужили «литературным первообразом» 459 для Симонова Слова. IV. Печерский Патерик, как исторический источник 460 На жития святых, как исторический источник, в русской учёной литературе высказано два, можно сказать, диаметрально противоположных взгляда: одни находят в них богатейший запас как историко–бытового, так и народнопоэтического содержания, а другие – значение их в том и другом отношении сводят к нулю. Строев в своё время писал: «Жития Святых Русских, в разные времена сочинённые, переделанные, дополненные, представляют богатый и почти непочатый запас для истории общежития, мнений и поверьев прежней Руси, и даже в них есть много фактов, незамеченных бытописателями... Кто соберёт все Жития Святых Русских, сказания об иконах и крестах, отдельный описания чудес и т. п., и прочтёт все это со вниманием и критикой, тот удивится богатству этих исторических источников. Карамзин воспользовался только тем, что случайно попалось ему под руку, но чего не извлёк бы этот великий муж, если бы приготовлено было наперёд полное собрание!...» 461 . По словам Погодина, «жития святых представляют богатый, почти ещё неприкосновенный источник Русской истории, и тем более важный, что заключает в себе сведения о жизни внутренней, частной, домашней, коих недостаёт в летописях и прочих свидетельствах. Образ мыслей, взгляд на вещи и отношения, мнения о высших человеческих вопросах, движения духа в тех или других обстоятельствах, наконец заботы о будущей жизни – представляются здесь часто в чертах явственных и своенародных. Поэзия имеет также своё место в житиях, и ловить её яркие проблески в куче тяжёлых иногда рассуждений и описаний доставляет особенное удовольствие исследователю. Жития – это древнейший род Русских сочинений, после народных песен, и, вместе с службами, представляют образчик проявлений Русского ума и чувства» 462 . |
| Внутри Крома никогда никто не жил. Здесь даже княжеских палат не было. Построен он только для обороны от врагов. В специальных закромах — клетях — тут хранился большой запас продуктов и оружия, чтобы защитники города могли выдержать долгую осаду. Запас этот в мирное время был неприкосновенным и охранялся специальными собаками — «кромскими псами». Кража из клетей считалась страшным преступлением. Немного позже, когда вместо луков и стрел стали пользоваться ружьями, на Крому был построен пороховой склад. Но и это не всё! На случай, если враги одолеют ворота, устроена в псковской крепости ловушка — захаб. Слово «захаб» происходит от древнерусского «охабень», что означает — «рукав». И действительно, этот длинный узкий коридор напоминает рукав. На входе в него — подъемный мост, а на выходе — еще одни ворота, прочные и надежные. Но дойти до них мало кому из врагов удавалось. Запустив неприятеля в ловушку, псковичи поднимали мост на металлических цепях, а на головы врага бросали бревна и камни, лили кипяток и кипящую смолу. Назад им было не уйти, и увернуться в узком коридоре — некуда. А не ходите с мечом на Русь! Церковь-крепость Церкви во Пскове необычные — узенькие окошечки, стены толстые и в каждой церкви — кладовые для провизии. А дело тут вот в чем. Когда враг подходил к городу, мужчины и женщины вооружались и, если не могли удержать городскую стену, уходили в храм. И становился каждый храм — крепостью. А было церквей в городе множество, все они были каменные, толстенные и выдержать могли долгую осаду, потому что внутри имели припасы для осажденных, и воду, и еду. Сила духа и христианская вера псковичей могли творить чудеса. Однажды польский король Баторий осадил Псков. Когда он подошел к его стенам, то в восхищении сказал: «Кроме Парижа ничего подобного я не видел по размеру и красоте. Дай нам Бог взять этот город». Жители Пскова храбро защищались, но наконец истощились у них последние силы. И тогда они решили устроить крестный ход с иконой Богородицы по улице, которая вела к городской стене, на которую с особой яростью нападали враги. Они не знали, что поляки тайком прокопали к этой стене подземный ход и заложили под неё порох. В тот самый момент, когда крестный ход почти вышел к самой стене, раздался страшный взрыв, стену разметало, и польские солдаты с криками ворвались в город. Но столкнулись они не с воинами, а с крестным ходом, впереди которого несли икону Богородицы. И вдруг увидели, что это не икона, а сама Богородица явилась перед ними и требует, чтобы они убрались прочь из города. И хотя силы были неравные, поляки развернулись и в панике побежали прочь. Больше они Псков не штурмовали. Пытались взять город измором, но идти на его штурм отказывались, говоря, что Богородица им этого не велит. |
| Немногочисленное нарьян-марское воинство Христово вообще боевое. В Ненецком округе размером в 176 810 квадратных километров паству наряду с епископом окормляют всего два священника. Клирик Богоявленского кафедрального собора Нарьян-Мара Михаил Енютин носил когда-то погоны прапорщика-автомобилиста. За плечами иерея этого же храма Александра Боричева срочная в армии и милицейская служба. А для епархиального архиерея слова «Границы Родины священны и неприкосновенны» были наполнены особым смыслом еще когда он служил офицером в полку прикрытия границы с Китаем. Попал туда, получив лейтенантские звездочки после военной кафедры филологического факультета МГУ. Через два года уволился в запас старшим лейтенантом с благодарностями в личном деле за добросовестную ратную службу. То время епископ Иаков не называет потерянным. Напротив, благодарит Бога, что дал ему возможность послужить не только Небесному Отечеству, но и земному. К военным – и действующим, и отставникам – отношение у владыки особое. Он видит в них подлинных патриотов России и считает одной с собой крови. По хорошей погоде да по относительно ровной накатанной зимней дороге 30-километровый путь до Пустозерска занял чуть больше часа и показался недолгим. Однако проявить норов природа все-таки успела. Ближе к финишу мощный вездеход на устрашающего вида колесах плотно застрял в сугробе. И чем больше водитель давил на газ, тем сильнее тот зарывался в глубокий снег. Пришлось пересаживаться на гусеничный снегоболотопроходный транспортер со смешным названием «Бобр» – наверное, потому, что еще и плавает. Взобравшись на высотку, он затормозил у памятника городу, стоявшему некогда на берегу Пустого озера (ныне Городецкое). По одной из версий, когда здесь, на «тундряном, студеном, безлесном» месте срубили «порубежную государеву крепость», рыбы в озере было полно, хоть ковшом черпай. Вот только вкуснейшей печорской семги в нем не водилось. Потому и назвали Пустым: раз нет семги, значит, ничего нет. Местность просматривается вокруг на добрый десяток километров. Однако где кончается мерзлая тундра и начинается Пустоозеро и другие, поменьше, понять трудно. Со всех сторон белая равнина, однообразие которой нарушают только жидкие деревья на горизонте да покосившиеся безымянные кресты на могилах тех, кто пришел когда-то сюда, на самый край света, в поисках воли да лучшей доли. Относительно новые кресты на погосте выкрашены синей краской. Синие же деревянные пирамидки обозначают места былого расположения жилых домов и учреждений. |
| В России мормонов, как правило, принимают за одну из протестантских деноминаций. Сами они очень этому рады и всегда настаивают, что являются христианами, а если и отличаются от других, то только подчеркнутым консерватизмом, идеальными семейными устоями, строгой нравственностью и вообще образцовой показательностью во всех отношениях. Всегда гладко выбритые, аккуратно постриженные, строго одетые – просто образец консервативного добропорядочного человека и гражданина. Вся жизнь мормонов очень строго регламентирована: в воскресенье у них богослужение, причастие и церковная школа, в понедельник – семейный день: все должны проводить его в кругу семьи и играть в спортивные игры, чаще всего в волейбол (и все играют), в среду – молитвенное собрание 41 . Специально назначенные надзиратели (в России их называют «домашние учителя») ежемесячно посещают дом каждого прихожанина и проверяют, живет ли он, как положено настоящему мормону. Интересно, что каждый мормон обязан иметь дома годовой неприкосновенный запас продуктов. Каждый год этот н/з обновляется. Хранилища продуктов (а также одежды и всего необходимого для хозяйства) имеются в каждом мормонском селе или городе. Это все предназначено для тяжелых времен перед Вторым пришествием, когда остальной народ будет умирать от голода. Благодаря этим запасам мормоны смогут безболезненно пережить последние времена и среди вымирающих от голода «язычников» (то есть не мормонов) 42 спокойно дожидаться Второго пришествия и Страшного Суда, который вообще-то для добропорядочного мормона совсем и не должен быть страшным. В этом они абсолютно убеждены. Один московский священник как-то сообщил мне, что принимал в Церковь бывших мормонов, обратившихся в Православие, без Крещения, лишь через Миропомазание, как «реформатов». Это было ошибкой, потому что мормоны – не реформаты и не протестанты, а языческая секта, и принимать их нужно только через Крещение, по образцу того, как принимают язычников 43 . 2. С ранних лет Джозеф Смит занимался оккультизмом, за что и был в зрелом возрасте изгнан из методистской церкви |
| либо к его единомышленнику архим. Арсению (Жадановскому) . В ней автор утверждал, что начальником РДМ в Иерусалиме должен быть епископ, «ему быть представителем Автокефальной Российской Церкви в Палестине и Сирии. Сношения с Патриархом [Иерусалимским] и Святогробским братством передаются непосредственно ему»; генеральному консулу оставлялись лишь политические (сношения с местной светской властью) и полицейские обязанности, а Палестинскому об-ву - «дело защиты Православия в Святой Земле» (Записка о разграничении функций. 2000. С. 109-110). Вел. кнг. Елисавета Феодоровна , председатель ИППО, попыталась вернуть начальника РДМ к мирному сотрудничеству. В рескрипте на его имя от 4 сент. 1913 г. она писала: «Я очень жалею, что именно там Вы купили землю и строите подворье рядом с нашим. Я опасаюсь, что через это обострятся отношения». На предложение повысить статусный уровень начальника РДМ вел. княгиня отвечала: «Если теперь начальник Миссии старается действовать против интересов Палестинского общества, то что будет тогда, когда он будет возведен в сан епископа и назначен представителем Св. Синода при Патриархе?» В заключении письма говорилось: «Я понимаю Ваше стремление созидать как можно больше церквей в Святой Земле; но, мне кажется, давая молитвеннодуховное утешение паломникам, Вы могли бы предоставить Палестинскому обществу устройство подворий и заботу о физическом благосостоянии паломников» (АВП РИ. Ф. ИППО. Оп. 873/1. Д. 592а. Л. 25-26). Финансово-хозяйственные дела миссии оказались крайне запущены, все деньги, в т. ч. неприкосновенный запас, хранившийся в с.-петербургских банках, были растрачены. Сестры Елеонского и Горненского мон-рей практически голодали, начальнику РДМ никто не давал денег в долг ни под какие проценты. В результате Синод принял решение о возвращении Л. в Россию с возведением в сан епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии (Архив РДМ. П. 64. Д. 1407). Однако новое назначение Л. проигнорировал. С одной стороны, он не хотел уезжать из Иерусалима, с другой - крайне расстроенное материальное положение Миссии затрудняло передачу РДМ его преемнику. |
| Между тем о.Гавриил целенаправленно и талантливо пытался наладить в Седмиезерной пустыни серьезную монашескую жизнь: укрепить дисциплину, организовать быт и трудовую деятельность таким образом, чтобы все это помогало внутреннему совершенствованию монахов, приводило их «в сознание». Несмотря на то что число насельников в эти годы резко увеличилось, они все были обихожены, а «одеть, обуть и прокормить их чего-нибудь да стоило», как писал батюшка позже 181 . При нем в обители всегда имелся значительный запас продовольствия и одежды 182 . Экономические нововведения батюшки требуют для их описания своего Гомера (впрочем, «Илиаду» рабочих будней пустыни создал сам старец в письменном докладе Казанской духовной консистории 183 ). Упомянем здесь лишь одну существенную деталь: посевом и уборкой хлебов приходилось теперь заниматься самой братии, «хотя, – как замечал их наставник, – такое трудничество многим не нравилось» 184 . На старца постоянно писались доносы. Монахи, из числа недовольных новыми порядками, утверждали, что их тучный пастырь «безумно» управляет монастырем, привел его в большой упадок, расхитив доходы. «На мою седину положено пятно», – писал об этих сплетнях о.Гавриил. В монастырской ограде возвышался новый храм во имя преподобного Евфимия Великого и святителя Тихона Задонского , выстроенный на личные средства благодетелей старца; рядом стояли новенькие наместнические покои со всеми удобствами, возведенные на те же пожертвования. Неприкосновенный монастырский капитал был увеличен более чем на шесть тысяч рублей 185 . В октябре 1907 года архиепископ Димитрий (Самбикин) поручил провести обследование монастырского хозяйства за время управления им отцом Гавриилом, которое показало «хорошее ведение дела», рост доходов (несмотря на рост расходов), а по ряду отраслей монастырь добился «выдающихся» результатов (пчеловодство, огородничество, садоводство). Комиссия нашла один недостаток – администрация монастыря не вела инвентарных книг. В январе 1908 года член Казанской духовной консистории о.Василий (Богоявленский) признал годовой рапорт наместника о приходах и расходах пустыни удовлетворительным... |
| Наконец, часто хочется напомнить, как плохо было при Советах, но об этом пишут и без нас и, судя по спорам, убедить не могут, поскольку упираются в стену неблагодарности и безнадежности (в аскетике — “печали” и “отчаянья”). Словом, темы не годились, но тут помогла судьба. Я упросила одно издательство, чтобы мне давали прочитать и, если нужно, поправить переводы некоторых книг. Делая это и еще правя статьи для богословского журнала, я заметила, что самые разные тексты похожи, и сходство это в какой-то мере поддается описанию. Описать его стоит по нескольким причинам, и я опишу Вам, в “НЗ”. Причины. Дикости вроде “Мадонны кобр” (см.: НЗ. 1999. 1(3). С. 40), “царя Герода” или “Иоанна из Кросса” (Хуан де ла Крус, Иоанн Креста) все-таки вопиют к небу и бывают довольно редко; как-никак, они — штучные. Странности, о которых я хочу рассказать, идут всплошную, сдвигая весь текст. Когда они его сдвинут, писатель становится другим, обычно — более грубым или (и) более скучным. Он теряет голос, пафос, дыхание, а если все это у него было, то жалко. Писателей проповедующих это просто убивает — появляется тот невыносимый привкус, которого и так достаточно в религиозных писаниях, но у них, на их языке, не было. Наконец, здесь, как бы несерьезно, легче предложить, чтобы издательства давали такие тексты тем, кто возьмется их исправить. Поверьте, дорогой Успенский, возьмутся многие. Стихи тоже пишут не для выгоды. А тут — и авторов жалко, и самый язык. Вероятно, так переводят потому, что так пишут. За эти мерзкие десятилетия канцелярит побеждал сверху, сленг — снизу. Чудо еще, что есть далеко не только это. Но многого уже не слышат, не замечают; и сейчас я перейду в область ультразвука. Надеюсь, Вы помните мою бабушку Марию Петровну. Она, бывшая классная дама и преподавательница словесности, чья жизнь практически кончилась в 1917 году 1 , твердо знала, что в русском языке нет и быть не может слов “купальник”, “зоосад”/”зоопарк”, “учеба”, “молодежь” 2 , а от глаголов “одеть” и “довлеть” в недолжном употреблении невыносимо страдала. Тем временем другая бабушка, Эмилия Соломоновна, родившаяся тоже в 1881 году, восклицала “Вейз мир!” и “Гь” в н” (так), употребляла accusativus cum infinitivo, а при случае — и абсолютные конструкции. Можно решить, что правда — посередине; можно не решать, загоняя в неприкосновенный запас языка хоть что-то из мнений Марии Петровны. |
| Вельможе, которому адресовано третье послание и которого Иосиф называет «великим человеком», имеющим «у себя живота (имущества) много», он советует давать одну гривну за не исполненное правило постного дня, «а не в постной день немощно ти будет правило отправить, ино дати милостыни в полы того». А с другой стороны Иосиф советует в свободное время делать запас молитв и для будущего, так сказать, на черный день: «аще ли день случится покоен, ино и на иной день вперед правила запасти льзя». – Хороший христианин, исполняющий в жизни предписания церкви, должен, по мнению Иосифа вол., блюсти «паче всего чистоту телесную», так как при обрядовом направлении благочестия религиозная жизнь древнерусского человека заключалась главным образом в общении с церковной святыней. Состоящий под епитимией рассматривался, по-видимому, как нечистый; по крайней мере его удаляли от святыни или наоборот святыню охраняли от него. Преп. Иосиф и здесь разработал вопрос с свойственной ему мелочностью. Он допускает своих вельмож «ко кресту и иконом прикладыватись, а не целовати, а святою водою (богоявленскою) кропитись, а не пити». Кром некоторых наставлений нравственного характера (о миловании рабов, о справедливом и милостивом отношении высокопоставленных людей к низшим) в послании Иосифа есть еще одна любопытная черта – снятие епитимии с лиц, постригающихся в монашество, как бы прощение человека ради ангельского образа. «А кто пострижется в чернцы, ино тому с тех мест впредь опитемии нет», говорит Иосиф в первом послании. А к вельможе третьего послания он обращается с настойчивым приглашением облечься в святой ангельский и иноческий образ. Вообще говоря, обращение в монашество духовных детей иноками-духовниками было в обычай на Руси. 50-я глава Стоглава «о священническом и иноческом чину» говорит, что духовные пастыри, т. е. духовники из монахов, сподобляли ангельского образа приходящих к ним на исповедь и брали с них за это мзду 186 . Собор вооружается только против этого мздоимства, оставляя в неприкосновенности самый обычай. |
| С. 252; см. также: ПРП. Вып. 4. С. 575-576). Под патронатом Церкви был сделан 1-й важный шаг на пути к выходу из внутриполитического кризиса. Сохранился текст проекта реформ от февр. 1550 г., к-рый предписывалось прочитать «перед государем, и перед митрополитом, и передо владыки, и передо всеми бояры» (Там же. С. 576-580). Согласно Н. В. Синицыной , «симфония священства и царства в эпоху святительства Макария более чем в какой-либо другой период приближена к канонической норме и практике реальных взаимоотношений» ( Синицына Н. В. Рус. Церковь в период автокефалии; учреждение Патриаршества//ПЭ. 2000. Т.: РПЦ. С. 74). С. М. Каштанов выявил многочисленные случаи подтверждения и расширения Иоанном IV иммунитетных прав ряда земельных владений Русской Церкви в кон. 40-х - 50-х гг. XVI в. (см.: Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 92-161). Известны пожалования Иоанна IV митрополичьему дому. Грамота от 2 сент. 1547 г. освобождала от торговых пошлин рыбный и проч. «запас», который повезут в Москву из нижегородских владений митрополичьего дома; позднее по ходатайству М. Ржевская десятина «князь Федора Борисовича» была передана митрополичьему дому (АФЗХ. Ч. 1. 244. С. 209-210; Ч. 3. 58. С. 97-100). По-видимому, эти пожалования выражали благодарность Иоанна IV за хлопоты в связи с венчанием его на царство. Тем не менее уже на рубеже 40-х и 50-х гг. XVI в. по инициативе царя стал обсуждаться вопрос о земельной собственности Церкви. Неслучайно в царских вопросах Стоглавому Собору говорилось, что у мон-рей много земель, а «братьи во всех монастырех по старому... а строениа в монастырех никоторого не прибыло, и старое опустело» ( Емченко. 2000. С. 258). Не позднее сент. 1550 г. датируется послание М. к царю, в к-ром митрополит отстаивал неприкосновенность церковной собственности и категорически отказывался соглашаться на ее отчуждение (Летописи Тихонравова. Т. 4. С. 126-136). Приговор царя и Освященного Собора о городских слободах епископских кафедр и монастырей датируют сент. |
|
|
