| 3/16 ноября 1905. Четверг. Почти каждый день теперь посещают офицеры из разных мест. Отпускают их на 3–4 и даже больше дней, по истечении которых они непременно должны явиться в свое место, рискуя, в случае просрочки, подвергнуться выговору или лишению отпуска вперед. Все это так унизительно для наших бедных офицеров, начиная с младших до Генералов! Но терпеть должны, наподобие школьников, которых держат под строгой ферулой. Сегодня были из Нагоя четверо молодцеватых морских кондукторов. Хвалили Стесселя и Генерала Фока; от них первых слышу эту похвалу, все доселе находили разные причины порицать обоих этих Генералов. 4/17 ноября 1905. Пятница. Встал с таким бодрым расположением работать целый день, то есть писать к военнопленным на их письма, которых каждый день приходит не меньше десятка, часть из них непременно с деньгами на Миссию и на разное. К несчастью, заглянул в «Japan Daily Mail» и совсем расстроился – в России везде бунты: во Владивостоке бунт, в Хаматера бунт, в Кумамото бунт. Ужас! Забунтовало и мое сердце, вялость к работе напала. И потащился весь день с мрачным колоритом. Как ни муштруй себя, а в машину не обратишь, жизнь кладет свой отпечаток на душу. 5/18 ноября 1905. Суббота. Были из Сабае полковник Николай Николаевич Максимовский, заплакавший при входе, и другие офицеры. Речь и все манеры Максимовского являют в нем настоящего джентльмена. При них пришел по делам ко мне Mr. Andre, Максимовский заговорил с ним точно француз. Четыре офицера из Сабае пожертвовали в Миссию великолепный гармониум, который прежде выписали для себя из Токио. Вечером все сабаевские офицеры были в Соборе за всенощной. Во время проповеди, после всенощной, смотрю – все учащиеся стоят, тогда как здесь уже в обычай обратилось сидеть во время проповеди. – Что за причина? – спрашиваю. – О. Феодор Мидзуно передал ваше приказание, чтобы стояли, – отвечают. Но я и не думал давать такого приказания; о. Феодор неправильно понял мое распоряжение ему: сходить в Женскую школу и сказать, чтобы маленькие девочки-певчие стояли благочинней в Церкви, не оборачивались и подобное. Потому я сказал, чтобы не меняли обычая сидеть во время проповеди. |
| Наряду с владыкой под его контролем и при его ближайшем участии трудился над переводом русской богословской литературы и православно-христианский японский миссийский переводческий отдел. В состав его входили раньше, главным образом, лица, получившие высшее богословское образование в России. Позднее же, когда создался соответствующий контингент японцев, знающих русский язык и окончивших курс в духовной семинарии, то наиболее способные из них зачислялись в его состав. Вопрос о подготовке преподавателей семинарии всегда очень интересовал архиепископа, и ему доставляло постоянную скорбь сознание невозможности хорошо оплачивать труды лиц, окончивших курс духовных академий. В самом деле, Сэнума за все обязанности ректора семинарии и преподавателя двух предметов получал 60 рублей в месяц и казенную квартиру в четыре маленьких комнаты. Ивасава и Саикаиси за преподавание богословских предметов, для которых они должны были пользоваться русскими источниками и зачастую составлять лекции, получали по 30 рублей в месяц. Естественно, при таком положении вещей, удержать лиц, хорошо овладевших русским языком, на службе миссии за такое ничтожное вознаграждение представлялось чрезвычайно затруднительным. Японское правительство предлагало им при надобности другие места, и они уходили из семинарии. Всего из Японской православной миссии получило высшее богословское образование в России 12 человек. Из них только три названных преподавателя семинарии и о.Симеон Мии остались на службе воспитавшего их учреждения. Остальные же ушли из миссии на другую службу: Исигами Петр – переводчиком в дипломатическую миссию. Кописи Даниил – в частную коммерческую фирму, Хугуции Емельян – учителем в военное училище и затем переводчиком в военное министерство, Сеози Сергей – агентом Южно-Маньчжурской ж.д., Кавасаки (Минамото) Андрей – в Нагасаки переводчиком, несколько человек из кандидатов духовной академии умерло. Это бегство кандидатов духовных академий из миссии действовало на владыку угнетающе. Архиепископ Николай, хотя и сознавал, что при возрастающей дороговизне жизни в Японии, многосемейным преподавателям невозможно жить на те средства, которые выплачивала им миссия, но относился ко всякому оставлению прежним питомцам миссии с глубокой скорбью. Это бегство лиц высшего образования побудило его в последние годы даже воздерживаться от командировки учеников семинарии в православные духовные академии, к чему он сам относился с большим сожалением. |
| Закрыть Музей предпринимателей, меценатов и благотворителей приглашает на лекцию Ирины Ушаковой «Дворяне Рачинские - благотворители» 11:58 28.03.2024 29 Фото: muzeydela.ru Музей предпринимателей, меценатов и благотворителей приглашает 30 марта, в субботу, в 17:00 на лекцию Ирины Владимировны Ушаковой «Дворяне Рачинские - благотворители», сообщает сайт музея . Семья Рачинских, как и многие другие дворянские семьи, представляет пример щедрой благотворительности. Наиболее ярким представителем рода является Сергей Александрович Рачинский (1833 – 1902) – ординарный профессор Московского университета, надворный советник, создатель образцовой народной церковно-приходской школы в 1870 – 90-х годах в Смоленской губернии, благотворитель и меценат, член-корреспондент Академии наук по отделению русской словесности. Среди известных учеников Рачинского протоиерей Александр Васильев, законоучитель царских детей; художник, академик Академии живописи, ваяния и зодчества Николай Богданов-Бельский; художник, портретист Тит Никонов. Почти все ученики Рачинского продолжали своё обучение на средства своего учителя и при его непосредственном попечении. Константин Александрович Рачинский (1838-1909) был первым директором Сельскохозяйственной академии, при его личных материальных пожертвованиях там возникли физическая и бактериологическая лаборатории, специальные лаборатории при кафедрах почвоведения, частного земледелия, общей и частной зоотехники, были расширены и оборудованы две химических лаборатории, зоологический, ботанический и минералогический кабинеты, открыты новые факультеты. Еще в студенческие годы братья Сергей и Константин Рачинские создали в Московском университете семейный благотворительный фонд, из которого средства на продолжение обучения за границей получали нуждающиеся студенты. Говоря об усадьбе Рачинских Татево, с которой связана деятельность её хозяев, уместно сказать и об их кружении. Это – просветитель Японии архиепископ Николай (Касаткин); обер-прокурор Святейшего синода К.П. Победоносцев; композитор П.И. Чайковский; писатель Л.Н. Толстой; музыковед С.В. Смоленский; публицист, преподаватель В.В. Розанов; историк, общественный деятель С.Д. Шереметев; педагог, автор учебников по истории и народному образованию Н.М. Горбов; художник Э.А. Дмитриев-Мамонов; игуменья Екатерина Ефимовская (канонизирована Сербской православной церковью). С каждым этим именем связана тема благотворительности. |
| #lx_706553 #lx_706553 .lx_home_button #lx_706553 .lx_home_button svg #lx_706553 .lx_home_button svg path #lx_706553 .lx_home_button:hover #lx_706553 #lx_706553 .lx_close_button #lx_706553 .lx_close_button .lx_close_button_text #lx_706553 .lx_no_click #lx_706553[data-height="" ] .lx_close_button #ya-site-form0 .ya-site-suggest#ya-site-form0 .ya-site-suggest-popup#ya-site-form0 .ya-site-suggest__opera-gap#ya-site-form0 .ya-site-suggest-list#ya-site-form0 .ya-site-suggest__iframe#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items li#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:link,#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:visitedhtml body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem-link,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:hover,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_state_hover#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav:hover,#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_translate .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem .ya-site-suggest__info#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_selected#ya-site-form0 .ya-site-suggest__fact#ya-site-form0 .ya-site-suggest__highlight Закрыть Отходная самому себе и другие сахалинские реалии Протоиерей Виктор Горбач 07:18 27.09.2023 395 Время на чтение 9 минут Источник: Православие.ру Отец Виктор Горбач, настоятель храма во имя святителя Иннокентия, митрополита Московского, в Южно-Сахалинске, развеивает миф о своем острове: Сахалин-де – не более чем место ссылки и каторги. По словам батюшки, у острова богатое христианское наследие, и хорошо, если мы будем в первую очередь помнить именно об этом богатстве. Рассказывает батюшка и о ненависти, с которой ему как православному священнику приходится сталкиваться в своем служении. Отходная молитва самому себе Павел Савабэ Такума и святитель Николай – В 1861 году, еще до основания каторги, на Сахалине побывали два выдающихся миссионера. Это Николай Касаткин , будущий равноапостольный просветитель Японии. В 1860 году он отправился в Японию, но поездка была долгая, и он заехал к владыке Иннокентию (Вениаминову) , который был известным миссионером Дальнего Востока, а позже был переведен на московскую кафедру. Он долгое время служил на острове Уналашка, среди алеутов, а потом стал первым епископом Камчатским, Курильским и Алеутским. То есть Камчатка, Курилы, Сахалин, Приамурье – эта огромная территория – место его апостольских трудов. Все ли знают, что город Благовещенск был назван в честь храма, в котором он служил? Муравьев-Амурский, генерал-губернатор, спросил: «Владыка, а как мы этот город назовем?» – «А давайте его назовем в честь праздника Благовещения», – предложил владыка Иннокентий. Авторитет владыки на Дальнем Востоке был непререкаем. |
| 12/25 марта 1911. Суббота. В 3 часа позвали меня на собрание старост прихода о. Симеона Юкава и объявили, что 6 Церквей сего прихода (Ситая, Асакуса, Хонго, Хондзё, Воодзи, Хориноуци) решили взять на полное свое содержание о. Симеона Юкава и катехизатора Тита Косияма – давать им ежемесячно: первому 23 ены, второму 15 ен. Вследствие состоявшегося такого единодушного решения просили отслужить для них благодарственный молебен в Соборе. Я выразил им свою радость и угостил чаем. Касательно же молебна сказал, что хорошо бы, чтобы он был общим для всех молящихся в Соборе. В приходе о. Романа Циба тоже идут совещания о содержании священника; вероятно, решение будет в таком же благоприятном смысле; если это последует, то молебен может быть общим. Все и решили подождать до Вербного воскресенья, и тогда отслужить после Литургии. 13/26 марта 1911. Воскресенье. После Литургии отслужил панихиду по Анне Асаока и сделал внушение мужу ее – отставному военному врачу – последовать примеру жены, сделаться христианином, чтоб умереть с надеждою вечного спасения; предобрый человек, но с атрофированным чувством веры. 14/27 марта 1911. Понедельник. За отсутствием иереев, я отслужил молебен для Моисея и Нины Сайгуса из Исохара. Там недавно крещен 21 человек. Николай Такаги, катехизатор, каждую субботу приезжает туда из Оцу и учит в субботу и воскресенье. 15/28 марта 1911. Вторник. Утром на экзамене в Женской школе по Закону Божию. Всего 45 учениц ныне в ней. Визит репортера из редакции журнала «Сейко». – О чем желаете спросить? – О христианской вере. Я ему и сделал первоначальную катехизаторскую о вере, начиная с учения о Едином Боге в трех Лицах, о творении и прочем. Не знаю, на пользу ли. Слушал, не прерывая. 16/29 марта 1911. Среда. Утром экзамен в Женской школе – и этим кончился курс. Ныне первый раз оканчивается курс в Женской школе в марте; и это потому, что в правительственных школах так; кончившие там и имеющие поступить в нашу школу тотчас же могут это сделать; иначе им нужно ждать до сентября, праздно живя дома в ожидании сего. |
| Был и долго беседовал симпатичный русский, Николай Николаевич Тихонович, геолог, исследующий Японию по своей части. Жена его с ним здесь, любительница живописи. Уезжает в Петербург, но в будущем году опять приедет для продолжения ученых изысканий. 28 октября/10 ноября 1909. Среда. О. Фома Такеока извещает об успехе проповеди его в Уцико; слушателей много, и из них некоторые будут на днях крещены, после чего о. Фома останется еще там некоторое время для укрепления их в вере и для проповеди другим. Пишет, что нужно там поместить постоянного проповедника; но где же взять его? 29 октября/11 ноября 1909. Четверг. Моисей Кавамура пишет из Оосака, что уже поставлено дерево для колокольни, уже высится она и спрашивает: «Ужели никто в России не жертвует колоколов для нее?» Отвечено, что сколько ни просил я, до сих пор никто не отозвался на просьбу. Пусть христиане Оосака сами позаботятся о колоколах, чтоб избежать позора иметь колокольню без колоколов. 30 октября/12 ноября 1901. Пятница. Жил в Токио почти 30 лет американец Фенолосса, нанятый Японским Правительством для преподавания философии в Университете, но особенно сделавшийся знаменитым как живописец и знаток и любитель-коллектор японских живописных произведений. Знаменит еще тем, что обратился в буддизм. В прошлом году он умер в Англии, но завещал похоронить себя в излюбленной им кумирне в провинции Ооми. Теперь его друзья – здешние ученые и усердные буддисты – получили его пепел из Англии и собираются похоронить в завещанной им кумирне. Так вот и я сегодня получил от их общества письменное приглашение и билет на похороны. Как это в духе повального индефферентизма здешней интеллигенции! Несчастный ренегат!… Впрочем, не одни японцы- язычники отличаются индефферентизмом; протестантские миссионеры от них не отстают. На днях напечатано было в «Japan Mail» письмо знаменитого в Китае английского миссионера и ученого Тимофея Ричарда, в котором он проливал свои слезы о смерти князя Ито и воскликнул: «На небе теперь одною великою душою больше, а на земле – меньше», значит, прямо в рай отправил Ито, душа которого перешла в тот мир слепою, ни во что не верующею. |
| Да благословит и вразумит Вас Господь сотворить Его волю! – Искренно любящий Вас, Епископ Николай. Письма митрополиту Макарию ГПБ. Ф. 573. СПб.ДА. A. I. 318. пол[учено] 4 ноября 1905. отв[ечено] 4 ноября 1905. Митрополиту Макарию 21 подлинное. Российская Духовная Миссия в Японии. Токио. 29 Сент./12 окт. 1905 г. Преосвященный Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец! Весьма виноват пред Вами за долгое неотвечание на Ваши дорогие письма, но не судите строго меня: такого «некогда» во всю жизнь мою не было, как в последние месяцы. Каждый день приходит масса писем от военнопленных, и почти на все надо отвечать. Как оставить без ответа, наприм[ер], письма солдатиков или матросов, присылающих пожертвования на храм, или на Миссию, кто 1 р[убль], кто 2, иной даже 10 рублей! От них, бедных людей, при теперешней их крайности, такие жертвы! Ведь это до слез трогательно. Если бы не боялся становиться между ними и Богом, просто отказывался бы принимать. Вот и приходится каждому отписать, благодарить, послать иконку, книжку, или что кто желает. А письма офицеров, многие с нравственными нуждами того или иного рода; а прием и рассылка книг, причем в каждое из 26 мест, где расселены 70 тысяч военнопленных, нужно составить список посылаемых книг (1–1 об.) и списать копию для себя, что куда послано, и распределение книг, то и дело приходящие, производить равномерно. Имейте в виду, что я здесь совершенно один русский, все писать нужно самому. Так и проходит все время. Корреспонденция в Россию остановилась, на миссийские дела уделяется очень мало внимания, перевод богослужения совсем остановился. Примите это за извиняющие мою неаккуратность обстоятельства. Теперь отвечу на Ваши письма. 75 рублей, присланные Вашим Преосвященством на военнопленных в письме от 8 апреля текущего года, достигшем меня 4/17 июня, я получил. В этом письме Вы изволили писать, что Вами послано было в текущем году, чрез хозяйственное управление Св. Синода, для военнопленных 100 рублей, и спрашивали, «дошли ли они до меня?» Из хозяйственного управления в нынешнем году я получил три раза суммы для военнопленных, и в трех отношениях, где перечисляются пожертвования, с указанием от кого, 100 р[ублей] от Вашего Преосвященства я не встретил. Но в одной из двух в нынешнем году присылок на Миссию я встретил следующее: «пожертвовано в пользу Миссии Харьковскою, Томскою и Омскою консисториями 808 р[ублей] 43 к[опейки]». Не вошли ли, по ошибке, 100 р[ублей] на пленных в сию сумму? Или же эти 100 р[ублей] войдут в следующую присылку (1 об.–2) на военнопленных, если оная еще будет. |
| Но этим служение г.Позднеева России не должно ограничиться. У всех больших европейских народов уже нашлись (лл. 166–167) ученые, которые написали для своего отечества многие тома об Японии и во всех отношениях познакомили свое отечество с нею. Не говоря уже о научном интересе их трудов, польза от них великая. (Например, не поставила бы Англия Японию о плечо с собою, если бы глубоко не узнала, что она достойна этого; не было бы нашей войны с Японией, если бы мы поглубже знали Японию.) Пусть же будет таким ученым г. Позднеев. Он обладает и достаточным писательским талантом и достаточным аппаратом солидной эрудиции, чтобы смело взять для себя это в высшей степени важное дело – всестороннее ознакомление России с Японией – и успешно исполнить его. Нужно считать счастливым обстоятельством то, что он поселился в Японии. Пусть же он проживет здесь многие годы, и результатом этого пусть будет много прекрасных книг об Японии, знакомящих Россию с ее многовековой историей и с ее настоящим бытом во всех отношениях. В высшей степени желательно, чтобы Ваше Высокопревосходительство явили сочувствие сему, и Вашим веским словом и авторитетным влиянием содействовали осуществлению сего. Призывая благословение Божие на Вас, с истинным почтением и совершенной преданностью имею честь быть Вашего Высокопревосходительства покорным слугой и богомолец [подп.] Николай, Архиепископ Японский 2. Отзыв преподавателей Токиоской Православной Духовной семинарии об учебниках Позднеева (л. 171): На заданный нам Высокопреосвященным Николаем, архиепископом Японским, вопрос о пригодности составляемых Д.М.Позднеевым учебников по японскому языку, я, на основании суждений, высказанных по этому поводу преподавателями, пользующимися первой частью учебника «Токухон» г. Позднеева при преподавании японского языка русским ученикам, обучающимся ныне в семинарии, и моего личного опыта, могу дать следующий отзыв. Учебники Д. М. Позднеева, хотя и имеют некоторые несущественные недостатки, – много облегчают труд преподавателей при уроках японского языка и доставляют русским ученикам немалую пользу. Вообще они должны быть признаны полезными руководствами для русских, желающих изучать японский язык. |
| О. Павел Морита пишет, что в Маебаси на церковный сбор, согласно моему окружному письму, из всех христиан не соглашается только Спиридон Фукасава, и длинным письмом бранит его. Видно, что в ссоре с ним и что разлад, давно уже начатый, не кончится. Нехорошо. О. Сергий Судзуки пишет, что там, в Оосака, в Воскресную школу собираются 40 учащихся и что она процветает. Пишет еще, что одного христианина, в окрестности Оосака умершего, у которого родители и все родные еще язычники, бонзы не дали похоронить по-христиански, и очень нападает за это на бонз; письмо написано для печати, туда и отдано. Когда мы с Давидом читали письма, подали телеграмму, что умер в Хитоёси, на Киусиу, катехизатор Павел Оциай, давно хворавший чахоткою. Царство ему Небесное! Оставил жену и четверо детей, вероятно, вполне на плеча Миссии. Американская миссионерка Miss Holland приходила, направленная сюда епископом MacKim’om, набиваться детскими христианскими книжками, из которых три для образца показала; крошечные по числу листков и самые дрянненькие по формату и наружному виду, с вульгарными фигурами японцев и японок на обертках и внутри, как в самой низменной японской литературе. 30 таких произведено. Взглянувши на образцы, я молвил: – И у нас тоже издаются детские книги, – и вынес ей попавшиеся под руку четыре брошюры наших детских учебников для Воскресных школ. – А, какая прекрасная печать! – изумилась Miss Holland. Действительно, наши книжки – аристократы в сравнении с принесенною ею чернью, да еще такой мелкотой. – Могу я взять? – спросила она. – Сделайте одолжение; а мне будьте добры прислать по экземпляру ваших изданий для просмотра. Нужно сказать вообще, что небогата протестантская литература на японском, что весьма странно при таком множестве протестантских миссионеров здесь. 21 сентября/4 октября 1903. Воскресенье. После обедни, когда я уже завтракал в 1 часу, пришли опоздавшие к богослужению «Николай Павлович Азбелев, Генерал-майор по адмиралтейству, член Учебного Комитета Министерства финансов», как по карточке, и В. Л. Серошевский. Первый интересуется учебным делом в Японии, почему я сказал ему, что если он заявится к Посланнику, то барон Розен, конечно, откроет ему всякую возможность к удовлетворению его желания; на заявленное им желание посмотреть наши школы, сказал, что во всякое время он может прийти и в подробности осмотреть их. Серошевский исследовал айнов на Хоккайдо, но должен был вернуться не докончив своего дела, по причине грозящей войны. Действительно грозит. Оба они осведомлены о результате поездки барона Розена в Порт-Артур для свидания с Наместником Алексеевым. |
| 22 января/4 февраля 1901. Понедельник. Утром отправился в Иокохаму, по приглашению адмирала Скрыдлова, на завтрак на крейсер «Россия». Адмирал просил приехать одним поездом раньше всей публики, приглашенной на завтрак, чтобы благословить команду, что было бы неудобно, если бы прибыл с толпой, и все избранных и почетных гостей. Прежде я отправлялся при подобных случаях в клобуке из дома и был в нем все время до возвращения домой, но с бриллиантовым крестом на клобуке не пристало трястись в дзинрикися – следовало бы коляску; но избави Бог от этой безумной роскоши! Потому, положивши клобук с крестом в жестяную коробку и надев шляпу, так отправился до консульского дома в Иокохаме, где, в комнате переводчика надев клобук и ордена, отправился пешком до пристани, где ждал катер. На «России» встретил адмирал и провел около рядов выстроенной команды 900 человек, которую я и благословил. Спустя полчаса прибыли все гости Посольств: русское и французское, японские адмиралы Эномото и Ито и человек шесть другой японской знати, военные и морские агенты и прочие, и прочие – стол был человек на сто, кажется; множество тостов, большое оживление, производить которое адмирал Николай Илларионович великий мастер. После стола – игра офицеров на балалайках, во время которой, как она ни приятна для русского уха, я уехал, чтобы отдать визит капитанам и кают-компаниям «Петропавловска» и «Сысоя Великого». Батюшка первого встретил меня на палубе в ризе с крестом, офицеры и команда были выстроены. Я обошел и благословил, но пожалел, что вчера сказал бывшему у меня о. Авраамию, с «России», что, отправляясь с «России» завтра, сделаю визит на «Петропавловск» и «Сысой Великий». Он, по возвращении на судно, передал это, и судам дан был сигнал приготовиться встретить; стало, быть я наделал людям беспокойства. Вперед быть скромнее; если делать визит – делать его молча, никого не тревожа. На «Сысое Великом» еще более было беспокойства. На палубе встретил старший офицер и несколько офицеров; команда тоже была выстроена, и я прошел около нее и благословил, после чего старший офицер спрашивает: |
|
|
