| 1. Бог Отец как Первое Лицо Св. Троицы. Важнейшее свидетельство о личном свойстве Бога Отца содержится в словах Иисуса Христа: «...как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе» (Ин 5. 26), т. е. Отец не рождается, но Сам рождает Сына, будучи началом для других Лиц Св. Троицы: от Него рождается Сын («Единородный» - Ин 1. 14, 18; 3. 16, 18) и «исходит» Св. Дух (Ин 15. 26). Отсюда позднейшее христ. богословие формулирует следующую мысль: безначальность (нерожденность) есть личное свойство Отца, рождение - личное свойство Сына, а исхождение - Св. Духа. В чем различие между рождением и исхождением - об этом не говорится ни в Евангелиях, ни в др. новозаветных писаниях; догматическое богословие считает это знание непостижимым для человека ( Малиновский. 1910. Т. 1. Ч. 1. С. 400-401) - это тайна Божества. 2. Бог Отец как Отец всех людей. В учении о Боге Отце как Отце всех верующих в Него Господь Иисус Христос полемизирует и с древнеевр., и с эллинистическими греко-рим. представлениями об отцовстве как домовладычестве. Если в эллинистической культурной традиции речь шла об отцовстве как доминировании отца над детьми, то Христос раскрывает отцовство как любовь Бога Отца ко всем людям, любовь, к-рая не желает погибели или страданий грешника и готова принять каждого раскаявшегося. В притче о блудном сыне Иисус Христос показывает отношение Бога Отца к человеку, вначале согрешающему, а затем раскаявшемуся, на примере истории об отце и ушедшем от него сыне (Лк 15. 11-32), смысл притчи в том, что Бог как Отец всегда принимает раскаявшего грешника и восстанавливает его в сыновнем достоинстве. Иисус Христос использует известное уже иудеям выражение «Отец Небесный», но придает ему новый смысл, в частности, Его учение о Боге как Отце Небесном имеет универсальный характер и относится ко всем людям, а не только к иудеям. Бог как Отец Небесный есть абсолютное совершенство, поэтому ожидает совершенства от тех, кто стремятся к усыновлению Ему (ср.: Мф 5. 48). Он знает нужды Своих сынов еще до того, как они начнут просить Его о чем-либо (Мф 6. 8), но это не исключает необходимости молитвы, и Он, «видящий тайное», воздает тому, кто обращается к Нему (Мф 6. 6, 18). Господь дает пример молитвы Отцу Небесному (Мф 6. 7-13; см. ст. Молитва Господня ). Отец Небесный сохраняет людей (ср.: Мф 6. 25 слл.), однако содействие Божие подается лишь тем, кто свободно избирают и творят добро (ср.: Мф 7. 11). «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6. 33),- наставляет Иисус Христос. В горнем, ангельском мире все покорно воле Отца Небесного, на земле Он подает верующим хлеб жизни. Ему возможно избавить верных от трудных жизненных испытаний и всякого зла (ср.: Мф 6. 10-13). Отец Небесный промышляет о спасении людей и искореняет «всякое растение, которое» не Он «насадил» (Мф 15. 13). Бог Сын |
| Так, например, указание предателя в Мф. (26:21—25) и в Мк. (14:18—21) имеет местодо установления Евхаристии. В Лк. (22:21—23) оно поставлено послеЕвхаристии. Задача усложняется с привлечением Ин. Повествование Ин. 13-17 гл., во всяком случае, в своей первой части (13—14), относится к последней вечере, но стоит совершенно особняком. Оно не имеет повествования об установлении Евхаристии и вообще ни в одной своей части не содержит прямой параллели повествованию синоптическому. В этом смысле не являются исключением ни указание предателя (13:21—30), ни даже предупреждение Господом Петра о предстоящем ему отречении (13:38). Оба эпизода настолько отличаются и отдельными подробностями и тем общим контекстом, в котором они даны, от повествования синоптического, что составление одного сводного изложения на основании всех четырех Евангелий сопряжено с чрезвычайными трудностями. Разве только спор о старшинстве между апостолами, о котором рассказывает евангелист Лука (22:24—27) после установления Евхаристии и предупреждения о предателе, и на который Господь отвечает словом о возлежащем и служащем, допускает сопоставление с Иоанновским повествованием об омовении ног (Ин. 13и слл.). Но и то еще неясно, был ли спор о старшинстве вызван омовением ног, или, что менее вероятно, Господь омовением ног ответил на спор о старшинстве. Как бы то ни было, сведение воедино синоптического и Иоанновского повествования о последней вечере представляет такие трудности, что было бы неразумно придавать тому или иному решению значение последнего слова, которое могло бы притязать на общее признание. Вместо этого, достаточно отметить отдельные эпизоды, имевшие место на Тайной Вечере, и оценить их значение. Нашего внимания требует, в первую очередь, омовение ног (Ин. 13). Омовение ног, как о нем повествует евангелист Иоанн, не составляло часть пасхального ритуала. В противном случае, были бы непонятны те возражения, которые оно вызвало со стороны Петра (13и слл.). Очевидно, положенные омовения были уже совершены, что, весьма вероятно, и подразумевается в словах Христовых: «омытому нужно только ноги умыть» (13:10). |
| Все поучения и речи Иисуса св. Матфей сгруппировал в пять речевых блоков, равноудаленных посредством шести повествовательных периодов. Не случайно речей пять — именно из стольких свитков состоит Закон Моисеев, Пятикнижие. Можно заключить, что Мф. — одна из самых иудейских книг в Новом Завете (хотя иудейский аспект в любом случае не может не присутствовать, и порой весьма отчетливо, и во всех других канонических Евангелиях — однако везде по-разному и с разными целями). Антииудейское содержание Насколько явно Мф. выдержано в правилах иудейского поучения, настолько же явна и его антииудейская направленность. Мф. — и самое иудейское, и самое антииудейское (не путать с антисемитским) Евангелие. Имеется в виду отрицательное отношение к иудейству не в национальном (ведь община Мф. сама состоит из евреев), а в религиозном смысле — против того иудаизма, который возродился в Ямнии после разрушения Иерусалима (см. § 9). В этом смысле Мф., в отличие от Мк. — не просто сообщение об Иисусе, а еще и обличение иудейства иудео-христианством: «Суровые обличения, с которыми Иисус обращается к фарисеям (Мф. 23), звучат не только из уст Иисуса 30-х годов, но и из уст Воскресшего, живущего в Церкви в 80-е, против фарисеев Ямнии» . «В «иудейском» Мф. отталкивание от иудейства несравненно сильнее, чем в Мк. и Лк. Полемика с иудеями начинается в Мф. с первых же страниц. Только у Матфея Иоанн Креститель обличает пришедших к нему фарисеев и саддукеев (3, 7; иначе Лк. 3, 7). В Нагорной проповеди Господь говорит о недостаточности праведности книжников и фарисеев (5, 20). В 15, 12-14 фарисеи для Него — слепые вожди слепых. В 16, 6 Он предостерегает против закваски фарисейской и саддукейской. Можно привести и другие примеры. Интересно, что последние поучения Господа в Иерусалиме перед Страстями (глл. 21 — 25), при всем богатстве и разнообразии их содержания объединены одной мыслью: Господь произносит суд над духовными вождями народа. Эта же нота отчетливо звучит и в повествовании о Страстях. Инициатива убийства принадлежит Синедриону с Каиафой во главе (26, 3 и слл.), и их вражда не ослабевает до конца. Она сменяется умеренностью Пилата (ср. 27, 19. 24-25), отчаянием и самоубийством Иуды (27, 3-10) и по смерти Иисуса получает свое выражение в постановке стражи у гроба (27, 62-66). Последнее, что мы слышим о Синедрионе в Мф., есть подкуп стражи по Воскресении (28, 11-15)» . Миссионерская направленность |
| Он Сам был свободен и других освобождал от рабства закону. Его сила проявлялась в духовной свободе, и свобода – в учении и чудесах – осуществлялась в любви. Этим объяснялось влечение к Господу народных масс. Тот же Евангелист Лука свидетельствует, что движение масс, стремившихся к Господу, не оставалось заключенным в тесных пределах Капернаума и его ближайших окрестностей (4:37, 42–44). Уже в ранние галилейские дни люди стремились к Господу отовсюду ( Лк. 8:17–19 ; Мк. 3:7–8 ; ср. Мф. 4:24–25 ). Ученики Христовы пришли к Нему из народа. Первые последователи, как уже отмечалось, были связаны с Иоанном, и на Господа им указал Иоанн ( Ин. 1 и слл.). Вполне возможно, что повествование Иоанновское и синоптическое о призвании учеников ( Лк. 5:1–11 ; ср. Мк. 1:16–20 Мф. 4:18–22 ) относятся к разным моментам. После первой встречи на берегах Иордана, которая, во всей своей значительности, раскрылась для учеников только впоследствии, они были свидетелями Его учения и чудес в Галилее, и лишь тогда, «оставивши все, последовали за Ним» ( Лк. 5:11 ). Порядок Луки, который, в отличие от Матфея и Марка, сначала помещает чудеса и учение, а затем призвание, – может быть, лишний раз изобличает в Евангелисте заботу о хронологической точности. После исцеления бесноватого, тещи Симоновой и других, одержимых болезнями и нечистыми духами ( Лк. 4:31–44 ), чудесный улов был последним толчком, которым определилась воля учеников. Можно думать, что призвание мытаря Левия ( Лк. 5:27–28 ), который в Мк. (2:14) именуется Левием Алфеевым, а в Мф. (9:9) – Матфеем, и в котором предание Церкви видит составителя Первого Евангелия, было тоже подготовлено чудесами и учением. Призвание учеников было выделением учеников из народа. Оно создавало новые связи, которым Господь отдавал предпочтение перед связями кровными ( Мк. 3:21, 31–35 ; Лк. 8:19–21 ; Мф. 12:45–50 ). Кровные связи не расторгались и не исключали духовных связей. Наиболее выразительным примером является Пречистая Дева. Родившая Его по плоти, Она духовно сопровождала Его на протяжении Его земного пути и соучаствовала в Его скорбях. |
| Слово о разрушении и восстановлении храма передано в Мк 14. 58; Мф 26. 61; Ин 2. 19, и каждый раз неск. иначе. Полагают, что ближе всего к первоначальной форме вариант, приведенный в Евангелии от Иоанна: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин 2. 19) ( Goppelt. 1980. S. 148). Конечно, Иисус Христос говорит не о новом храмовом строении (ср.: Откр 21. 22) и не о новом обществе верующих, но об эсхатологическом присутствии Божием в Нем Самом. Эта логия предполагает, что «разрушение храма» случится через отвержение Иисуса Христа иудеями. Согласно Мк 14. 58, именно это слово о храме послужило поводом для смертного приговора Христу (ср.: Деян 6. 14). Смысл очищения храма, как и слов о храме, не в улучшении или реформе иудейского богослужения, но в том, что Иисус Христос пророчески радикально отменяет иудейский храм, заменяя его новым, эсхатологическим богослужением. В беседе с самарянкой Он говорит, что «настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине...» (Ин 4. 23). IV. Этические заповеди декалога (см. Десять заповедей ) и заповедь любви. Призывая к совершенству (Мф 5. 48) и возвещая о том, что Он пришел не нарушить, но исполнить закон, Иисус Христос в Своих поучениях подводит к предельному пониманию ветхозаветных этических заповедей. Эти заповеди в Евангелиях не просто повторяются, но представляют их в новых формах: или за счет усиления ветхозаветных заповедей (Мк 12. 28-34; Мф 22. 34-40; Лк 10. 25-28), или антитетической заменой их (Мф 5. 21 слл.). Согласно Евангелиям от Марка и от Матфея, заповедь о любви к ближнему (Мк 12. 31) выделяется как 2-я наибольшая и вместе с 1-й (о любви к Богу - Мк 12. 29-30) возвышающаяся над прочими заповедями. В Евангелии от Луки она, противопоставленная иудейской казуистике, раскрывается в новом, евангельском, значении. По поводу этой заповеди законник ставит характерный для иудейской казуистики вопрос, следуя принципу ограждения закона, он спрашивает о границах применимости этой заповеди: «А кто мой ближний?» (Лк 10. 29). И Иисус Христос отвечает ему притчей о милосердном самарянине (Лк 10. 30-37). Эта притча призывает к проявлениям любви без границ. Она завершается вопросом: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» (Лк 10. 36). Тем самым Христос как бы возвращает вопрос законнику. Он учит его не спрашивать о границах его обязанности перед Богом, но следовать абсолютной благой воле Божией. Заповедь любви, как и всякую заповедь, Иисус Христос видит проникнутой абсолютной благостью Божией. Заповедь не инструкция, устанавливающая пределы обязанности человека по отношению к Богу, но живое выражение Его воли, к-рое актуально всегда и в любой исторической ситуации обращено к каждому человеку. |
| 17: «...иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему». Наиболее ярко Отцовство Бога в отношении Иисуса Христа описывается в Евангелии от Иоанна. Отцовство Бога понимается здесь в абсолютном и подлинном смысле. Ближайшей параллелью к такому пониманию в синоптических Евангелиях является Мф 11. 25-27 - стихи, в к-рых присутствуют выражения и «Отец», и «Отец Мой». Выражение «Сын Божий» не рассматривалось в дохрист. иудействе как синоним Мессии. Лишь в новозаветных текстах присутствует такое отождествление. Наиболее важным свидетельством является исповедание ап. Петра: «Ты - Христос, Сын Бога Живого» (Мф 16. 16, ср.: Мк 8. 29-30; Лк 9. 20). Истинное понимание смысла Богосыновства Спасителя было открыто ученикам Христовым после Его Воскресения. Но поскольку Сам Христос во время Своего земного служения обращался к Богу как Отцу (исторически для ветхозаветной и иудейской традиции беспрецедентным образом), Его ученики еще до Воскресения и Пятидесятницы не могли не пытаться осмыслить характер этих особых отношений. Др. свидетельство - суд у Каиафы, когда на вопрос первосвященника: «Ты ли Христос, Сын Божий?» - Спаситель отвечает положительно (Мф 26. 63 сл.; Мк 14. 61 сл.; Лк 22. 67 слл.). Лк 4. 41 - еще одно место в синоптических Евангелиях, в к-ром одновременно присутствует упоминание Сына Божия и Христа - в признании бесов. Иисус Христос обращался к Богу не просто «Отец», чему могут быть найдены нек-рые параллели в иудаизме, но «Авва» («папа»), что совершенно уникально и беспрецедентно. В иудейской традиции новозаветного времени было немало форм обращения к Богу, но не было обращения «Отец». Слова, произносимые в отчаянии,- (Ис 63. 16, дважды; 64. 8), или (Иер 3. 4), или царская привилегия обращения к Богу (Пс 88. 27, упомянутые в Сир 51. 11 (евр.)) - суть исключения. В поздней ветхозаветной лит-ре присутствуют лишь отдельные примеры использования πτερ (греч.- отец) как обращения к Богу (Сир 23. 1, 4; 3 Макк 6. |
| О грядущем Царстве Христос говорит апостолам: «...Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем...» (Лк 22. 29-30; ср.: Мф 19. 28). Разбойник на кресте просит Иисуса Христа: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк 23. 42), т. е. когда Он придет как Царь ( Маршал. С. 173; ср.: Clem. Rom. Ep. II ad Cor. 12: «...будем ежечасно ожидать Царства Божия в любви и праведности, потому что не знаем дня явления Божия»). Царство Христа, как Он Сам говорит, «не от мира сего» (Ин 18. 36) - этим выражением Христос дает понять, что Его представление о царстве отличается от представления мирских властей: Его Царство духовное, оно не нуждается в к.-л. материальной поддержке. Следов., и В. Христа Царя - В. духовная. «Он есть Господь господствующих и Царь царей...» (Откр 17. 14). Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа - вечное Царство (2 Петр 1. 11), его приход Сам Христос связывает со Своей крестной смертью (Лк 22. 15-18; Маршал. С. 169). Благодатное Царство Христово завершится со Вторым Его пришествием, когда Он явится во славе судить живых и мертвых (Мф 16. 27); как произойдет внезапное пришествие Сына Человеческого на землю, подробно описывается в Евангелиях (Мф 24. 27 слл.; Лк 17. 24). По словам свт. Кирилла , еп. Иерусалимского, в первом пришествии «доказал Он Свое терпение, а во второе явится в венце Бога Царя. ...Как Домостроитель, пришел Он тогда, увещаниями наставляя людей, а ныне по необходимости, хотя бы и не хотели, они подвергнутся Его владычеству» ( Суг. Hieros. Catech. ill. 15. 1). Окончание Царства Христова будет означать начало Царства Славы, вечного Царства Божия (1 Кор 15. 24-28; ср.: Лк 1. 33; 2 Петр 1. 11; 2 Тим 2. 10; ср.: Greg. Nazianz. Or. 30. 7//PG. 36. Col. 103-134). Распространившееся в первые века христианства учение о тысячелетнем Царстве Христовом (см. Хилиазм ), к-рое принимали и нек-рые отцы Церкви, напр. сщмч. Ириней , еп. Лионский ( Iren. Adv. haer. V 34-35), противоречит свидетельству Свящ. Писания о двух пришествиях Христа и о двух Царствах Божиих, благодатном и Царстве Славы. Против учения о тысячелетнем Царстве выступали мн. отцы и учители Церкви, называвшие ожидания хилиастов нелепыми, пустыми выдумками ( Basil. Magn. Ep. 236; Aug. De civ. Dei. XX 7; Euseb. Hist. eccl. III 28; VII 24, 25. 2-3). В. апостольская |
| В книге «жизнеописания пророков» (Vitae Prophetarum), небольшом собрании кратких биографий пророков, составленном в I в. н.э., «житии» Иеремии сообщается, что пророк был забит камнями собственными земляками в Тафнисе/Тахфанесе (ср. Иер.43:8 слл.). Позднее его могила была особенно почитаема египтянами, что содержательно соответствует миссии Иеремии – быть пророком для народов (1:5, 10). В конце сочинения Иеремия сравнивается с Моисеем (ср. Иер.15:1 ): оба в конце времен объявят вместе с Аароном окончательное откровение закона. В Новом Завете Иеремия, в отличие от Исаии (названном там 22 раза), упоминается только трижды. Два раза, в Евангелии от Матфея 2:17 и 27:9, имя Иеремии приводится только в связи с его книгой, один раз в центре внимания оказывается личность пророка ( Мф.16:14 ). С другой стороны, в Новом Завете выражение b e rt hadš неоднократно становится, по-видимому, объектом размышления, хотя в Ветхом Завете текст 31:31–34 стоит особняком. Предположение, что слова о чаше в 1Кор.11:25 Лк.22:20 («новый завет» в крови Христа) нужно истолковывать исходя из 31 главы Книги Иеремии, а Рим.11:25–27 (обещание «нового завета») являются аллюзиями на Иер.31 , рассматривается в последнее время как качестве маловероятное (Гросс). В отличие от этого, в Послании к Евреям 8:8–12 и 10:15–17 цитируются слова Иер.31:31–34 (варианта G), причем в рамках самоопределения особой группы подчеркнуто указывается на отсутствие прямого преемства между «новым заветом» и «первым заветом». Принимая во внимание иудео-христианский диалог в настоящее время подвергается сомнению (Гросс), что библейские концепции завета (и специально концепция «нового завета») могут предложить решение вопроса о послебиблейской взаимосвязи синагоги и церкви (проблематика общего корня, существующего и углубляющегося различия и постоянной зависимости друг от друга), которое удовлетворило бы обе стороны. В основе такого сомнения, впрочем, лежит односторонняя, исторически ориентированная герменевтика, которая не оценивает должным образом драматичность общебиблейского («канонического») богословия завета и ограничивается в богословском отношении одной критикой (E. Zenger). |
| 42 Внимание переключается на следующую страницу Евангельской истории – Рождество Христово, вновь по Евангелию от Луки ( Лк.2:8–16 ). Перевод: «Пастухи услышали ангелов, воспевающих пришествие Христово во плоти, и придя (текше) как к Пастырю, видят Его как непорочного Агнца, Который во чреве Марии возрос как на пастбище (упасшася). Воспевая Ее, они возгласили: Радуйся…» 43 Как и в начале 4го икоса, Христос именуется одновременно и Агнцем, и Пастырем. И то, и другое наименования мы встречаем в Новом Завете («Агнец» – Ин.1:29 ; 1Пет.1:19 ; особенно много в Откр.; «Пастырь» – Мф.25:32 ; Ин.10:11, 14 ; 1Пет.2:25 ; Евр.13:20 ). Такая двоякость выражает два аспекта служения Иисуса Христа: как Агнец, Он приносим в жертву, подобно тому, как приносили в Ветхом Завете в жертву Богу ягнят, агнцев (ср. Ис.53:7 ). И, как Сам Бог, Он есть Пастырь, пасущий, т. е. питающий и оберегающий верующих, как Своих овец. 44 Словесными (т. е. разумными, мыслящими) овцами именуются люди в их отношении к Богу как к Своему заботливому Пастырю. Двор с овцами есть образ Церкви или народа Божия – общины верующих в Бога как в Своего Пастыря. Подобный образ довольно часто встречается на страницах Священного Писания , как Ветхого ( Пс.22:1–2, 78:13 ; Иер.23:1–2 ; Иез.34 и др.), так и Нового Завета ( Мф.10:6, 18:12–13 ; Ин.10:1 слл.). Богородица метафорически именуется двором словесных овец, ибо из Нее родился Христос-Пастырь, через Которого мы входим в Церковь, как во двор овчий. 45 Зло в его духовном измерении есть вражда с Богом, а конкретные проявления зла – невидимые враги Бога и человека. Бог, пришедший в мир через Пресвятую Деву, побеждает зло и доставляет им (врагам) мучение. 46 Пара хайретизмов, зеркально соответствующих друг другу по смыслу: Бог соединяется с человеком, и потому вместе радуются и ликуют ангелы (небесные) с человеками (земными). Слова «ликовать», «лик», от которых образовано «сликовствуют», имеют в виду хор или даже хоровод – праздничное пение с танцем. В славянском языке слово «лик» имеет значение «хора». |
| еще 2:1–11), останавливается, по преимуществу, на служении Его в Иерусалиме и вообще в Иудее (2:23–3:5). В критической науке был поставлен вопрос о возможности согласования синоптиков и Ин. Это согласование очень часто признается невозможным. И, тем не менее, исходные точки для согласования даны в Евангелии. Мало того, что Иоанн знает Галилейское служение Христово, – мы встречаем и у синоптиков указание на то, что Господь имел связь с Иерусалимом и с Иудеею вообще прежде Своих Страстей. Очень вероятно, что указание Лк. 4:44 , в лучшей форме текста: «проповедовал в синагогах иудейских» (у нас: «галилейских»), надо понимать в общем смысле слова «Иудея», не ограничивавшем его значения пределами Римской провинции Иудеи, но распространявшемся на все области Палестины, населенные иудеями, следовательно, и на Галилею (ср. Лк. 23:5 , Деян. 10:37 ). Однако, из плача Господа над Иерусалимом, которым Матфей заключает обличительную речь против фарисеев накануне Страстей (23:37), но который в Третьем Евангелии отнесен к последнему пути Христову из Галилеи в Иерусалим ( Лк. 13:34 ), с несомненностью вытекает, что Господь делал попытки обратить Иерусалим еще в начале Своего служения, но эти попытки оставались безуспешными. Не исключена возможность, что «фарисеи и законоучители, пришедшие из всех мест Галилеи и Иудеи и Иерусалима» ( Лк. 5:17 ) и присутствовавшие при исцелении Капернаумского расслабленного, были привлечены к Господу не только распространявшейся о Нем молвою, (ст. 15), но пришедшие из Иерусалима, – и личными встречами с Ним в иудейской столице. С другой стороны, начало галилейского служения Христова связывается у синоптиков о заключением Предтечи в узы, иначе говоря, с окончанием его служения ( Мф. 4:12 , Мк. 1:14 ), – между тем, как из Ин. вытекает, что Господь уже совершил великие знамения в Иерусалиме, привлек к себе общее внимание ( Ин. 2:23–25, 3:1 и слл.), и после того удалился с учениками в землю Иудейскую, где проходил Свое служение неподалеку от Иоанна, который «еще не был заключен в темницу» (3:24). |
|
|
