| Христос предвидел его предательство; Он не один раз обличал и предостерегал Иуду во время тайной вечери ( Ин.13:10-13, 18-21 . Мф.26:21-23 . Мк.14:18-20 ), но в сердце Иуды вошел сатана ( Ин.13:27 ), и коварный ученик предал Христа на смерть. «Иудино лобзание» на веки останется синонимом предательства. Слова Христа Иуде после этого лобзания: ταρε φδ πρει — «друг, для чего ты пришел» ( Мф.26:50 ; b Recepm. менее заверенное чтение: φ ψ) понимаются различно, — то в форме вопроса («друже, на что ты пришел?»), то в форме восклицания («друже, на какое дело ты пришел!»), то как эллиптическая форма, при подразумеваемом «твори» («друже, на что пришел, твори»). Первое понимание не может быть принято потому, что оно несогласно с обычным греческим словоупотреблением, где в прямых вопросах никогда не стоит δ вместо τ; при втором понимании несправедливо δ отожествляется с οον, третье понимание представляется недостаточным по той причине, что Иуда уже совершил свое злое предательское дело, и не было нужды говорить, чтобы он его творил (в славянском переводе у св. митрополита Алексия: «друже! на неже прице, дерзай»). Принимая во внимание Лук.22:48 и удерживая обычную во всех изданиях Нового Завета вопросительную форму речи данного места, — лучше восполнить вопрос так: «друже! на что ты пришел (разве я не знаю)?» И как бы продолжением этих слов служит обращение ( Лк.22:48 ): «лобзанием ли предаешь Сына человеческого?» Иуда Искариот — повторим — есть как бы тип всего иудейского народа, предавшего Христа на смерть вследствие ложного мессианизма и своего грубого, материалистического склада ума и чувства. Литература: В западной литературе нельзя указать специального исследования об Иуде Предателе, ибо труд Дауба (Judas Ischariot, 3 Н., 1816—1818) совершенно устарел и сам по себе недостаточен. Объ Иуде Предателе можно читать в комментариях на Евангелия (напр., Meyer. Schanz, Keil, Zahn и др.), въ сочиненияхъ, известьных под заглавием «Жизнь Иисуса» (Keim, В. Weiss, Edersheim и др.), въ Энциклонедиях Winer, Hauck, Vigouroux, Cheyne [Smith, Hastings: A Dictionary of the Bible II, 796—798; Extra Volume 838 и А Dictionary of Christ and the Gospels I, 907—913. |
| Наступал час Тайной вечери Господней. Перед трапезой случилось неслыханное: Учитель стал мыть ноги ученикам. На недоумение их Сын Божий, призывая верных к братолюбию и взаимному служению, ответствовал: Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу ( Ин.13:14 ). Божественный Учитель умыл ноги и неверному ученику Иуде. Сколько скорбной любви в этом деянии Спасителя! Казалось, и каменное сердце должно затрепетать и умягчиться от такой милости, – но сердце Иуды-предателя не дрогнуло. С холодным презрением принимал Иуда «очередную слабость» преданного им Мессии, склонившегося к его ногам. Спаситель, умывающий ноги Иуде, – картина страшная и бесконечно трогательная. Всемогущий Бог стоит на коленях перед гибнущим человеком, призывая опамятоваться. А человек не желает слышать голоса Божественной любви. Сердце Христа обливалось кровью при мысли о том, как близка от любимого Им ученика смерть. Еще одну попытку остановить Иуду сделал Сын Божий, преподав ученику высший из принесенных на землю даров – причастие Тела и Крови Своей. Но таинство, спасительное для алчущих и жаждущих правды, лживому Иуде послужило в суд и осуждение: После сего куска вошел в него сатана ( Ин.13:27 ). Так предатель окончательно совокупился с жестоким своим хозяином, князем тьмы. Только диавол мог внушить Иуде чудовищный замысел: запечатлеть гнусное предательство нежнейшим знаком любви и дружбы – поцелуем. Приведя в Гефсиманский сад своих соумышленников, Иуда сказал им: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его ( Мф.26:48–49 ). Нестерпимую боль испытал в этот миг Любвеобильный Спаситель: боль за Себя – преданного и за него – погибающего. Друг, для чего ты пришел? ( Мф.26:50 ); целованием ли предаешь Сына Человеческого? ( Лк.22:48 ) – эти слова Сына Божия были последней попыткой спасти все еще любимого Им безумца от геенны огненной. Услышав это печальное друг! – Иуда мог еще опомниться, осознать всю чудовищность своих деяний, раскаяться в них. И Господь простил бы Иуду. Увы, и прощальный призыв Милосердного Иисуса оставил без ответа несчастный Иуда. |
| 42. γωμεν ‘пойдем’ можно еще перевести как ‘вперед (навстречу им)!’; глагол γειν в непереходном употреблении имел военное значение ‘наступать’. δο παραδιδος με γγικεν ‘вот, приблизился предающий Меня’. Слова обращены к троим ученикам: естественно предположить, что они, только проснувшись, не сразу поняли смысл происходящего. 82. Взятие под стражу (14:43–52) (Мф 26:47–56; Лк 22:47–53) 43. χλος ‘множество народа’, точнее — просто ‘толпа’. Такое выражение, еще с упоминанием ξλων ‘кольев’, должно бы обозначать всякий сброд, наспех набранный для осуществления задуманного, хотя может иметься в виду и храмовая стража (Лк 22:52), сопровождаемая слугами первосвященника (Мк 14:47). 44. Целование в лоб было обычной формой приветствия в обращении учителей закона со своими учениками. πγετε σφαλς ‘ведите осторожно’, точнее — ‘под надежной охраной’, ввиду опасения, что сторонники Иисуса силой освободят Его и провозгласят царем. Как всякого предателя, Иуду терзает страх, что он ошибся в расчетах и что сила и успех окажутся не на той стороне, к которой он перебежал. 48. Содержание этого стиха может быть понято и как вопрос, и как утверждение. Скорее Иисус здесь обличает слепоту и глупость тех, кто вообразил, что успех при взятии Его под стражу может быть обеспечен количеством вооруженной силы, чем протестует против приравнивания Его к разбойникам. 49. καθ μραν ‘каждый день’ подразумевает более длительное служение в Иерусалиме, чем то, которое засвидетельствовано в этом Евангелии, и тем самым подтверждает сведения, сохраненные в Ин. 50. φντες ατν φυγον πντες ‘оставив Его, все бежали’. Благодаря порядку слов с особой силой выделяется πντες ‘все’. 51–52. Эти два стиха сообщают об эпизоде, отсутствующем у других синоптиков. Возникает вопрос, зачем эта, казалось бы, тривиальная и необязательная подробность включена в лаконичное и строгое повествовании о Страстях. Уже в древности высказывалась догадка, что юноша, о котором здесь идет речь — сам Евангелист Марк. Если это действительно так, то перед нами — как бы его скромная подпись к Евангелию. |
| 5:20). Также: «Слышасте, яко речено быст древним: не убиеши: иже [бо] аще убиет, повинен есть суду. Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе повинен есть суду: иже бо аще речет брату своему: рака, повинен есть сонмищу: а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней» (Мф. 5:21-22). То же самое и о других некоторых заповедях говорится в сем месте. И так все заповеди, относящиеся к люблению Бога и ближнего, должны быть соблюдаемы; поелику на сей двоякой любви весь закон и Пророки основаны, как говорит Господь: «возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею: сия есть первая и болшая заповедь: вторая же подобна ей: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе: в сию обою заповедию весь закон и пророцы висят» (Мф. 22:37-40). Вопрос 48. Как могут быть десять заповедей, когда Христос Господь наш только две утвердил? Ответ. Две сии заповеди суть общие и главные, на коих все прочие основываются. Посему-то оные десять заповедей разделяются на две скрижали, из коих на первой изложены заповеди, предписывающие нам любовь к Богу, а на второй — те, которые научают нас, каким образом мы должны любить ближнего. И так Христос, утвердив сии две заповеди, утвердил и узаконил все десять. О сем законе Он говорит: «удобее же есть небу и земли прейти, неже от закона единей черте погибнути» (Лк. 16:17). О первой заповеди Вопрос 49. Какая первая заповедь первой скрижали? Ответ. Первая заповедь первой скрижали, или доски, есть сия: «Аз есм Господь Бог твой, изведый тя от земли Египетския, от дому работы: да не будут тебе бози инии разве Мене» (Исх. 20:2-3). Вопрос 50. Как должно разуметь сию заповедь? Ответ. В сей первой заповеди Господь Бог сообщает человеку познание о Себе Самом, дабы он познал Его: поелику на тот конец и сотворил Бог разумного человека, чтобы он признавал его Господом и Творцом своим, и Его прославлял. Однако, не начал сотворением мира, и не сказал: «Аз есмь Бог, сотворивый мир»; но: «Аз есм Господь Бог твой, изведый тя от земли Египетский», потому что гораздо приличнее было, по отношению к Иудеям, — начать законодательство происшествием новым и чудесным, совершившимся тогда в их глазах, дабы отселе они яснее и лучше познали человеколюбие Божие, и потому усерднее прославляли Его, и Ему одному служили. |
| ...Тема трагичности бытия с особой силой звучит в Евангелии от Луки. Рассмотрим соответствующее место (главы 12–13). После череды притч, завершающихся притчей о том, что кому много вверено, с того больше взыщут (Лк 12:48), — в совокупности их можно определить как притчи об ответственности — Господь с силой восклицает (ст. 49–50): Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! Огонь здесь — очищающая благодать Нового Завета, — но огонь устрашает, и это находит отклик в другом месте новозаветного Писания: Страшно впасть в руки Бога живого! (Евр 10:31). Уже сам глагол впасть несет в себе представление об опасности: впадают в грех, в искушение, в погибель — и в руки Господа. А вот Христос, говоря, что желает, чтобы возгорелся огонь, что Он томится, пока не свершится Его крещение (а свершится оно на Кресте), являет полноту мужества. Однако страшная сила смертных мук такова, что и Сам Господь, совершенный Бог — но и совершенный человек — молится о том, чтобы чаша сия по возможности была отвращена от Него; и молится в смертном ужасе, до кровавого пота, трижды приступая к этой молитве (об этой троекратной молитве и сказано трижды — см. Мф 26:38-44; Мк 14:33-41; Лк 22:41-44). Так что боюсь, что «оптимистическое» отношение к смерти является попыткой умаления того подвига, который предпринял Взявший на Себя грехи мира - нашего ради спасения . А в начале 13-й главы Спасителю рассказывают о галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами их . В ответ Он напоминает о тех людях, которые погибли, когда обрушилась башня Силоамская (их было 18), и утверждает, что они вовсе не были грешнее прочих в Иерусалиме, но такая внезапная смерть (ее принято называть трагической кончиной) может постигнуть всякого, кто не покаялся. Давайте рассмотрим: обещает ли Христос тем, кто покаялся, гарантию земного бессмертия? Представляется, что скорее Он предостерегает от смерти без покаяния, поскольку она может самым трагическим образом сказаться на посмертной участи, от того, что в высокой поэзии православной молитвы называется уснуть в смерть . |
| Страже и слугам (кажется) не было известно, против кого они отправлены. Первосвященники имели достаточную причину не объявлять им этого, из опыта зная, что для некоторых слуг слова Иисуса важнее приказаний их начальников (Ин. 7, 46). Тем нужнее был какой-либо определенный знак, указывающий на виновного. Предатель избрал для этого лобзание. «Кого я облобызаю, тот и есть, возьмите Его». Знак этот избран Иудой не по злобе, как можно предположить с первого взгляда, а более, кажется, для прикрытия злобы. Из обстоятельств предательства видно, что предателю хотелось, отделившись от толпы, одному подойти к Учителю, как бы возвращаясь из города, и, по обыкновению, поцеловав Его, замешаться в толпу учеников, предоставив страже через какое-то время самой напасть на Учителя. То есть несчастный все еще хотел придать своему злодеянию вид неумышленного поступка. Но избрать, даже без злобы сердечной, знаком измены то самое действие, которое служило выражением дружбы в малом обществе Иисусовом и так разительно отличало его от обществ раввинских (где ученики получали лобзание от раввинов, но не смели сами давать его), — это составляло верх если не злобы, то бессмыслицы, которая, по-видимому, привела в удивление Самого Сердцеведца. Иисус, ведая все, что с Ним будет, с приближением предателя идет к ученикам и возбуждает от сна не только трех, но и всех прочих, которые еще менее способны были преодолеть тяжесть телесной усталости. «Вы все еще спите и почиваете, — сказал Он, — но дело уже кончено: час пришел! восстаните, идем! Се приближися предаяй Мя; и Сын Человеческий предается в руки грешников» (Мф. 26, 45–46). Вместе с этими словами, чтобы дать ученикам время совершенно пробудиться от сна и приготовиться к опасности, Иисус пошел один вон из вертограда навстречу толпе. Такое великодушие для предателя облегчало способ указать Учителя страже, но в то же время уничтожило его надежду — прикрыть свою измену видом случайного возвращения из города. В смятении чувств, не зная, как поступить, он однако же ускорил свои шаги (Мк. 14, 45), чтобы дать страже обещанный знак, по крайней мере, до прибытия учеников. Но Учитель предупредил измену, и все еще желая образумить изменника, спросил кротко: «Друг мой, зачем ты здесь?» (Мф. 26,50.) — «Равви, — отвечал Иуда, и слово замерло на устах его… — Равви, — повторил он с принуждением (Мк. 14,45), — здравствуй!» И тотчас облобызал Его. При этом знаке искреннего братства, отметившем теперь самую низкую измену, сердце Иисуса невольно возмутилось негодованием. « Иудо, лобзанием ли предавши Сына Человеческого?» (Лк. 22,48.) Увидим, как сильно отзовутся слова эти в душе несчастного… |
| Тут в Иисусе и борьба с отвращением от прикосновения к чему-то омерзительному. Тут и борьба с Собственным карающим всемогуществом, чтобы не наказать и не изничтожить его тут же. «Радуйся, Равви!» ( Мф.26:49 ) – приветствует и целует Иуда. И борющийся Иисус не отпрянул и не испепелил, но говорит в ответ: «Друг, для чего ты пришёл?» ( Мф.26:50 ) «Друг!» – не ослышался ли Иуда?! – «Он именует меня, предателя, другом, не врагом?! Он предоставил еще одну возможность покаяния!» Но покаяние не родилось в душе предающего. Скорее он хитро думает: «Так что? Иисус поверил? Не знает, для чего я Его поцеловал? Всё ещё считает меня Своим другом? Так, может, и ещё раз мне всё сойдет незамечено? Мало ли как я оказался среди этой толпы, да к тому же и приветствовал ведь я его». Но Иисус, продолжает: «Иуда! Целованием ли предаёшь Сына Человеческого?» ( Лк.22:48 ). И тем как бы говорит: «Я всё знаю, что ты творишь». Борьба с предателем закончена. Внешне победил предатель. Иисус предан и в руках воинов. «Бедро поражено». Но все чувствуют, какую незримую великую победу одержал Преданный над предателем! И боролся Он с воинами и толпой Четыреста воинов Исава шли навстречу безоружному Иакову. «Иаков очень испугался и смутился» ( Быт.32:7 ). Но он не отступил, идя вперед, перешел поток Иавок, вступил в ночную темень и боролся один всю ночь. Боролся с Невидимым, боролся со страхом, со смущением и победил. Остался хром. Любовь победила силу копий и мечей. Погром не состоялся. Братья помирились... Толпа, воины, факелы, дреколья, мечи ворвались в ночной Гефсиманский сад, нарушив его тишину. Не дрогнул Безоружный Человек, не укрылся во мраке сада. Не возгремел всесильный Божий Сын, не слетели с небесных высот 12 легионов небесных воителей – Ангелов. Но, немощный плотию, горящий духом, Он будит учеников и Сам спешит навстречу воинам и толпе, как воин, поспешающий на страшную смертную брань. Вышел вперёд, отделившись от учеников, не ища их помощи и защиты, как ратоборец, призывающий стан врага на последнюю битву. |
| И в последний момент, когда он предает Его поцелуем, Иуда слышит слова: «Друг, для чего ты пришел?» (Мф. 26: 50). «Друг, ты здесь?» Вы только послушайте это. «Друг!» Какое жуткое обличение. «Друг, ты здесь?» Святой апостол Петр был сражен одним лишь взглядом Господа. Когда он отрекся от Него в третий раз, и Он повернулся и взглянул на него, этот взгляд Господа стал для него обличением; он вышел вон и горько плакал (Мф. 26: 75)! А Иуда при обращении «друг» даже не вздрогнул. «Целованием предаешь Сына Человеческого, своего Учителя? Целованием?!» (Лк. 22: 48) Но он не трогается. Почему? Потому что он бесчувственный. А почему он бесчувственный? Страсть сребролюбия сделала его таким. Две фазы бесчувственности У бесчувственности есть две фазы. Вторая называется окаменением. В ней уже нет возможности для разграничения добра и зла. Человек, который страдает окаменением, не может отличить добро от зла. Он полностью лишен самосознания. Может творить зло, совершать преступления и смеяться! Не чувствовать абсолютно ничего. Абсолютно! Есть такой феномен окаменения. Это бесчувственность в своей последней стадии. У этого человека уже нет никакой надежды спастись. Он мертв, духовно мертв. Вторая фаза бесчувствия – окаменение. В ней уже нет возможности для разграничения добра и зла А первый этап, самый обычный, нередко встречается у наших христиан, как вы увидите это в следующей части анализа. И бесчувственность эта проявляется или как практическая нераскаянность, или как застой в духовной жизни. Однако не буду говорить больше. Предоставим святому Иоанну Лествичнику описать бесчувственного человека. Но только того, который пока еще не окаменен. Того, который видит зло, просто видит его, но никогда не хочет исправиться, у которого эта бесчувственность, как я сказал, находится в первой фазе. ( Окончание следует. ) Произведение Марка Аврелия «Τ ες αυτν», т.е. «Беседы с самим собой», написанное на древнегреческом языке в 170–178 гг. н. э., представляет собой 12 книг размышлений и афоризмов и, по сути, является его личным дневником. |
| Протоиерей Павел Флоренский Прежде думал я, что одно и то же — жить телу без души и мне без тебя, возлюбленный Христов служитель Василий. Но перенес я разлуку и еще жив. Долго ли же медлить? Для чего не исхитишь меня отселе и не введешь с собою в ликование блаженных? Не оставь же, не оставь меня! Клянусь могилой, что никогда, если бы и захотел, не забуду о тебе. Вот Григориево слово! Святитель Григорий Богослов Когда уходит из нашей жизни человек — просто уходит или умирает, — что-то происходит в нашем сердце. Создается ощущение, что в нашем сердце был участок, занятый ушедшим. И этот участок словно отмирает вместе с человеком. Если наш близкий отходит в мир иной, то это происходит в меньшей степени, потому что он на самом деле жив, и наши молитвы, глубина нашей веры, если таковая есть, нам помогают его чувствовать. И участок нашего сердца начинает жить как-то по-другому. А вот если человек из нашей жизни пропадает из-за того, что разрываются отношения, то создается ощущение ампутации жизненно важного органа. Потом, спустя какое-то время, рана может зарасти и разгладиться, сердце — чем-то обогатиться, но все равно — некоторая болезненность при воспоминании о потерянном человеке будет сохраняться. Дружба помогает понять незаменимость каждого человека, его уникальность; увидеть то, что изначально является областью Божественного знания, потому что уникальным и неповторимым каждого из нас сотворил именно Господь. А потеря друга дает нам это понять в полной мере. Игумен Нектарий (Морозов) Друзья связаны теснейшим единством: Иной друг более привязан, чем брат (См.: Притч.18:25 ), и поэтому дружба ничем не может быть разрушена, кроме как тем, что направлено прямо против самого единства друзей, что ударяет в сердце Друга как Друга, — вероломством, издевательством над самою дружбою, над святынею ее. Протоиерей Павел Флоренский Темным и страшным первообразом измены Дружбе является черная фигура «сына погибели», дружеским целованием предавшего Учителя. В страшную минуту предательства он услышал кроткий и все же дружеский упрек: Друг, на что ты пошел? (См.: Мф.26:50 ). Целованием ли предаешь Сына Человеческого? ( Лк.22:48 ). Всего за несколько часов перед тем предатель, как полноправный апостол и друг, присутствовал на Тайной вечере и, уже изобличенный в помышлениях своих, все-таки получил «хлеб», но с этим куском вошел в него сатана (См.: Ин.13:27 ). |
| 48) Во всем, что мы делаем, как многократно говорено, Бог взирает на цель, для Него ли, или для чего другого мы то делаем. Почему, когда хотим сделать что доброе, будем иметь целью не человекоугодие, но Богоугождение, чтоб, на Него всегда взирая, все делать для Него, инако мы и труд понесем и мзду погубим. 49) И простые мысли о вещах человеческих и созерцания всего сотворенного отревай от ума во время молитвы; чтоб, мечтая о меньшем, не отпасть от Того, Кто несравненно лучше всего сущего. 50) Если истинно возлюбим Бога, то сею самою любовью отженем страсти. Любить же Его есть предпочитать Его миру, а душу плоти, с презрением всех мирских вещей, с всегдашним посвящением себя Ему воздержанием, любовью, молитвою и псалмопением, и проч. 51) Если долгое время, Богу внимая, будем тщательно пещися о страстной части души; то уже не бываем уклоняемы с правого пути приражениями помыслов, но, точнее понимая причины оных и, отсекая их, делаемся предусмотрительными, так, что сбывается с нами пророческое слово: воззре око мое на враги моя и восстающия на меня лукавнующия услышит ухо мое (Пс. 91, 12). 52) Когда видишь, что ум твой благочестно и праведно вращается в помышлениях мирских: то ведай, что и тело твое пребывает чисто и безгрешно. Когда же видишь ум мысленно занимающимся грехами, и не пресекаешь сего: то знай, что и тело твое не замедлит впасть в них же. 53) Как для тела миром служат вещи, так для ума миром служат помышления и как тело любодействует с телом женщины, так и ум любодействует с помышлениями о женах воображением своего тела: ибо он зрит мысленно образ своего тела совокупляющимся с образом женщины. Равно в мыслях отмщает он образом своего тела образу обидевшего. Тоже бывает и с другими грехами: ибо, что тело в мире вещей делом производит, то производит и ум мысленно в мире мыслей. 54) Не должно ли ужаснуться, вострепетать и придти в исступление умом, что, когда Бог Отец, не судя никому, Сам, весь суд даде Сынови (Ин. 5, 22); Сын же вопиет: не судите, да не судими будете (Мф. 7, 1), не осуждайте, да не осуждени будете (Лк. 6, 37); подобно и Апостол: прежде времени ничтоже судите, дондеже приидет Господь (1 Кор. 4, 5); и еще: имже судом судиши друга, себе осуждаеши (Рим. 2, 1); когда, говорю, это так есть; люди, оставя плакаться о своих грехах, взяли суд из рук Сына, и сами, как бы безгрешные, судят и осуждают друг друга? Небо ужасается сему, и земля трепещет; а они не стыдятся бесчувственные! |
|
|
