| Князь Илья смело выдержал взгляд Мстислава и с вызовом уточнил: — А разве, считай, все без исключения княжившие прежде и нынешние князья — не творили и не творят того же? — Так то же князья! – снова повторил Мстислав. — А мне, стало быть, выходит, нельзя этого лишь потому, что я в одночасье лишился отца и деда? – возмутился князь Илья и услышал в ответ твердое: — Да! — Но я хочу лишь вернуть себе хотя бы часть принадлежавших мне по наследству — чести и звания! – призвав на помощь весь свой дар убеждения, боль, мольбу, немое напоминание о долге Мстислава перед его отцом, попытался объяснить князь Илья. Но князь Мстислав был непреклонен. — И думать о том забудь! – сурово сказал тот. – На то нет твоего права — ни по закону, ни по правде, ни по совести! Князь Илья, понимая, что все уже решено и сказано, причем лет за сто до этого, все-таки поднял на него глаза и, с последней надеждой спросил: — И никак… ничего… никогда уже не исправить? Князь Мстислав отрицательно покачал головой и сказал только одно, но жестокое, словно смертельный удар копьем, слово: — Нет. Они долго простояли молча и, наконец, Мстислав уже другим, более мягким, и даже будто бы виноватым голосом напомнил: — И все-таки я хотел бы выполнить свой долг перед твоим отцом. — Между прочим, все знают меня, как Илью, а он дал мне самое что ни на есть княжеское имя – Рюрик! – горько усмехнулся князь Илья. — Надо же… — с сожалением покачал головой Мстислав и уже просительно посмотрел на него: — Так что я могу для тебя сделать? Князь Илья равнодушно пожал плечами и, сквозь туман в голове, сам не зная почему, ответил: — Да ничего мне не надо. Разве что… дозволь приходить ко мне в поруб всем, кто только захочет? — Разве тебе неведомо, сколько тут желающих убить тебя еще до приговора Божьего суда? – удивился Мстислав и испытующе посмотрел на пленника: — Или…бежать собрался? — А хоть бы и бежать! – усмехнулся тот, только теперь вспоминая известие охранника, что примчались друзья, готовые помочь ему совершить побег, и знакомый голос, который собирался выручить его, выйдя на поединок с князем Борисом. |
| Но через два года судьба призывала Мстислава к иному подвигу. В то время как русские князья и дружины их тратили силы в междоусобиях, в неведомых восточных странах совершались великие перевороты. На северной границе китайской империи хан Темучин, властитель монголов, народа, прежде подвластного татарам-ниучам, сделался сам повелителем многочисленных татарских племен, разорил часть китайской империи и взял Пекин, потом обратился на запад, завоевал и разорил могущественную и цветущую империю турков харазских 13 и положил основание обширнейшей империи, когда-либо существовавшей в Азии. Он владел неизмеримыми пространствами от Амура до Волги, повелевал множеством народов, составлявших его военную силу, и был прозван Чингис-Ханом, т. е. великим ханом. Его завоевательные движения достигли до половцев. Татары столкнулись с половцами на восточном берегу Каспийского моря, где половцы были заодно с аланами (жителями Дагестана). Чтобы отвлечь половцев от этого союза, предводители полчища, посланного Чингис-Ханом, сначала коварно сдружились с ними, уверивши их, что татары, будучи одного с ними племени, не хотят действовать против них враждебно. Половцы доверились им и отстали от аланов; но потом монголы, разделавшись с аланами, покорили и половцев. Половецкие князья, уже крещеные, Юрий Кончакович и Данило Кобякович были убиты. Татары гнались за их товарищами до вала Половецкого, отделявшего землю половецкую от русской. Половецкий хан Котян, тесть Мстислава Удалого, прибежал в Галич к зятю со страшным известием, что идет с востока несметная сила неведомых завоевателей. «Сегодня отняли нашу землю, завтра ваша взята будет», – говорил он. Мстислав разослал вестников к разным русским князьям и созывал их для совета об общем деле в Киеве. Много князей съехалось туда. Там были Мстислав Романович киевский, Мстислав Удалой галицкий, Мстислав черниговский, Даниил Романович волынский, Михаил Всеволодович, сыны Всеволода Чермного и многие другие. Только суздальский Юрий не приехал на совет. Хан Котян щедро одарил русских князей: конями, верблюдами, буйволами и невольницами, а другой князь половецкий, Бастый, принял Св. крещение. Мстислав Удалой умолял русских князей спешить на помощь половцам. «Если мы им не поможем, – говорил он, – то половцы пристанут к врагам, и сила их станет больше». После долгих совещаний князья решили соединенными силами идти в поход. «Лучше встретить врага на чужой земле, чем на своей», – говорили русские. |
| Между тем Мстислав с большою силою, братом Ярославом, полками галицкими, туровскими и городенскими, пошел к черным клобукам, соединившись с ними, отправился к Триполю, оттуда к Киеву и беспрепятственно вошел в него, потому что Глеб был в это время в Переяславле по делам половецким. Первым делом Мстислава по занятии Киева был ряд с союзниками своими, которые помогли ему овладеть опять старшим столом; тут же договорился он и с Владимиром Мстиславичем: как видно из последующих известий, Владимир отказался искать Киева не только под Мстиславом, но и под братом его Ярославом и под сыновьями, за что племянники позволили ему остаться в Дорогобуже; о содержании договоров с другими союзниками ничего неизвестно; заключен был ряд с киевлянами, также и с черными клобуками, но последние по обычаю только обманывали князей. Урядившись со всеми, Мстислав пошел к Вышгороду и стал крепко биться с осажденными; те не уступали, потому что у князя их, Давыда, было много своей дружины, да братья прислали ему помощь, князь Глеб прислал также тысяцкого своего с отрядом; кроме того, были у него половцы дикие и свои берендеи, тогда как союзники Мстислава начали расходиться; первый ушел галицкий воевода Константин с своими полками, он послал сказать Мстиславу: «Князь Ярослав велел мне только пять дней стоять под Вышгородом, а потом идти домой». Мстислав велел отвечать ему на это: «Брат Ярослав мне так говорил: пока не уладишься с братьею, до тех пор не отпускай полков моих от себя». Тогда Константин написал ложную грамоту, в которой будто бы князь Ярослав приказывал ему возвратиться, и ушел с галичанами; по некоторым очень вероятным известиям Константин был подкуплен Давыдом вышегородским; иначе трудно объяснить причину его поступка. По удалению галичан Мстислав отступил к Киеву и стал перед Золотыми воротами, в огородах, а из Вышгорода выезжали половцы с берендеями и наносили большой вред его полкам. Видя, что союзники его все расходятся, изнемогли от упорного боя, и слыша, с другой стороны, что Глеб с половцами переправляется через Днепр, а к Давыду пришли еще вспомогательные отряды, Мстислав созвал на совет братью; те сказали: «от нас войско расходится, а к тем приходит свежее, черные клобуки нас обманывают: нельзя нам дольше стоять, поедем лучше в свои волости и, отдохнувши немного, возвратимся назад». Мстислав видел, что князья говорят правду, и пошел на Волынь, выдержавши на дороге перестрелку с половцами, которых Давыд послал за ним в погоню. Половцы не могли нанести большого вреда Мстиславу, но зато сильно опустошили страну, чрез которую проходили; племянник Мстислава, Василько Ярополкович, сидевший в Михайлове, одном из городов поросских, хотел было ударить на него нечаянно, но потерял только дружину и едва сам успел убежать в свой город, где скоро был осажден Глебом с тремя Ростиславичами: Рюриком, Давыдом и Мстиславом; союзники сожгли Михайлов, раскопали ров, а Василька отпустили в Чернигов. |
| - А ну, осади! Прочь с моего пути! - проревел Борис Давыдович, хватаясь обеими руками за копья и силясь отвести их от своей груди. Лицо его побагровело от натуги. Но богатыри стояли еще тверже. - Чисто! - Чисто! - Чисто! – радостно гомонили в народе. Князь Мстислав встал с трона, не торопясь, подошел к тиуну, тоже со всех сторон осмотрел руку и негромко, но так, чтобы слышали все, сказал: - Божий суд свершился. Князь Рюрик-Илья – неповинен! Услышав это, люди принялись истово креститься. Многие начали вставать на колени и кричать князю Илье, что просят у него прощения за то, что думали о нем плохо… Сам же князь растерянно смотрел на свою ладонь, действительно, чистую, без единой язвинки и следов ожога. К нему подбежал Мстислав Мстиславович и затряс в своей руке эту ладонь, поздравляя его. Молодая княгиня бросилась в терем сообщать неслыханную радость Гориславе… Только иностранцы были разочарованы тем, что, побывав на Руси, так и не увидели настоящей русской казни. Да Борис Давыдович подошел к Мстиславу и недовольно сказал: - Отдай мне его, князь… Это мой пленник! - Не могу! – в ответ на это развел руками князь Мстислав и показал глазами на храм: - Сам Господь простил его! - Князь! с нескрываемой угрозой не отступал князь Борис. – Отдай мне моего обидчика! Вместо ответа Мстислав Храбрый отрицательно покачал головой и с усмешкой сказал: - Не трать времени на уговоры, князь. Если я не ошибаюсь, ты торопишься во Владимир? А что мне еще остается делать? - огрызнулся Борис Давыдович. – Ты сам вынуждаешь меня ехать с жалобой теперь уже на тебя к великому князю! А я ведь приехал сюда, чтобы искать дружбы с тобой! - Для чего? – испытующе посмотрел на него Мстислав. Привыкший к прямоте только в бою, а во всем остальном умевший лишь хитрить да обманывать, выгадывая свое, Борис Давыдович только заморгал. И князь Мстислав сам стал отвечать за него: - Для того, чтобы заручившись поддержкой двух таких сильных дружин, как моя и моего сына, снова притеснять слабых, совершать набеги на беззащитные веси и даже сильные города, продолжая раздирать Русь? |
| 24 февраля 1938 года монахиня Мстислава была арестована и заключена в Коломенскую тюрьму. На следующий день состоялся допрос. — С кем вы были в хороших отношениях, проживая в Коломне, и с кем были в плохих отношениях? — спросил монахиню ведший допрос оперуполномоченный ОБХС сержант милиции Птицын. — За весь период проживания в Коломне, с 1934 года, ни с кем в очень хороших и тесных отношениях не была, ни плохих отношений у меня ни с кем не было. Отношения с соседями — Белоконь, Никифоровой и Быковой — у меня были неплохие, так что ссор ни с кем не имела, — ответила монахиня Мстислава. — Следствием установлено, что вы, Фокина, имея враждебное отношение к ВКП(б) и советской власти, в период проживания в Коломне проводили контрреволюционную агитацию, несмотря на прошлую судимость. Следствие требует от вас признания. — То, что я была судима в 1931 году, этого я не отрицаю. Во время проживания в Коломне я никакой контрреволюционной агитации среди граждан, проживающих рядом со мной, не проводила. — Ваша враждебность к ВКП(б) и советской власти и контрреволюционная агитация подтверждена свидетельскими показаниями допрошенных по вашему делу. Вам зачитываются выдержки из показаний свидетелей. И следователь зачитал ей выдержки из показаний, но все их монахиня Мстислава отвергла одно за другим. Выписка из протокола о расстреле преподобномученицы Мстиславы. 1938 2 марта 1938 года тройка УНКВД по Московской области приговорила монахиню к расстрелу, после приговора она была перевезена в Таганскую тюрьму в Москве. Монахиня Мстислава (Фокина) была расстреляна 10 марта 1938 года и погребена в безвестной общей могиле на Бутовском полигоне под Москвой. В 1939 году один из братьев монахини Мстиславы, Андрей, не зная, что его сестра расстреляна, подал жалобу в прокуратуру на бессудное ее осуждение; в жалобе он указал, что его сестра была религиозной, но контрреволюционной агитации не вела. Помощник прокурора Московской области по спецделам Алексеев на это ответил, что монахиня Мстислава виновной себя не признала, очных ставок ее со свидетелями не проводилось, но поскольку свидетели показали против нее, жалобу Андрея Семеновича Фокина следует оставить без удовлетворения. |
| Князь Мстислав с новогородци посадиша Костантина в Володимери, на столе отни и дедне; князь великий же Костантин одары великыми дары и честию чествова князи и новогородец бес числа; приводе же володимерци к кресту, к целованию, и тех остаток одари и пожалова. А потом поидоша к Переславлю, и пришедшем им нача Ярослав молитися о миру и вышед удари челом брату старейшему Костантину, глаголя: «накорми мя, брате, хлебом, а во твоей есми воле; а не выдаймя тестю моему». Князь великий же Костантин управи Ярослава с Мстиславом, и мир взем целоваша крест; а Мстислав взя дочерь свою, а Ярославлю княгиню, и что живых новогородцев пойма, и поиде к Новогороду, и что было с Ярославом в полку, то приидоша вси здоровы в Новгород; а князь великий Костантин к Володимеру на свой стол, а Володимер к Смоленску, а другый Володимер к Киеву». Повесть о битве на Липице. О побоище новгородцев с Ярославом, (помещена в Летописном своде 1448 года, основана на новгородских летописях). «В лето 6724 (1216) 1 марта во вторник пошёл Мстислав с новгородцами на своего зятя Ярослава, а в четверг побежали к Ярославу клятвопреступники Владимир Завидович, Гаврила Игоревич, Юрий Олексинич, Гаврилец Милятич с женами и детьми. Новгородцы же пошли через Селигер и пришли на верховья Волги, а Святослав осадил Ржевку, город Мстислава, с 10000 войска. Мстислав же с Владимиром Псковским быстро пришли с пятьюстами человек – всего столько было воинов, и пришли спешно, а те убежали прочь. А Ярун засел в городе с сотней воинов и отбился от них, и Мстислав взял Зубцов и вышел на реку Вазузу. И пришёл Владимир Рюрикович со смольнянами. Послали в Торжок к Ярославу предложить мир, а сами стали на Холохне. Ярослав же дал ответ: «Мира не хочу, пришли, так идите; нынче на сто наших будет один " ваш!» И сказали, посоветовавшись между собой, князья: «Ты, Ярослав, с силою, а мы с крестом!» Воины Ярослава построили укрепление и поставили засеки на путях от Новгорода и на реке Тверце. И сказали новгородцы князьям: «Пойдём к Торжку». И князья сказали: «Если пойдём к Торжку, то опустошим Новгородскую волость». |
| Мстислав, проезжая перед рядами новгородцев, говорил: «Братья! Мы вошли в землю сильную: воззрим на Бога и станем крепко; не озирайтесь назад: побежавши, не уйдешь; забудем, братья, жен, детей и дома свои: идите на бой, как кому любо умирать, кто на коне, кто пеший!» «Мы на конях не хотим умирать, мы будем биться пешие, как отцы наши бились на Колокше!» – говорили новгородцы. Новгородцы сбросили с себя верхнее платье, сапоги и босые побежали вперед с криком. Их примеру последовали смольняне, но, сбросив сапоги, обвили себе ноги. Смольнянами предводительствовал Ивор Михайлович; он ехал верхом, так, чтобы его видели ратные. За ним следовали князья с дружиною, также на конях. С противной стороны устремились в бой пешие Ярославовы люди. Ивор проезжал через заросль и под ним споткнулся конь; пешие новгородцы опередили его и сцепились с неприятелем: пошли в дело дубины и топоры. Поднялся страшный крик. Суздальцы побежали; новгородцы подсекли стяг (знамя) Ярослава. Затем подоспел Ивор со смольнянами. Добрались до другого стяга. Князья с дружинами оставались позади. Тут Мстислав, увидя, что молодцы зашли слишком далеко и неприятельская сила может окружить и смять их, закричал: «Не дай Бог , братья, выдавать этих добрых людей!» И он пустился вперед сквозь свою пехоту: за ним последовали другие князья. Настала жестокая сеча. Юрий и Ярослав бежали, бросив свой обоз. Быть может, это было сделано в надежде, что противники бросятся на грабеж, а тем временем можно будет обратиться и ударить на них. Но Мстислав закричал: «Братья новгородцы, не бросайтесь на обоз, а бейте их; не то – они вернутся и сметут нас». Новгородцы послушались и продолжали крепко сражаться, а смольняне оставили бой и начали грабить обоз. Сам Мстислав трижды проехал сквозь неприятельские полки, поражая направо и налево топором, который был у него привязан к руке поворозкою (шнурком). Все пошло врассыпную; много суздальцев пало под ударами топоров новгородских и смоленских, много утонуло во время бегства, много раненых прибежало во Владимир, Переяславль, Юрьев и там умерло. «Такова-то была, – говорит летописец, -слава Юрия и Ярослава; напрасна была их похвальба: в прах обратились сильные полки их». Семнадцать знамен Юрия, тринадцать Ярослава и до ста труб и бубен достались победителям. Шестьдесят человек было взято в плен; убитых врагов летописец насчитывает 9203, а у новгородцев и смольнян было убито только 5 человек: цифры, разумеется, баснословные. Несомненно только то, что суздальцы были разбиты наголову. |
| Умилительно выражается о нем летопись Новгородская: «сей благоверный Князь Мстислав роста был среднего и благолепен лицом, украшен всею добродетелью и благонравен, ко всем имел любовь, прилежал милостыне, снабдевал монастыри, был крепок в рати, всегда стремился он умереть за Русскую землю и так молвил дружине своей: братия, ничего не помышляйте в уме своём; если ныне умрем за христиан, то очистимся от грехов и Бог вменит кровь нашу с мученическою; если же и ныне не умрем, то не всячески ли должны умереть! Был он любезен своей дружине и не собрал ни злата, ни сребра, но все ей отдавал, или раздавал церквам и убогим. Не было той земли на Руси, которая бы не любила его и не желала его иметь своим Князем». Не важно ли такое свидетельство современной летописи, столь светлыми чертами обрисовывающей облик святого Князя? Мстислав, который, по сказанию современников, боялся лишь единого Бога, явил свое мужество против Великого Князя Андрея Боголюбского, когда тот, отдав сперва столицу южную, Киев, брату его Роману, Князю Смоленскому, хотел опять отнять достояние сие у Ростиславичей и велел Роману выехать из Киева. Повиновался кроткий Князь, но за него вступились братья: Рюрик, Давид и Мстислав Смоленские. Храбрый Мстислав принял особенно к сердцу несправедливость Великого Князя, и, овладев Киевом, отдал его второму брату Рюрику; когда же Боголюбский хотел удалить и Рюрика, юный витязь с бесчестием выслал его посла, с таким словом к его владыке: «доселе мы уважали тебя как отца, но, если, забыв наш княжеский сан, ты хочешь говорить с нами, как с твоими подручниками, не страшимся угроз и идем на суд Божий». До пятидесяти тысяч воев, дружин Суздальской, Рязанской, Новгородской, под предводительством сына Боголюбского, Долгорукова, подступили к Киеву: к ним присоединились и Ольговичи, всегда довольные междоусобием враждебного им дома Мономахова. Братья Ростиславичи оставили Киев, не в силах будучи держаться против такого полчища, но Мстислав Храбрый засел, с малою дружиною, в крепости соседней – Вышгороде, и там выдержал девятинедельную осаду. |
| В 1166 году умер киевский князь Ростислав, человек податливый, под конец поладивший с суздальским князем и угождавший ему. На киевское княжение был избран Мстислав Изяславич. Кроме того, что этот князь был сын ненавистного Андрею Изяслава Мстиславича, с которым так упорно боролся отец его, Андрей лично ненавидел этого князя, да и Мстислав был не из таких, чтобы угождать кому бы то ни было, кто бы вздумал показать над ним власть. У покойного Ростислава было пять сыновей: Святослав, княживший в Новгороде, Давид, Роман, Рюрик и Мстислав. Сначала Мстислав Изяславич был с этими своими двоюродными братьями заодно, но потом, к большому удовольствию Андрея, между ними дружба стала нарушаться. Началось из-за Новгорода. Новгородцы по-прежнему не поладили со своим князем Святославом и прогнали его, а потом послали к киевскому Мстиславу просить у него сына. Мстислав, не желая ссориться с Ростиславичами, медлил решением. Тем временем оскорбленный Святослав обратился к Андрею; за Святослава стали смоленские князья, его братья. К ним присоединились и полочане, которые прежде не ладили с Новгородом. Тогда Андрей решительно потребовал от новгородцев, чтобы они вновь приняли изгнанного ими Святослава. «Не будет вам иного князя, кроме этого», -приказал он сказать им и прислал на помощь Святославу и его союзникам войско против Новгорода. Союзники сожгли Новый Торг, опустошали новгородские села и перерезали сообщение Новгорода с Киевом, чтобы не дать новгородцам сойтись с Мстиславом киевским. Новгородцы почувствовали оскорбление своих прав, увидели чересчур решительное посягательство на свою свободу, разгорячились и не только не сдались на требования Андрея, но убили посадника Захария и некоторых других лиц, сторонников Святослава, за тайные сношения с этим князем, выбрали другого посадника по имени Якуна, нашли возможность дать знать обо всем Мстиславу Изяславичу и еще раз просили у него сына на княжение. В это время, кстати, киевские бояре Бориславичи успели поссорить Мстислава с двумя Ростиславичами: Давидом и Рюриком 11 . |
| Он, по словам летописца, от юности не боялся никого, кроме Бога. Особенную же храбрость и мужество князь Мстислав явил в борьбе своей с великим князем Андреем Боголюбским, от которого в то время зависела участь всех, можно сказать, русских князей, как возводимых им на престол и низводимых с оного. Повод к этой борьбе был следующий: Андрей Боголюбский узнав, что возведенный им на Киевский престол брат его Глеб умер не своею смертью , послал к преемнику его Роману, брату Мстислава, с требованием, чтобы выданы были виновники смерти Глеба. Роман не послушался. Андрей Боголюбский велел ему выехать из Киева. Кроткий Роман повиновался, но за него вступились братья его: Рюрик, Давид и Мстислав Смоленские. Особенно же близко к сердцу принял несправедливость великого князя Храбрый Мстислав, который, вследствие сего, овладел Киевом и отдал его второму брату своему Рюрику. Когда же князь Боголюбский чрез посла своего объявил и Рюрику о том, чтобы он шел в свою отчину, а Мстиславу отдельно приказал сказать: «ты всему зачинщик, не велю тебе быть в земле Русской», тогда Мстислав в ответ на это велел, в присутствии своем, остричь послу князя Боголюбского голову и бороду и отправить его назад с такими словами: «мы до сих пор почитали тебя, как отца, по любви; но если ты прислал к нам с такими речами, не как к князьям, а как к подручникам и простым людям, то делай, что замыслил, Бог нас рассудит». Андрей изменился в лице, когда получил такой ответ и немедленно стал собирать войско. И вскоре до 50-ти тысяч воинов подступили к Киеву. Два брата Рюрик и Давид Ростиславичи – оставили Киев, не будучи в силах держаться против такого полчища; но храбрый Мстислав, третий их брат, засел с малою дружиною в небольшой крепости Вышгороде и решился выдерживать осаду оной до тех пор, пока будет для него какая-нибудь к этому возможность. Тогда более двадцати союзных князей обложили Вышгород, которого ничтожные стены, казалось, можно было разобрать руками. Даже князь Роман, выгнанный, как уже было сказано, из Киева, должен был присоединиться к ополчению, отправленному против брата его Мстислава. |
|
|
