| Европа и мир захвачены будут, может быть не та Европа что к Западу и не тот мир что на Земле. У русского своя «Америка–Европа» и свой «мир», более сподручный: в виде отстранения тех. «Не нужны», «мы сами». Мир уже у нас в кармане и так, можно сказать; уже накоплено всего довольно, чтобы его уничтожить. На столе уже стоит бутылок довольно, чтобы всем упиться до конца. Сладкая апокалиптика держит. Не те и другие правы, а те и другие не по существу. Те и другие заглушают правду. На самом деле русский размах и не допускает никаких «устроений» и не имеет никакого отношения к самосохранению. Мысль о «сбережении» какого-то «русского народа» у нас и не ночевала. Татарин, русский, цыган одинаково полны раздражения. Тогда один путь, громить? Совсем нет, То раздражение гностическое. Та энергия, горькая, убийственная духовная. За правду. Не в мыслителях, в самом языке правда, которую мир не знает и которая не перестанет, пока мир не узнает, пока она до мира себя не донесет, хотя бы мир сгубив. Непомерная невместимая правда распирает изнутри, не дает минуты покоя, велит поворачивать речи и реки; правда, которую телевизионный мир, лепечущий на своих латинизированных припомаженных шлифованных языках, не знает. Немецкий гигант, брат, восстал и рухнул. Восстает русский гигант и несет свою правду, жестокую, терпкую, гневную на приглаживателей и улаживателей. Какую? Сам не знает какую. Года народов как дни. Свою правду сказал Рим — Москва еще не сказала, скажет. Что Москва не третий Рим, этого еще никто не доказал. Русский Бог, русская страшная правда жива — не в словах, а в крови и в языке, который еще не совсем современный, еще старый. С правдой не шутите. Лучше помогите. Помогите разродиться. Эти роды будут на весь мир. Что родится? смерть всем? новый строй? бог? Бог, скажут, уже родился. Нет, Бог рождается, рождается всегда. Россия еще живая земля богородица, томится страшной правдой рождающегося, тоскует от обреченности, скорее погибнет чем не донесет свою правду; не съест ее с любым пышным пирогом. |
| Вышел в свет третий номер журнала «Вопросы теологии» за 2020 год Журнал представляет несколько очень разных публикаций, принадлежащих к разным дисциплинарным полям единой теологической науки МОСКВА. Вышел в свет третий номер журнала «Вопросы теологии» за 2020 год. Следуя одной из своих основных задач — раскрывать внутреннюю многогранность теологии, а также ее включенность в общий контекст гуманитарного знания, — журнал представляет несколько очень разных публикаций, принадлежащих к разным дисциплинарным полям единой теологической науки. Открывается номер публикацией англоязычной статьи «Преображение Моисея и Еноха на небесах и адамическое состояние» («Transfiguration of Moses and Enoch on heaven and the Adamic condition»). Ее автор — Томас Гарсиа Уидобро (Папская коллегия Руссикум, Рим, Италия), известный исследователь ветхозаветных апокрифов, член Общества Иисуса и бывший ректор московского Института философии, теологии и истории св. Фомы. В этой работе исследуется и подвергается сравнительному анализу семантика рассказа о преображении Моисея и повествования Второй книги Еноха. Следующая тема номера — осмысление простоты и множественности в Боге в тринитарной теологии латинского Средневековья. Эта тема рассматривается в статье Г.В. Вдовиной «Гервей Наталис и его полемика с ранними скотистами о формальностях и формальном различии в Боге». Гервей Наталис (ок. 1260 — 1323) — выдающийся доминиканский схоласт первой четверти XIV в., значение которого для рациональной теологии латинского Запада только сейчас начинает осознаваться в полной мере. За статьей следует перевод с латыни важного текста Гервея, разъясняющего позицию доминиканских теологов по данной теме и опровергающего доводы францисканцев — последователей Дунса Скота в защиту соответствующего францисканского учения. Перевод публикуется под заглавием: «Имеются ли в Боге реально различные формальности, или Нечто формально различное из природы вещи». Это первый комментированный перевод латинского текста Гервея на новоевропейский язык. |
| Интерес к данной тематике вполне объясним, поскольку либеральная модель государственного бытия России не отвечает ее историческим и политическим интересам, не может удовлетворить желание государствообразующего Русского народа и других народов нашей страны, проживающих вместе в течение многих веков, найти приемлемую целеполагающую идею его государственного развития. Пророчество о Третьем Риме Обращение к формуле «Москва-Третий Рим, а четвертому не бывать» как к выражению Промысла Божьего о России, которой отведена функция Катехона, даёт такую возможность. На недавно прошедшей 04.12.2022 г. конференции с одноименным названием, которая была организована Василием Вадимовичем Бойко-Великим, этот вопрос освещался мною в докладе «Самодержавие Третьего Рима в противодействии апостасии». Не буду повторяться. Схематично, без глубокого раскрытия, обращу внимание лишь на некоторые тезисы доклада, поскольку они впрямую касаются темы данной статьи. Рассматривать идею Третьего Рима следует, прежде всего, с эсхатологической точки зрения как выбор Богом нашего Отечества, которое не имеет равных по своей способности сохранить чистоту православной веры и уникальность культурно-исторического типа локальной славянской цивилизации с абсолютным доминированием русского этноса. На этой православно-мистической, национально-культурной и этноконфессиональной основе Богом была создана самобытная отечественная христианская государственность. Изначально, главной ее целью является создание благоприятных условий для спасения людей во Христе Иисусе, распространяя такую возможность на весь мир, удержание которого от сатанистского разложения возложено на Третий Рим. Практическая реализация идеи Третьего Рима началось с середины 16 века, когда усилиями Ивана Грозного создается Святорусское государство, устанавливается уникальная, не имеющая аналогов в истории человечества форма верховной монархической власти – наследственное царское самодержавие, политико-правовую основу которой составило христианское учение о Царской власти как Богоданной. |
| И это был церковно-политический акт. Но он имел и свои отражения и последствия и в культурном делании. И действительно были серьезные причины и поводы усомниться и обеспокоиться о греческой вере. Многим падение Константинополя показалось апокалипсическим знамением и свидетельством (и так его восприняли не только на Руси). Уже много позже Андрей Курбский писал: " яко разрешен бысть Сотона от темницы своей " . И нужно представить себе, насколько и в XIV, и в XV веках религиозное сознание было встревожено и смущено эсхатологическим ожиданием и предчувствием вообще: " грядет нощь, жития нашего престание " ... " Ce ныне уже прииде отступление " , – скажет вскоре Иосиф Волоцкий. Именно в таких перспективах апокалипсического беспокойства вырисовываются первые очертания известной " теории Третьего Рима " . Это была именно эсхатологическая теория, и у самого старца Филофея она строго выдержана в эсхатологических тонах и категориях. " Яко два Рима падоша, а третьей стоит, а четвертому не быти " ... Схема взята привычная из византийской апокалиптики: смена царств или, вернее, образ странствующего Царства. В этой схеме два аспекта: минор и мажор, апокалиптика и хилиазм. В русском восприятии первичным и основным был именно апокалипсический минор. Образ Третьего Рима обозначается на фоне надвигающегося конца – " посем чаем царства, емуже несть конца " . И Филофей напоминает апостольское предостережение: " приидетъ же день Господень, яко тать в нощи " . Во всем чувствуется сокращение исторического времени, укороченность исторической перспективы. Если Москва есть Третий Рим, то и последний, – то есть наступила последняя эпоха, последнее земное " царство " , конец приближается. И тогда превращается в своеобразную теорию официального хилиазма. Если забыть о Втором Пришествии, тогда уже совсем иное означает утверждение, что все православные царства сошлись и совместились в Москве, так что Московский Царь есть последний и единственный, а потому всемирный Царь. Во всяком случае, даже и в первоначальной схеме Третий Рим заменяет, а не продолжает Второй. |
| Он говорит уже не о всех потерявших независимость православных царствах, которые, по Филофею, " снидошася в Царстве нашего Государя " , но лишь о Греческом Царстве, которое в течение длительного времени " приношашеся " в Россию... Игнатий называет три ключевых момента " приношения " (т.е. переноса) царства в Россию. Первый - крещение Руси: " иже просветихомся святым крещением " (обратим внимание на то, сколь непререкаемо архимандрит Игнатий объединяет сферы imperium и sacredotium, «священства» и «царства», говоря о крещении как о составной части «переноса» царства). Он излагает традиционную, общепринятую точку зрения... Второй - передача " греческим царем " Константином Мономахом великому князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху венца " греческих царей " и " царства Ромейского " , получения им " царского именования " («по Божиим неизреченным судьбам, претворяющу славу Греческого царствия на российского царя»)...Третий момент - воцарение Династии Романовых (автор обыгрывает сходство корней слов «ромейский» - «Романов»): " ...все царство Ромейское, еже есть Греческое, приклоняется под Державу Российских Царей Романовых... " » . Отметим, что архимандрит Игнатий следует в русле устоявшейся идеократической парадигмы, чьи корни отчетливо проявлены в «Слове о Законе и Благодати» и в следующих по времени памятниках письменности, храмового зодчества, символике и обычаях. Формула Филофея «Москва - Третий Рим» есть полный эквивалент древнему воззрению на Русь как на «Новый Израиль» домонгольского периода с учетом изменившейся политической конъюнктуры, связанный с падением Царьграда и исчезновением Римской Царской власти с арены истории. «Клерикальное прочтение истории богоизбранного народа, сменившее теперь императорский взгляд на нее, стало пищей для... теократических мечтаний, но именно Рим, несмотря на все распри и разногласия между папством и патриаршеством, стал ориентиром для этих мечтаний. Легенда о святом папе Сильвестре, крестившем отбывающего в Константинополь Константина и получившем от него императорские привилегии, будучи воспринятой Востоком, может быть, заронила здесь семена учения о " царственном священстве " , созданном наперекор " священной царственности " . |
| Итак, Закон о русском народе давно созрел и перезрел. Так не пора ли его принять именно сейчас, когда впереди нас, возможно, ждет война гораздо серьезней, чем идет сегодня? И разве нельзя внести еще раз поправки в Основной закон, как внесли их совсем недавно? Почему первая статья Конституции не может звучать так: Россия есть государство русского народа и всех братских народов, традиционно проживающих на её территории. Государственным языком России является русский язык. Это кого-то оскорбляет? Но кого? Покажите! И как можно оскорбиться тем фактом, что в России восстанавливается историческая справедливость в отношении самого большого ее народа в таком принципиальном, таком важнейшем и болезненном вопросе? У меня есть мечта. Я мечтаю, чтобы русские в России получили, наконец, права, равные правам негров в Соединенных Штатах. Ну хотя бы сейчас, через 100 лет после страшной смерти главного русофоба XX века. Неужели же это до сих пор невозможно? Владимир Юрьевич Малягин , драматург, член Союза писателей России, лауреат Патриаршей литературной премии, главный редактор журнала «Даниловский благовестник» Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 12. Ответ на 11, РОНОЛ: Суть статьи не изменится, если убрать из нее смущающих Ленина, Горбачева и Ельцина (Бог им Судья). Не спеша и аккуратно мы можем соединить лучшее, взятое из Революции, с лучшим, взятым из Перестройки. Ума у России на это дело хватит. Если ждать, пока научит история, - русских в России не останется. Но, к сожалению, призыв статьи - это только слова, от которых кружится голова! Не ждать, когда научит История. А взять Историю. Ум России и есть История. Это по Гегелю. Но взять Историю и взять ум России - это одно и то же. Третий Рим - Москва. И в этом - вся история и ум христианства. А в христианстве - весь ум и вся История. Мы же видим, что договориться своим умом Россия не может. Хотя должна. Почему не может, ибо должна? Потому, что мы игнорируем Всемирную историю как свою идеологию. Не верим и умом в силу России. Историю в Третий Рим не вкладываем. |
| Сейчас ситуация такова, что приезжие, как правило, москвичей не уважают. Потому что они в значительной части зарабатывают больше, между собой держатся дружнее, в религиозном смысле более увлеченные люди, более чувствующие принадлежность к своей религии, к своему народу, к своей культуре. В настоящий момент образ москвича – какая-то бабушка, живущая в хрущевке или еще кто-то такой слабый, не имеющий цели, смысла и не могущий за себя постоять. Этот образ никак для приезжих не привлекателен. Для них Москва является не тем местом, где они хотят стать москвичами, а тем, где они хотят добиться каких-то целей в жизни. Москва обладает в России наибольшей капитализацией. Поэтому здесь у человека возможностей больше, чем в любом другом месте, поэтому люди в Москву едут. Чтобы стремиться стать кем-то, необходимо в первую очередь иметь некую идею. Чем был образ янки для наших диссидентов привлекателен? Тем, что они свободные, они крутые, они гегемоны. Этим хотелось стать. Приехать в Америку – да, но этого было мало. Надо было еще и стать американцем. Почему ассимиляция в российском обществе так успешно шла в девятнадцатом веке и даже в двадцатом? Потому что была предложена идея: в дореволюционной России идея «Москва – третий Рим» реализовывалась так или иначе, послереволюционная идея еще более пафосная – построение коммунизма во всем мире. За эту идею многие люди готовы были бороться и умирать. Вставать под ее знамена, я бы так сказал. А сейчас знамен, под которые может встать москвич, не так много, можно пересчитать по пальцам одной руки. Читайте также: Страх и ненависть в Москве Приехали Мы и они Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 4 апреля, 2024 |
| Нужно было принять ответственность за огромность Русской земли и нести ее тяготу. Огромная стихия Русской земли защищала русского человека, но и сам он должен был защищать и устраивать Русскую землю. Получалась болезненная гипертрофия государства, давившего народ и часто истязавшего народ. В сознании русской идеи, русского призвания в мире, произошла подмена. И Москва – Третий Рим, и Москва – Третий Интернационал связаны с русской мессианской идеей, но представляют ее искажение. Нет, кажется, народа в истории, который совмещал бы в своей истории такие противоположности. Империализм всегда был искажением русской идеи и русского призвания. Но не случайно Россия так огромна, Эта огромность – провиденциальна, и она связана с идеей и призванием русского народа. Огромность России есть ее метафизическое свойство, а не только свойство ее эмпирической истории. Великая русская духовная культура может быть свойственна только огромной стране, огромному народу. Великая русская литература могла возникнуть лишь у многочисленного народа, живущего на огромной земле. Русская литература, русская мысль были проникнуты ненавистью к империи, обличали ее зло. И вместе с тем предполагали империю, предполагали огромность России. Это – противоречие, присущее самой духовной структуре России и русского народа. Огромность России могла бы быть иной, не быть империей с ее злыми сторонами, она могла бы быть народным царством. Но оформление Русской земли происходило в тяжелой исторической обстановке, Русская земля была окружена врагами. Это было использовано злыми силами истории. Русская идея сознавалась в разных формах в XIX в. Но она находилась в глубоком конфликте с русской историей, как она создавалась господствующими в ней силами. В этом – трагизм русской исторической судьбы и сложность нашей темы. Глава X XX век: культурный ренессанс и коммунизм. Источники культурного ренессанса. Пробуждение религиозного беспокойства в литературе. Критический марксизм и идеализм. Религиозные искания среди марксистов. |
| «Осмысление религиозного содержания власти как служения и ревности о вере, а не только о владении, бывшее в прежние времена лишь достоянием отдельных выдающихся государственных деятелей (например, Андрея Боголюбского), в годы монгольского ига получило окончательное толкование. Русский народ как писал А. Карташев «по контрасту с азиатской тьмой навалившегося на него татарского ига, сначала языческого, а потом мусульманского (XIII-XV века) сразу же осознал себя носителем света Христовой веры, защитником ее от неверных, а свою землю почувствовал как «святую Русь, исторически почувствовал себя совершеннолетним, духовно вырос в великую нацию». Так что развитие московского царства до империи неразрывно связано с понятием служения, прежде всего. Миф о «филофействе» как программе «русского и советского империализма» до сих пор отражает плакатное представление о России в либерально-западнической литературе. К.С. Гаджиев в объемной книге, претендующей на современный масштабный обзор политико-государственных учений, повторяет ходульное клише, будто бы учение «Москва – Третий Рим» послужило основой территориального формирования Российской империи. Этот штамп отражает невежество безрелигиозного историзма в отношении равно принадлежащего как восточному, так и западному христианству учения о Риме, о Царстве – одного из глубочайших толкований сопряжения вселенской духовной истории и истории земной, которое не разделяет Восток и Запад христианской ойкумены, но подтверждает их единство именно в христианской истории. В старину идея и весь комплекс понятий о «всемирной империи» принадлежали не светскому, политическому, но религиозному мировоззрению и отражали искание Спасения. Первые сочинения и интерпретация видений пророка Даниила и его толкований сна царя Навуходоносора о четырех царствах, последнее из которых – царство антихриста, первые зачатки учения о Риме как царстве Христианской Истины пронизаны не идеей мирового господства или торжества, или превосходства, а спасения и относятся к разряду эсхатологической литературы. |
| Еще один из важных постулатов – неразрывная связь империи и Церкви. Патриарх и государь обладают одним общим и важнейшим. Этим общим и важнейшим является симфония, созвучность этой власти. Империя всегда связана с миссионерством. Но миссионерство – это не только когда государь или патриарх посылают проповедника в чужие земли, миссионерство – это когда само государство истины веры, истины самого своего существования, своего строя передает другим через систему «таксиса» – систему порядка. Византия всегда была правовым государством. Идея того, что самодержавное государство неправовое, неверна. Консервативная по своей природе и медленно меняющаяся политическая идеология в идеале стремилась к гармонии горнего и дольнего, признавая несовершенство существующего миропорядка и стремясь следовать определенной Богом иерархии бытия, в которой высшая власть – излучение и отражение образа Божиего. Ее связь с законом, с моралью и нравственностью недвусмысленна. И именно передачей этой связи закона-морали-нравственности-миссионерства от Византии к Руси и характеризуется замена той разрозненной системы, которая существовала на Руси до Ивана III, на систему, укрепляющую разные народы под единым скипетром. Слева направо: Дмитрий Михайлович Володихин, Леонид Петрович Решетников, Сергей Павлович Карпов Леонид Решетников, директор Российского института стратегических исследований, напомнил, что сегодня необходимо говорить не о государстве, а о цивилизации, что и Византийская империя была не просто империей, а цивилизацией, альтернативой той западной цивилизации, которая сложилась к тому времени. – И наша Российская империя также была альтернативной восточно-православной цивилизацией. Не просто государство большое и сильное вызывало и сейчас вызывает раздражение и чувство опасности на Западе, но ощущение того, что мы инакие, что мы особая цивилизация, – подчеркнул докладчик. Юрий Александрович Петров, д.и.н., директор Института российской истории РАН Юрий Петров, директор Института российской истории РАН, вспомнив о тех геополитических сдвигах, которые стали основанием теории «Москва – Третий Рим» (правление Ивана III стало решающим этапом в формировании русского государства во главе с Москвой; присоединение Тверского княжества, Новгородской республики, ряда Верховских княжеств окончательно решило вопрос о лидерстве Москвы как центра национального объединения), заметил: |
|
|
