| 454. Василий Дмитриевич, князь друцкий, младший из двух сыновей Дмитрия Васильевича, князя друцкого 670), от брака с Анастасией Олеговной, княжной рязанской» 287). – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в половине XV в., подручником Литвы, и оставил единственного сына Дмитрия, князя друцкого 669), также подручника литовского. 455. Василий Дмитриевич 455. Василий Дмитриевич, князь стародубско-палецкий, старший из двух сыновей Дмитрия Давидовича, князя стародубско-палецкого, прозванием Тулуп 675), первый, писавшийся князем Тулуновым . – Известен только по родословным, из которых видно, что он жил в XV в. и оставил двух сыновей, Василия и Ивана , служивших уже Москве. 456. Василий Дмитриевич 456. Василий Дмитриевич, князь ярославский, младший из двух сыновей Дмитрия Романовича, в иночестве Прокопия, князя ярославского 687), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в первой половине XV в. и ум. бездетным. 457. Василий Иванович 457. Василий Иванович, князь березуйский, сын неизвестного отца. – Летопись именует его однажды, сообщая следующее (по Воскресенскому списку): «Прииде же Олгерд (великий князь литовский) со всеми силами к Волоку (Волокаламску) и ста около города; тогда же на мосту у града стояше князь Василей Иванович березуйский, бе ту воеводствуя; некий же Литвин един утаився от рати, иде под мост той, и сквозе мост пронзе князя сулиней; и он, тра язвы и разболевся, и постригся в чернци, преставися» (Ц. С. Р. Л. т. VIII, с. 17. Изд. 1859), 6 ноября 1370 г. Никаких других сведений о нем нет, кроме похвалы, что о «преже много мужествовах на ратех и много храбровах на бранех; и тако положи живот свой, служа князю верой» (Карамзин. Ист. Гос. Росс, т. V, прим. 18. Изд. 1842). 458. Василий Иванович 458. Василий Иванович, удельный князь вяземский, старший из трёх сыновей Ивана Андреевича, князя вяземского 787), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил во второй половине XIV в., подручником Литвы, и ум. бездетным. 459. Василий Иванович |
| Предложения АРК о сроках открытия процесса Е. М. Ярославский подтверждает в новой записке в Политбюро от 10 мая 35 . Он от имени АРК предлагает: “Процесс б[ывшего] 36 патриарха Тихона назначить в начале второй половины мая. Точный срок определить т. Галкину совместно с т. Крыленко и Ярославским”. Однако в тот же день Политбюро в ответ на заявление Ярославского “О Тихоне” постановляет: “Отложить” 37 . Очевидно, что произошел некий перелом в подходах к “делу” Патриарха. Наряду с внешнеполитическими факторами, важным обстоятельством представляется обострившаяся борьба внутри Политбюро. Как справедливо замечает Н. А. Кривова, если до марта 1923 г. еще сохранялась надежда на выздоровление опасно больного В. И. Ленина, то после последнего приступа он был фактически отодвинут от реальных рычагов управления 38 . Сыграли свою роль и общественные настроения, внимательно отслеживаемые ГПУ 39 . О неопределенности сроков начала процесса свидетельствует записка председателя Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР Н. М. Немцова Л. Д. Троцкому. В силу своего содержания и стилистики записка заслуживает того, чтобы привести ее полностью: Лев Давидович! Судколлегия по процессу Тихона находяс в неизвестности о постановке процесса просила меня справиться предполагается ли в ближайшие два месяца поставить это дело? Извиняюс за назойливость по справочному характеру. Немцов. P.S. Началис отпуски и люди волнуются желая не быть связанными серьезными делами. 15.V[.]23[.] Немцов 40 . В работе АРК происходит перерыв до 4 мая (Протокол 20). Среди многочисленных вопросов, которые обсуждаются на этом и нескольких последующих заседаниях (Протоколы 21–23), о подготовке процесса по делу Патриарха не упоминается. Однако 4 мая дается “добро” на то, чтобы допустить к Патриарху депутацию проходящего в то время обновленческого собора для “снятия сана” 41 , а в Протоколе 23 от 5 июня отражено решение Комиссии «не возражать против написания Тихоном ряда статей, относительно его отношения к Соввласти в настоящее время и об “условиях в которых он содержится под стражей”» 42 . Наступало время принимать окончательное решение о дальнейшей судьбе Патриарха. Это стало возможным в результате вынужденного компромисса как со стороны Патриарха, так и со стороны власти. |
| «Муху-Цокотуху» придирчиво разнесли за упоминания именин. «Одолеем Бармалея!», казалось бы, полностью соответствовавшее текущему политическому моменту, тоже раскритиковали как «пошлую и вредную стряпню…» — именно так называлась статья в «Правде» за 1 марта 1944 года. Тем не менее, всего за несколько лет Корней Иванович стал одним из самых популярных детских писателей. Его труды критиковал лично Троцкий Есть версия, что Чуковский был знаком с Троцким — в 1890-е годы они учились в Одессе. Острая фаза их полемики началась после революции 1917 года — преимущественно по вопросу о подлинном характере, портрете русского народа. Чуковский в письме Алексею Толстому воспевал простых русских людей, крестьян, рабочих, видя в них хранителей силы и непоколебимости русского государства. Лев Давидович же считал, что автор письма не знает русского народа и боится русского мужика, а вместо реальной характеристики присваивает ему выдуманный фольклорный ореол. 5 октября 1922 года в «Правде» была опубликована статья Троцкого под названием «Мужиковствующие», в которой Корнея Ивановича комиссар по военным и морским делам отнес к «младшей ветви дворянско-буржуазной литературы». Таким образом, Чуковский был отнесен к группе деятелей искусства, которые не поняли сути революции, не прониклись ее духом и, соответственно, не могут рассматриваться как ее сподвижники и даже «попутчики». Многие считают, что «Тараканище» — это сатира над Сталиным Но у автора этого знаменитого «совершенно детского» стихотворения всегда было железное алиби — он закончил его в 1923 году. Считаться тонко замаскированной сатирой на «вождя народов» «Тараканище» стал гораздо позже — многие исследователи связывают это с известным антисталинским стихотворением Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя не страны…» (1933), а точнее — со строкой из него: «тараканьи смеются усища». Чуковский и Мандельштам были очень близки, обсуждали как литературные события, так и политические. Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков. 1914 г. |
| Доктора римского права Давида Давидовича Гримма по совместительству с товарищем министра просвещения желательно бы поставить также и комиссаром над Государственной Канцелярией. Назначить. Иногда бывает на заседаниях и так, что уже, кажется, решённый и отодвинутый вопрос снова возвращается и врезается: вот, несколько дней назад, решено помиловать всех киргизов, замешанных в прошлогодних волнениях, и возместить им убытки. Теперь телеграмма туркестанского генерал-губернатора напоминала, что в тех волнениях понесли убытки также и русские. Как, и русские? Ну, так распространить. Глубже в вечер и в ночь уже больше министров собралось, и внимание стягивается острее на вопросах главных. Окончательно решено все удельные имущества признать национальной собственностью и не платить никаких компенсаций членам императорского дома. Милюков докладывает исправленный манифест о независимости Польши. Не заметили, что ж он там исправил, – приняли. С плеч. Ещё Милюков получает согласие правительства признать не подлежащими оглашению все сведения о конференции союзников в минувшем январе. А теперь – вопрос… вопрос… К нему примерялись уже на закрытых заседаниях и в частных беседах, но его неизбежно внести в протокол, – о казённых окладах самих министров. Не осталось дремоты, несмотря на поздний час. Все внимательны, но сдержанны. Так как в частных беседах этот вопрос достаточно выяснен, и министр финансов подготовил все нужные справки, то теперь, мановением доброго князя, решение проходит вполне тактично: сперва утверждают товарищам министра – по 12 тысяч в год, а затем министрам, естественно, на ступеньку выше – по 15 тысяч плюс ещё по 4 тысячи квартирных, кто не занял казённых квартир. А ещё вдобавок – издержки на представительство. У министра-председателя, военных дел и иностранных это составит ещё по 12 тысяч в год. И остальным – по 6 тысяч. Всё так, возражений не последовало. Только вот замечание, небольшое замечание. Его делает сам князь, понимая деликатность. Протоколы наших заседаний все публикуются наряду со всеми великодушными и даже великими актами нашего правительства. |
| Вспоминаю, как несколько лет назад пригласили выступить во Дворце культуры одного подмосковного города. Приехал пораньше, и вот уже гостеприимный директор радушно угощает гостя чаем с бутербродами. При этом конечно же мирно беседуем, как вы уже наверняка догадались, о русском языке — таком важном предмете нашей общей любви и боли. Признаться, мы так увлеклись, что не заметили, как в комнату вошла молодая русская женщина, как выяснилось позже, заместитель моей собеседницы. Прислушавшись в течение нескольких минут к нашей оживлённой беседе, она неожиданно вклинилась в неё, произнеся фразу, от которой ваш покорный слуга пришёл в некое смятение: «Вот слушаю я вас, Василий Давидович, странный Вы человек, столько сердца вкладываете в это. А какая вообще разница, на каком языке говорить? Главное, чтобы мы понимали друг друга». Вот так — ни много ни мало. Помню, как опешил поначалу, но потом всё же нашёлся, возразил. Муравьи, говорю, тоже понимают друг дружку. Так неужто нет меж нами разницы? Неужели равнозначны сигналы этих насекомых и русский язык? И всё же испытываю благодарность к той моей давней собеседнице. И не только потому, что беседу о языке начал тогда с этого её вопроса. Сколько бы ни прошло с тех пор лет, к каким бы слушателям отныне ни спешил, — будь то школа или больница, тюрьма или воинская часть, вузовская аудитория или радиоэфир, — всегда, по сути, отвечаю на тот самый вопрос. Как известно, разделённая скорбь становится меньше, разделённая же радость — больше. Оттого книга эта — ещё и о нарастающей с годами радости от слышания русской речи, говорения на этом красивейшем святом языке. А ещё она напоминает русскую матрёшку, в которой спрятана друг ая, а в той ещё и ещё. Так и в этой, второй книге о тайне русского слова, упрятана, растворена первая, её заветные мысли и радостные открытия. Чтобы читатель её не был обделён, если не смог прочитать первую. А ещё… А ещё она как новая встреча с человеком, скажем, тридцати семи лет от роду, которому, когда познакомились впервые, было, к примеру, двадцать три. Вроде и человек тот же, ан нет — уже не тот. Изменился, да ещё как — и смотрит по-иному, и мыслит, и говорит… |
| Савинов, заключенный Савинский Иосиф Болеславович (1880 – не ранее 1939), католический священник. Арестован в марте 1927 г., приговорен к пяти годам лишения свободы и отправлен на Соловки. С 1931 г. содержался на Анзере, проходил по групповому делу католического духовенства. После освобождения из лагеря в июле 1932 г. вывезен в Ленинград Савицкий, следователь минского ГПУ Савич, староста лагеря Саенко Степан Афанасьевич (1886 – 17 августа 1973), комендант Харьковской ЧК в 1919 г. Сажин, комендант Кондострова Сазонов Матвей, участник группового побега из Кемперпункта Саид-Султан Кабир-Шах, афганский инженер, наследственный мулла, возможно, имеется в виду, числившийся в списках, содержавшихся в кремле, политзаключенных за 1924 г. Кабир-Шах Саид Султан Самохвалов Михаил Давидович (1892 – июнь 1942), левый социалист-революционер. Арестован в апреле 1923 г., приговорен к трем годам лишения свободы и отправлен в Пертоминск, затем на Соловки. После освобождения из лагеря в 1925 г. сослан в Тобольск Сандомир Юзик (наст. имя Леонтий Петрович) (1900 – 21 октября 1923), социалист-революционер. Арестован в октябре 1922 г., приговорен к двум годам лишения свободы и отправлен на Соловки, где содержался на Большой Муксалме. Покончил жизнь самоубийством Сапир Борис Моисеевич (1902 – 11 декабря 1989), социал-демократ, автор воспоминаний о Соловках Сартис, сотрудник лагерной администрации Сахаров Андрей Дмитриевич (1921 – 14 декабря 1989), правозащитник Сац Наталья Ильинична (1903 – 18 декабря 1993), театральный деятель Свенцицкая Мария Эмилия (1852–1914), мать А. Шауфельбергера Свида-Свидерский Стась, поляк, егерь начальника лагеря Седерхольм Борис Леонидович (1884 – 30 мая 1933), автор воспоминаний о Соловках Седерхольм Дмитрий Карлович (1869 – весна 1920), генерал, родственник Б. Л. Седерхольма Седых, см. Сизых Сейд Али Надири, заключенный афганец Селецкий Иван Федорович, до 1917 г. начальник пересыльной тюрьмы в Сибири. В 1926 г. отправлен на Соловки, где был назначен уполномоченным по лесозаготовкам |
| – Да не можем, не можем мы ему это предъявлять, – ворчливо сказал Гуляев. Он терпеть не мог ни такие разговоры, ни бессильные потуги навязать что-то лишнее. – Он вообще тут с боку припека: заступился за товарища, и все. Его тогда же отпустили. Что об этом попусту говорить?! И дела у нас этого нету, одни выписки. – Разрешите не согласиться, товарищ полковник, – упрямо и скромно наклонил голову Нейман, – конечно, сейчас уж ему ничего не предъявишь, это безусловно так, но я думаю, что именно с этого началась его карьера. Было собрание, выступил Зыбин и весьма квалифицированно сумел повести за собой весь коллектив. В результате полетела резолюция, подготовленная райкомом партии. Я думаю, что это все совсем не случайно. Тут работала целая группа. Один выступал, другие поддерживали. Но дело в конце концов даже не в этом. Дело в вопросе: что его сюда привело? Ведь Алма-Ата – край ссыльных. Половина его товарищей очутились либо в Сибири, либо тут. Кого же он из них тут искал? И если искал, то, конечно, и нашел, так? На этот вопрос опять-таки ответа нет. Но вот посмотрите. – Он взял конверт и встряхнул его над столом. Выпало несколько фотографий. Он выбрал из них пару. – Вот одна интересная деталь. Он перед фасадом какого-то дома стоит, прижимает к груди какую-то книгу. Фотография как фотография, но знаете, что это за дом? Это улица Красина, номер семьдесят четыре. Госархив. Прокурор взял снимок, мельком взглянул на него и положил. – Ну и что? – спросил он. – А то, что этот дом известен всему миру как дом Льва Давидовича Троцкого. Здесь он жил во время ссылки в 1929 году, тут был его штаб, сюда собиралась его агентура, из этого дома его и выпроводили за границу. Так вот Зыбин стоит около бывших апартаментов врага народа и прижимает к груди какую-то книгу. Формат ее как будто точно соответствует тому из собраний сочинений Л.Троцкого. Я справлялся: такое выходило в 1923 году. А посмотрите, как встал, апостол же с Евангелием! – Любопытно, – сказал прокурор и опять покосился на Гуляева, но тот по-прежнему смотрел в окно, курил и скучал. – Очень, очень даже здорово! Но в облсуд такую фотографию представить нельзя, – не примет! – Он положил снимок и снова взял карточку Потоцкой. – Не сочтет облсуд это за вещественную улику, – продолжал он, рассматривая карточку. – Работал человек в архиве и снялся возле. А в доме этом не один архив – я его знаю, – там еще и Союз писателей, так что там много кто фотографировался. |
| Для нас этот «ряд“ XIII века имеет важное значение – как вероятно догадывается и читатель – потому в особенности, что он заключен при участии «попа“ в качестве радца и послуха. Да, это единственный документ, где «поп“ выступает в звании, очень близком к званию третейского судьи. Что же это значит? Неужели по воззрению древней Руси только митрополит, архимандрит и игумен почитались лицами компетентными для прихождения звания третейского судьи, а «поп“, стоявший во всяком случае не дальше их от семейной и общественной жизни, хотя бы и в сферах несколько низших, почитался для этого не компетентным, ие довлеющим? Не думаем; социальное, или общественное, сословное положение «попа“ в древнейший, Киевский период Руси было достаточно высоко для звания третейского судьи 59 . В самом деле; в каких кругах древнерусского общества мы встречаем «попа»? – В различных и прежде всего в кругу «княжих мужей», дружинников и ближайших советников князя, равно как и его доверенных лиц» чрез которых он ведет свои переговоры и договоры с другими князьями или землями. Так Смоленский князь Мстислав Давидович в 1229 году заключил договор с Ригою, Готландом и немецкими городами при посредстве двух мужей своих: «попа Иеремии и умна мужа Пантелея.» «И уздоумал – читаем в начале этого договора – князь Смоленский Мстислав Давидов сын, прислал в Ригу своего лучьшего попа Ерьмея и с ним умна мужа Пантелея из своего города Смольнеска: та два была послом у Ризе, из Ригы еха а Гочкый берег, тамо твердитп мир» 60 . Что поп Ерьмей не составлял в данном случае какого либо исключения это видно как из договорной грамоты, в составлении которой он принимал участие, так и из раннейшей Новгородской грамоты подобного же рода: в обеих понятия «поп» и «посол» как привилегированные в гражданском отношении лица отождествляются. За убийство попа или посла взимается штраф вдвое больший, чем за убийство «купчины» 61 . «Попов» мы встречаем неизменно «послухами» при великокняжеских духовных завещаниях; встречаем пх а в числе пирующих с князем на его «сеннице». О высоком сравнительно положении попов в древнерусском быту Е. Е. Голубинский говорит следующее: «Священников ввел в высшее придворное, общество креститель Руси Св. Владимир, который по свидетельству монаха Иакова, когда устроивал у себя обеды и пиры, поставлял три трапезы и из ннх первую митрополиту с епископами, монахами и со священниками Воспоминая добродетели последующих князей, летописцы почти постоянно называют ту их добродетель, что они «излнха чтяху чернеческий чин и поповский». Свое почтение к чернеческому чину князья выражали тем, что по часту приходили в монастыри и, принимая с одной стороны духовные наставления, с другой стороны предлагали монахам обильные учреждения Необходимо думать, что подобным об |
| ORTODOX 29 сентября 2012, 19:57 Вот elena пишет: " а не хотим ли мы раскаяться... " . К сожалению эта фантазия, чуждая православию о коллективном покаянии, крепко сидит в головах некоторых наших братьев и сестёр. Фантазия абсолютно чуждая православному вероисповеданию. Каждый сам, лично будет отвечать за свои дела перед Богом. И нынешние щелкопёры ответят за свои писания и возбуждение в " тёмных массах " , как они о нас думают " прогрессивных " идей церковного обновленчества. Да они активны и находят для этого бесовского дела " специальных " пастырей овец православных, которые устраивают в Великии наши праздники крестины левозачатных детей и при этом не пускают в храм прихожан пришедших встречать Христа идущего на добровольную Жертву за нас грешных. Тревожит не то что леваки активны в своём большевистском меньшинстве, а то что нет активного сопротивления со стороны реального, но пассивного, большинства, которое забыло что сказал Господь: " Не мир я принёс вам, но меч " . Говоря другими словами: каждый из членов православной церкви имеет обязанность покаяться в своём грехе непротивления злу насилием сегодня. Никто не говорит об экстремистских, провокаторских акциях некоторых околоцерковных активистов правого толка. Но на каждую выходку церковных перестройщиков - сатанистов должен быть явлен действенный поступок. Вот, к примеру, как обсуждаемая публикация, изобличающая " зону роста ног " у нынешних последователей ребе Лейбы Давидовича Бронштейна Александр 29 сентября 2012, 19:42 А как на счёт соблюдения Христовой заповеди: " Благославляйте врагов ваших, и молитесь за них. и Любите их " А ежели любите только тех, кто любит вас, какова вам награда за это на Небесех? elena 29 сентября 2012, 17:22 а не хотим ли мы раскаятся за учиненное по попустительству наших предков в 17 году? И особенно 17 июля 1918? и тогда никакие Троцкие страшны не будут. Ант 29 сентября 2012, 17:14 Что же делать современным художникам, музыкантам, и вообще деятелям культуры,если даже «воцерковление» светской культуры - это одно из проявлений зла. И вообще этот вопрос где-то обсуждается? Если кто знает, дайте, пожалуйста ссылку. |
| – А, пусть делает, что пожелает, – философски заключил Зураб. – Пусть сегодня каждый делает, что Бог на душу положит… Левитанский допел первый куплет и начал его по новой. Пробудился Гоша. Заинтересовался песней. Юрий Давидович пригласил его жестом: – Вступай, подхватывай. Гоша весь подался вперед, пристроился, прикипел к песне… Тем временем звуки в прихожей умолкли, и я пошла на разведку. Туалет блистал чистотой, гальюн – сиял. Все было продезинфицировано и стерильно. Путь наконец был открыт. Я поискала по дому нашего сексота, но его и след простыл. Меж тем, продолжая шумно декламировать, на освободившееся место направился Зураб. И Левитанский, будто по некоему внушению, выкинул руку вперед и прочитал с чувством: – «Как ты стонала в своей светлице, я же с напудренною косой шел представляться императрице и не увиделся вновь с тобой!» Гоша слушал его, обхватив руками голову, и, покачиваясь в такт, восклицал: – Гениально! Гениально! Зураб все не возвращался… Пришла соседская девочка, привела детей: – Тетя Олеся, они глазки трут, они спать хотят. Двенадцатый час. А мне завтра в школу… Я отправила детей умываться перед сном, отметила, что туалет пуст, – очевидно, Зураб тоже предпочел уйти по-английски – и принялась готовить чай. Носила чашки, торт. Вечер подходил к концу… Вдруг в детской что-то упало, грохнуло, разбилось, раздался гомерический хохот, шум возни, трамтарарам. Распахнула туда дверь, а там… На детской кроватке, свернувшись калачиком, лежал Зураб. Он крепко и безмятежно спал. А на нем, а на нем, «как на лошади верхом», сидели мои милые деточки и, весело хохоча, скакали куда-то вдаль, пришпоривая его и дергая за галстук, как за поводья. Кроме того, они то и дело зажимали ему нос и говорили: – Дядя Зура, не дыши! – Мама, мама, – закричали они, увидев меня. – Тут дядя Зура – такой смешной! Мы – играем! Я согнала их с грузинского гостя, позвала мужа, и мы попытались разбудить Зураба. Никакого эффекта. Позвали Гошу, принялись тормошить, поднимать, подкапываться… Он спал и видел сны. Тогда, вспомнив сказку про репку, привели Левитанского. Поднатужились… Он даже и бровью не повел. |
|
|
