| Оставив службу, Алексей поехал домой и, совершив вместе с матерью паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, испросил у родителей благословения на монашество. Анна Сергеевна и Моисей Петрович с большой радостью благословили его, и он отправился в Оптину Пустынь. 31 июля 1853 года с любовью принял его в число послушников архимандрит Моисей . А духовным его наставником стал уже знавший его старец Макарий. Когда мать Алексея пришла навестить его, старец Макарий сказал ей: «Благословенна ты, добрая женщина, на какой хороший путь отпустила ты сына». 17 ноября 1862 года Алексей Зерцалов был пострижен в мантию с именем Анатолий. 5 июля 1866 года он был рукоположен в сан иеродиакона, а 7 сентября 1870-го – в сан иеромонаха. 13 февраля 1874 года он был назначен скитоначальником и братским духовником. О. Анатолий проходил разные послушания и терпел немало трудностей, которые усугублялись тем, что он постоянно страдал головными болями и бессонницей. Однако во всех мелочах и недоразумениях послушнической жизни он проявлял подлинно монашеское терпение. Старец Макарий сразу увидел это – он с особенным вниманием относился к молодому послушнику. Он видел его благоговейное и молитвенное устроение, смирение, кротость и немалую образованность в духовных и особенно аскетических вопросах. Старец Макарий стал его наставником и в отношении делания Иисусовой молитвы – в этом о. Анатолий достиг редких успехов. Вскоре о. Макарий благословил своего ученика обращаться с духовными вопросами и к о. Амвросию. С этого времени и началось тесное духовное общение о. Анатолия с о. Амвросием. Через некоторое время они вместе будут заниматься устройством новой женской монашеской общины в Шамордине, в двенадцати верстах от Оптиной. 5 Уже при первой настоятельнице Шамординской общины матушке Софии (Болотовой), которую привел на эту должность в сентябре 1884 года старец Амвросий, ее духовный отец иеромонах Анатолий стал любимым наставником сестер, которых с каждым днем становилось в Шамординской обители все больше и больше. По благословению старца о. Анатолий служил в шамординской храме, учил сестер церковным порядкам, уставу, следил за правильностью чтения и пения. Он установил в общине чтение неусыпаемой Псалтири, сам начав первое чтение. За трапезой он также первым начал чтение житий святых. Матушка София однажды сказала: |
| 290 Наконец, замечательно приводимое в числе законов Моисея будто бы постановление о неприкосновенности чужих богов. Мысль эта не только чужда, но и противна Св. Писанию ( Исх.33:24 ; Втор.12:2–3 ; Иер.10:2 и д.). Вот формулировка этого выдуманного закона: «никто да не злословит богов, почитаемых за таковых другими городами; и никто да не похищает вещей священных у других народов, и не трогает дара, какому-либо богу посвященного " … (ρχ.4, 8). Нет никакого сомнения, что столь бесцеремонное Богохульное навязывание Моисею такого закона обязано мелкому угодничеству Иосифа пред идолопоклонниками Римлянами, и служит ярким образчиком того, как мало задумывался Иосиф над всем, что могло, хотя только в воображении, компрометировать его пред своими благодетелями… В исчислении воинства, к чему обратился Моисей по приведении в порядок законов и в чем представилась надобность в виду неизбежной войны, Иосиф – вообще не точный показатель цифр – дает число воинов 603.650 ( Числ.1:46 – 603.550 ), равно как не согласен с Библией и в показании числа левитов и священников, коих, по нему, (включая всех младенцев мужеского пола) насчитано было 23.880 человек ( Числ.3:39 – 22.000 – с младенцами «от месяца единого и выше»; срв. Чис.3:43–40 ). После продолжительной стоянки при горе Синае, во время которой Израиль получил посвящение в народ Божий, оставалось всего несколько дней пути, чтобы невеста Иеговы была введена и в предназначенный ей чертог – Обетованную землю. К несчастью, эта «близость» на сей раз оказалась слишком «далекой». В последнем стане в виду земли Обетованной Моисей произносит речь, предлагая в качестве общего решения – послать соглядатаев (по Чис.13:2 их повелевает послать Сам Бог), из достойных и способных к тому мужей. Посланные, возвратившись, приносят опечалившее всех известие, что овладение страной должно быть сопряжено с неимоверными трудностями, благодаря тому, что в ней повсюду будет необходимо иметь дело с глубокими реками, непроходимыми горами, стенами, валами и др. |
| Моисей, по Иосифу, сделал уже потом, в увековечение воспоминания о выходе из Египта и для посвящения новых плодов, первым месяцем введенного им, так сказать, церковного года – месяц Ниссан, оставив, впрочем, прежний порядок счета месяцев для года гражданского без отменения. Таким образом, известная Талмудическая контроверсия о первом месяце потопного года у Иосифа разрешается довольно просто чрез пояснение, что это мог быть лишь Тишри, начало гражданского года, а не Ниссан – начало церковного, служивший лишь со времени Моисея точкой отправления для определения времени празднований народных и других торжественных событий; мысль Иосифа, очевидно, та, что в обозначении потопного месяца Моисей имел в виду именно их прежний порядок – гражданский, а не позднейший – церковный. Вторым месяцем, месяцем потопа будет, в таком случае, Marcheschwan, следующий за Тишри. Из раввинов, склонявшихся к обратному предположению, известен, между прочим, R. Josua, по которому 173 «второй» месяц года потопного был Ijar (следующий за Ниссаном, 1-м месяцем церковного года), около 17-го числа которого бывает заход Плейяд. R. Elieser назначает месяц Marcheschwan, в половине которого Плейяды господствовали. Сопоставляя эти оба мнения, Талмуд не столь определенно 174 замечает: «в обычае Израиля – относить дожди потопные, как R. Elieser, к месяцу Marcheschwan, обычай других относить начало потопа, по указанию R. Josua, на месяц Ijar». Что касается, затем, года, в который от Адама имело место это страшное бедствие (потоп), то определение его должно затронуть всю хронологическую систему Иосифа, в которой он определяет возраст мира и протяжение его отдельных эпох. Но прежде, чем воспользоваться этим случаем, чтобы коснуться хронологии Иосифа, мы постараемся не прерывать нити наших рассуждений о потопе и докончим о нем Иосифовы показания. Когда голубица, выпущенная Ноем в третий раз, возвращается с маслиной и «грязными ногами», Ной убеждается в достаточной убыли воды и решается выйти из ковчега в месте, названном Армянами «выход». |
| Моисей I Иаков переселился в Египетскую страну со всем своим родством. Родство это было небольшое – всего 75 душ мужского пола. Но, по смерти Иакова-Израиля, потомки его сильно размножились в Египте. Великое размножение израильтян стало тревожить коренных жителей Египта и их фараонов. Они думали так: «Евреи размножатся и будут сильнее нас; случится война и они станут на сторону наших врагов». И стали египтяне, и их фараоны притеснять евреев, чтобы ослабить их и сделать своими рабами. Один из фараонов задумал строить на границе Египта крепости и стены, для защиты от врагов. И на все земляные и каменные, тяжкие работы, велел назначать евреев. Евреев силою гнали на места работы; заставляли копать и возить землю, делать кирпичи из глины с соломой и класть стены. Жестокие надзиратели следили за работами и били евреев, как рабов. Но этого мало было жестокому фараону. Он еще издал приказ, чтобы египтяне не давали размножаться евреям. Для этого, велено было убивать или бросать в воду новорожденных еврейских младенцев мужского пола. И стонал весь народ израильский. И ждал от Бога избавления от горького египетского рабства. Бог сжалился над Своим благословенным народом и послал ему избавителя, пророка Моисея. II В одном еврейском семействе родился мальчик. Мать три месяца скрывала своего ребенка от египтян. Но увидела, что скрыть невозможно. Тогда она взяла тростниковую корзину, осмолила ее; положила туда младенца и отнесла на реку Нил. Здесь, в небольшой заводи реки, она спустила корзинку на воду среди тростника. Мать ушла, а на берегу осталась девочка, дочь ее, и наблюдала: что будет? И вот, к этому самому месту идет купаться царевна, дочь фараонова, со своими служанками. Купаясь, царевна увидела корзинку и велела служанке принести ее. Служанка принесла. Открыли крышку – и видят: там лежит младенец и плачет. Царевна сразу догадалась: это – еврейское дитя, и ей стало жаль мальчика. Девочка, наблюдавшая на берегу, тотчас подбежала к царевне и сказала: – Не позвать ли кормилицу – еврейку? Она бы выкормила тебе мальчика. |
| Замечательно далее мнение Евсевия о том, что первое упоминание о будущей загробной жизни сделано у иудеев Давидом и что Моисей не сказал об этом ни слова ( Μωσως μηδν τοιοτον παραθεθωκοτς). 775 Евсевий думает, что в числе тех, которые воссстали из гробов вместе со Спасителем, был и Давид, предвидевший это событие 776 . Тела мертвых грешников, по мнению Евсевия, истлевают и никогда не воскреснут, как тела святых 777 . Вопреки общераспространенному мнению, что в 1-ме стихе 1-й главы книги Бытия у Моисея находится указание на духовный мир – ангелов, Евсевий утверждает, что Моисей даже и намеком не говорит ничего о высших и невидимых силах 778 . Из сказанного нами об Евсевие как учителе веры видно, что он в этом отношении не был замечательным человеком. Эта скудость оригинальных взглядов в рассмотрении христианского вероучения объясняется у Евсевия его не глубоким умом и его консерватизмом, который часто мешает и сильному уму отличиться на поприще мысли. Он не создал и не мог создать своей собственной догматической системы, как сделал Ориген , и вообще догматические его сочинения можно признать самыми слабыми из всех произведений его ума. Этим мы и заканчиваем свое исследование об Евсевие. Правда, мы не рассматривали его апологетических творений, которые занимают довольно много места в издании его сочинений; но это, как мы думаем, было бы и совершенно лишним, после того как апологетическая деятельность Евсевия обстоятельно изображена в сочинений г. Цветкова «Обзор апологетических трудов восточных отцев и учителей церкви в IV и V веках» (Творения св. отцев 1873, кн. 2), к которому мы и отсылаем желающих познакомиться с апологетическими сочинениями Евсевия. 4 Некоторые (напр. Dahne в Encyclopedie von Ersch und Gruber Section I Band 39 S. 179) говорят против этого, что в таком случае смерть Евсевия нужно отнести на десятый десяток его жизни. Но нам кажется, что это возражение не имеет силы: разве люди не доживают иногда до ста лет? 5 Арий в своем письме к Евсевию Никомидийскому называет Евсевия Кесарийскаго братом перваго (Феодорита церк. ист. I, 5) и притом называет так только его одного, хотя в этом же месте перечисляет и других епископов. Видет в этом наименовании указание на родство обоих Евсеев не препятствует и то обстоятельство, что Никомидийский называет Кесарийскаго (ibid. гл. 6) «своим владыкою, потому что δεσπστης был обычный титул епископов. 11 Сократа Церк. ист. III, 7. Некоторые из древних писателей в этом прозвания Евсевия видели указание на то, что Евсевий был его сыном, так как такая форма выражения употребляется для означения сыновства. Но не говоря уже о том, что эта форма в Св. Писании и у классиков указывает также на братския и дружеския отношения (напр. Ιοδας το Ιακβου, Pylas Orestis.), сам Евсевий нигде и намека не дает на свое родство с Памфилом. |
| Я беру наиболее одобренную духовной печатью книгу этого рода и приведу из нее для примера перевод не совсем ясного ирмоса «Крест начертал Моисей». «Моисей, начертав жезлом продольную линию креста, разделил Чермное море, так что Израиль прошел по нем пешком, ударив же по морю поперек, против фараоновых колесниц, он изобразил непобедимое оружие [то есть крест] и вновь соединил море. Поэтому запоем Христу Богу нашему, ибо Он прославился» 23 . Быть может, человек, только что гневавшийся на непонятность ирмоса, прочтя приведенный мною перевод скажет: «Теперь мне все понятно! вот что значит по-русски!». Но согласится ли кто-нибудь из православных запеть текст этого перевода по-церковному или прочесть его нараспев? И возьмется ли какой-нибудь духовный композитор положить его на ноты? Конечно, нет! ибо – «крест начертав) – поэзия, а это – сухая протокольная проза. Там стиль, а здесь сложное распространенное предложение. Художнику слова, поэту, если бы он заново захотел создать стильное русское изложение богослужебной словесности, нельзя уйти от славянского языка. Это не такое простое дело, как человеку сбросить старое платье или змее выползти из обветшавшей кожи. Стало быть, проблема обновления нашего богослужебного языка сводится к тому, чтобы дать волю давно начавшемуся историческому процессу, который сочетал славянский язык с русским в одно органическое и живое целое. Надо содействовать всякой попытке к созданию истинно церковного, художественного, выразительного и богатого словесного стиля. Вот наша задача в ближайшем будущем. Нам надо перестать думать, что она определяется словами: «перевести на русский язык»! Нет, стиль богослужебного языка должен быть сочетанием всех красок и всех красот языка, и то старое и священное в языке, что дано русскому народу христианством, что отражалось на мыслях и чувстве многих поколений, что легло краеугольным камнем христианского русского миросозерцания, не может быть выброшено за борт как чужое. Здесь в особенности мы должны подумать о том, чтобы воздать Божие – Богови. |
| Однако вернемся к наиболее часто обсуждаемому вопросу, когда речь заходит об отношении науки и христианства, – к Шестодневу. Но прежде чем ставить вопрос о толковании текста Шестоднева отцами Церкви, нужно ответить на следующий вопрос: а как появился этот текст? Как узнал Моисей о тех событиях, которые происходили задолго до него? Неужели Бог просто продиктовал ему эти строки, и поэтому мы должны воспринимать каждую букву в неизменном виде? Вот как отвечает на этот вопрос свт. Григорий Нисский : «Но ты, как бы на горе Синай, оставив внизу многочисленный народ, и превысив других разумением, усиливаешься с великим Моисеем войти в тот мрак созерцания тайн, в котором был он, и видел незримое, слышал неизглаголанное словом, и стараешься узнать необходимый порядок творения» 11 . Иначе говоря, Моисей созерцал то, что невыразимо в словах (возможно, созерцал величественную картину возникновения мира), и, когда выражал это в известных всем предложениях, сделал это на обычном языке, словами, понятными даже пастуху. Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы в этом повествовании употреблялись слова из современного нам научного лексикона. Но как представить себе начало существования мира? Еще Аристотель писал, что предположение о начале времени абсурдно, ведь точка, начинающая временной поток, имеет будущее, но не имеет прошлого, что невозможно. Вселенная вечна, из ничего не может возникнуть ничего. Античная мысль не могла представить себе другого. Это очевидное положение, разделяемое всей античной наукой, вошло в противоречие с христианским откровением, и нужно было как-то разумно объяснить то, что для эллинов было абсурдом. Современная наука на вопрос о существовании времени до возникновения вселенной отвечает отрицательно: время – это свойство нашей вселенной и возникает вместе с ней в результате Большого взрыва. Поэтому ставить вопрос о существовании событий до Большого взрыва нельзя. Но, строго говоря, впервые этот ответ получен не в теории относительности и даже не в философии Лейбница, в споре с Ньютоном отстаивавшего концепцию зависимости пространства и времени от материальных тел, а в христианстве, и наиболее выразительно – в учении блаж. Августина. В свой «Исповеди» Августин повторяет знаменитый вопрос: ««что делал Бог до сотворения неба и земли?» Я отвечу не так, как, говорят, ответил кто-то, уклоняясь шуткой от настойчивого вопроса: «приготовлял преисподнюю для тех, кто допытывается о высоком». Одно – понять, другое – осмеять. Так я не отвечу» 12 . Ответ, даваемый Августином, хорошо известен: «Это самое время создал Ты, и не могло проходить время, пока Ты не создал времени. Если же раньше неба и земли вовсе не было времени, зачем спрашивать, что Ты делал тогда. Когда не было времени, не было и «тогда»» 13 . Эту же мысль Августин повторяет и в других работах, например, в «О граде Божимем»: «…Несомненно, что мир сотворен вместе с временем» 14 . |
| 255 Моисей первый «входить в море» 256 , видя его «отступившим» от своего места. Шли все поспешно, так что Египтяне, по выражению Иосифа, сочли их безумными, но потом и сами тронулись, хотя «долго мешкали, надевая оружие». Это самое и погубило их. Море, понуждаемо будучи ветрами, потопило Египтян, наполнившись опять, между тем как не успело захватить Евреев. Разразившийся, при этом, сильный ливень с ужасным громом и молнией, беспрестанно прорезывавшей нависшую внезапно над морем непроглядную мглу 257 , довершил бедствие. Из Египтян все погибли, так что некому было и уведомить о несчастии. В веселии и похвальных песнях о погибели врага Израильтяне проводят, затем, всю ночь; и Моисей сочинил особую похвальную и благодарственную Богу «песнь в шестистопных стихах». В заключение всего, Иосиф убеждает «не удивляться» величию и необычайности описанного им чуда, опираясь на свое согласие с свящ. книгами и на аналогичное повествование языческой истории о том, как «не в давние времена» море Памфилийское подобным же образом отступило назад пред полками Александра Македонского, позволив им чрез себя, за неимением другой дороги, пройти, чтобы опровергнуть, по определению Божьему, персидское владычество, (παρσχεν τν δ ατο καταλσαι τν Περσν γεμοναν), о чем свидетельствуют «все писатели Александровых дел» 258 … Говоря о тенденциозности, как одном из важных недостатков Иосифа, мы уже имели случай высказать несколько суждений по поводу приведенного сейчас места. Здесь мы отметим лишь несколько частных характеристических черт в рассказе Иосифа, которые, если не столь очевидно извращают прямой смысл свящ. текста и унижают его пред вымыслом «писателей Александровых дел», то все же делают передачу этого Библейского повествования недостаточной, и сопоставление его с каким-то легендарным чудом при Александре – не совсем уместным. Если справедливо, что истина не должна и не может бояться сама себя, и ее прямое изложение 259 лучшая ее защита, то Иосиф вообще не несправедливо подлежит упрекам за более, чем следует, робкие, сдержанные отношения к своей истине. |
| 282 В 8-й день по освящении Скинии назначен был праздник и для всего народа, омрачившийся печальной участью сынов Аарона – Надава и Авиуда. Самую смерть их Иосиф приписывает тому же огню, который чудесно исшел на подобие молнии, чтобы попалить все, возложенное от народа на жертвенник; вину же их, повлекшую эту смерть, видит в том, что они возложили жертвы «не такие, какие были Моисеем предписаны», а «какие употреблялись прежде», – причем, огонь, устремившийся на них, так начал опалять их лица 283 и груди, что «никто не моль угасить оного». Отметим несколько особенностей Иосифова повествования о содержании и характере Моисеевых законов, которые он предлагает для ознакомления своих читателей с их глубиной и осмысленностью. Он открывает, при этом, особенную целесообразность этих законов в стремлении их к строгой чистоте и внешней безупречности, и не прочь утилизировать эту строгость даже с апологетической целью. Так, например, возмущаясь ложными баснями, что Моисей убежал из Египта пораженный проказой, вместе со многими другими больными, коих он привел с собой в Ханаан, Иосиф обличает эту «достойную посмеяния нелепость» тем, что Моисей никогда бы в таком случае не издал столь строгих законов относительно прокаженных, тем более, что «нечистота сия имеется между многими народами», и даже почитается у них за честь, не препятствуя допущению к знатным должностям. Со стороны изложения законов, Иосиф не точен в передаче закона о родильницах, когда запрещает вход в храм и прикосновение ко святыне до 50 дней, в случае рождения младенца мужеского пола, и до 100 – женского (Библ. 40 и 80). Столь же неточно передается закон о жертве ревнования. Поставя жену у врат святилища и сняв с ее головы покрывало, жрец чертит на пергаменте «Имя Божье» ( Числ.5:23 – «заклинания»). Заклинания произносит, по Иосифу, сама жена, а не жрец, как ( Числ.5:19 ), после чего священник, опять-таки смывая с пергамента «Имя Божье» (Библ. «клятвы» 5:28) водой, вливает ее в чашу и, смешав с прахом, взятым с полу храма, дает пить ревнуемой жене. |
| Эта мысль пришлась даже очень по сердцу им, так как ислам ревностно проповедует и ратует за строгий, исключительный монотеизм. Но здесь, как и везде, мухаммеданская фантазия перешла естественные границы. По мухамеданскому представлению, идолопоклонство ведет свое начало с Каина и после Сифа окончательно утверждается между людьми, так что Бог тогда еще нашелся вынужденным уполномочить специально для противоборства возникшему идолопоклонству пророка Эноха. Начиная с Эноха, каждый почти пророк борется с идолопоклонниками и приглашает этих нечестивцев к исламу. Насколько это неправдоподобно, очевидно. Еще Марракчий обращал в свое время свое внимание на это обстоятельство и говорил об этом не раз в свосм «Retutatio Не пускаясь в этом случае в полемику с мухаммеданами скажем, что Пятикнижие говорит нам иное. Не только Моисей, написавший Пятикнижие, но и сам Христос считал причиною 632 потопа не идолослужение, а просто плотоугодие, роскошь и под. Марракчий говорит, что Моисей и Христос не преминули бы упомянуть об идолопоклонстве, этом тягчайшем заблуждении против истинного Богопочтения, если бы оно (идолослужение) действительно было в числе грехов рода человеческого, осужденного иа гибель потопом. Даже и Мухаммсд с большим успехом мог бы ссылаться на этот внушительный, сильный урок при отступлении арабов от пути истинного служения Богу к многобожию, а между тем у него нигде нет указания на потоп в этом смысле. Наконец, нс только христиане, но и евреи твердо были убеждены, что культ многобожия получил свое начало при потомках Хама и не ранее, как после потопа. 633 Допустив существование идолопоклонства до потопа, Мухаммед, – по тому естественному логическому закону, что одно заблуждение ведет за собою многие другие, допустил много и других ошибок и был поставлен уже в невозможность высвободиться из лабиринта разных ошибок. Пользуясь без всякого критического разбора находившимися у него материалами, он брал из них все, что ему нравилось, не обращая внимания на достоинства заимствуемого и тем задал своим ученым последователям большой труд хотя сколько-нибудь примирить со здравым смыслом все противоречия Корана и преданий. |
|
|
