| 22:37; Деян 13:29) и на то, что исполнителями Его поругания и жестокой казни будут язычники. Последнее важно, так как некоторые комментаторы полагают, будто Лука склонен преуменьшить роль язычников в событиях Страстей. Опираясь на Мк 10:32–34, Лука, однако, опускает упоминание об ужасе учеников и прибавляет сообщение о том, что они не смогли понять слов Иисуса (ср. 9:45 и параллельное место в Мк 9:32). Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного — этот стих стоит на месте опущенного у Луки рассказа о просьбе сыновей Зеведеевых и предвосхищает совершившееся на пути в Эммаус (24:16,25–26). Пророчество Иисуса выражено с полной ясностью, и в нем перечислены даже подробности Страстей — тем не менее Евангелист с особой силой подчеркивает, что ученики не поняли Его слов. Можно думать, что они были таинственным образом удержаны (24:16) от понимания, но скорее причина слепоты в другом: она видна из того, что ответом на пророчество о Страстях оказывается просьба сыновей Зеведеевых (Мк 10:35–45; Мф 20:20–28). Увлеченные мечтами о земном торжестве Спасителя, ученики не хотели и страшились понять Его слова и не видели их связи с ветхозаветными пророчествами. Исцеление слепца в Иерихоне (18:35–43) В изложении событий Лука продолжает следовать за Марком, однако опускает Мк 10:35–45 (просьба сыновей Зеведеевых и слова о цели прихода Сына Человеческого); в качестве параллели к этому отрывку можно рассматривать Лк 22:24–27 и, может быть, также Деян 20:28. По Марку (10:46) исцеление слепца произошло, когда Иисус покидал Иерихон, а не на входе в город, как у Луки. Может быть, Лука хотел с помощью такой композиции подчеркнуть значение иерихонского эпизода с Закхеем, который отсутствует у других синоптиков. Высказывалось также предположение, что Евангелисты использовали слово Иерихон в разных значениях: Марк имеет в виду старый город, расположенный на холме, а Лука — большой новый город, выстроенный Иродом к югу (Иосиф Флавий, Иудейская война 4:459); нет, впрочем, свидетельств, что старый город был по-прежнему населен ко времени евангельских событий. |
| Отсюда ясно: чудеса – не просто добавка, довесок к мессианскому делу Иисуса, но одна из важнейших его частей. Они свидетельствуют о наступлении эры спасения, в которую, согласно ветхозаветному пророчеству ( Ис.35:3–6 ), исчезнут болезни и горести, а освобождение от греха станет реальностью. Другие места в Евангелиях также доносят до нас собственное свидетельство Иисуса о его способности к исцелениям и экзор-цизму. Например, Матфей и Лука передают ответ Иисуса тем, кто выдвигал против него обвинение, что способность изгонять бесов дана ему Вельзевулом (=Сатаной): «Если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою; как же устоит царство его?.. Если же я Духом Божьим изгоняют бесов, то, конечно, пришло к вам Царство Божие» ( Мф.12:26, 28 ; ср. Лк.11:18, 20 ). Есть и такое высказывание из особого материала Луки: «Пойдите, скажите этой лисице [т.е. Ироду]: «Вот, я изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра»» ( Лк.13:32 ). Аналогичным образом, когда Иисус посылает на миссию учеников, он заповедует им исцелять больных и изгонять бесов ( Мк.3:15 ; Лк.10:9 ). Это явно можно рассматривать как одно из подтверждений тому, что он сам совершал подобные вещи. Не надо думать, однако, что канонические Евангелия преувеличивают значение чудес. Хотя Матфей и Лука иногда, используя Марка, усиливают чудесный элемент, их не интересуют просто чудеса ради чудес. Никто из них не воспроизводит, например, два поразительных Марковых рассказа о чудесах: исцеление глухого косноязычного ( Мк.7:31–37 ) и возвращение зрения слепому ( Мк.8:22–26 ). Если евангелисты действительно, как некоторые предполагают, выдумывали рассказы о чудесах, странно, что они проглядели столько возможностей, где благочестивое воображение могло приукрасить повествование. Напротив, иногда евангельский рассказ излагает суть событий столь сухо и без прикрас, что читатель даже не может быть уверен, имеется ли в виду чудо. Один из примеров – спасение Иисуса от разъяренной толпы в Лк.4:30 . Одним словом, в отличие от поздних апокрифов, канонические Евангелия рассказывают не о чудотворце, который стремится сотворить как можно больше чудес, но о том, кто отказывается совершать деяния силы просто ради зрелища ( Мф.12:38–39 ; Мк.8:11–12 ; Лк.11:29:23:8–9 ). Более того, согласно синоптикам, Иисус часто просил исцеленных никому ничего не рассказывать (например, Мф.9:30 ; Мк.5:43:7:36 ; Лк.5:14 ). |
| Однако это соображение неубедительно. В Мф. и Лк. мы видим ту же форму καθεδει, и, тем не менее, эти толкователи готовы признать, что и в первом, и в третьем Евангелиях речь идет о смерти. Они предполагают соответственное преломление записанного Марком рассказа в сознании позднейших писателей. Однако, внимательное сравнение рассказа Мк. с рассказом других синоптиков не дает основания для такого заключения. И у Марка все подробности предполагают смерть. И ничто не заставляет нас думать, что, говоря о смерти девицы как о сне, Иисус должен был непременно употребить двусмысленное выражение. Наоборот. Пред лицом Божественной силы стирается грань между смертью и сном. С другой стороны, заслуживает внимания и то, что слова эти сказаны были Господом при народе. Свидетелями воскрешения были только родители отроковицы и три ближайших ученика (ср. ст. 37, 40). По совершении чуда, Иисус повелевает присутствующим, «чтобы никто об этом не знал» (ст. 43). Это повеление прекрасно согласуется с суждением о смерти отроковицы как о сне. Возвращение ее к жизни подтверждает сказанное Иисусом в начале и пресекает молву. Мы и здесь встречаемся с обычным образом действия Иисуса. А в то же время несомненно, что и в повествовании о воскрешении дочери Иаировой резко выступают отдельные подробности, направленные к оттенению момента чудесного (ср. ст. 35, 38–40 и, с другой стороны, ст. 41–43), – тот же контраст, который мы видели на протяжении всего нашего отрывка ( Мк.4:35–5:43 ). Человеческому бессилию противостоит сила Божественная. Подробности часто поражают своим материализмом, отвечая, таким образом, проповеди ап. Петра и наставлениям Воскресшего Господа, которые Петр принял к руководству. Женщина должна прикоснуться к одежде Иисуса (ст. 27–29). Иисус чувствует исшедшую из Него силу (ст. 30–32). Мы знаем, что отрицательные критики, вроде Ренана, этими подробностями даже соблазнялись. Воскрешенную Им отроковицу Иисус повелевает накормить (ст. 43). На контрасте и лежит ударение. Что побудило Иисуса к совершению этих чудес? По всей вероятности, сострадание. |
| Мк. 14:33–34 ) и холодное равнодушие даже со стороны ближайших родственников ( Мк. 6:2–6 ср. Лк. 4:23 , ср. Мф. 13:54–58 , Ин. 7: 5 ), – все это было знакомо Ему наравне с другими людьми, и все это по отношению лично к Нему покрывалось ещё исключительным подвигом Его непрерывного мученичества. В ответ на свои заботы о религиозном просвещении людей Он встретил злобную ненависть со стороны обличаемых Им невежд и даже прямые покушения на Его жизнь со стороны многочисленных изуверов ( Ин. 5:16, 7:19, 11:53 ; Лк. 4:23–30 ; Мф. 12:14 , ср. Мк. 3:6 ), и перенёс действительное осуждение Его на позорную смерть, и пережил возмутительное глумление даже над самым позором крестной смерти Его ( Мф. 27:33–43 , Мк. 15:29–32 , Лк. 23:35–37 ). Между тем и физические лишения, и нравственные страдания, и незаслуженные гонения от сильных врагов, и самая смерть на кресте выпали на долю Его многострадальной жизни не по какому-нибудь роковому стечению случайных обстоятельств, т.е. не потому, что какая-нибудь злая судьба, вопреки Его собственным помышлениям и желаниям, сделала Его несчастным неудачником в жизни. На самом деле Он имел в своём распоряжении самое могущественное средство, чтобы приобрести Себе рабское поклонение людей, потому что Он мог кормить людей и мог спасать их от всяких несчастий; и люди Его народа, несомненно, были бы весьма рады увидеть Его на царском престоле Его знаменитого предка. Но Он сам отверг это желание людей ( Ин. 6:15 ) и Сам не пожелал сделаться властелином мира ( Мф 4:8–10 , ср. Лк. 4:5–8 ); потому что над преходящими рядами земных человеческих царств Он ясно видел вечное Божие царство и желал только одного, чтобы в людях оправдалась истина этого царства ( Мф. 6:33 ). Люди же на самом деле вовсе не знали этого царства и совсем не искали правды его – в этом именно и заключается вся тайна глубоких человеческих страданий И. Христа. До начала евангельской проповеди люди вовсе не знали о том, что такое Божие царство, и где оно находится, и когда оно откроется, и как оно откроется. |
| «Покоривший» – это Бог, Который сначала подчинил природу человеку, а потом, после его грехопадения, объявил, что земля проклята из-за человека. Восстановление утраченных связей возможно только через спасение и преображение человека, которое повлечет за собой спасение и преображение всего тварного миропорядка. 2. Иисус и природа Значительную часть времени Иисус и Его ученики проводили на природе. Большинство чудес было совершено Иисусом на свежем воздухе, будь то улицы городов и сел, пути, связывающие один город с другим, пустынные места, берега Галилейского озера, горы и возвышенности. Многие поучения Иисус также произносил на открытом воздухе: на неназванной по имени горе в Галилее ( Мф. 5:1 ); на ровном месте, сойдя с горы ( Лк. 6:17 ); из лодки, в то время как народ стоял на берегу озера ( Мф. 13:2 ; Лк. 5:3 ); на горе Елеонской ( Мф. 24:3 ). В проповедях, обращенных к ученикам и народу, Иисус часто использует образы, заимствованные из мира природы ( Мф. 6: 26, 28; 13:31–32 ; Лк. 6:43–44; 12:24 ; Ин. 4:35 и др.). Однако эти образы важны не сами по себе – каждый из них становится поводом для раскрытия той или иной духовной истины. В окружающем мире Иисус видит намеки и прямые указания на реальности духовного мира: Он учит слушателей распознавать эти реальности, видеть за феноменами материального мира то параллельное иное бытие, которое пронизывает и одухотворяет его. К этому бытию Он постоянно возводит мысленный взор Своих слушателей, отрывая их ум от того, что представляется для них привычным и обыденным. Нигде в Евангелиях мы не встречаем экзальтированного отношения к природе, восторгов перед красотой флоры и фауны. Мы не видим, чтобы Иисус любовался пейзажами, останавливался посмотреть на закат, садился погладить. кошку или собаку, понюхать цветы. Его отношение к природе – спокойное и трезвое. Он исходит из того, что природа должна прежде всего служить нуждам человека. Когда Он с учениками идет в субботу через засеянные поля, ученики срывают колосья и едят, растирая руками: Он не только не осуждает их за это, но, наоборот, оправдывает перед фарисеями ( Мф. 12:1 ; Мк. 2:23 ; Лк. 6:1 ). Когда Он решает торжественно войти в Иерусалим, Ему приводят осленка, Он садится на него верхом и так въезжает в город ( Мк. 11:7 ; Лк. 19:35 ); у Матфея Иисус садится на ослицу и молодого осла ( Мф. 21:7 ). Если природа не выполняет Свои функции, Иисус наказывает ее: не найдя плодов на смоковнице, Он проклинает ее, и она засыхает ( Мф. 21:19 ; Мк. 11:13 ). |
| 35) Архиеп. Иннокентий на ст. 10–12. «Домашняя беседа», 1864. 36) На тот же стих. «Воскресное чтение», 1802. 37) Гадар ( Мк.5:1 ). Библ. пол. сл «Воскресное чтение», 1874. 38) На Ев. Лк. 8: 26–39 ст. «Воскресное чтение», 1825, 1826. 39) Евсевий, епископ Могилевский. Бес. на 23 нед. по Пятидесятнице. Беседы на воскресные и праздничные Евангелия. 40) Объяснение воскресного Евангелия в 23 и 24 нед. по Пятидесятнице ( Лк.8:26–56 ). Рук. для сел. пастыря, 1867. 41) Ст. 30. Павел, архиеп. Кишиневский. О бытии злых духов и деятельности их в настоящее время в духовно-нравственной жизни людей. 42) Леонтий, архиеп. Варшавский. О том, почему жители страны Гадаринской просили Иисуса Христа отойти от них, и о силе страстей и дурных привычек. 43) Ст. 37. Филарет. архиеп. Черниговский. О доле благодарности. Воскрешение дочери Иаира (Мф.9:18–19,23–26; Мк.5: 22, 24, 35–43; Лк. 8:41–42, 49–56) Тренч, архиеп. Дублинский «Чудеса Господа нашего Иисуса Христа» Чудесное воскрешение дочери Иаира следует у евангелистов Марка и Луки непосредственно за возвращением Господа нашего из той восточной стороны озера, которую Он оставил, когда тамошние жители, виновные в противоборстве своему собственному благу, просили Его удалиться от их берегов ( Мф.8:34 ). У евангелиста Матфея этому чуду предшествуют другие события – исцеление расслабленного, его собственное призвание и некоторые беседы с фарисеями. Два евангелиста, Марк и Лука, называют отца воскрешенной по имени – Иаир и точнее определяют его звание: он был начальник синагоги. Это, без сомнения, была синагога в Капернауме, где теперь находился Иисус ( Мф.9:1 ). По евангелисту Матфею, Иаир приходит к Нему, говоря: «Дочь моя теперь умирает, но приди, и возложи на нее руку Свою, и она будет жива» ( Мф.9:18 ). У других же евангелистов представляются важные варианты: «маленькая дочь моя ( θυγα’τριον, filiola) при смерти» ( Мк. 5:23 ); «у него была одна дочь, около двенадцати лет, и та была при смерти» ( Лк.8:42 ). Эту разницу не трудно согласовать с изложением святого Матфея. Когда отец оставил свою дочь, она была при последнем издыхании; он не знал, считать ли ее живою или мертвою; он знал только, что когда он от нее уходил, силы ее до того упали, что ее почти нельзя было считать живою; и теперь, не имея верного сведения о ее смерти, он затруднялся, говорить ли о ней, как о покойнице, или нет, а потому в одну минуту мог выразиться так, в другую минуту иначе. Странно, что подобное обстоятельство, столь естественное, столь сообразное с действительною жизнью и описанными событиями, было выставлено некоторыми как противоречие между Евангелиями. |
|
|
