| – Понял, начальник, – сказал обрадованный Михрютка. – Будем стараться, будем влиять. – Ну, а теперь полетели к Гуляровским – догуливать. Праздник продолжается! Жан и представить себе не мог, что и сам Мишин, и его Ангел Хранитель Димитриус уже час как держат путь на Псков – за Аней Мишиной. Слава Богу, совсем не так догадливы и проницательны бесы, как их порой рисует пугливая людская молва, иначе никакого веселья на крыше Гуляровских в эту ночь уже больше не было бы… Но бесы пока ничего не знали, ни о чем не догадывались, ничего не предвидели и потому продолжали веселиться. Глава 2 В телеграмме из Петербурга было сказано: «БУДУ ЗВОНИТЬ ПЯТОГО В ДЕСЯТЬ УТРА НА ГЛАВПОЧТАМТ ТЧК МИШИН». Бабушка с Аней жили на окраине Пскова в скромном деревянном домике с большой старой березой у калитки и крохотным садиком позади дома. Отсюда до главного почтамта в центре города надо было ехать много остановок на автобусе, а до автобусной остановки еще идти пешком минут пятнадцать, но они встали рано, вышли из дома заранее и на главпочтамт явились к девяти часам. – А чего это вы так рано? Написано же – в десять. И что это людям дома не сидится? – проворчала с рождения чем-то недовольная девушка в окошке с надписью «Международные и междугородные переговоры», когда они показали ей телеграмму. – Ждите. Когда Санкт-Петербург появится на проводе, я вас вызову. Они прошли в угол зала и сели на скамейку. Аня взяла бабушку под руку и прижалась к ней. Когда они сидели так, рядышком, любому было ясно, что это бабушка с внучкой. У бабушки волосы были белые, а у внучки светло-русые, но обе они носили косы, только бабушкина коса была скручена в тугой узел на затылке, а у внучки свободно падала на спину и спускалась ниже пояса. Обе были круглолицые, румяные, а больше всего похожи у них были глаза – широко расставленные, серо-голубые, ясные. Влетевшие за ними Ангелы Анастасий и Иоанн встали по сторонам скамьи, один со стороны бабушки Насти, другой со стороны Аннушки. Целая стая мелких бесов с озабоченным видом шмыгала по главпочтамту: одни просматривали свежие газеты и журналы, другие читали, не вскрывая конвертов, чужие письма, третьи с деловым видом ныряли в посылки и шарили в них. Увидев двух могучих и сияющих Хранителей, бесы метнулись прочь, даже не попытавшись затеять свару. Только бесовка с пастью от уха до уха, крутившаяся рядом с девушкой, так неприветливо встретившая бабушку с внучкой, осталась на месте. Но и она спряталась за спину подопечной и притихла. |
| В то же время писатель Сергей Минаев, продюсеры Игорь Мишин, Александр Акопов и Федор Бондарчук поддержали режиссера, призвав его не реагировать на обвинения критиков. " Вы молодцы, конечно. Организовать такую скоординированную травлю Юры Быкова, такой спектакль, где каждый актер дополняет другого, где оркестр день за днем набирает темп, чтобы в финале грянуть всеми инструментами - такому не учат на " Первом канале " , не учат в ФСБ или администрации президента. Это должно идти от самого сердца. И я вроде бы каждого из вас давно знаю, помню " все ваши трещинки " и могу написать трактат на тему " Удивительные мрази и где они обитают " - но все равно каждый раз поражаюсь, насколько филигранно вы умеете выбрать самого слабого, самого неустойчивого, и травить, травить его всей своей сворой " , - написал Минаев в " Фейсбуке " . По мнению писателя, травля Быкова началась совсем не из-за " вранья про ЦРУ " и " унижения правозащитников " . " Большая часть тех, кто писал гневные агитки о " сотрудничестве с властью " , сами с ней не просто сотрудничают, а натурально живут за ее счет. Утром они эту власть поливают, а вечером у нее получают гранты, проекты, конверты, квартиры, помещения под студии и т.д. " , - уверен Минаев. Комментируя критику, Бондарчук подчеркнул, что по сравнению с ними даже " оголтелые православные мистики или ура-патриоты " - просто " дети " . " Либеральная интеллигенция хочет сжечь и направить в ад всех создателей сериала " , - отметил он, признав, что " режиссер Быков переживает " из-за ситуации. Продюсер Игорь Мишин тоже поддержал режиссера, ответив на критику со стороны либеральной общественности. " Я вот думаю, какое количество фильмов-агиток и сериалов-агиток нам всем нравится? Ну просто потому что интересно, просто потому что держит. Даже тем, кто готов разорвать Быкова за российскую агитку. А такие точно есть среди судей Быкова. Это что? Как это понимать? Или фильмы в защиту американского президента или британских спецслужб находятся внутри жизненной парадигмы этих самых судей? " - написал он в " Фейсбуке " . |
| — Ох, Жанна, Жанна, как же мне теперь с тобой быть? Куда же мне тебя деть? Услышав эти слова, Александра возликовала в душе и решила разговор не откладывать. Громко топая, она подошла к библиотечной двери и постучала в притолоку: — К вам можно, Дмитрий Сергеевич? В библиотеке что-то упало, скрипнуло, а потом раздался спокойный голос Мишина: — Кто там? Заходите! Александра вошла и увидела Мишина, прилежно разбирающего какие-то бумаги на столе. — Добрый вечер, Дмитрий Сергеевич. — Добрый вечер, Александра Николаевна. — Дмитрий Сергеевич, вы можете уделить мне двадцать минут? — Нет, не могу. Вот пять минут — могу. — Но мне надо вас кое о чем попросить… — А вы постарайтесь уложить свою просьбу в пять минут. Вы же филолог! — Хорошо, я постараюсь. Дмитрий Сергеевич, снимите запрет со старого сарая! — Не сниму. И прикажу еще дверь в него кирпичами заложить, чтобы девчонки туда и пролезть не могли! — Дмитрий Сергеевич, верните им сарай! — Нет. — Поверьте, сарай девочкам очень-очень нужен и вовсе не для озорства какого-нибудь! — Тогда зачем же? Александра помолчала, но потом вспомнила про лимит времени и сказала. — В сарае теперь живут наши зайцы. — А зайцев надо кормить. Все понятно. А вы про киднеппинг прошлогодний знаете? — Знаю. Но девочки теперь со мной будут, а значит с ними ничего плохого не случится! — Тоже мне охрана и защита! — фыркнул Мишин. — Ладно, я подумаю. — И завтра дадите нам ответ, да? Лучше положительный, а то у вас могут возникнуть сложности в отношениях с дочками. — Это что — ультиматум? — Нет, просто педагогический совет. Ну и отчасти… предупреждение. Мишин с минуту смотрел на нее молча и внимательно, а потом махнул рукой. — Ладно, идите, Александра Николаевна. Я подумаю. Завтра ответ дам. Когда Александра закрывала за собой дверь, она услышала негромкое, но явственное: «Тоже мне педагог… Девчонка!» Но, поскольку она уже вышла за дверь, то решила эту реплику считать не услышанной и проигнорировать. Когда она поднималась по лестнице, навстречу ей спускалась Жанна в «маленьком черном вечернем платье» (так у модельеров почему-то называются платья, прикрывающие одно только туловище) и в длинной белой шубе. Она ступала в облаке духов, на вкус Александры мерзейших, чуть касаясь перил узкой рукой в черной шелковой перчатке; в другой руке она несла крохотную сумочку из настоящей змеиной кожи. На Александру Жанна взглянула мимоходом, но злобно: таким взглядом убивают, а не смотрят. Александра же в ответ просто вздернула нос и отвернулась. Жанна протекла мимо и, спустившись в холл, громко и нежно пропела: |
| Песня, которую пела Жанна, была одной из самых кровожадных в мировой истории музыки: кровь в ней льется ручьями, поющие обвиняют своих врагов в самых невероятных злодеяниях и обещают, что отплатят им вдвое. Они грозят, что все их дети погибнут в борьбе, а они взамен погибших детей нарожают вдвое больше новых героев. Ужас что за песня! Мишин, вернувшись из Пскова, тут же отправился в заграничную деловую поездку, предоставив Жанне полную свободу и доступ к его банковскому счету. Раскроем, однако, и его планы. Дмитрий Сергеевич собирался сделать Жанне прощальный подарок: дать ей возможность справить день рожденья по своему вкусу, со всей возможной пышностью и подарить на прощанье дорогой заграничный автомобиль. А потом дружески и учтиво попросить ее выехать на этом автомобиле из ворот его дома навсегда. Щедрый был человек Дмитрий Сергеевич Мишин и совестливый, вот и хотел расстаться с ведьмой по-хорошему, наивная душа! А расставаться было необходимо. После того, как Дмитрий Сергеевич приблизился к Богу, начал молиться, ходить в храм и причащаться, ему даже в одном помещении с Жанной находиться становилось с каждым днем все труднее. А тут еще появилась Александра и окончательно все в его жизни спутала… Ангел Димитриус с растущей тревогой наблюдал за своим подопечным: он-то знал, как легко доверчивые люди попадают в руки ведьм и как трудно им бывает потом из этих ласковых ведьминских объятий вырваться — ничуть не легче, чем из медвежьих! Надеялся Ангел Хранитель на Господа да на своих собратьев Ангелов, и еще почему-то на Юлианн с их гувернанткой Александрой. Юлианны с Александрой пробыли в Пскове до конца каникул и вернулись в Петербург. Жизнь их потекла обычным чередом: лицей, уроки, стройка, а по воскресеньям хождение в храм на Каменном острове. В храме они встретили Киру и очень-очень ей обрадовались. После службы все вместе пошли пешком на свой Крестовский остров. Кира шла, чуть приотстав от сестер и Александры, и уныние охватило ее с ног до головы. И на плечи ей тотчас опустилась бесиха Барби, которой в последнее время не так уж часто удавалось «пообщаться» со своей подопечной. |
| — Тоже мне, нашла бедняжку… Ишь, глазищами так и сверкает, как локомотив в туннеле! А ты что-то уж очень к ней добра, — проворчал Мишин. — Ладно, ее я прощаю — можешь ей завтра так и передать. В конце концов, она и вправду могла не знать про киднеппинг. Но девчонки пусть остаются под арестом! — Хорошо, Митенька, как скажешь. — А вот с зайцами надо что-то делать… — Да что с ними делать, Митенька? — пожала плечами Жанна. — Перестреляют их в конце концов, или сами с голоду передохнут. Ты уже позвонил родителям всех остальных этих… мазоистов? — Мазайцев, — поправил ее Мишин. — Сейчас позвоню, только соберусь с силами. — Ты что, боишься? — удивилась Жанна. — Будь мужчиной, Митенька! — Я мужчина, но я мужчина с ушами, и мне неприятно будет слушать от знакомых, что это опять мои девочки их невинных деток с пути истинного сбивают! — Придется пережить, Митенька, — вздохнула Жанна, — поскольку в таком утверждении содержится значительная доля правды. — Сам знаю, да слушать-то каково! Глава 5 Как вы там, девчонки? Попало от отца здорово? — первым делом спросил Юрик, дозвонившись до сестер поздним воскресным утром. — Ой, не то слово! Мы под домашним арестом на две недели, — пожаловалась Юлька. — Нас даже в храм сегодня не пустили! — Не слабо! А меня отец ругал, ругал за машину, под конец устал ругать или самому надоело, и он сказал, что если у Александры Николаевны действительно есть права, то он разрешит ей иногда брать машину и возить всю нашу компанию и по городу, и за город. Отец Юрика, правда, добавил: «Если только ее Дмитрий Сергеевич завтра не уволит, как обещал!», но об этом Юра говорить девочкам не стал, чтобы их не расстраивать. — Так что дальше с зайцами будем делать? Кто их кормить-то станет, если вы сидите под арестом? — Кому повезло остаться на свободе, тот и кормить будет. Продолжит начатое дело! — сурово сказала Юлька. — Ты, Юрка, составь обращение, ну что-нибудь типа «Спасем Крестовских зайцев!», распечатай его на принтере, а в понедельник мы его разнесем по всем классам, — распорядилась она. — А сегодня уж справляйтесь как-нибудь своими силами. Там должно хватить овощей, они же вчера вон как налопались! |
| Кроме победы над собой, разумеется. — Ну что ж, — сказал Димитриус, — будь по-вашему, братие. И Ангелы попрощались и разошлись: Димитриус спустился вниз за Мишиным, а Юлиус с Иоанном отправились сквозь запертую дверь детской сторожить сестер. — Да, мне лучше идти, а вам — остаться, — сказал Мишин Александре после недолгого раздумья и пошел к лестнице. Он даже ни разу не оглянулся и не поглядел на нее! Мишин вернулся к гостям и объявил, что у Жанны разболелась голова и она ушла к себе — чему никто не удивился, потому что все уже хоть разок да побывали в туалете. Он предложил гостям продолжать веселиться. И они продолжали веселиться кто как мог, втихомолку обсуждая необычный туалет хозяйки и интерьер туалета для гостей и гадая, кто же это и за что так жестоко над нею подшутил? — Ты чем-то расстроен, Митя? — спросил Мишина Павел Иванович. — Да. — А что, случилось что-нибудь? — Случилось. Александра фактически выставила из дому Жанну. — Да ну?! Так это ж здорово! — Здорово-то оно здорово, но я не хотел, чтобы Александра начинала хозяйничать в доме именно с этого. Знаешь, я ведь собирался немедленно сделать ей предложение, как только Жанна покинет этот дом. — Так если она его покинула, за чем же дело стало? — Дело не в Жанне, а в самой Александре. — Так… Понимаю… А давай, Митя, прихватим какую-нибудь бутылку, пяток бутербродов, Акопчика и пошли в библиотеку — поговорим! А Жанна в это время бушевала в своих апартаментах. Сначала она сорвала свое осмеянное гостями платье со змеями и «брюликами» и зашвырнула его в угол, а потом вытащила чемодан и принялась метать в него наряды, драгоценности и колдовские причиндалы. С крыши, почуяв неладное, вернулся домовой, и теперь оба беса наблюдали за хозяйкой. — Что, Жанна, это конец? Неужели ты вот просто так возьмешь и уйдешь? — спросил томным и больным голосом бес Жан, поднимая черную голову с черной подушки. — Да! Придется все начинать сначала и в другом месте! — А помолвка? А фейерверк? — робко спросил Михрютка, переминаясь на волосатых лапах. |
| Кроме победы над собой, разумеется. – Ну что ж, — сказал Димитриус, — будь по-вашему, братие. И Ангелы попрощались и разошлись: Димитриус спустился вниз за Мишиным, а Юлиус с Иоанном отправились сквозь запертую дверь детской сторожить сестер. – Да, мне лучше идти, а вам — остаться, — сказал Мишин Александре после недолгого раздумья и пошел к лестнице. Он даже ни разу не оглянулся и не поглядел на нее! Мишин вернулся к гостям и объявил, что у Жанны разболелась голова и она ушла к себе — чему никто не удивился, потому что все уже хоть разок да побывали в туалете. Он предложил гостям продолжать веселиться. И они продолжали веселиться кто как мог, втихомолку обсуждая необычный туалет хозяйки и интерьер туалета для гостей и гадая, кто же это и за что так жестоко над нею подшутил? – Ты чем-то расстроен, Митя? — спросил Мишина Павел Иванович. – Да. – А что, случилось что-нибудь? – Случилось. Александра фактически выставила из дому Жанну. – Да ну?! Так это ж здорово! – Здорово-то оно здорово, но я не хотел, чтобы Александра начинала хозяйничать в доме именно с этого. Знаешь, я ведь собирался немедленно сделать ей предложение, как только Жанна покинет этот дом. – Так если она его покинула, за чем же дело стало? – Дело не в Жанне, а в самой Александре. – Так… Понимаю… А давай, Митя, прихватим какую-нибудь бутылку, пяток бутербродов, Акопчика и пошли в библиотеку — поговорим! А Жанна в это время бушевала в своих апартаментах. Сначала она сорвала свое осмеянное гостями платье со змеями и «брюликами» и зашвырнула его в угол, а потом вытащила чемодан и принялась метать в него наряды, драгоценности и колдовские причиндалы. С крыши, почуяв неладное, вернулся домовой, и теперь оба беса наблюдали за хозяйкой. – Что, Жанна, это конец? Неужели ты вот просто так возьмешь и уйдешь? — спросил томным и больным голосом бес Жан, поднимая черную голову с черной подушки. – Да! Придется все начинать сначала и в другом месте! – А помолвка? А фейерверк? — робко спросил Михрютка, переминаясь на волосатых лапах. |
| «Прошу жалеть и любить друг друга» – завещание игумена Никона (Воробьева) Последнее слово старца 7 сентября, 2018 Последнее слово старца «Большинство не понимает христианства. Некоторые поняли; поняли, что самое главное – понуждать себя к деланию заповедей Христовых и каяться в своих недостатках». 7 сентября – день памяти игумена Никона (Воробьева). Священник Владислав Мишин посетил могилу старца и в память о нем прочитал его духовные завещания. Священник Владислав Мишин «Внимание, поезд! Из Москвы, со второго пути…» – доносилось из динамиков со стороны станции… Через полминуты прошел поезд, из-за шума которого плохо была слышна речь рядом стоящего человека. В этот момент я служил заупокойную литию по игумену Никону (Воробьеву), который похоронен за алтарем Вознесенского храма в городе Гагарине. Как здесь молился и служил человек, который действительно любил молиться? Какой это был для него крест – служить рядом с шумной железной дорогой… Я вспомнил прошедшее московское лето. Несколько месяцев проходила реконструкция бульвара на улице Лескова, где стоит наш храм. Нередко звуки отбойного молотка и других экзотических инструментов доносились до слуха в самые святые моменты службы. Эти звуки врывались в сердцевину богослужения, заставляли вздрагивать, отвлекали внимание, рассеивали. Приходилось даже закрывать окна и жертвовать свежим воздухом, чтобы сохранить себя в мире и не отвлекаться. Я приехал в это место, потому что уже двадцать лет обращаюсь к письмам отца Никона: читаю сам, советую собеседникам. Ведь сборник писем скромного провинциального монаха игумена Никона (Воробьева) стал в начале XXI века одной из самых известных духовных книг. Письма его были адресованы разным людям – монахам и мирянам. Профессор Московской духовной академии Алексей Ильич Осипов был одним из адресатов и духовным собеседником отца Никона. Игумен Никон (Воробьев) и Алексей Осипов «Большинство не понимает христианства» Здесь, на могиле, я прочитал последнее слово игумена Никона и его духовное завещание, записав их на видео. |
| Известный военкор Мишин говорил, что эх, неправильно власть поступила – дала народу бесплатные прививки. Надо было хитростью: пустить слух, что вакцины – только для элиты, артистов, тогда все бы побежали их “доставать”. Обмануть то есть надо было народ. Другой, умный и талантливый парниша Лещинский, писал просто: “Дорогой русский народ... Не заморачивайся – ориентируйся на Израиль… Потому что даже самый радикальный антисемит, включая тов. Гитлера… никогда бы не оспорил тот факт, что евреи хотят и умеют сделать свою жизнь как можно лучше. Что они сами себе – в отличие, увы, от русских, – мягко говоря, не враги. Поскольку не дураки”. Русские, получалось, дураки. В отличие... Эти двое, Мишин и Лещинский, тогда сильно пали в глазах Жени. Врач не может быть за неоказание помощи, учитель – за умышленно плохое обучение, а журналист – за насилие над волей. Бабушка прошаркала в тапочках по ковру, остановилась, и снова подняла вопрос о его замене. Непритязательная по жизни, после девяностолетия она вдруг стала требовательной. Сейчас настаивала на покупке нового ковра. - Посмотри какой он старый! – взывала. – Мне противно по нему ходить. Грязный. Ты как босиком-то по нему ходишь? - Никакой не старый, три года ему, не грязный, - спорила Женя и думала, что бабушке уже и еда горькая, и тут шум, там дурно пахнет, в общем – закидоны. - Надо новый купить! – требовала старушка. - У меня нет денег. Ты не заметила, что я уже год не работаю? - Так вот всё забываю спросить: ты почему не на работе-то? Женя присела рядом и в осторожных выражениях рассказала о происходящем. Бабушка выглядела растерянной. - Болезнь? Смертельная? - Ну, там не поймешь. В России умирают, в Китае, в Иране... А в Канаде я никого не знаю, кто бы ею болел. Но по телевизору врут, что она есть, цифры лживые приводят. А в госпиталях пусто. Людей лечиться не пускают, говорят, что там ковидные, а недавно проговорились, что там никого нет, и для экономии электроэнергии даже свет отключают... Убить нас они хотят прививками, понимаешь? Не нужно им столько народу. |
| —Ты думаешь, у меня есть такие богатые знакомые? Мы попробуем еще раз связаться с твоим папой. Жанна, конечно, знала, в какой стране, в каком городе, и даже в каком отеле сейчас находится Мишин, и она была дома, когда Анастасия Николаевна, скрепя сердце, позвонила ей в Петербург. Но в ответ на просьбу бабушки дать заграничный телефон Мишина она холодно заявила, что Мишин очень занят и не стоит его лишний раз беспокоить по пустякам. Однако, добавила она, если Анастасия Николаевна желает ему что-то сообщить, она может передать это через нее, Жанну. Юлька протянула руку к трубке — уж она бы сказала Жанне, что она о ней думает! — но бабушка отрицательно помотала головой, вежливо закончила разговор и повесила трубку. — Бабушка, почему ты не дала мне с ней поговорить? Я бы ее заставила сказать, где папа! Анастасию Николаевну с ответом опередил Юрик: — Ты что, Юлька, совсем не соображаешь? С Аннушкой Жанна и говорить бы не стала. А если бы ты призналась, кто ты есть на самом деле, она тут же позвонила бы в Келпи и как-нибудь навредила Аннушке. — Точно… Ну, Жанна, погоди! — пригрозила Юлька. — Вот соберемся мы вчетвером — папа, бабушка и мы с Аннушкой, и разберемся мы с тобой раз и навсегда, мачеха ты наша самозваная, ведьмочка приблудная! — Нехорошо так говорить, Юленька, не надо обзывать Жанну ведьмой, — укоризненно стала выговаривать Юльке бабушка. — Скажи, бабушка, а собаку можно называть собакой, или это тоже оскорбление? — негодуя, спросила Юлька. — Анастасия Николаевна, вы меня извините, но эта Жанна по всем признакам действительно ведьма, — вступился за Юльку Юрик. Вдруг Юлька ахнула: — Бабушка, а дрова-то?! Если мы едем за Аннушкой, то надо их срочно в сарай убирать — вдруг без нас дожди нагрянут? — Юлька, я тебя не узнаю! — сказал Юрик, поднимаясь из-за стола. — Анастасия Николаевна, для меня одежка какая-нибудь подходящая найдется? — Найдется, Юра. Дровами занимались до самого вечера, а за ужином снова обсуждали свалившуюся на них беду и разошлись спать расстроенные. |
|
|
