| — Вот и едем брать долю, — закончил Левочка и, выпятив серый тяжелый подбородок, плюнул через борт. — Это значит — кольем запасаться, кирпичами? Драка будет? — спросил Мирон. — Да ну… — сказал Левочка. — Отдадут. С ним не поспоришь. Проехали мимо рынка, народ теснился в воротах, мелькнули бабы с красными, зелеными искусственными цветами, улица пошла ухабистая, как в селе, по обеим сторонам деревья, на тротуаре под деревьями все стояли бабы и ребятишки с букетами, поблизости было кладбище, и вот свернули куда-то в еще более деревенскую улочку и медленно вкатились во двор двухэтажного дома. С лаем кинулась к машине собака. Простоволосая женщина в черном пальто внакидку, в галошах на босу ногу стояла в дверях с мусорным ведром. Поглядела на грузовик, на вылезающего из кабины Борю и сказала неприязненно: — А их нету. — У меня ключ, — сказал Боря жестким голосом. Женщина качала головой, глядя на прыгавших через борт. Пошли на второй этаж. Левочка нес лямки. Антипов видел такие лямки и сам ими пользовался на заводе, когда таскали станки. Ему хотелось выглядеть бывалым человеком и здоровяком, особенно в глазах Бори. Поэтому он рвался вперед, скорее в дело, и шел за Борей следом, а Левочка и Мирон шли сзади. — Ну и втравил ты меня… — бурчал Мирон в спину Антипова, поднимаясь по лестнице. — И что я за обормот? Мне это нужно? А тебе нужно? Боря возился с ключом в дверях. — Любишь работать на дядю? — шептал Мирон. — Почему на дядю? — Абсолютно на дядю. — Заткнись… Ключ не открывал. Боря ругался шепотом: — Суки, замок заменили… А ну! — Отойдя шага на два, кинулся мощным носорожьим корпусом в дверь, она треснула и распалась. В угловой комнате стоял запах гнилой воды, нафталина, смерти. На полу валялось много бумаг, какие-то веревки, пуговицы, фотографии. Оторвавшийся от проволочной ветки розовый бумажный цветок. Тряпка висела на зеркале. Забыли снять. Поднятый на попа, стоял располосованный матрац с клочьями ваты. После смерти человека издыхали вещи. Пианино, за которым приехали, было отодвинуто от стены — за ним искали. Оно было убогого вида, серо-черное от пыли. Подняли, потащили. Антипов первый схватил лямки и пошел передом. Боря сзади, Левочке и Мирону делать было нечего. Они подмостились помогать на лестнице. |
| равную награду получает болящий и служащий больному? Сказано: претерпевый до конца, тот спасен будет (Матф, 10, 22); лучше мне в жизни сей согнить всему, чтобы в будущей плоть моя явилась без нетления, и здесь обонять смрадный запах, чтобы там исполниться неизреченного благоухания». Одежда после смерти не каждому дается Пред смертью, выздоровевши и простившись со всеми, преп. Пимен указал на место своего погребения; при чем сказал братиям, что они при копании ему могилы обретут три гроба и в них три тела умерших, двух недавно положенных, а одного давно, и в таком положении: «одного положили вы без схимы (без одежды иноческой), его найдете в схиме, ибо он желал ее, но был пренебрежен; но за добрые дела Бог ему по смерти даровал схиму; другого же брата, положенного в схиме, найдете без схимы – он в жизни не хотел ее, и дел не имел достойных, а говорил: «когда увидите меня умирающим, тогда оденьте меня в схиму», – забыв слова: «не мертвии восхвалят Тя, Господи, ниже вси нисходящии во ад, но мы живии благословим Господа» ( Пс. 113, 25, 26 ). Потому то и снята с него схима и дана явившему дела добрые, по словам Господа: «имущему (дела добрые) везде дано будет и преизбудет, от неимущего же (добрых дел) и еже мнится имея, взято будет от него» (Мат. 25, 29). Третий давно положен; этот весь истлел, но схима его нетленна остается, – блюдется ему на обличение и осуждение; ибо в лености и в грешных делах всю жизнь провел, забыв слова: «ему же дано будет много, много взыщется от него» ( Лук. 12, 48 ); ибо пострижение схимонашеское ничего не значит, если не имеем добрых дел“. Так и случилось: нашли недавно двух умерших, но со схимника схима снята и возложена на другого, без схимы положенного; третьего нашли всего истлевшим, но схима вся цела. 8. Св. Мирон чудотворец, епископ критский Святой помогает хищникам Однажды, увидя хищников на своем гумне, св. Мирон пришел и помог им поднять мешки на плеча. Удержание течения реки Для одного знатного человека, имеющего нужду в переходе через реку, св. Мирон удержал течение ее; когда же тот перешел, св. Мирон послал свой жезл, с повелением реке совершать свое течение; – при прикосновении к водам жезла, она опять потекла своим путем. 11. Св. муч. Евпл диакон |
| Один там, другой здесь, третий еще в каком-нибудь жалком журнальчике, четвертый хвалился тем, что зарабатывает деньги на радио, а пятый врал, будто его повесть берет «Октябрь». Так же они врали о женщинах. А может быть, и не врали. Этот вопрос — врут или нет? — был для Антипова мучительным, почти столь же мучительным, как страх не стать и не смочь. И это было то, что постоянно и бессознательно занимало его ум, что было фоном всех мыслей о друзьях и приятелях, но вот только разговаривать об этом он не мог ни с кем. Потому что не желал бередить запретную боль, отталкивал и боялся ее, старался про нее забыть. И забывал в течение дня. Впрочем, однажды в миг слабости или под влиянием жигулевского пива — сидели в баре на Пушкинской, грызли раков — сам заговорил с Мироном и признался в своей тайне, которая показалась Мирону ерундой, не стоящей внимания. Как Антипов потом раскаивался! Мирон взял тайну на вооружение и вроде из добрых чувств, из желания помочь терзал Антипова советами и поучениями, показывая свою над ним власть. Ведь всякая тайна есть власть. А та, скрытно палящая — не тайна, а рана, — которую по слабодушию обнаружил Антипов, дала Мирону жгучую власть, и он ею пользовался, этакая скотина. На семинаре Бориса Георгиевича, когда Мирон читал рассказ, довольно слабенький, о любви советского солдата и польской девушки, ребята его долбали, и Антипов тоже долбал, сказав опрометчиво: «Так в жизни не бывает!» Мирон прервал наглым смешком: «Ты у нас знаток в любовных делах!» И сказано было с такой интонацией, что для всех, конечно, все стало ясно . Эта реплика была равносильна предательству. Антипов решил так и сказать Мирону после семинара, порвать с ним отношения, но вышло не до того: все горячились, кричали, Мирон доругивался со своими критиками, и, когда Антипов, улучив минуту, сказал ему тихо: «А ты все же трепло!» — тот ничего не понял. Поглядел с недоумением и спросил: «Почему? Считаешь, надо сокращать?» Вот так: сам того не замечая, делает мелкие пакости и искренне изумляется, когда ему говорят: «Подлец!» |
| Антипов размышлял, томился, плохо слушал, ребята бубнили свои замечания, автор только что прочитанного рассказа, бледный, раздавленный, чиркал слабой рукой в блокноте, Сусанна Владимировна вела по обыкновению дневник в толстой тетради самодельного переплета — вести дневник было совсем не обязательно, сидеть ей тут тоже было не нужно, однако она усердно записывала все речи Бориса Георгиевича, его замечания и шутки, — а Борис Георгиевич, куря трубку, смотрел в окно. Настроение у него, как видно, было плохое. Когда все кончилось и надо было решаться — просить Бориса Георгиевича или нет? — Антипов пал духом и склонился к тому, что просить нельзя, дурная минута, а просить позже нет смысла, поэтому все отпадает, но вдруг выступил Мирон. — Борис Георгиевич, а вот у Антипова, — начал он тоном ябедника, тыча в Антипова пальцем, — есть к вам просьба. Только он стесняется. Видите, покраснел? Достоевский написал бы: покраснел как рак… Борис Георгиевич бегло, без особого интереса взглянул на Антипова. Тот, пораженный новым предательством Мирона, стоял как в столбняке. — Какая же просьба, Антипов? — Он лишился дара речи. Я объясню: у него есть новый рассказ, очень приличный. Ему что-то обещают в одной газете, но, так как он лопух и не умеет делать дела, рассказ своим ходом не пройдет. Если бы хоть два слова или, может быть, звонок, чтоб подтолкнуть… — Кому звонок? Вокруг стояли члены семинара и слушали замерев. Всем было любопытно, чем кончится разговор. Большего испытания придумать было нельзя. Антипов мертво глядел в пол. — Есть такая газета «Молодой москвич». Ну, не бог весть что, конечно. Там выпускают литературную страницу… — разглагольствовал как ни в чем не бывало Мирон. — И есть там товарищ Ройтек, завотделом… — Ройтек? — спросил Борис Георгиевич, и его рука, державшая шляпу, стала медленно подниматься. Он надел шляпу и сказал: — Ройтеку я звонить не стану. Поклонился и пошел к выходу. За ним устремились, как всегда, Эллочка и Толя — проводить до Бронной. Мирон обнял Антипова за плечи, тот резко стряхнул руку. Быстрыми шагами, не оглядываясь, грохоча рабочими заводскими ботинками, побежал по коридору. Мирон что-то кричал сзади. Антипов мысленно клялся: порвать с ним раз и навсегда! Когда пробегал в ярости, в унижении и в стыде, никого не видя, мимо двери канцелярии, раздался властный крик Сусанны Владимировны: |
| Еще некоторое время он слабо сопротивлялся: разве непременно должно стать известно об отказе? Александр Григорьевич рубил: «Непременно! Ваша кандидатура согласована! Это конец! Я получу инфаркт!» Тогда Антипов сказал: если уж выхода нет и отступление невозможно, он должен познакомиться с делом ближе. Александр Григорьевич согласился без энтузиазма: «Ну, пожалуйста, ради Бога… Я вас познакомлю…» На этой вялой ноте разговор иссяк. Теперь срочно требовался Мирон, но найти его было непросто: полгода назад, с тех пор как Мирон женился, он уехал из отцовской квартиры к Люсьене в Сокольники. Телефона там нет. На работе застать его невозможно, он ушел из Радиокомитета и работал в маленьком спортивном журнальчике, где один телефон на всю редакцию и всегда, разумеется, занят. А у отца Мирон бывал редко, потому что Люсьена его родителей невзлюбила. Люсьена была красотка. Танцевала в «Березке», Антипову казалось, что для одного дела она хороша, но для других дел не годится, и стало скучновато встречаться с Мироном у него дома. Тем более что люди, окружавшие теперь Мирона, были неинтересны. За полгода Антипов побывал у него раза два: первый раз, когда устраивалось подобие свадьбы и когда какой-то администратор оскорбил Толю Квашнина и Мирон — Антипов видел это впервые — проявил слабодушие, другой раз забежал к Мирону случайно, и Люсьена старалась его очаровать, кокетничала и учила новому танцу «рок-н-ролл», но он оставался тверд — она годилась для одного, все прочее было скучно. Делать нечего, в субботу Антипов поехал в Сокольники на авось. Люсьена жила в деревянном дачном доме с деревянным сараем, с собачьей будкой, с колодцем во дворе. На ее квартире висел замок. Антипов написал записку: «Мироша! Ты нужен!» И поставил три креста, что значило по их шифру, принятому еще в студенческие годы, крайнюю степень срочности. Бывало, кидали на лекциях записки «Сегодня достань ключ» или «Найди десятку», и следовали пометы: крест, два креста или три. Если три, то просьба выполнялась любой ценой. |
| — Я думаю все-таки… — Антипов умолк в затруднении, морща лоб. — Для того, вероятно, но и для другого тоже… — «Она бы услышала!» — подумал он, ужасаясь. Мирон благородно предложил: если есть желание — рассказывай, если нет — будем спать. Он зевал и понемногу разоблачался, остался в трусах и в майке. По совести говоря, надо бы спать, но Антипова уже потащило — две недели назад увидел впервые в Зачатьевском переулке, в общежитии театрального института, привел Котов, у него там девчонка, Лана, а эта Лана живет в комнате с Викой, у которой подруга Наташа. Но Наташа живет не там. Она на Ленивке, возле набережной. Там у них какая-то шпана во дворе, чуть с ними не сцепился. Они бы измолотили. Наташа в черном трико, тоненькая, смуглая, изображала циркачку. Ее предки — ссыльные поляки, мать казачка. Она из Благовещенска. Очень талантливая. Играла с одним здоровенным усатым балбесом в тельняшке, он изображал силача — подымал якобы штанги и гири, надувал щеки, выпучивал глаза, потом вдруг, забыв, что держит штангу, сморкался, а она, как у Пикассо, девочка на шаре. Потом балбес вырывал свое сердце, бросал ей, она им играла, как мячиком, очень здорово, нет, верно, девчонка талантливая. Только у нее, кажется, с этим усачом амуры… — Ты ему крепко дал? — спросил Мирон. — Кому? — Валерию Измаиловичу. — Да при чем тут! Я рассказываю, а ты не слушаешь. Тут каждая подробность важна. — Я слушаю. С усачом амуры… Антипов умолк, обиженный. Тоже разделся, лег на раскладушке возле окна. Мирон погасил свет. Антипов, помолчав, спросил: — Рассказывать или нет? — Давай, — сказал Мирон. — Только ответь: ты ему дал, как я тебя учил? Крюком снизу? — Ну тебя к черту, — сказал Антипов. И продолжал рассказывать. Главное, хотелось дать понять, что Наташа — необыкновенная. Она живет тяжелой жизнью. Платит за комнату триста рублей. Но и зарабатывает сама: выступает в клубах, в домах культуры с этим усатым. Да! Вышла комедия с Виктуаром! Все пришли к Лане и Вике, набилось человек десять, вдруг Кот изъявляет желание читать главу из романа. Нахально вынул рукопись, садится посреди комнаты и начинает: бу-бу-бу-бу! Что-то нудное. Все стали потихоньку смываться. Антипов и Вика сидят. Он к ним: а вы чего задержались? Освободите помещение! А? Остроумный малый! Это он чтобы с Ланочкой остаться вдвоем… |
| У мальчика СМА, он получил лечение и нуждается в реабилитации Родители Мирона сделали почти невозможное, сумев включить сына в программу лечения одним из самых дорогих в мире препаратов. Но малыш успел утратить двигательные навыки до момента введения лекарства. «Проверьте сына на СМА» — Однажды, еще до рождения сына, я увидел в соцсетях историю ребенка со СМА. Тогда еще лечение ему оплатил один известный музыкант. Помню, меня это потрясло, — рассказывает Станислав. — Я даже потом следил за развитием этого малыша в соцсетях, еще не зная, насколько мне самому это станет близко. Инна и Станислав поженились и очень хотели ребенка, забеременеть долго не удавалось. Тем счастливей они были, когда беременность наконец наступила. Она проходила спокойно: Инна отлично себя чувствовала, все анализы были в норме. Роды были легкими и быстрыми, младенец выглядел совершенно здоровым и до года развивался как все дети, даже почти не болел. Наблюдался небольшой гипертонус мышц, но все врачи говорили, что для малышей до года это привычное явление, начнет ходить — и все мышцы придут в согласие. — Только когда Мирон встал на ноги, мы заметили первые странности. Он вообще у нас такой живчик, всем интересуется, рано заговорил, бойкий, везде лезет, веселый. А ходить стал буквально только по стеночке, держась за мебель или за руку. Педиатр отправил малыша на массаж, в бассейн, к ортопеду и неврологу. Но самостоятельно Мирон так и не пошел, более того, при попытках ходить он начал подниматься на цыпочки. — Нам помогла случайная женщина на детской площадке. Подошла и сказала: «Проверьте малыша на СМА», и мы, конечно, даже возмутились, дескать, что за непрошеный совет. Такое же предположение вскоре высказал и реабилитолог в детском центре, куда Мирона водили на ЛФК. Анализ сдали уже в 1 год и 6 месяцев, то есть довольно поздно, чтобы успеть в случае подтверждения подать заявку на программу «Золгенсма». Укол этого препарата эффективен только для детей младше 2 лет. — Я помню этот момент. В 6 утра на почту нам пришел результат, и мы просто сидели с Инной на кухне в ступоре. Казалось, что рухнул мир. В первый момент мы не понимали, что делать. Обратились к врачам, но те нам внушали, что пытаться получить укол уже бесполезно, что время упущено. Мирон снова начал улыбаться |
| «Покрестите ребенка прямо сейчас, сию секунду. До завтра он может не дожить», — говорили Алене врачи. Первые несколько дней Мирон находился на грани. А потом «крайне тяжелое» состояние сменилось «тяжелым». Врачи пытались ударными дозами антибиотиков «убить» инфекцию. При этом Алену с мужем предупредили: «Мы сделаем МРТ, но будьте готовы, что в голове ничего не осталось. Мозг умер! Ребенок будет глубоким инвалидом. Не научится ни глотать, ни ходить, ни понимать происходящее вокруг». Но результаты томографии шокировали всех участников медицинского консилиума. Они не могли объяснить, почему коварная инфекция не уничтожила мозг ребенка. Казалось, у Мирона есть все шансы на восстановление, но… врачи по-прежнему говорили про паллиативный статус. «Уберите зонд, пожалуйста. Я хочу научить сына есть из бутылочки», — не сдавалась Алена. А ей отвечали: «Вы в своем уме?!» После этого разговора ночью Мирон случайно выдрал питательный зонд. И Алена «воспользовалась случаем». Втайне от врачей попросила маму привезти в больницу детские бутылочки и начала кормить сына. Когда увидела, что он ест, разволновалась и обрадовалась: «Этот ребенок способен сделать еще больше!» Но добиться большего за два месяца в больнице она не смогла. — Когда нас выписывали домой, мне было очень страшно. Мироша был похож на тряпочку. Ножки были полностью парализованы, висели колбаской. Ручки зажаты. На меня не смотрел. Состояние полного угнетения. Мы обошли много неврологов, но за нас никто не брался, — вспоминает Алена. Поставить на ноги Несмотря на отказы врачей, они с мужем продолжали верить в Мирона. В 3,5 месяца начали реабилитацию — сначала в бесплатных центрах, потом — в платных. Но видимых результатов долго не было. Малыш «орал и скукоживался», не понимая, что с ним делают и зачем. Из-за того, что мышцы работали неправильно (одни зажаты, тонус других снижен), у него развился нейромышечный сколиоз. Кроме «бу» Мирон не говорил ничего. Маму и папу видел, только когда они склонялись над ним. Так продолжалось до лета прошлого года, когда ребенок неожиданно «дал рывок». Научился стоять на четвереньках и высоких коленях, удерживать в руках предметы, есть ложкой, понимать обращенную речь на бытовом уровне и реагировать на нее, отзываться на имя, говорить «мама», «папа», «баба». А когда он улыбнулся врачам, говорившим про паллиативный статус, те заплакали от умиления. |
| Мирон улыбнулся — и врачи заплакали Они считали, что он не сможет глотать, ходить, понимать происходящее вокруг 13 мая, 2022 Они считали, что он не сможет глотать, ходить, понимать происходящее вокруг Результаты МРТ шокировали: бактерии, вызвавшие воспаление мозговой оболочки и тканей, не уничтожили мозг! И объяснений этому консилиум врачей найти не смог. «Мы таких маленьких не принимаем!» Семидневный Мирон весь «горел». Градусник показывал 39,4. Алена вызвала скорую, но она приехала только через час. Ребенку сделали укол анальгина и повезли в больницу подмосковного Долгопрудного. «Зачем вы сюда приехали? Мы таких маленьких не принимаем!» — отчитали фельдшеры в приемном отделении. В ближайшей московской больнице, Тушинской, куда Алена и ее муж Игорь сами отвезли сына, ответили то же самое. Но все же взяли у ребенка анализы, сделали рентген, а потом вызвали бригаду и отправили в детскую Морозовскую больницу. «Мамочка, успокойтесь, у ребенка просто ОРВИ», — успокаивали Алену воскресные дежурные врачи. А Мирон выгибался, запрокидывал голову назад, закатывал глаза. Видя, что ребенок «мечется» в пеленках, Алена в отчаянии бегала по больничным коридорам: «Помогите! Сделайте что-нибудь!» С момента вызова скорой до момента, когда малыша все-таки забрали в реанимацию, прошло 12 часов. У Мирона взяли пункцию и анализы повторно. Посмотрев результаты, врачи сказали: «Менингоэнцефалит». Алена тогда не знала, что это такое. По всем показателям сын родился абсолютно здоровым. Когда врачи озвучили диагноз, полезла в интернет. Начала читать про воспаление головного мозга, про то, что все может закончиться параличом. Алена с мольбой смотрела на реаниматолога: «Мой ребенок будет жить?» Врач в ответ пожала плечами. «Покрестите ребенка прямо сейчас» На следующий день после госпитализации в Морозовскую больницу у Мирона начался бактериальный сепсис. Обнаружили желудочно-кишечное кровотечение, пневмонию, тромбоз венозных синусов, синдром двигательных нарушений, спастический тетрапарез, парез лицевого нерва справа, атрофию зрительного нерва. Инфекция «бушевала» в организме, разрушая все, с чем соприкасалась. |
| Почему-то он оказался в доме на Тверском, там были Мирон и Левочка, громко орали, кипятились, спорили друг с другом, звонили в больницу, ничего не могли толком узнать. Мирон ругался по телефону и кричал, что будет жаловаться. Сусанна вспомнила знакомого, который работал в больнице, нашли телефон, дозвонились. Он там уже не работал. Назвал другую фамилию: доктор Малюткин. Мирон и Левочка пропали. Мирон не успел ничего сказать, кроме загадочного «Твоя кличка — отвались!». Антипов и Сусанна вдвоем продолжали звонить: то занято, то никто не отвечал, наконец ответили: состояние крайней тяжести. Наташа была там, откуда отвечал голос, и Антипову казалось, что он слышит плач. Велели позвонить через три часа. Это значило: в два ночи. Антипов не мог развязать шнурок, дернул, разорвал. Погас свет. Кто-то стучал в дверь. Она помогала и говорила: «Дивно! Дивно!» Было не так, как он предполагал. Было стыдно своей худобы, впалого живота. Ровно в два она зажгла ночник с розовато-оранжевым колпаком, зашлепала к столу, стала звонить: без очков он туманно видел, какая она большая, розовато-оранжевая, с просторной спиной, с высокой шеей, как на почтовых марках. Она сидела вполоборота, положив одну розовато-оранжевую ногу на другую, и покачивала ею. Соединили сразу, опять состояние было крайней тяжести. Потом она вышла в коридор, там кто-то ходил, скрипнула дверь, донесся шепот: «Ты приняла лекарство?» Она скоро вернулась, покурили, выпили холодного чаю и погасили свет. Ранним утром он брел по ветреному сырому бульвару, вдруг будто что-то толкнуло, остановился возле газетной витрины и увидел: «Колышкин — счастливый неудачник». Фельетон Александра Антипова. Прочел весь фельетон от строчки до строчки — все было, как он написал. Он обрадовался, но ненадолго. Придя домой, лег на кровать сестры и проспал до вечера. Борис Георгиевич сказал: это пока еще не рассказ, а оболочка рассказа. Нужно наполнить оболочку содержанием, то есть мотивировками. Тут нет главного: почему, собственно, человеку пробили макитру? Как мы дошли до жизни такой? Все имеет причины, чаще невидимые. Но вы должны видеть цепь. Антипов думал: разве кто-нибудь объяснит, почему она появилась и почему исчезла? Якиманка |
|
|
