| По Божественному праву, христ. Б. нерасторжим, кроме случаев прелюбодеяния; однако Б., фактически существующий, но противоречащий христ. закону, подлежит отмене и признается недействительным. Применительно к практике законодательства, действовавшего в России в синодальную эпоху, А. С. Павлов называет следующие основания для признания Б. недействительным: совершение Б. по насилию или в сумасшествии одного или обоих брачующихся, несвобода от др. Б. (не прекратившегося смертью или законно не расторгнутого), состояние в запрещенных церковными законами степенях родства или свойства, если в Б. вступили лица, к-рым по расторжении Б. запрещено вступать в новый, если вступившие в Б. не достигли церковного совершеннолетия, если в Б. вступает монах, священник и диакон, пока они состоят в своем сане, а также если один из супругов православный, а др. нехристианин (С. 379). В Российской империи по признании церковным судом (епархиальным, с последующим утверждением в Святейшем Синоде по большинству видов дел) фактически существующего Б. недействительным гражданская власть обязана была немедленно в принудительном порядке разлучить состоявших в незаконном Б. от дальнейшего сожительства. В отдельных случаях помимо церковного покаяния виновные во вступлении в незаконный Б. подвергались уголовному наказанию. Развод Помимо смерти одного из супругов и отмены недействительного Б. формой прекращения Б. является развод - расторжение действительного Б. компетентной церковной или гражданской властью. Господь Иисус Христос назвал единственное основание для развода - прелюбодеяние, к-рое оскверняет Б. Христ. учение о Б. противоречило воззрениям и обычаям евр. народа, а также нормам рим. права. Поэтому оно не сразу воплотилось в жизнь даже после христианизации Римской империи. Евангелие требует строгого соблюдения супружеской верности не только от жены, но и от мужа. Однако, поскольку такое требование было слишком высоким для общества, церковный суд считался с предписаниями гражданского права, к-рое и после Миланского эдикта (313) в основе своей оставалось все тем же дохрист. рим. правом и лишь постепенно вбирало в себя христ. нормы. |
| Его Императорскому Величеству Всемилостивейше благоугодно было передать означенную телеграмму, вместе с другими, поступившими 21 и 22 февраля по случаю торжественного празднования 300-летнего юбилея Императорского Российского Царствующего Дома Романовых, Г. Обер-Прокурору Святейшего Синода и затем на всеподданнейшем докладе Г. Обер-Прокурора о таковых выражениях верноподданических чувств, в 28 день февраля сего года, в Царском Селе, Собственноручно начертать: „Прочёл с удовольствием и благодарю“. По заявлению председательствовавшего в собрании о. Инспектора Академии архимандрита Анатолия, Преосвященный Ректор Академии Епископ Феодор выбыл в настоящее время в С.-Петербург, дабы вместе с Преосвященными —47— Ректорами остальных трёх духовник академий, лично принести Его Императорскому Величеству всеподданнейшую благодарность за Всемилостивейшее внимание к историческим заслугам духовной школы пред Церковью и Родиной и Монаршее к ней благоволение, выразившееся в даровании высшим рассадникам духовного просвещения – духовным академиям: Киевской, Московской, С.-Петербургской и Казанской именования „Императорских“. Определили : Внести о вышеизложенном в протокол настоящего собрания Совета Академии. II. Слушали : Определение Святейшего Синода, от 4–8 марта 1913 года за 1960, об ознаменовании исполнившегося в сём году 1600-летия со времени издания Миланского эдикта: По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод имели суждение по ходатайству преосвященного Казанского об ознаменовании исполняющегося в сём году 1600-летия со времени издания Миланского эдикта, коим признано было за православной верой право на свободное распространение и первенство её. И, по справке, приказали: Обсудив представление преосвященного Казанского об ознаменовании 1600-летия издания Миланского эдикта торжественными богослужениями и церковно-историческими чтениями, Святейший Синод находит, что всегда и по всякому поводу благовременно и похвально воздавать благодарение Богу, во Святой Троице славимому, за неизреченную милость Его, явленную роду человеческому распространением света истинной веры, проповеданной снисшедшим на землю Сыном Божиим. Издание в 313 году царского указа в Милане, известного под именем Миланского эдикта, последовавшее за победой Царя Константина Великого под знаменем Креста и принёсшее христианству, после эпохи гонений, признание права на свободное распространение и первенство, имело для проповеди Христовой веры особливо благотворные последствия. Торжественное и общее воспоминание сего события полезно для Церкви, так как оно объединит верующих под знаменем святого Креста и возобновит в памяти как верующих, так и утративших веру или коснеющих во тьме |
| В сербском Нише открыли юбилейный год «Миланский эдикт: 313-2013» Ниш, 21 января 2013 года Фото: Spc.rs В сербском городе Ниш в четверг вечером состоялась официальная церемония открытия юбилейного года «Миланский эдикт: 313-2013», — сообщает ИТАР-ТАСС. В ней приняли участие президент Сербии Томислав Николич и Предстоятель Сербской Православной Церкви Патриарх Ириней, многочисленные представители дипломатического корпуса и священнослужители. Мероприятие привлекло большое внимание прессы, его освещали представители более 70 сербских и иностранных СМИ. Ведущие открыли торжественный вечер, зачитав текст Миланского эдикта. Затем на сцену Народного театра поднялся Патриарх Ириней, который сказал, что благодаря императору Константину и его последователям Сербия стала неотъемлемой частью Европы и разделила ее ценности — христианство, свободу и высокую культуру. Фото: Spc.rs «Юбилейный год поможет всем вновь услышать слова Миланского эдикта, задуматься над их содержанием в современном мире. К сожалению, и сейчас, спустя 1700 лет, гонения и страдания распространены по всему свету, есть они и в нашем регионе, а особенно в Косово и Метохии», — обратился к присутствующим Патриарх. «Благодаря святому Константину христиане стали свободными людьми с равными правами, смогли иметь собственность и выбирать себе любую профессию», — напомнил он. На церемонии выступил и посол России в Сербии Александр Чепурин. Он отметил, что император Константин в свое время перенес столицу империи на Босфор, так Византия стала хранительницей европейской христианской культуры. «Русские и сербы, как и другие православные народы, унаследовали из Византии самое главное — православную христианскую веру. Именно оттуда берут начало корни православных народов — сербов, болгар, греков, русских». Президент Сербии Томислав Николич также обратился к аудитории с речью, в которой отметил, что балканская страна и сейчас живет по принципам Миланского эдикта. «Нашим гражданам конституцией и законами гарантирована свобода вероисповедания, или, выражаясь словами Константина, — вера без беспокойства», — сказал президент. Торжественная церемония завершилась концертом хора Московского Сретенского монастыря. Фото: Spc.rs Миланский эдикт, подписанный в 313 г. императорами Константином и Лицинием, лишил язычество статуса официальной религии. Через 67 лет после подписания документа император Феодосий I объявил христианство государственной религией. Ниш — родной город императора Константина. 21 января 2013 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Дело в том, что если, когда церковь представляла из себя действительное целое, то именно во время пред изданием миланского эдикта. В обществе христиан того времени не было видно никакой религиозной партии, которая могла бы грозить миру церковному. Вообще эпоха от осуждения Павла Самосатского до миланского эдикта (272–313) представляет в истории церкви замечательное затишье в отношении к появлению новых ересей и сект. Прежние ереси смолкли и значительно стушевались; из новых появляется манихеизм, но разве это христианская секта? 506 Правда, около этого времени появляется распря донатистов, но вопрос об этой распре еще не уяснился в то время в сознании церкви. Эдикт миланский, объявляя покровительство corpori christianorum, не исключал из этого понятия ни ересей, ни сект, но это не значит, чтобы законодатель этим самым связал себе руки на будущее время, не значит, чтобы он не имел возможности употреблять какие-либо меры для стеснения сектантов, не противореча миланскому эдикту. Эдикт прямо не говорит ни того, что позволены ереси и секты, ни того, что они запрещены, и этим законодателю давалась полная свобода в будущем действовать так или иначе. Не долго пришлось современникам эдикта миланского ждать разрешения этого вопроса: в церкви усилились беспокойства, она заволновалась, – и Константин должен был выразить свою прямую волю в отношении к диссидентам.... Лучшим комментарием к тому, чего хотел достигнуть Константин миланским эдиктом, служит его религиозно-политическая деятельность, обнаружившаяся тотчас по издании этого эдикта и простиравшаяся до времени борьбы с императором Ликинием, после которой та же деятельность Константина становится еще решительнее и смелее. Мы сказали, что миланским эдиктом христианству дано первенствующее значение в ряду других религий, при чем права язычества in tacito в значительной мере являлись попранными. Это особенно ясно становится из отношений Константина к христианству в сейчас указанный период его деятельности. В это время Константин решительно ничего не делает в пользу язычества, он равнодушен к нему, напротив для христианства он делает многое и очень многое. |
| Богословие свободы. Христианство и светская власть — от Миланского эдикта до наших дней 18 октября 2014 г. 14:03 Выступление митрополита Волоколамского Илариона , председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, на открытии учебного года на Богословском факультете Южной Италии 17 октября 2014 года. Ваше Высокопреосвященство! Ваши Преосвященства! Уважаемые профессора и студенты Богословского факультета! Для меня большая честь выступить перед вами в начале учебного года. Прежде всего, я хотел бы пожелать всем вам успехов в новом академическом году, а также пожелать народу Италии мира и благоденствия. В своем выступлении я хотел бы коснуться событий далекого прошлого, а также событий совсем недавнего времени. Речь пойдет об эпохе Миланского эдикта и о событиях, напоминающих эту эпоху, но происходящих уже в наше время, на наших глазах. В прошлом году во всем христианском мире торжественно отметили 1700-летие издания эдикта, подписанного в Милане в 313 году императорами Восточной и Западной частей Римской империи Константином и Лицинием. Миланский эдикт это, по сути, первый официальный государственный документ в Римской империи, благодаря которому «кафолическая Церковь» получает не только право на существование, но также государственное и общественное признание. Если до этого христиан гнали и истребляли, если они могли существовать лишь в катакомбах и глухом подполье, то благодаря Миланскому эдикту христиане впервые, наравне с язычниками, получили право открыто исповедовать и проповедовать свою веру, стоить храмы, открывать монастыри и школы. Огромным достижением константиновской эпохи стало признание Церкви в качестве полноценного участника общественных процессов, позволившее ей не только свободно устраивать свою внутреннюю жизнь, но и оказывать существенное влияние на жизнь государства и общества. Многие христиане того времени еще помнили, как гонители выдавливали Церковь из общественного пространства, загоняли ее в гетто. Многие были исповедниками с судьбами, изломанными насилием и притеснениями. Красноречивые, но одновременно исполненные боли воззвания мужей-апологетов II-III веков к государственным лидерам Римской империи для многих христиан начала IV столетия оставались правдой их собственной жизни. |
| Вот что давал и провозглашал Миланский эдикт! Насколько широк был объем понятия corpus christianorum по Миланскому эдикту? Заключало ли оно в себе представление об одних последователях кафолической Церкви или под это понятие подходили и еретики и, сектанты? Этот вопрос для многих исследователей представляется очень важным, но решается он ими и так, и иначе. Нам кажется, что много трудиться над разрешением этого вопроса нет надобности. В понятие corpus christianorum Миланский эдикт включал всех наличных христиан того времени, без различия конфессиональных оттенков, имевших место в их среде. Дело в том, что если когда Церковь представляла из себя действительное целое, то именно во время перед изданием Миланского эдикта. В обществе христиан того времени не было видно никакой религиозной партии, которая могла бы грозить церковному миру. Вообще, эпоха от осуждения Павла Самосатского до Миланского эдикта (272—313 гг.) представляет в истории Церкви замечательное затишье в отношении к появлению новых ересей и сект. Прежние ереси смолкли и значительно стушевались; из новых появляется манихейство, но разве это христианская секта? Правда, около этого времени появляется распря донатистов, но вопрос об этой распре еще не уяснился в то время в сознании государя. Эдикт Миланский, объявляя покровительство corpori christianorum, не исключал из этого понятия ни ересей, ни сект, но это не значит, чтобы законодатель этим самым связал себе руки на будущее время, не значит, чтобы он не имел возможности употреблять какие-либо меры для стеснения сектантов, не противореча Миланскому эдикту. Эдикт прямо не говорит ни того, что позволены ереси и секты, ни того, что они запрещены, и этим законодателю давалась полная свобода в будущем действовать так или иначе. Недолго пришлось современникам Миланского эдикта ждать разрешения этого вопроса: в Церкви усилились беспокойства, она заволновалась, — и Константин должен был выразить свою прямую волю в отношении к диссидентам... Лучшим комментарием к тому, чего хотел достигнуть Константин Миланским эдиктом, служит его религиозно-политическая деятельность, обнаружившаяся тотчас по издании этого эдикта и простиравшаяся до времени борьбы с императором Лицинием (323 г.), после которой та же деятельность Константина становится еще решительнее и смелее. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Международная научная конференция «Миланский эдикт (313–2013): Основы для свободы и свидетельства?» состоялась в сербском Нови Саде 15.05.2012 Участники международной научной конференции « Миланский эдикт (313–2013): Основы для свободы и свидетельства?», состоявшейся в сербском Нови Саде , разработали ряд положений, которые могут послужить основой для укрепления свободы вероисповеданий, сообщает официальный сайт Сербской Православной Церкви . Организаторами конференции, которая прошла со 2 по 5 мая в рамках подготовки празднования юбилея Миланского эдикта в 2013 г., выступили: Сербская Православная Церковь в лице епископа Бачского Иринея (Буловича) и Ассоциация негосударственных организаций Юго-Восточной Европы (CIVIS) при партнерстве с Фондом «Pro Oriente», Фондом за мир и преодоление кризисов и Конференцией европейских Церквей. На симпозиуме богословы, историки и специалисты различных религиозных объединений из разных стран мира обсудили различные аспекты содержания Миланского эдикта и его директного влияния на начало соблюдения свободы вероисповеданий. Также участники форума сформулировали 5 положений, которые в будущем могут послужить основой для сотрудничества в укреплении свободы вероисповедания. 1) Идеи, которые в историческом и общественном контексте вдохновили появление Миланского эдикта, следует принять как символический пункт отправления новой контекстуализации принципа libertas religionis для каждого, как последователя большинства, так и последователя меньшинства, учитывая изменчивые реалии современного времени и мира. 2) Церкви и религиозным объединениям необходимо продолжить совместную работу по укреплению и защите свободы вероисповеданий, а также усилить свое сотрудничество со светским обществом, чтобы они все объединили свои голоса в отношениях с государством, которое обязано обеспечить универсальную основу права на свободу вероисповеданий. |
| Дело Фотия само по себе, однако, не так радикально, чтобы считать его революционным. Если мы примем во внимание, как жила древняя церковь в общении с западом, то увидим, что это общение было довольно фиктивное: были частые перерывы в мире и общения было мало. Таким образом, чего-нибудь нового, радикального разделение церквей не принесло; греческая церковь продолжала жить, как и жила прежде, совершенно своеобразной жизнью; только теперь она получила нравственное право все притязания пап совершенно игнорировать. Кроме разногласия о начале второго (средневекового) периода ученые не сходятся между собой и в годе, с какого начинается второй отдел первого периода. В сущности разделение первого периода на полупериоды ясно. Чтобы не заметить, что правление Константина В. составляет эпоху в церковной истории, нужно родиться слепым. Вопрос может касаться лишь более точного указания года в пределах времени Константина Великого. Выбор приходится делать между гг. 311, 313, 323 и 325. Обычно останавливаются на 313 г., времени издания миланского эдикта. 323 г., год победы Константина над Ликинием и утверждения единодержавия Константина, указывается (Kurtz, Zöckler) потому, что только теперь церковь фактически перестала быть ecclesia pressa, какой она оставалась на востоке подрежимом Ликиния. Но при Юлиане она опять была ecclesia pressa; следовательно, 323-й год с этой точки зрения не конец. 311 г., когда издан эдикт Галерия о веротерпимости, это, конечно, начало конца, но веротерпимость была дана довольно лукаво, dêinvita voluntate, и могла быть взята назад без отмены эдикта 311 г. 313 г., время издания миланского эдикта, есть истинный принципиальный конец для положения ecclesia pressa, и, следовательно, надлежащее начало для второй половины первого периода. Против такого деления возвышают, однако, голоса, не лишенные теоретических оснований. Во всяком случае, миланский эдикт лежит на периферии церковной жизни, касаясь только отношений церкви к государству и имея лишь преходящее значение. |
| Дело Фотия само по себе, однако, не так радикально, чтобы считать его революционным. Если мы примем во внимание, как жила древняя церковь в общении с западом, то увидим, что это общение было довольно фиктивное: были частые перерывы в мире и общения было мало. Таким образом, чего-нибудь нового, радикального разделение церквей не принесло; греческая церковь продолжала жить, как и жила прежде, совершенно своеобразной жизнью; только теперь она получила нравственное право все притязания пап совершенно игнорировать. Кроме разногласия о начале второго (средневекового) периода ученые не сходятся между собой и в годе, с какого начинается второй отдел первого периода. В сущности разделение первого периода на полупериоды ясно. Чтобы не заметить, что правление Константина В. составляет эпоху в церковной истории, нужно родиться слепым. Вопрос может касаться лишь более точного указания года в пределах времени Константина Великого . Выбор приходится делать между гг. 311, 313, 323 и 325. Обычно останавливаются на 313 г., времени издания миланского эдикта. 323 г., год победы Константина над Ликинием и утверждения единодержавия Константина, указывается (Kurtz, Zöckler) потому, что только теперь церковь фактически перестала быть ecclesia pressa, какой она оставалась на востоке под режимом Ликиния. Но при Юлиане она опять была ecclesia pressa; следовательно, 323-й год с этой точки зрения не конец. 311 г., когда издан эдикт Галерия о веротерпимости, это, конечно, начало конца, но веротерпимость была дана довольно лукаво, de invita voluntate, и могла быть взята назад без отмены эдикта 311 г. 313 г., время издания миланского эдикта, есть истинный принципиальный конец для положения ecclesia pressa, и, следовательно, надлежащее начало для второй половины первого периода. Против такого деления возвышают, однако, голоса, не лишенные теоретических оснований. Во всяком случае, миланский эдикт лежит на периферии церковной жизни, касаясь только отношений церкви к государству и имея лишь преходящее значение. |
| неверия и злочестия, представление о великих и неисчислимых благах, внесённых в жизнь человечества светом Христовой веры. По сим соображениям и принимая во внимание, 1) что день издания Миланского эдикта в 313 году в точности не известен и 2) что день памяти святого Равноапостольного Царя Константина Великого , с именем коего неразрывно связано издание сего эдикта, упадает на время, когда сельское население занято полевыми работами, а учащиеся в церковно-приходских школах и в духовно-учебных заведениях заняты экзаменами и в некоторых случаях отпущены в дома родителей, Святейший Синод определяет: 1) благословить по всей православной Российской Церкви торжественное воспоминание 1600-летия со времени издания Миланского эдикта, приурочив празднование сего события к 14 сентября 1913 года, к празднику Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, так как само объявление этого эдикта явилось знаменем победы Креста Христова над заблуждением язычества, 2) для сего благословить совершение в указанный день во всех храмах Империи, в коих будет отправляться в этот день положенное по уставу церковное богослужение, после божественной литургии, молебствий Честному и Животворящему Кресту Господню и святому Равноапостольному Царю Константину с крестным ходом, предварив, по возможности, эти молебствия произнесением посвящённых воспоминаемому событию поучений, и с целодневным затем церковным звоном в знак духовной радости о победе христианства над языческим заблуждением, 3) в духовно-учебных заведениях, церковно-учительских и второклассных школах устроить в этот день торжественные собрания с произнесением речей и докладов, посвящённых воспоминаемому событию, а в церковно-приходских школах – чтений для учащихся и простого народа, 4) рекомендовать профессорам духовных академий и преподавателям духовных семинарий и церковно-учительских школ при выборе на 1913–1914 учебный год тем для сочинений останавливать внимание преимущественно на тех темах которые побудили бы учащихся ближе изучить предметы относящиеся к жизни и деятельности святого Равноапостольного Царя Константина и его заслуг для Христовой |
|
|
