| Когда бывш. патриарх жил в Воскресенском мон-ре, он вел тяжбы с соседями. Наиболее продолжительными и ожесточенными были конфликты с И. Сытиным и Р. Бобарыкиным о захвате Н. их владений, грабежах и увечьях крестьян и т. п. Тяжба с Бобарыкиным длилась до 1664 г. ( Соловьёв. История. Кн. 6. С. 216-218). В июле 1663 г. Бобарыкин отправил донос на Н., в к-ром писал, что опальный патриарх проклял царя и его семью во время богослужения. В Воскресенский монастырь отправилась комиссия во главе с Н. И. Одоевским и Р. М. Стрешневым в сопровождении отряда стрельцов. Н. отрицал свою вину, но в мон-ре был оставлен отряд стрельцов, а Н. предписано «жить в монастыре смирно и никуды не ходить» ( Гиббенет. 1882-1884. Ч. 2. С. 625), он фактически был взят под стражу. 16 февр. 1662 г. Н. предал анафеме Крутицкого митр. Питирима за совершение шествия на осляти, поставление Мстиславского еп. Мефодия (Филимоновича) местоблюстителем Киевской митрополии и управление 3 епархиями (собственной, патриаршей и Суздальской). Все эти действия, по мнению Н., были посягательством на патриаршую власть, к-рой митр. Питирим не обладал. Церковное проклятие Н. также призвал на боярина С. Л. Стрешнева за неуважение к патриарху (назвал собаку именем Н.) (Там же. Ч. 1. С. 222-227). Патриаршая анафема обеспокоила власти, архиереям были разосланы царские грамоты с вопросами о каноничности действий Н. Епископы признали проклятие Н. недействительным. Открыто против Н. выступил Вятский еп. Александр, в письме царю он просил о поставлении нового патриарха, называл Н. еретиком. Царь искал пути разрешения ситуации. В 1662 г. в Москву прибыл Газский митр. Паисий Лигарид . Первоначально он предпринял попытку убедить Н. вернуться на престол, но вскоре стал выступать за организацию суда над Н., что позволило бы поставить нового патриарха без недоразумений с положением прежнего. Паисий Лигарид подготовил «ответы» на 30 «вопросов» боярина С. Л. Стрешнева о каноничности действий Н. Все ответы были не в пользу Н. (Там же. Ч. 2. С. 518-580). Под влиянием Паисия Лигарида было принято решение созвать Собор с участием вост. патриархов для суда над Н. В нач. 1663 г. в К-поль были отправлены богатая милостыня и приглашения на Собор. |
| гетманы считали своим долгом поддерживать древние правосл. святыни. Игум. Софроний умер между 1645 и 1648 гг., застав лишь начало этого процесса. После него кирилловскими наместниками были игумены-интеллектуалы, ректоры Киево-Могилянской коллегии: Иннокентий (Гизель ; ок. 1650-1652), при к-ром мон-рь был разорен вошедшими в Киев войсками коронного гетмана Януша Радзивилла; Лазарь (Баранович ; 1652-1657), при нем Богдан Хмельницкий издал универсал (18 окт. 1656), подтверждавший все владения и права обители и защищавший ее от магистрата; профессор поэтики и риторики Мелетий (Дзик; 1658-1677), на долю которого выпало много испытаний в период Руины. В 1662 г., когда татары из отрядов Юрия Хмельницкого грабили киевские околицы, мон-рь горел. В 1666 г. игум. Мелетий от имени духовных властей Киевской митрополии возил в Москву челобитную о возобновлении древнего права свободного избрания Киевского митрополита (Московский патриарх назначил местоблюстителем еп. Мефодия (Филимоновича), а К-польский - еп. Иосифа (Нелюбовича-Тукальского)); игум. Мелетий описывал тяжелое состояние мон-ря, пребывавшего «в облоге» со всех сторон (АрхЮЗР. 1872. Т. 7. С. 73). С именем игум. Мелетия связано и 1-е известие о чуде: игумен посылал к мощам вмц. Варвары своего келейника Евстафия, к-рый получил исцеление; в обители была учреждена практика братского чтения молитв и акафиста вмц. Варваре, установлено совершение крестных ходов к мощам святой в Михайловский Златоверхий мон-рь. При игум. Мелетии ктиторами обители стали гетман М. С. Ханенко и его семья. Шиферная доска с памятной надписью о сооружении надвратной ц. Благовещения. 1760 г. Шиферная доска с памятной надписью о сооружении надвратной ц. Благовещения. 1760 г. Следующий игумен, Иннокентий (Монастырский ; 1681-1697), поставил подпись под актом избрания в гетманы И. С. Мазепы (25 июля 1687). Игумен пользовался его благосклонностью. Гетман выдал неск. универсалов с подтверждением старых и предоставлением новых владений К. м. (среди новых - богатые земли упраздненного ржищевского в честь Преображения Господня монастыря ). |
| от 22 июня 1663 г. (изд.: Курышева. 2015. С. 288), грамота от 10 окт. 1665 г. из Тбилиси (с припиской самого П.; изд.: Она же. 2014. С. 94; Она же. 2015. С. 279; Eadem. 2015. P. 293) и от 30 нояб. 1665 г. из Шемахи ( Фонкич. 2003. С. 333-334). Иоанном Сакулисом написаны грамоты от имени Антиохийского и Александрийского патриархов от 26 июля и 21 сент. 1666 г. ( Курышева. 2014. С. 92-95; Она же. 2015. С. 270, 283-284; Фонкич. 2003. С. 329). Слав. грамоты П. написаны в Москве и в Киеве в 1666-1669 гг. По прибытии в Москву, в дек. 1666 г., П. писал царю о расходах и сделанных в пути займах (РГАДА. Ф. 52. Оп. 4. 52; Фонкич. 1997. С. 168). 18 сент. 1668 г. от имени П. из Киева было отослано письмо стольнику А. С. Матвееву, касающееся конфликта братии Киево-Печерской лавры с местоблюстителем Западнорусской митрополии Мстиславским и Оршанским еп. Мефодием (Филимоновичем) (РГАДА. Ф. 52. Оп. 4. 54; в дек. 1668 П. участвовал в проходившем в Москве Соборе по делу еп. Мефодия - см.: Эйнгорн В. О. Очерки из истории Малороссии в XVII в. М., 1899. Ч. 1. С. 557-558). 25 февр. 1669 г. патриарх писал гетману Войска Запорожского П. Д. Дорошенко (изд.: Курышева. 2015. С. 281) и Киевскому митр. Иосифу (Нелюбовичу-Тукальскому). В сент. 1669 г. П. сообщал из Киева о благополучном приезде (РГАДА. Ф. 52. Оп. 4. 57). Сохранились разрешительные грамоты, данные П.: рукописная (ГИМ. Син. грам. 2329; изд.: Курышева. 2015. С. 285) - униат. еп. Пинскому и Туровскому Мартиану Белозору, к-рый заказал грамоту через Симеона Полоцкого , но так ее и не получил ( Курышева. 2015. С. 272-273); печатная (ГИМ. Син. грам. 1261) - чудовскому архим. Иоакиму (впосл. патриарх Иоаким ). Всего перед отъездом П. в мае 1669 г. по его просьбе было отпечатано 1 тыс. экз. «разрешенных грамот мужских» и 500 «женских» ( Уханова. 2010). В 1678 г. П. удалился на покой ввиду преклонного возраста. Арх.: РГАДА. Ф. 27. Оп. 1. 140. Ч. 5. Л. 321, 323а - 324 об.; Ч. 7. Л. 110-111, 132-132 об.; Ч. 8. Л. 4; Ф. 52. Оп. 1. 1666 г. 8-9; 1669 г. |
| Когда потом брат Павла, Никифор Михаилович, был отвезен для воспитания в морской кадетский корпус, Никита Филимонович, по обычаю богатых людей того времени – иметь близ себя в подобных случаях благонадежного человека, который бы, в случае надобности, мог оказать помощь, – ездил с ним в Петербург, где провёл большую часть времени девятилетнего пребывания в корпусе. В Петербурге он, впрочем, не оставался праздным и без занятия. Будучи уже порядочным портным, он имел там занятие по своему ремеслу, в котором ещё более набил руку и усовершенствовался. По окончании воспитания в корпусе Никифор Михайлович был записан на службу в 41-й экипаж черноморского флота и Никита Филимонович в 1816 г. ездил с ним по этому случаю в Херсон. Пробыв там около года, побывав на море и однажды выдержав сильный шторм, Никита Филимонович в 1817 г. снова возвратился в Ключи. Когда в промежутки между этими поездками в Польшу, Петербург и Херсон Никите Филимоновичу случилось возвращаться в свои места, то, не имея, – по малолетству или отсутствию своего господина Никифора Михайловича, определённых занятий в Елицах, он живал в своём уездном городе Новохоперске, добывая деньги работою и платя опекуну оброк. Ещё отец Павла и Никифора Ширинкиных завещал дать семейству Пономарёвых увольнение; но это дело не приводилось в исполнение. Одно обстоятельство ускорило это дело. Дела Павла Ширинкина были порасстроены; принадлежавшая ему часть имения была заложена, а при его жизни не по средствам доходов ему не хватало не только на выкуп имения, но и на уплату по долгу процентов. Он уговаривал своего брата Никифора Михайловича, чтобы тот заложил и свою часть и уплатил долг его, Павла, т. е. перевел бы его на себя. Никита Филимонович, доставшийся по разделу на часть Никифора Михайловича, не советовал ему закладывать своё имение для уплаты долгов Павла, представляя ему, что, ежели Павел не станет ему платить своего долга, то ему, Никифору, с заложенным имением искать помощи уже будет негде. Для удаления такого неприятного советника, Павел с опекунами и схлопотали, что в 1820 году Никита Филимонович был с семейством отпущен на волю. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла МЕФОДИЙ (Филимонович Максим; † нач. 1690, Москва), еп. Могилёвский, Мстиславский и Оршанский, местоблюститель Западнорусской митрополии в 1661-1668 гг. 23 янв. 1654 г. нежинский протопоп Максим Филимонович во время встречи в Нежине возвращавшихся с Переяславской рады рус. послов совершил в Троицком соборе службу с поминанием царя как нового государя. Занять такой крупный пост в одном из главных центров Левобережья Филимонович мог благодаря близости к могущественному нежинскому полковнику И. Н. Золотаренко. В 1654-1655 гг. священнослужитель участвовал в походе казацкого войска во главе с Золотаренко на пограничные с гетманством земли Великого княжества Литовского. В сент. 1654 г. в царской ставке под Смоленском М. выступил с речью, в к-рой оценил присоединение гетманства к Русскому гос-ву как восстановление разрушенного исторического единства восточнослав. земель и призвал царя собрать их под своей властью. Эта речь была одной из первых попыток осмыслить историческое значение Переяславской рады. В практической деятельности, однако, протопоп следовал указаниям своего патрона. Тогда же он обратился к властям осажденного Могилёва, предлагая им перейти под власть Б. М. Хмельницкого (а не царя). К Филимоновичу, как влиятельному лицу, обращался литов. гетман Я. Радзивилл. 10 июня 1655 г. протопоп Максим присутствовал на приеме у царя в его походной ставке, ему были пожалованы 40 соболей и вручена грамота на с. Ушно в Черниговской земле (ныне Ушня Менского р-на Черниговской обл., Украина). 2 авг. протопоп сообщил царю о взятии Вильно. Участвовал в похоронах Золотаренко, погибшего при осаде Ст. Быхова поздней осенью 1655 г. В дальнейшем поддерживал тесные связи с братом покойного, нежинским полковником В. Н. Золотаренко. К тому времени, когда умер гетман Б. М. Хмельницкий (1657) и был избран новый гетман И. Е. Выговский, установились прямые контакты протопопа Максима с Москвой, определилось его отношение к состоянию дел на Украине. В письмах к такому близкому к царю человеку, как Ф. М. Ртищев , протопоп подверг резкой критике казацкую верхушку, которая присваивала себе все доходы, собираемые в «войсковом скарбе». Выход нежинский протопоп видел во вмешательстве царской власти, к-рая точно определила бы доход полковников. Перемен хотели многие недовольные, но они стали добиваться этого своими силами, и в такой ситуации Максим стал на сторону Выговского и полковников. Так, он ездил послом от митрополита к главе повстанцев - полтавскому полковнику М. И. Пушкарю с «неблагословением» и требованием прекратить враждебные действия. Весной 1658 г. он поехал в Москву как посол Выговского, добиваясь вмешательства царской власти для прекращения конфликта. |
| К горестному состоянию тоски и уныния добавилась серьезная болезнь: в конце ноября Сахаров вместе с Панченко отправились в путешествие по Малой Азии, попали в какую-то болотистую (вернее, залитую водой) местность возле Бостанджика, Сахаров подхватил инфлюэнцу и сильный плеврит, потерял голос, оказался из-за всего этого в больнице. О дальнейшей его судьбе написал Ернштедту P. X. Лепер: 16 января 1902 г. он известил Виктора Карловича, что у Сахарова – туберкулез гортани, подробно описал тяжелое его состояние, высокую температуру, туберкулез кишок и просил известить родных и знакомых (Д. 124. Л. 87–88 об.), а 29 января сообщил о смерти Сахарова (Л. 89–90 об.). По всей вероятности, последнее письмо, написанное в больнице и полученное Ернштедтом в начале марта, было ему отправлено уже после смерти его подопечного или же сильно задержалось в дороге. Немалую часть эпистолярного наследия Ернштедта составляет корреспонденция его учеников. Переписку с С. А. Жебелевым, сохранившуюся в обозреваемом фонде в двухстороннем варианте, можно выделить как особый и весьма информативный сюжет (см. об этом далее). Папиролог и палеограф Григорий Филимонович Церетели, любимый и преданный ученик Виктора Карловича, написал учителю за 1891–1901 гг. 100 писем и 40 открыток (Д. 222. 364 л.). Архивами и перепиской Церетели много занимался И. Ф. Фихман, и в его очерке «Г. Ф. Церетели в петербургских архивах: портрет ученого» (АРВ. С. 226–258) приведено множество цитат – от отдельных фраз до обширных текстов – из писем, отправленных Ернштедту. 1613 Немало их и в других работах И. Ф. Фихмана о Церетели. 1614 В названном очерке (С. 250) дана исчерпывающая характеристика этой переписки: «Письма (Церетели. – И. К.), будучи адресованы разным лицам (учителю, друзьям, ученику, жене, близкому другу), должны, казалось бы, сильно отличаться друг от друга. Некоторые отличия, разумеется, есть, но не кардинальные, если не считать отдельных частей писем к В. К. Ернштедту, носящих характер подробнейших отчетов о проделанной работе, включая изложение (с комментариями) прослушанных лекций, сообщения о просмотренных рукописях, транскрипции папирусов 1615 и т. д. Неизвестно, вел ли Церетели дневники (об этом в переписке не упоминается, дневников не сохранилось). Но его письма – а писал он легко, образно, прекрасным русским языком, звучащим ныне несколько старомодно, – это своего рода дневники-исповеди, в которых он, не стесняясь, изливал свою душу, давал волю своим чувствам (нередко гневу и язвительной иронии), не скрывая своей гордости по поводу того, что он не такой, как другие». 1616 В свою очередь Виктор Карлович никогда не забывал (в письмах к жене, к С. А. Жебелеву) упомянуть о визитах, встречах, беседах, интересном времяпрепровождении с Церетели. И его зарубежные корреспонденты также часто информировали его о работе, планах и передвижениях его ученика. Григорий Филимонович написал после смерти своего учителя весьма проникновенный некролог. 1617 |
| «Приговор Украинской советской социалистической республики 16 мая 1960 года. Народный суд 2-го участка Печерского района г. Киева в составе: председательствующего народного судьи Ткаченко, народных заседателей Берова с участием прокурора Яковлева, рассмотрев в открытом судебном заседании приговорил: …учитывая характер совершенных с особой дерзостью преступлений, руководствуясь ст. 96 и 97 УГК УССР, Резвых Василия Филимоновича, на основании ст. 70 ч. II УК УССР, подвергнуть лишению свободы в ИТК без поражения в правах сроком на пять лет». Когда отца Руфа заключили в тюрьму, его мать обратилась в Верховный Совет СССР с ходатайством: «Как мать, прошу о помиловании моего сына Резвых Василия Филимоновича 1922 г. р. Семь лет, с 1941 по 1947, Василий находился в рядах Советской армии, являясь младшим лейтенантом, летчиком-истребителем; на протяжении Отечественной войны принимал активное участие в боевых операциях. Имеет правительственные ордена и медали. Мне 68 лет. После смерти мужа, с 1934 года вырастила и воспитала пятерых детей, трое сыновей добровольно ушли на фронт. Убедительно прошу обратить внимание на мою материнскую просьбу и помиловать моего сына. Он не преступник, и об этом я, его мать, могу с чистой совестью заявить. Он всегда был кротким, послушным и добрым, являясь моим утешением. Я инвалид 2-й группы, и это горе совсем подкосило меня. Осушите мои слезы, верните моего сына, чтоб он был моей опорой в старости. Очень надеюсь на вашу чуткость к материнской просьбе». Верховный Совет СССР не внял материнской просьбе. Монах Руф «от звонка до звонка» провел в лагере пять лет. Господь ведает о 18 годах, проведенных отцом Руфом после заключения в подвальной комнате общественного туалета, расположенного недалеко от Киево-Печерской лавры, куда он ежедневно приходил. Экскурсоводы атеистического музея «Киево-Печерский заповедник» полюбили приходящего «ласкового» монаха и позволяли ему прикладываться к мощам преподобных Печерских и даже приводить с собою других православных. |
| К концу жизни Никиты Филимоновича его стало огорчать то обстоятельство, что живший долгое время в скиту сын его Иродион Никитич, во всем исправный послушник, не получает мантии. Многих, после него поступивших, братий постригали в мантию, а его все обходили. Каждый такой раз Никита Филимонович обращался к сыну с горьким вопросом: «Иродион! А нас-то когда же?». От Иродиона же слышался только один ответ: «Потерпим!». Так ждал Никита Филимонович пострига своего сына до самой своей кончины и все-таки не дождался. Он скончался 28 декабря 1849 года, 76 лет от роду, с напутствием Святых Христовых Таин, предварительно приняв постриг в мантию с именем Нифонт. Монах Нифонт (†14/27 мая 1826) Родом из мещан города Карачева Орловской губернии. Сначала проводил жизнь монашескую по разным обителям, потом в рославльских лесах Смоленской губернии с подвизавшимися там старцами, наконец поступил в Оптинский скит, где прожил только пять месяцев. Был болен 70 дней и 14 мая 1826 года преставился ко Господу. Это был, с основания скита, первый покойник, обновивший скитское кладбище. От роду ему было 47 лет. Неизвестно, где был пострижен в мантию. Послушник Павел Бородин (†28 мая/10 июня 1914) Указный послушник Павел Яковлевич Бородин. Из крестьян Орловской губернии Ливенского уезда Вышне-Ольшанской волости села Студеный Колодезь; запасный писарь Амурской речной флотилии. Родился 1 июня 1884 года. Обучался в сельской школе чтению и письму. Холост. Записан в братскую книгу 5 мая 1904 года, 19 лет от роду. 5 октября 1905 года выехал на родину для отбывания воинской повинности. Возвратился с военной службы и вновь поступил в обитель 22 ноября 1913 года. Определен в число братства (приукажен) по указу Духовной консистории от 25 ноября 1913 года за 20096. В 1913 году проходил разные послушания в скиту. Скончался 28 мая 1914 года от туберкулеза легких, 28 лет от роду. Исповедовал и приобщал [его] перед смертью иеромонах Дионисий. Погребен 30 мая на скитском кладбище. Совершали погребение скитские — иеромонах Осия и иеродиакон Зосима. |
| Так, в душеспасительных лекциях о Благой Вести, читаемых в малочисленных еврейских и арабских евангельских общинах, Владимир Филимонович благополучно состарился, и в 1971 году был «отозван к высшему служению». Папа же, оставшись с Россией, служил в еще не закрытых Храмах небесной торжественности и красоты Литургии, на Пасху возглашал в слезах радости православному люду «Христос Воскресе», обрядово крестил, обрядово венчал и отпевал обрядово русских людей, затюканных нашествием поганых безбожников. Позже пришлось служить и тайно: в скромных домовых церквах. Тайно приходилось и окармливать духовных чад своих, — тайно, ибо явно бесновался в России красный зверь. А короткие биографии не длинной жизни отца Владимира, завершившейся в приснопамятном 1937-м году, писал папа не сам, а выходили они из-под перьев грамотных следователей ОГПУ и НКВД, натренировавших частыми упражнениями каллиграфическое искусство своего почерка… Свое знакомство с отцом Георгием Марцинковский описал в воспоминаниях, а его талант рассказчика выше всяких похвал. Отношение к отцу Георгию выразил он самыми добрыми словами, написанными к тому же не через десятилетия, а вскоре после событий. «Однажды я простудился, — описывает Марцинковский первую встречу, — почувствовал что-то вроде сухого плеврита. Меня направили в перевязочную комнату. Небольшая чистая камера. Посреди нее стоит иеромонах, исполняющий должность санитара. Вереница больных проходит через комнату. Большинство страдает экземой, язвами на ногах». Этот-то иеромонах, «милосердный самарянин, обмывающий гнойные раны» и утешающий всякого «бодрым словом, шуткой-прибауткой» — и был отец Георгий. Скупо, но с любовью чертит Марцинковский портрет батюшки: «Отец Георгий, человек лет 50, с длинными лоснящимися от елея редкими волосами и простым русским (мужицким) лицом; глаза его прямо светятся лучистым сиянием. Любит говорить отечески, с народным юмором. Мы с ним очень подружились». К тому времени Владимир Филимонович уже нарушил церковный запрет и крестился самочинно во второй раз. К этому решению шел он долго и мучительно. А мучила его заведенная православными практика крещения детей в раннем возрасте. Ведь тогда получается, что крещаемый просто в силу возрастного неразумия — не в состоянии искренно и сознательно обратиться к вере, ко Христу, как требовал того Господь: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет». То есть, сначала вера, а потом крещение, как, собственно, поступали апостолы и святые отцы, крестившиеся уже во вполне сознательном возрасте. |
| В этих условиях среди правосл. духовенства произошел раскол. Часть духовенства, прежде всего преемники Сильвестра митрополиты Дионисий (Балабан-Тукальский) , а затем Иосиф (Нелюбович-Тукальский) , ориентировалась на тех гетманов (сначала И. Е. Выговского, затем П. Д. Дорошенко), к-рые, лавируя между соседями Украины, стремились добиться для гетманства возможно более широкой автономии. В июне 1658 г. митр. Дионисий поддержал курс Выговского на разрыв с Россией, участвовал в разработке и принятии Гадячского соглашения, по которому гетманство становилось частью Польско-Литовского гос-ва. В том же году митрополит покинул Киев, подчинявшийся власти царя, и поселился на Правобережной Украине, в резиденции гетманов Чигирине. Власть митрополита перестала распространяться на Левобережье, где местоблюстителем митрополичьей кафедры стал Черниговский еп. Лазарь (Баранович). 2 нояб. 1658 г. митр. Дионисий передал еп. Лазарю под управление протопопии Черниговскую, Менскую, Борзнянскую, Глуховскую, Конотопскую, Новгород-Северскую и Стародубскую. После низложения Выговского и нового подчинения Запорожского войска власти царя в окт. 1659 г. еп. Лазарь был назначен «блюстителем Киевской митрополии». В 1661 г. митрополичьим местоблюстителем на Левобережье стал посвященный в Москве на Мстиславскую кафедру Мефодий (Филимонович) , занимавший этот пост до 1668 г. После заключения в 1667 г. Андрусовского мира, закрепившего Правобережную Украину за Речью Посполитой, а Киев и Левобережье за Россией, фактически произошел раскол митрополии и К. е. Киевские митрополиты, находившиеся на территории Польско-Литовского гос-ва, практически утратили власть над Левобережьем и Киевом, где усиливалось влияние России (в условиях постоянных войн и разорений определенное значение приобрела материальная поддержка, которую оказывали русские власти киевским мон-рям, и возможность продавать в Москве книги киево-печерской типографии). За укрепление связей с Россией как гарантом сохранения Православия на Украине выступала влиятельная западнорус. |
|
|
