| Сестра его Пульхерия, по согласию сената, вступила в брак с знаменитым сенатором Маркианом, который вместе с этим получил в свою власть и восточную империю. Отличная честность Маркиана и всем известное его благочестие побудили Льва искать у него того, в чем он не мог успеть посредством писем к Феодосию. Маркиан и Пульхерия были на это согласны, и, отправив письма ко Льву, равно как получив и от него, созвали в Никею 630 епископов для собора (в 451 г.). Но римские легаты, которых послал Лев, епископы Пасхазин Лилибетанский, Луценций Аскуланский, Юлиан Цензенский и пресвитер Бонифаций, считая важным делом для соглашения вещей и прекращения волнений евтихианской партии то, когда бы на соборе присутствовал сам Маркиан, покорнейше просили его, чтобы он перенес собор на такое место, где сам он удобно мог бы посещать его. Поэтому собор перенесен был в Халкидон Вифинский, отстоящий от Константинополя на семь стадий, и открыт в восьмой день октября, при консулах Маркиане и Адельфие, в присутствии римских легатов, под председательством Анатолия Константинопольского, в храме святой Девы и мученицы Евфимии. Там присутствовали почтеннейший сенат и несколько других высших сановников, в качестве судей собора, которые однако же назначены были императором не столько для того, чтобы рассуждать о предметах, относящихся к вере и благочестию, сколько для того, чтобы своим авторитетом сдерживать шум и волнения. Ибо во втором заседании открыто признались сами судьи, что им должно учиться у епископов; а на третьем заседании, когда присутствие судей на соборе не одобрял Диоскор, епископы отвечали: если бы рассуждения велись законно, то не было бы нужды ни в каких гражданских судьях; и в этом же заседании те же епископы высказали, что одним епископам вверена Богом власть судить епископов. Прежде всего возгласили римские легаты, что неприлично Диоскору, как виновному, имеющему быть судимым от других, заседать между епископами и судить о других. Когда этот предмет обсуживался судиями и легатами, Евсевий Дорилейский представил судьям против Диоскора записку, наполненную преступлениями и неистовствами ефесского собрания. |
| Но попытки их помочь делу православия были тщетны. Феодосий в ответ на эти письма писал императорской фамилии на западе, что в Ефесе на соборе 449 года решения постановлены с полною свободою и сообразно с истиною, что Флавиан по справедливости лишен сана ради нововведений в вере ( Дeяh. III, 97 –100 ). Напрасно сам папа, обращаясь с письмами к Феодосию, заклинал его страшным судом, Св. Троицею и святыми ангелами созвать новый собор ( Дeяh. III, 58–69 ); император оставался глух и нем и дела продолжали пребывать в том же положении. Таким образом, как Восток, подчиненный монофизитскому правлению Феодосия, так и Запад оказывались бессильными помочь делу православия. В таком состоянии оставались дела до самой смерти Феодосия младшего. Восшествие на престол нового императора Маркиана было счастливым событием для стороны православных. Маркиан, как и Пульхерия, сестра Феодосия младшего, которая теперь сделалась супругою Маркиана, были глубоко преданы делу православия. Свой религиозный характер Маркиан вполне выразил в созвании собора Вселенского, в образе отношения к нему и в своих распоряжениях касательно Церкви после этого собора. Что же касается религиозного характера Пульхерии, то современники отзывались о нем с полною похвалою. Отцы собора Халкидонского говорили о вей, что она «всю жизнь проводит в молитве», что у ней «беседа в псалмах» ( Дeяh. III, 672 ); папа Лев замечал о ней: «когда она не принимала священников, когда не стояла за благочестие и веру православную» ( Дeяh. III, 75 )? Один древний историк пишет о ней: «тщательно и мудро предотвращала она всякий случай, грозивший вере введением новых и ложных догматов» 252 . Благоприятное отношение нового правительства к православию обозначилось тотчас же по вступлении Маркиана на престол. Император немедленно распорядился, чтобы останки архиепископа Флавиана, умершего в изгнании, были перенесены в Константинополь и торжественно положены в храме св. Апостолов, месте погребения епископов Константинопольских. Далее император приказал возвратить из ссылки всех тех епископов, кои подвергнуты были изгнанию после осуждения их на соборе разбойничьем, и им возвращены были епископские кафедры ( Дeяh. III, 107–109 ). |
| Ph. Schaff, Geschichte der alten Kirche. Leipzig 1867. S. 659. Анатолий константинопольский писал в Рим миролюбивое послание. Это непонятное на первый взгляд обстоятельство будет ясно, если мы припомним этнографические и психологические особенности типов востока и запада. Психология этих типов была совершенно диспаратная. В данном случае восток проиграл, потому что греки вообще были способны уступать. Тяжелое историческое прошлое тяготело над эллинами. Восток не выработал себе твердого исторического характера, так чтобы мог стать лицом к лицу с Римом и защищать себя на правовой почве. Греки переоценивали те стороны своей природы, которые в них признаются самыми характерными: гибкость ума, тонкость наблюдений и веру в силу своего красноречия. Произойди подобный случай в Карфагене, престижу папы был бы нанесен прямой удар, а здесь вышло другое. Собор и Анатолий, решившись твердо стоять за 28 правило, не высказались решительно против папы, так что удар нанесен был косвенно. Папу не оспаривали, как личность, вмешивающуюся не в свое дело, а его стали умилостивлять, как разгневанного властелина. Собор представил дело так, что папские легаты не поняли его. Папа Лев как будто не посвятил своих легатов в тайну отношений Рима к Константинополю. По мнению отцов собора, Лев будет даже рад возвышению Константинополя, потому что это возвышение клонится к чести самого Рима. Константинополь — второй Рим; возвышая второй Рим, собор этим самым возвышал и первый. Таким образом, все дело имело такой вид, будто собор, с одной стороны, возвышением Константинополя, и с другой — принятием «томоса», почтил папу, и от себя просил его почтить их (отцов собора) утверждением халкидонского определения о Константинополе. Но такое красноречие нисколько не тронуло папу. Он хотел уничтожить это постановление своим молчанием о соборе. В дело вмешался император Маркиан, который был поставлен в неловкое положение таким отношением папы к делу. Маркиан потребовал, чтобы Лев высказался определенно, и Лев должен был заговорить. Но еще до утверждения папы 28 правило Халкидонского собора на востоке вошло в церковную жизнь, а в Риме на послание Анатолия смотрели, как на обращение к папе за разрешением вопроса о положении константинопольского патриарха. Во время акакианской смуты Геласий цитировал Анатолиево послание, как отказ от определения Халкидонского собора. |
| Представители православных употребили самое сильное нравственное давление на императора, чтобы заставить выйти его из этого нейтралитета. Его личные усилия восстановить Церковный мир не имели успеха; но его законы, направленные против низложенного Нестория, были приветствованы как проявления ревности по Боге в духе пророка Илии, который не Удовольствовался тем, что обличал лживых пророков, но хотел наказать и погубить их. Наконец, когда недоверие императора к сословию епископов возросло до того, что он прислал на местный константинопольский собор 448 г. патриция мирянина для наблюдения за православием рассуждений, собор приветствовал это распоряжение возгласами: «Многая лета царю нашему архиерею» — Как известно, здесь впервые соборно признан за императором тот характер, который приписывал себе Константин Великий. Подобный образ выражения сделался даже очень употребительным в эту эпоху. Лев Великий с радостью приветствовал обнаружения не только царского, но и священнического, даже апостольского духа в императорах Феодосии II и Льве I. Преемники Феодосия, Маркиан и Лев, держались даже строже, чем он, его принципа церковной политики — невмешательства во внутренние дела церкви, и одаренные характером твердым, с успехом проводили его в жизнь. Несмотря на то, что Маркиану (450—457) выпала такая видная роль в церковной истории, что, перечитывая его переписку со Львом I, можно думать, что не Анатолий, а Маркиан был епископом константинопольским, этот император действовал почти исключительно церковными средствами. Равным образом и Лев I (457—474), когда поднят был вопрос об авторитете Халкидонского собора, умел разрешить его путем строго законным и воздержаться от всякого насилия, несмотря на то, что папа Лев I, вообще не затруднявшийся прибегать к содействию императорской власти для достижения догматических или административных своих целей,— просто рекомендовал ему обуздать дерзость неправомыслящих и ни в каком случае не допускать каких бы то ни было рассуждений относительно того, что решено на IV вселенском соборе. |
| а) Напасть какая тебя постигла, или скорбь душевная: спеши скорее на молитву к Владычице , а не ищи себе отрады в каких-нибудь земных утешениях и развлечениях, тем более не прибегай, для облегчения своей скорби, для забвения напасти – к вину, как это делают многие. Подобные увеселения и утешения – новые напасти, только не приметные с первого раза: потому что обольстительны. б) Грехи или страсти мучают тебя, или привычки недобрые владеют тобою – прибегай к благосерднейшей Матери всех – Царице Богородице ; молись ей так: всеблагомощная, Госпоже Богородице: вот мною владеют такие и такие страсти и грехи. Ты вся можеши: Твоя молитва всесильна у Сына Твоего и Бога; покрой, заступи меня от меня самого, от моих греховных страстей и привычек, – всем сердцем желаю себе исправления и спасения, – но без вышней помощи, без заступления свыше ничего не могу сделать: сделаю шаг вперед, да потом целых десять назад отступлю, так и отталкивает меня от Господа сила вражия. Окаянен я, беден, и нищ, и слеп, и наг духовно: помоги мне, окаянному и бедному и слепому, – всею душою молю Тебя. Верую, что Ты слышишь каждый вздох моего сердца, каждое слово, от сердца выходящее, и милостиво заступаешь всех, кто ищет усердно Твоей помощи и кого не в конец обольстила лесть греховная. Заступи же, спаси и помилуй меня грешного! III. Так будем молиться премилосердой Царице Богородице и непременно сподобимся Ее покрова и заступления. Аминь. (Составлено по Четьи Минеям и «Полному собранию сочинений» прот. И. Сергиева (Кронштадтского), т. I. изд. 1890 г.). Двадцать пятый день Свв. мученики Маркиан и Мартирий (Почему некоторые люди очень много боятся смерти?) I. Cbb. мученики Маркиан и Мартирий, память коих совершается ныне, были: первый – чтецом, а второй – иподиаконом, и в то же время оба нотариями, т. е. особыми чиновниками по делам церковным и вместе гражданским, при Константинопольском патриархе Павле. Пострадали они в IV веке при императоре Констанции, сыне Константина Великого, увлеченном в ересь Ария. |
| То были епископы: Иерусалима – Ювеналий, Кесарии Каппадокийской – Талассий, Анкиры – Евсевий, Берита – Евстафий и Селевкии Исаврийской – Василий. Все шесть епископов были признаны виновными в неправильных действиях на Соборе и присуждены к лишению епископского сана, о чем решено было довести до сведения императора. Диоскор не явился на второе заседание Собора, а также и на третье, несмотря на троекратный вызов, и был осужден заочно «не за веру», как это оговорил формально Анатолий в одном из последующих заседаний, а за то, что позволил себе не доложить Собору в Эфесе послания папы Льва и предал его затем анафеме. Ближайший сотрудник Диоскора Ювеналий изменил ему еще на первом заседании и открыто перешел на сторону его врагов, изменили ему и четыре египетских епископа. Император утвердил низложение Диоскора и сослал его в Гангры; остальные пять епископов были помилованы ввиду их раскаяния в прежних заблуждениях, сохранили свои кафедры и остались членами Собора. К главной своей задаче, устранению разномыслия в определении веры, Собор приступил на втором собрании, через два дня после первого. Прочитаны были Символ веры Никейского и Константинопольского соборов, послание папы Льва к Флавиану по вопросу об учении Евтихия и выдержки из творений Отцов Церкви. Заседание имело целью подготовить единодушие присутствующих, и на патриарха Анатолия было возложено поручение воздействовать на колеблющихся в личных сношениях. На четвертом заседании дело пошло дальше, и присутствующим было предложено подписать послание папы Льва. Все давали подпись, кроме оставшихся верными Диоскору египетских епископов. Они ссылались на то, что их Церковь лишена главы, и они не могут сами решить этого вопроса. Этот мотив был уважен и им дана отсрочка. Формула вероопределения в пояснение к Символу веры была выработана особой комиссией под председательством патриарха Анатолия и принята собравшимися на Соборе епископами. Торжественное объявление совершилось в следующем заседании, 25 октября, на которое прибыли император Маркиан и Пульхерия. |
| Сестра его Пульхерия, по согласию сената, вступила в брак с знаменитым сенатором Маркианом, который вместе с этим получил в свою власть и восточную империю. Отличная честность Маркиана и всем известное его благочестие побудили Льва искать у него того, в чем он не мог успеть посредством писем к Феодосию. Маркиан и Пульхерия были на это согласны, и, отправив письма ко Льву, равно как получив и от него, созвали в Никею 630 епископов для собора (в 451 г.). Но римские легаты, которых послал Лев, епископы Пасхазин Лилибетанский, Луценций Аскуланский, Юлиан Цензенский и пресвитер Бонифаций, считая важным делом для соглашения вещей и прекращения волнений евтихианской партии то, когда бы на соборе присутствовал сам Маркиан, покорнейше просили его, чтобы он перенес собор на такое место, где сам он удобно мог бы посещать его. Поэтому собор перенесен был в Халкидон Вифинский, отстоящий от Константинополя на семь стадий, и открыт в восьмой день октября, при консулах Маркиане и Адельфие, в присутствии римских легатов, под председательством Анатолия Константинопольского, в храме святой Девы и мученицы Евфимии. Там присутствовали почтеннейший сенат и несколько других высших сановников, в качестве судей собора, которые однако же назначены были императором не столько для того, чтобы рассуждать о предметах, относящихся к вере и благочестию, сколько для того, чтобы своим авторитетом сдерживать шум и волнения. Ибо во втором заседании открыто признались сами судьи, что им должно учиться у епископов; а на третьем заседании, когда присутствие судей на соборе не одобрял Диоскор, епископы отвечали: если бы рассуждения велись законно, то не было бы нужды ни в каких гражданских судьях; и в этом же заседании те же епископы высказали, что одним епископам вверена Богом власть судить епископов. Прежде всего возгласили римские легаты, что неприлично Диоскору, как виновному, имеющему быть судимым от других, заседать между епископами и судить о других. Когда этот предмет обсуживался судиями и легатами, Евсевий Дорилейский представил судьям против Диоскора записку, наполненную преступлениями и неистовствами ефесского собрания. |
| она, после провозглашения ее августой, вместе с двумя сестрами – Мариной и Аркадией дала обет девственности. Монашеская аскеза была своеобразной «модой» тех лет, но Пульхерия действительно являлась женщиной крайне строгих правил, фанатично религиозной и властной. Обладая гибким умом и твердостью воли, она крепко держала в руках нити управления двором, который, по характеристике современников, более походил на монастырь. Не случайно именно под бдительную опеку Пульхерии выслали в 434 г. из Равенны уличенную в любовной связи с одним красавцем придворным сестру Валентиниана III, Юсту Грату Гонорию. Крайняя преданность Христовой церкви вынудила августу не производить расследования и не наказывать виновных, когда в 415 г. толпа александрийских христиан, заподозрив в колдовстве, убила математика Ипатию. Что касается ее правления, то историк Евнапий (язычник) порицал августу за царившую в это время продажность чиновничества, такую, что власть над целыми областями и народами открыто становилась предметом купли-продажи. После женитьбы Феодосия II двум августам при дворе стало тесно. Со временем влияние Евдокии (Афинаида приняла это имя при крещении) стало решающим, а около 439 г. она вынудила Пульхерию удалиться из дворца в изгнание. После падения Евдокии Пульхерия вернулась обратно и возглавила партию противников Хрисафия. Когда Феодосии II умер, предусмотрительная императрица постаралась скрыть смерть брата и тайно подготовила избрание на трон сенатора Маркиана, за которого вскоре вышла замуж при условии, что он отнесется к ее обету девственности «с уважением». В июле 453 г. Флавия Пульхерия Августа умерла, завещав большую часть своего имущества бедным. Маркиан (Марциан) (ок. 390 – 457, имп. с 450) Влиятельный константинопольский сенатор Маркиан когда-то начал свою карьеру простым воином, отличившись в боях с персами. Ему покровительствовали самые знаменитые восточноримские полководцы той поры, готы Ардавурий и его сын Аспар, тем более что некоторое время он был их единоверцем-арианином. |
| Страшные для Византии гунны, еще в начале правления Маркиана, двинулись на Запад, где произошла знаменитая Каталаунская битва. Вскоре сам Аттила умер, и его громадная держава распалась. Гуннская опасность для Византии, таким образом, миновала при Маркиане. Четвертый Вселенский собор Маркиан унаследовал от своего предшественника весьма сложное состояние дел в церкви. Монофизиты торжествовали. Маркиан, стоя на точке зрения первых двух Вселенских соборов, не мог с этим примириться и созвал в 451 году четвертый Вселенский собор в Халкидоне, имевший первостепенное значение для всей последующей истории. Состав собора был очень многочисленный; папа прислал на собор своих легатов. Осудив деяния Эфесского разбойничьего собора и лишив Диоскора епископского сана, собор выработал религиозную формулу, совершенно отвергавшую монофизитство и вполне согласную с воззрением римского папы. Собор признал " Христа, Сына Господа единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого " . Определение веры Халкидонского собора, торжественно подтвердившее определения первых двух Вселенских соборов, сделалось одним из главнейших устоев вероучения православной церкви. Постановления Халкидонского собора имели для истории Византии также крупное политическое значение. Византийское правительство и константинопольская церковь, выступив в середине V века решительно против монофизитства, оттолкнули от себя восточные провинции - Египет и Сирию, где население было по преимуществу монофизитским. Египетские и сирийские монофизиты остались и после собора 451 года верными своим религиозным взглядам и ни на какие уступки не соглашались. Египетская церковь отказалась от употребления греческого в качестве языка богослужения и ввела в использование египетский (коптский). Религиозные смуты, вылившиеся вскоре после этого в Иерусалиме, Александрии и Антиохии, на почве насильственного введения соборных решений в форме серьезных народных восстаний, должны были быть подавляемы с большим кровопролитием при помощи гражданских властей и военной силы. Подавление всех этих восстаний, однако, не решало основные проблемы эпохи. И вот на фоне все более обострявшихся религиозных противоречий стали ярче выступать, особенно в Египте и Сирии, противоречия племенные. Египетское и сирийское туземное население постепенно приходило к мысли о желательности отпадения от Византии. Подобная религиозная обстановка в восточных провинциях, в связи с составом населения, создала в них к VII веку такие условия, которые облегчили переход этих богатых и культурных областей сначала в руки персов, а потом арабов. |
| Василиск после того как захватил верховную власть в империи издал в 476 году «Энциклик», опровергавший постановления IV Вселенского Собора, и разослал его по всем поместным церквям для подписи. Этим посланием были вызваны из небытия ушедшие уже казалось навсегда монофизитские волнения в Палестине. На этот раз его предводителями были Маюмский епископ Петр (†488), рукоположенный псевдопатриархом Феодосием, а также чернецы Элпидий, Маркиан и Роман, которых поддерживали такие «монашеские авторитеты» как архим. Геронтий и архим. Лазарь. Монофизиты требовали от Иерусалимского патриарха Анастасия (458-478) подписать Василисков «Энциклик», но результата не достигли. Чаяния монофизитов едва не увенчались успехом, когда после смерти в 478 году патриарха Анастасия верховную церковную власть захватил Геронтий, самочинно провозгласив себя местоблюстителем. Но промыслом Божиим Иерусалимским патриархом был избран все же православный епископ – Мартирий (478-486). Узнав, что в Царьграде уже как год была низвергнута власть узурпатора Василиска, и на престол возвратился император Зинон, патриарх Мартирий направил к нему посланников. Однако им не удалось добраться до Царьграда. Они погибли в кораблекрушении. А среди палестинских монофизитов к тому времени назрела схизма: Маркиан раскаялся, вошел под омофор Мартирия с большим числом монахов и разрушил находившийся невдалеке от Фекое монастырь Романа – очаг и рассадник монофизитского зла. Патриарх Мартирий был поборником IV Вселенского Собора, однако у него не хватило силы духа отвергнуть изданную Зиноном «Унию», умалявшую авторитет Халкидонского Собора. Патриарх вступил в молитвенное общение с Александрийским епископом-еретиком Петром (477-480). «Уния» была подписана и Константинопольским патриархом Акакием (471-489), что стало причиной разрыва с ним отношений со стороны Римской Церкви. Избранный после Мартирия патриарх Саллустий (486-494) ради «мира во всем мире» также подписал Зинонову «Унию», однако в отличие от своего предшественника непрестанно и бескомпромиссно отстаивал учение IV Вселенского Собора. |
|
|
