| Наивысшего расцвета род К. достиг в XIV в. Византийский имп. и выдающийся богослов Иоанн VI К. (1341-1354) был сыном пелопоннесского наместника в 1286-1294 гг. (имя неизв.) и Феодоры Палеологины Ангелины К. († 1342; PLP, N 10942), тетки имп. Андроника III Палеолога (1328-1341). Женившись на внучке болгарского царя Иоанна III Асеня (1279-1280) Ирине Асенине († до 1379; PLP, N 10935), буд. император породнился с родом Асеней (Асанов). После восстановления власти Византии над Эпирским царством одна из дочерей Иоанна VI, Мария, была выдана замуж за деспота Никифора II; другая, Елена, в 1347 г. в знак примирения в гражданской войне 1341-1347 гг.- за Иоанна V Палеолога. Старший сын Иоанна VI, Матфей Кантакузин , был коронован в февр. 1354 г. и после отречения Иоанна VI в дек. 1354 г. вплоть до кон. 1357 г. вел борьбу за престол с Иоанном V Палеологом. Потерпев поражение, ок. 1361 г. он переселился на Пелопоннес к младшему брату Мануилу (деспоту Мореи с 1349) и занимался лит-рой и философией. В 1-й пол. XV в. одна из ветвей рода К. упрочила связи с Сербией. Правнук Иоанна VI (точное родство является предметом научной полемики: Nicol. 1973. P. 312-313) Георгий († между 1456 и 1459; PLP, N 10959) покинул Морею, учился в К-поле у эрудита Иоанна Хортазмена , затем переселился в Сербию, где в 1456 г. защищал г. Смедерево от венгров. Его сестра Ирина († 1457; PLP, N 5970) в 1414 г. была выдана замуж за серб. правителя Георгия Бранковича. Брат Георгия и Ирины Фома († до 1463; PLP, N 10968) с 1433 г. также состоял на серб. службе и в 1439 г. участвовал в обороне Смедерево от турок. Др. их брат - Андроник (PLP, N 10957), последний великий доместик Византийской империи, в 1436 г. участвовал в посольстве от Иоанна VIII Палеолога к Георгию Бранковичу по вопросу об унии между К-польской и Римско-католической Церквами, однако переговоры не привели к успеху. После падения К-поля в мае 1453 г. он был казнен турками. Др. ветвь рода К., берущая начало от двоюродного брата Иоанна VI севастократора Никифора К., во 2-й пол. XIV-XV в. жила в Трапезунде. Феодора Комнина К. († до 1400; PLP, N 12068) в 1351 г. была выдана замуж за трапезундского правителя Алексея III Великого Комнина (1349-1390). Их сын, Мануил III Великий Комнин (1390-1416), унаследовал трапезундский престол и передал его своему сыну Алексею IV Василию Великому Комнину , который также взял себе в жены представительницу рода К.- Феодору К. († до 1426; PLP, N 12069). Последний имп. Трапезунда Давид I Великий Комнин (1460-1461) выбрал себе жену из рода К.- правнучку Иоанна VI Елену К. В 1463 г., через 2 года после падения Трапезунда, почти все их дети были казнены. |
| Вход в молельню прп. Евфросинии Полоцкой на хорах Спасо-Преображенской ц. Евфросиниева мон-ря. Литография по рис. Н. П. Трутнева. 60-е гг. XIX в. (ГИМ) Вход в молельню прп. Евфросинии Полоцкой на хорах Спасо-Преображенской ц. Евфросиниева мон-ря. Литография по рис. Н. П. Трутнева. 60-е гг. XIX в. (ГИМ) Княжеские пожалования и вклады горожан укрепили материальное положение Спасского мон-ря, что позволило игумении приступить к его обустройству. Под рук. зодчего Иоанна в обители был возведен каменный храм Спасителя (сохр. до наст. времени). Житие Е. сообщает о происшедшем при строительстве чуде. Для завершения здания не хватало плинфы (широкого плоского кирпича), опечаленная Е. обратилась с молитвой к Богу, и на следующее утро в печи оказалось нужное количество плинфы. В тот же день храм был закончен, на нем был водружен крест. Позднее Е. задумала создать еще одну каменную церковь - во имя Пресв. Богородицы. Когда храм был окончен, его украсили росписью, иконами. При нем был основан муж. мон-рь. Е. решила поместить здесь находившуюся в Эфесе Эфесскую икону Божией Матери , по преданию написанную евангелистом Лукой . Между 1157 и 1169 гг. преподобная послала имп. Мануилу I Комнину и патриарху Луке Хрисовергу «дары многоценные» с просьбой «отпустить» Эфесскую икону в Полоцк. Патриарх и император откликнулись на ее просьбу: посланные ими 700 вооруженных всадников сопровождали икону до К-поля, где она была передана полоцким послам. Е. поставила икону в ц. Пресв. Богородицы, украсив ее «златом и каменьем многоценным». Каждый вторник святыню выносили из храма и обходили с ней все городские церкви. Вероятнее всего, Эфесская икона оказалась в Полоцке ок. 1160 г., поскольку в 1161 г. местный мастер Лазарь Богша выполнил для Е. крест (см. Евфросинии Полоцкой, преподобной, крест ), в к-рый были вложены реликвии, очевидно привезенные к тому времени из Византии (частица Древа Креста Господня, частицы камней от Гроба Господня и от Гроба Богоматери, кровь вмч. Димитрия Солунского , частицы мощей первомч. Стефана и вмч. Пантелеимона и др.). Эфесская икона Божией Матери, так же как и крест, не сохранилась. (С иконы, как предполагают, в кон. XIII - нач. XIV в., была сделана копия, к-рая хранится в ГРМ (см.: Шалина. 1996). В 1997 белорус. мастер Н. П. Кузьмич воссоздал крест Е., реликвия находится в Спасском монастыре.) По-видимому, успешным контактам Е. с к-польским двором и патриархом способствовали предшествующие связи полоцких князей с визант. аристократией, установившиеся после того, как в 1030 г., в княжение Мстислава Великого, полоцкие князья были высланы из своих владений в К-поль (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 293). |
| Теперь беглец укрылся в Антиохии, у крестоносцев. Из-за скандальной истории с дочерью князя Рай -мунда Филиппом (сестрой императрицы Марии), которую Андроник соблазнил и бросил, ему пришлось перебраться в Иерусалим. Король Амальрих отнесся к опальному Комнину благосклонно, даже дал в лен город Верит. Андроник отличился и здесь, совратил знатную даму, вдову короля Балдуина III Феодору, и, прихватив безумно влюбленную в него женщину с собой, вновь отправился в скитания, еще дальше, к мусульманам, так как Мануил I добивался у Амальриха выдачи и ослепления Андроника. За десять лет он побывал в Багдаде, Иконии, Дамаске и, наконец, обосновался в пограничном с Византией замке Колонии. Набрав дружину головорезов, кузен ромейского василевса занялся разбоем и в короткий срок сделался грозой купеческих караванов. Константинопольский патриарх отлучил его от церкви. От регулярно посылаемых против него византийских войск Андроник либо прятался в неприступных горах, либо отбивался мечом. Карательные экспедиции против непокорного родича попортили Мануилу I немало крови, прежде чем около 1177 г. ромейский стратиг Никифор Палеолог в одном из походов не захватил Феодору и ее детей от Андроника. Тогда последний сдался Мануилу и со слезами на глазах (а в деле притворства он был великий мастер) валялся в ногах у императора, умоляя о снисхождении. «Блудного брата» Мануил простил и на этот раз, но из Константинополя отправил, поручив управление богатым городом Энеем в Пафлагонии. Восторженно встреченный недовольными Мануилом, Андроник стал вождем греческой оппозиции. Император скрепя сердце терпел рост влияния кузена, но потребовал от него принести клятву на верность наследнику Алексею, что тот с легкостью и сделал. Весной 1182 г. пафлагонские войска двинулись на столицу. По пути армия Андроника обрастала как снежный ком жителями восточных провинций, приветствовавшими приход Комнина, освободителя от засилья «латинян». Одно имя Андроника вызывало в столице ликование, про его достоинства народ слагал восторженные песни. |
| Киккский монастырь Когда во второй половине X века противостоянию византийцев и арабов на Кипре был положен конец и византийцы завладели островом, император всячески старался поощрить монашество на Кипре. По его указу основывались новые монастыри, делались вклады, оказывалась поддержка субсидиями, предоставлением льгот и различных привилегий. Так что некоторые монастыри были созданы на императорские средства. Из них наиболее известен Киккский монастырь. В этом монастыре, хорошо известном в православном мире, хранится одна из икон, приписываемых святому апостолу и евангелисту Луке. Монастырь был основан в Марафасе примерно в конце XI – начале XII века во время правления императора Алексия I Комнина (1080–1118), когда его наместником на Кипре был Мануил Вутомитис. Император по просьбе отшельника Исаии, жившего в пещере на горе Кикко, отправил в дар острову икону Пресвятой Богородицы из императорского дворца в Константинополе. Отшельник, получив Божественное откровение, чудесно исцелил дочь императора, страдавшую от неизлечимого недуга. И хотя императору жаль было расставаться с драгоценной святыней, он все же со всеми почестями отправил икону на Кипр, присовокупив и средства, необходимые для строительства монастыря, куда священная реликвия должна была поместиться на хранение. По просьбе отшельника Вутомитис подарил монастырю еще и три деревни. Этот подарок впоследствии был подтвержден императорской хартией. Другой монастырь, основанный императором, – это обитель в Махерасе, по святости и важности уступающая только Киккскому монастырю. Она расположена на склонах горы Киония. Необычное название – Махерас, то есть Нож, – предположительно, произошло от имени первого обитателя горы, на которой он был построен, или же, как гласит предание, от чудотворной иконы, принадлежавшей обители, которая первоначально была обнаружена в пещере вместе с ножом, зарытым перед входом. Первым, кто пришел в эти места, был старец Неофит, изгнанный сарацинами из Иордании в XII веке. Он приехал на Кипр со своим верным учеником Игнатием и построил келью на горе Айос. Но так как денег на строительство монастыря не было, они обратились за помощью к императору Мануилу Комнину (1143–1180). На поступавшее ежегодно пособие приблизительно в 50 монет они выстроили часовню во имя Божией Матери и несколько жилых келий. Позднее, в 1172 году, к Игнатию присоединился Нил, который считается главным строителем монастыря. При постриге Нила независимость обители, уже обеспеченная императорским указом, была официально признана правящим архиереем этой епархии епископом Тамасским Никитой. |
| христиане получили чудесное избавление от чумы. Арм. католикос Нерсес Шнорали в письме визант. имп. Мануилу I Комнину упоминает сир. обычай и приписывает учреждение Начального поста св. Григорию Просветителю, связывая его с 5-дневным постом наказанных Богом царя Трдата и его вельмож, после к-рого последовало их исцеление ( Троицкий. С. 216-217). Согласно комментариям на Лекционарий хореп. Григора Аршаруни, этот пост был посвящен 5 ветхозаветным патриархам и начинался, по-видимому, в субботу (Bodl. Arm. E. 17. Fol. 299; Conybeare. P. 515-516). В визант. богослужебных книгах упоминается, что в седмицу после Недели о мытаре и фарисее « », и практике нехалкидонитов противопоставляется запрет на пощение в эти дни (Триодь Постная. Л. 9-9об.). Воскрешение Лазаря. Миниатюра из Евангелия. Мастер Авак. XIV в. (Матен. 212. Л. 278 об.) Воскрешение Лазаря. Миниатюра из Евангелия. Мастер Авак. XIV в. (Матен. 212. Л. 278 об.) Великий пост начинается 2 неделями позже и продолжается 7 недель, включая в себя и праздник Входа Господня во Иерусалим , и Святую неделю (т. е. Страстную седмицу). Последняя насчитывает 8 дней - от Лазаревой субботы до праздника Положения во гроб (Великой субботы) и включает воспоминание сотворения мира в Великий понедельник и гибель Содома в Великую среду . Вероятно, в древности в Великий четверг приносилась жертва - пасхальный агнец , к-рого съедали в тот же день на трапезе, косвенно это подтверждается существованием рукописного сборника из свидетельств святых отцов и древних церковных писателей, составленного ок. 1170 г. в мон-ре Ахпат с целью доказать, что Тайная Вечеря началась со вкушения пасхального агнца. Позднее жертва и трапеза стали совершаться на сам праздник Пасхи; в XII в. подобный обычай существовал и в Риме ( Conybeare. P. 513-514). Пасха ( [Затик]) празднуется 39 дней, Вознесение - 10 дней. Пятидесятница - 7 дней, через 5 недель после этого начинается пост перед праздником Преображения. Преображение ( [Айлакерпум]), приходящееся на 14-е воскресенье после Пасхи, 7-е после Пятидесятницы, празднуется 3 дня и завершает пасхальный круг. |
| Согласно рассказу в уставе 1201-1210 гг., к отшельникам присоединился мон. Прокопий, а затем возле них стали собираться и др. иноки. Для получения средств на строительство мон-ря было решено отправиться в К-поль к имп. Мануилу I Комнину (1143-1180). По мнению исследователей, скорее всего эта поездка состоялась в 60-х гг. XII в. (BMFD. Vol. 3. P. 1107). Император пожаловал новой обители ежегодное содержание в размере 500 номисм, выделил землю в окрестностях горы Кьония, дал привилегии, в т. ч. ограничение прав местного Тамасского епископа и титулование императорским мон-рем. На деньги Мануила I были построены небольшая ц. во имя Пресв. Богородицы и кельи. К моменту смерти игум. Прокопия монашеская община насчитывала 5-6 чел. Ок. 1172 г. на Кипр прибыл прп. Нил , направлявшийся в паломничество на Св. землю. Встретившись с игум. Игнатием, он решил навсегда остаться в М. м. и в 1175 г. стал его преемником. После 3-летнего бездождья (1176-1179), когда жители Кипра прибегли к молитвам и щедрым пожертвованиям, началось строительство монастырского собора, трапезной и келий. Собор был освящен Тамасским еп. Никитой Агиостефанитом, а мон-рь получил статус ставропигиального. Несмотря на то что на Кипре пришел к власти узурпатор Исаак, прп. Нил поддерживал отношения с К-полем и получал от византийских императоров новые хрисовулы и дары. Имп. Исаак II Ангел (1185-1195) подтвердил пожалования Мануила I, подарил мон-рю сад в Лефкосии и сделал обители небольшое денежное пожертвование (12 номисм); имп. Алексей III Ангел (1195-1203) полностью освободил монастырские владения от уплаты налогов и подарил М. м. 24 зависимых крестьянина. После поражения узурпатора Исаака от Ричарда I Львиное Сердце (1191) и краткого правления тамплиеров (1191-1192) Кипр в 1192 г. перешел под власть франц. династии Лузиньянов. Судя по стремлению прп. Нила приобрести покровительство императоров, а также исходя из содержания составленного им монастырского устава преподобный был уверен в скором восстановлении на Кипре власти Византийской империи. |
| На первом этапе Рубрук был принят правителями улуса Джучи – Бату и его сыном Сартаком. Далее он отбыл в Каракорум, где получил несколько аудиенций у хана Мунке. Дипломатические итоги миссии были ничтожны, ввиду высокомерных требований монголов подчинения их власти. Более высоко оценивается географическое значение экспедиции Рубрука. Его сочинение «Путешествие в восточные страны» будет оценено впоследствии Оскаром Пешелем как «величайший географический шедевр Средневековья». Гильом де Рубрук являлся адептом организации крестового похода против Руси. Он полагал, что эта задача вполне по силам рыцарям Тевтонского ордена. Если бы рыцари принялись за дело, полагал путешественник-францисканец, то они «легко бы покорили Русию. Помощь от монголов не последовала бы. Узнав, что во главе его стоит сам папа, они, – самонадеянно заверял де Рубрук, – «убежали бы в свои пустыни» 124 . К несколько более поздней эпохе относятся путешествия францисканца Джованни Монтекорвино, ставшего первым архиепископом пекинским, венецианского купца Марко Поло, еврейского ученого и купца Якова из Анконы. Европейские мифы о христианской державе пресвитера Иоанна География историческая соотносилась в Средние века с географией сакральной. Вымышленные народы и царства прочно включались в матрицу сакрально-географических представлений. Такой взгляд отражался и на восприятии христианской ойкумены. Помимо реальных представлений о христианах Церкви Востока, существовала и имела широкое распространение мифологема о христианах царства пресвитера Иоанна. Легенда сложилась в Европе еще в XII столетии. Первое ее упоминание связывается с летописью Оттона Фейзингского от 1145 года. Среди участников начавшегося через два года Второго крестового похода циркулировали представления о скорой помощи, которая должна прийти от пресвитера Иоанна. С 1165 года в европейских кругах циркулировало некое письмо, будто бы направленное царем Индии пресвитером Иоанном византийскому императору Мануилу I Комнину. Оно являлось ответом императору, будто бы посетившему Индию и впечатленному ее чудесами. Письмо было переведено на разные языки, включая и иврит. Суть послания состояла в том, что христианское царство на востоке по-прежнему существует. Такая информация воодушевляла крестоносцев 125 . |
| Потому что вся Троица прославлена чрез страдание в Сыне, сделавшемся и сыном человеческим и усвоившем страдание человечества чрез единение двух естеств в ипостаси, а посему и называемом так по взаимному общению имён и свойств. Следствия сего таковы. Если Бог прославился в Нём, а это то же, что сказать, если Христос прославил Бога, то Он прославит Его в Себе, так как сам Он есть прославляющий и прославляемый в Себе по двум отношениям: как Бог, с Отцом и Духом прославляемый от Себя как человека, а как человек Сам один только воспрославляемый от Бога». Сочинение Николая о том же предмете, посланное императору уже после окончания собора и раскаяния Сотириха 65 , имеет длинное оглавление такого содержания: «Николая, епископа Мефонского, к величайшему царю, наилучшему победителю, державнейшему самодержцу и господину Мануилу Комнину Багрянородному, после состоявшегося в Константинополе его повелением нового собора против недавно появившейся ереси говорящих, что спасительная за нас жертва не триипостасному Божеству принесена, а Отцу только, и таким образом разделяющих одно Божество, обличаемых за название еретиками и несторианами, говорящих, что Христос и Себе принёс эту жертву, и после царских трофеев во время сего собора над востоком, Победное слово, в котором и краткое возражение представителю ереси на его писания». Мы видели уже, что это «краткое возражение» есть почти дословное повторение прежнего, а потому и не останавливаемся на нём. Впрочем, не считаем лишним заметить, что под царскими трофеями на востоке разумеется успешное проведение политического влияния империи на Антиохийское княжество. Есть ещё три ответных слова Николая «к вопросившему, есть ли предел ( ρος) жизни и смерти, и если есть, то как же Бог не будет виновником зла?» Некто, предложивший эти вопросы, доставил Николаю и какое-то «длинное рассуждение, неизвестно кем написанное, где отвергается ограничение ( ρος) и допускается беспредельность». Николай в самом начале первого своего слова делает такой отзыв о рассуждении: «Оно только казалось страшным и поражающим вескостью мнений и обилием письма, а при ближайшем рассмотрении даёт готовое обличение своего бессилия и, не выдерживая толчка, само себя опровергает. |
| Все явное и тайное изложил этот еретик и ничего не утаил из богоненавистной ереси: и посмеяние нашего богословия, и уничтожение всего домостроительства, и уподобление домов Божиих жилищам демонов и признание тщетным совершаемого приношения тела ии крови первого архиерея и первой жертвы.-А что было потом? Царь прекращает представление и поднимает занавесь. А там уже был собран сенат и военные чины и собор церковный». Все изложенное составляет точный факт, переданный не из вторых рук. И этот факт рассказан с тем, чтобы под пером любящей дочери рельефней очерчена была фигура героя-отца, апостолическая ревность которого запутала в хитро расставленные сети простодушного богомила и выдала его головой светским и духовным чинам, присудившим вождя богомилов к публичному сожжению. Мы, конечно, не можем разделять чувства византийской писательницы и не стоим на стороне царя, который принял на себя совсем не подходящую роль. Религиозная миссия царей Комнинов, понятая слишком грубо, приводила их к нарушению элементарной правды и ставила в резкое противоречие с церковными правилами. Современный Мануилу Комнину писатель Никита Акоминат весьма хорошо оценил это увлечение и заклеймил его резким порицанием. Царь Мануил, говорит он, считая себя выше всех людей по мудрости и непогрешимым судьей божеских и человеческих дел, сам усвоил себе и установление догматов и карательные меры относительно тех, кто с ним не соглашался. Но и в этом еще не главное, он шел весьма далеко, касался непостижимых догматов, упорствовал в своеобразном их понимании и перетолковывал смысл писаний применительно к своим целям, внося свои толкования туда, где правильное разумение уже определено отцами, «как будто он всецело обнял своим умом самого Христа и от него Самого яснее и совершенней наставлен во всем, что касается Христа». Эту резкую критику внутренней церковной политики Комнинов мы должны особенно здесь отметить, чтобы показать какой глубокий разлад существовал даже во взглядах и на самую церковность, в которой Византия якобы имела один из твердых своих устоев. |
| Болезнь прогрессировала, и царь чувствовал себя с каждым днем все хуже и хуже. Однажды Мануил I неблагоразумно принял ванну, и после этого ему стало совсем плохо. Созвав вельмож и родственников, василевс просил их оберегать царственного мальчика Алексея II. Потом, почувствовав приближение смерти, император 24 сентября 1180 г. принял монашеский постриг под именем Матфей и почти сразу же вслед за этим скончался. Погребли его тело у входа в храм Пантократора, где располагалась православная святыня, привезенная Мануилом I Комнином из Эфеса. Это был красный камень, на который, по Преданию, положили тело Спасителя после того, как Его сняли с Креста. На камень падали слезы Богородицы, оставившие зримый след, и на нем св. Мария Магдалина плыла по морю в Рим, чтобы доказать императору, что Христа распяли незаконно. Затем каким-то случаем он оказался в Эфесе. Рассказывают, ранее камень располагался в царском дворце, а затем его перенесли к храму и положили на гробницу царя. Как сказал современник, «чтобы громко и ясно провозглашать, сколько деяний совершил и как трудился тот, кто лежит теперь безмолвно в могиле» 668 . Четыре величественные фигуры подарила Византийской империи династия Комнинов: Исаака, Алексея, Иоанна, Мануила. Спасители отечества, собиратели народного блага, радетели государственного интереса, защитники Церкви, великолепные полководцы и тонкие дипломаты, аскеты в быту и неутомимые деятели, они сделали то, что никому казалось невозможным – заставили Европу и Восток склониться перед Римской империей в глубоком почтительном поклоне. Теперь уходил последний из них, и современники чувствовали, что с его уходом на Империю надвигается какая-то страшная катастрофа. Увы, они не ошиблись... Достойной эпитафией Мануилу I Комнину стали слова, которые о нем произнес современник Евстафий Солунский : «Кажется, в Божественном совете было определено, чтобы со смертью Мануила нарушился строй Римского царства, и чтобы с закатом этого солнца покрыла нас непроглядная тьма!» 669 Приложение 12. «Царь – священник, защитник и глава Церкви» |
|
|
