| Тем временем созванное в нач. сент. 1923 г. обновленческое Уфимское епархиальное собрание приняло постановление об открытии раскольничьего М. в. Вероятно, это решение было связано с отсутствием на кафедре и неясным будущим обвиняемого в контрреволюции еп. Иринея, заявление к-рого о признании ВЦС было принято к сведению, но из-за ареста осталось без последствий. Кроме того, обновленцы осознавали необходимость придать «законность» существованию викарной кафедры, первоначально открытой автокефальными епископами. 28 окт. 1923 г. во «епископа Мензелинского» был рукоположен архим. Иоасаф (Рагозин; в ряде изданий встречается написание «Рогозин»). Утверждение митр. Мануила (Лемешевского) о его правосл. архиерейской хиротонии и о последующем уклонении в раскол неверно. Тогда же «епископ» Иоасаф был назначен временно управляющим обновленческой Уфимской епархией, поскольку еще 10 окт. «епископ Уфимский и Мензелинский» Николай Орлов был переведен на Великоустюжскую кафедру. В нач. нояб. «епископ» Иоасаф прибыл в Уфу, а уже 13 нояб. 1923 г. издал указ, предписывающий общине уфимского Воскресенского кафедрального собора под угрозой роспуска признать обновленческое ЕУ. После захвата храма «епископ» Иоасаф служил в нем, по свидетельству современников, «без молящихся и публики». В янв. 1924 г. в Уфу из заключения возвратился законный Уфимский еп. Борис (Шипулин). Вопреки ожиданиям обновленцев он выступил против раскола, в связи с чем соборная община вернулась в патриаршую Церковь, изгнала из собора «епископа» Иоасафа и пригласила служить еп. Бориса. Обновленцы ходатайствовали перед властями о снятии с регистрации «тихоновской» общины, к-рая якобы стала «больше политической, чем церковной организацией», и о регистрации новой, обновленческой. Вскоре власти удалили еп. Бориса из Уфы, а в мае-июне окончательно распустили соборную «тихоновскую» общину и вновь зарегистрировали обновленческую. «Епископ» Иоасаф вернулся в собор, однако с кон. марта 1924 г. упоминался уже как викарный «епископ Бирский», а не Мензелинский (по нек-рым сведениям, переведен на Бирскую кафедру 12 февр. 1924). Изменение его статуса было связано с новым уклонением еп. Иринея (Шульмина) в раскол в нач. 1924 г. |
| Он прибыл на остров и, действительно, найдя там одни руины, построил новую церковь . Там же принял он иночество и скончал свою жизнь 7 марта 1770 года. Многие чудеса совершились впоследствии в том монастыре над мощами преп. Лаврентия. 26 Вместе с этими шестью мучениками Церковь прославляет в этот день «и иных многих» мужей и жен, пострадавших за Христа по смерти Кодрата и его пяти друзей. См. их имена в православном календаре. – Примеч. пер. 29 Вот как говорится об этом подвиге святителя Феогноста в словаре «Православные русские иерархи» митрополита Мануила (Лемешевского) . М., 2004. С. 85: «Святитель Феогност, отстаивая независимость Церкви, подвергся суровым истязаниям и пыткам и, раздав им [ханским людям. – Пер.] до шестисот рублей, убедил их оставить в силе узаконения прежних ханов, основанные на «Ясе» Чингис-хана, получив об этом ярлык от Джанибека и его жены Тайдулы, и в 1343 году возвратился на Русь». – Примеч. пер. 30 Элией назвал Адриан Иерусалим по собственному своему имени, так как его звали Элий. – Примеч. сет. Николая. 31 В греческом Синаксаре в это день воспоминается еще преп. Христодул, подвизавшийся на острове Патмос и устроивший там монастырь в честь св. Иоанна Богослова. Упокоился он в 1111 году. От его мощей источались многие чудеса. – Примеч. сет. Николая. 32 Это созерцание свт. Николая созвучно и церковному песнопению из Октоиха: Прободенным Твоим ребром, каплями Боготочныя животворящая Крове, Христе, смотрительно каплющая на землю, сущих от земли возсоздал еси, благословен еси, зовущих, Боже отец наших . – В неделю утра, Канон воскресен, глас 3, песнь 7. – Примеч. пер. 33 В греческом Синаксаре и в Афонском Патерике в этот день вспоминается еще и новомученик Лука, родом из Адрианополя. Еще ребенком турки схватили его в Царьграде и обрезали. За это его сильно угрызала совесть. Обрезание считал он на себе диавольской печатью, которую можно изгладить только мученичеством за Христа. Приняв иноческий постриг на Святой Горе, он вместе со своим старцем Виссарионом отправился на Митилену, где и был 23 марта 1802 года повешен турками. |
| 25. Прот. Сергий Орлов, в тайном постриге иеромонах Серафим (1890-1975), был потомственным священником в Покровском храме с. Акулово у ст. Отрадное Одинцовского р-на Московской обл., где служил с 1946 г. по 1975 г. Обладал глубокой эрудицией и одновременно являл пример монашеского подвига, общался с широким кругом замечательных епископов и священников, многих из них исповедовал. 26. Возможно, речь идет о прот. Серафиме Голубцове (1908-1981), служившем в московском храме свв.апп. Петра и Павла в Лефортово с 1961 по 1964 гг. С 1964 по 1973 гг. о. Серафим служил в церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Черкизове, затем был настоятелем храма в пос. Тайнинская Московской обл. 27. Архиепископ Иларион (Троицкий) (1886-1929) – ближайший сподвижник св. Патриарха Тихона. Талантливый богослов-мыслитель и церковный писатель, профессор Московской Духовной Академии, на Соборе 1917-1918 гг. он был активным защитником идеи восстановления Патриаршества. В 1920-х гг. ревностно боролся с обновленчеством. Неоднократно бывал в тюрьмах, лагерях и ссылках. В 1924-1925 гг., затем в 1926-1929 гг. был в заключении в Соловецком лагере, в 1925-1926 гг. – в Ярославской тюрьме. За талант, масштабную церковную деятельность, твердость в делах веры и преданность Церкви его именовали в церковных кругах «Иларионом Великим». Скончался от сыпного тифа в больнице тюрьмы «Кресты» в Ленинграде. Прославлен в лике святых 10 мая 1999 г. 28. Город Ростов Великий Ярославской обл. 29. В деле митр. Мануила (Лемешевского) упоминаются имена четырех поставленных им священников: Романа, Бориса, Константина, Валерия. – Ред. Поделиться ссылкой на выделенное Все материалы, размещенные в электронной библиотеке, являются интеллектуальной собственностью. Любое использование информации должно осуществляться в соответствии с российским законодательством и международными договорами РФ. Информация размещена для использования только в личных культурно-просветительских целях. Копирование и иное распространение информации в коммерческих и некоммерческих целях допускается только с согласия автора или правообладателя |
| В период октябрьской революции кафедру занимал архиепископ Вениамин (Муратовский). Его характеризуют как человека слабохарактерного, что отразилось и на его деятельности, а как следствие – и на бытии епархии. Он ввязался в политику и поддержал белых, но с их уходом из города бежал и сам. За отсутствием архиерея большевики мстили за эту поддержку духовенству, жестоко расправляясь со священниками и их семьями. В смутные 1920–1930-е годы в епархии были как бесстрашные епископы, самоотверженно служащие Церкви (священномученики Александр (Трапицын), Герман (Коккель), епископ Иаков (Благовидов), так и те, которые действовали исключительно из соображений собственной безопасности (епископ Виссарион (Зорин), архиепископ Иоанникий (Соколовский), архиепископ Иоанн (Никольский). Разумеется, судить их мы не имеем права, поскольку никто не может с уверенностью сказать, как повел бы себя на их месте, однако, с другой стороны, взяв на себя крест архипастырства, они не имели права даже на мысль о предательстве. Очень важным и интересным временем для епархии был период Великой Отечественной войны, когда в Ульяновск были эвакуированы все религиозные лидеры. Это рассвет епархии после кровавых 1930-х годов, когда сначала Ульяновских архиереев полностью лишили возможности управлять епархией, а с 1937 года ни одного, даже раскольнического, архиерея на территории области не было вообще. Однако передышка была небольшой: после отъезда митрополита Сергия (Страгородского) из Ульяновска началась жестокая борьба власти против Церкви на родине Ленина, закончившаяся закрытием епархии на долгие 30 лет. В этот период очень значима борьба за выживание Церкви преосвященных Мануила (Лемешевского) и Иоанна (Снычёва). Проследив деятельность архиереев, можно ясно увидеть, что все они делали одно дело. Первые архиереи созидали, остальные последовательно боролись за спасение Церкви. скрыть способы оплаты Комментарии Бочарова Л. 11 ноября 2010, 13:59 Здравствуйте! Пишу истории моей семьи в истории страны. Совсем недавно (потому и вопросов на понимание много) нашла информацию об Игошкине Иване (Гавриил), церковнослужителе. |
| Теме парижского раскола митрополита Евлогия (Георгиевского) Тальберг издавна уделял особое внимание. Еще в 1927 г. им была выпущена книга «Возбудители раскола». В этой публикации содержится немало материалов для размышлений об одном из церковных расколов, до недавнего времени остававшегося как бы в тени, а в настоящее время даже приукрашиваемого умелыми гримерами. Ср. дневниковую запись 31.12.1945/18.01.1946 митрополита Мануила (Лемешевского , 1884–1968): «Угнетает меня та легкость снятия многолетнего запрещения, которое некогда митр. Сергий [Страгородский] наложил на митр. Евлогия и всю заграничную организацию. Отсюда вывод опасный. Что бы мы ни делали в запрещении священнодействия и т. д. – все это единым росчерком пера ликвидируется со всеми вытекающими из сего запрещения последствиями» (Мануил (Аемегиевский), митрополит. Божий виноградник. СПб., 1999. С. 55). Весьма характерны выдержки из книги митрополита Евлогия «Путь моей жизни» (Париж, 1947): «Из Чехословакии о. Владимир Соколов явился ко мне в Париж и просил принять его в мою юрисдикцию» (с. 551); «...на общем собрании приходов моей юрисдикции в Лондоне» (с. 620); «Когда возник у меня конфликт с митрополитом Сергием» (с. 519); «В этом году я сделал о. Алексия протоиереем» (с. 536); «Можно сказать без преувеличения: наши девочки своими ножками вытанцовали – выстроили чудный храм в Рабате» (с. 551). Приводящий эти выдержки в своей статье епископ (в то время еще протоиерей) Митрофан (Зноско-Боровский) справедливо подчеркивает, что «в этих выражениях ярко и предельно точно отражена бездуховность создателя церковного раскола» (Зноско-Боровский Митрофан, протоиерей. В защиту правды: Статьи 1952–1977. Нью-Йорк, 1983. С. 95). Подробнее о том, кем и на какие деньги создавался парижский раскол, кто писал воспоминания владыки Евлогия см. в кн.: Серафим (Кузнецов), игумен. Православный Царь-Мученик/Сост. С. Фомин. М.: Паломник, 1997. С. 506, 528–530. В 1934 г. в Белграде сам митрополит Евлогий признавался: «Вы не понимаете, в какое время мы живем: не мы рулем управляем, а те, кто сильнее нас». Приводящий эти слова о. Митрофан свидетельствует: «Пишущий эти строки сидел все время у левой руки м[итрополита] Евлогия» (Указ. соч. С. 95–97). |
| Когда я приступил к подготовке и сбору материалов для книги воспоминаний современников о высочайшем таланте и гражданском подвиге писателя-классика Василия Белова, то Михаил Лемешев одним из первых откликнулся на мое предложение написать очерк. Вместе с глубоким анализом творчества писателя, воспоминаний о встречах, публикации авторского автографа на книге «Лад», он вновь красной линией провел в нем давнее утверждение, что «все своё великое дарование, данное Василию Ивановичу Белову по щедрой благодати Божией, он посвятил служению русскому народу и сохранению и развитию его великой культуры». Книга «Василий Белов. Воспоминания современников» вышла в 2018 году в издательстве «Книжный мир» и имело громадный успех у любителей и ценителей великой русской культуры. Очерк Лемешева «Уроки русского мудреца – В.И. Белова», занял в сборнике достойное место среди таких крупных писателей, как Владимир Личутин, Виктор Лихоносов, Владимир Крупин, Анатолий Заболоцкий, Станислав Куняев и т.д. В литературных очерках, рецензиях открылся вполне крепкий литературный талант самого Лемешева. И когда он дарил мне уже свои книги «К свободе призваны вы», «Земля тревоги нашей», «Свеча», то не заметить этого было невозможно. Читатель с первых страниц осознавал, что они написаны замечательным ученым-экологом, это образец литературоведческого осмысления бытования биографического жанра вообще и мемуаров, в частности, где научность и документальный подход сочетаются с истинно лемешевской доверительностью интонации и простотой. Три эти книги подписаны мне одинаково – «Дорогому Анатолию Николаевичу Грешневикову с любовью. М. Лемешев». Лишь последняя книга «Стратегия восстановления жизнеспособности России (к развитию русской цивилизации в ХХ1 веке)» содержала более краткую и душевную подпись – «Толе с любовью». Эти слова дорогого стоили… В наших отношениях главным индикатором была взаимная любовь. Значительность книг Лемешева была обусловлена остротой и актуальностью самих тем. В книгах «К свободе призваны вы…» и «Земля тревоги нашей» шла последовательная, аргументированная критика тех псевдореформ, которые проводились политиками либерального толка на протяжении 30 лет. |
| В сравнении с «Завещанием» Патриарха Тихона послание митрополита Петра гораздо сдержаннее в изъявлении лояльности властям. Это связано с тем, что он знал, сколько недоумений породило в церковной среде «Завещание» Патриарха. Более уступчивый по отношению к властям, документ мог вызвать растерянность у паствы, ведь митрополит Петр не имел такого авторитета среди верующих, как Святейший Патриарх Тихон. Но безусловная гражданская лояльность выражена была и в обращении к Церкви митрополита Петра. Послание патриаршего Местоблюстителя содействовало прекращению сомнений и колебаний среди православных, убедило всех в том, что, исполняя заветы почившего святого Патриарха, митрополит Петр твердо стоит на страже православия и не допустит его подмены обновленческим лжеучением. Несмотря на то что митрополичья кафедра северной столицы вдовствовала уже третий год после убийства священномученика Вениамина и ссылки викарных архипастырей — Алексия (Симанского), Николая (Ярушевича), Мануила (Лемешевского), борьба с расколом в Ленинграде не затихала. Во главе православных церквей стоял епископ Венедикт (Плотников), управлять епархией ему помогали епископы Григорий (Лебедев), Николай (Клементьев) и Иннокентий (Тихонов). С негодованием отвергли они призыв именовавшего себя митрополитом Ленинградским нового председателя обновленческого синода Вениамина (Муратовского). В ту пору добрая половина епархиальных архиереев содержалась в лагерях и ссылках, поэтому попечение о православных церквах везде почти брали на себя остававшиеся на свободе викарные епископы. После ареста митрополита Казанского Кирилла епархия его управлялась епископом Иоасафом (Удаловым), в Самаре на страже православия стоял епископ Петр (Зверев), переведенный в июле 1925 г. в Воронеж в помощь престарелому владыке Владимиру (Шимковичу). Особенно трудно было вести борьбу с обновленчеством на окраинах страны — в Сибири, на Северном Кавказе, в Белоруссии и на Украине. В Харькове, ставшем республиканской столицей Украины, из 27 храмов только 3 остались в ведении Московской Патриархии. В одном храме распоряжались самосвяты-липковцы, а остальные 23 были обновленческими. В Киеве обновленцы захватили лавру, организовали Высшую украинскую богословскую школу, издавали журнал «Голос православной Украины», а у тихоновцев не было ни печатных органов, ни духовных школ. Православные архиереи и священники либо сидели по тюрьмам и томились в ссылках, либо со дня на день ожидали ареста. |
| В словаре митрополита Мануила (Лемешевского) “Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 г. (Erlangen, т.1) в статье посвященной Преосвященному Аввакуму, имеется совершенно ошибочное утверждение, что Владыка после рукоположения уклонился в старообрядчество. Опровергается это многими свидетельствами. В начале “Жития” мы цитировали письмо святителя Афанасия (Сахарова), где он пишет, что с любовью вспоминает тех, с кем был в молитвенном общении в усть-сысольской ссылке. Назван епископ Аввакум. На свидание в лагерь к нему приезжали вплоть до осени 1927 г. монахини закрытого Уфимского монастыря . О верности епископа Аввакума Православной Церкви пишет и Е. В. Михайлова: “Что я помню о Владыке Аввакуме со слов отца как о человеке? Был он начитан, грамотен, на любой каверзный вопрос давал точный ответ, был строгий — тихоновец — безбожную власть не любил, но никогда и никому не советовал ни мстить, ни вредить, а относиться к власти, как заслуженной от Бога в наказание за грехи. Я не могу найти слов, чтобы выразить всю глубину уважения и почтения, какие вся наша семья питала к Владыке, хотя никто его, кроме родителей лично не знал и знакомы с ним были только со слов отца” , — пишет дочь православного священника, остававшаяся все страшные богоборческие десятилетия православным человеком. Преосвященный Аввакум трезво оценивал происходившее в стране. В отношении своего будущего он, видимо, не имел иллюзий. Находясь в ссылке, он просил в начале 30-х гг. священника Василия Анисимова, служившего на границе Самарской и Оренбургской епархии (с. Сололейка) прислать к нему надежного человека. Через него Владыка передал книгу Кормчую, которую просил тщательно хранить до лучших времен (Уфимские епархиальные ведомости, 2000, (97), с. 7). Последний этап крестного пути Владыки Аввакума начался 25 апреля 1932 г., когда епископ-исповедник был доставлен этапом в лагерь Беломоро-Балтийский ИТ лагерь. О его жизни и страданиях в последние 5 с половиной лет у нас нет воспоминаний соузников или его собственных писем. Е. В. Михайлова сохранила в памяти то, что ей рассказывали близкие: “Мать моя ездила на свидание с отцом в Мурманскую область [Владыка Аввакум] успокоил моего отца, что такая жена, какой была наша мать, будет ждать его, сколько бы он ни сидел по тюрьмам и лагерям”. Легко представить, что мать после поездок в место заключения не рассказывала ребенку о всем виденном и слышанном». |
| В 1924 г. был арестован настоятель подворья архим. Трифиллий (Смага), к-рый проходил по делу еп. Мануила (Лемешевского). Настоятелю удалось вернуться только в 1929 г. Но в авг. 1930 г. по сфабрикованному 1-му групповому делу в отношении монахов подворья о сокрытии ценностей были арестованы архим. Трифиллий (Смага), игум. Никон (Белокобыльский), архидиаконы Евмений (Хорольский), Софония (Гопко), а также неск. рядовых монахов обители, проживавших в городе на частных квартирах. Массовые аресты среди братии и прихожан подворья, имевшего очень сильную и сплоченную общину, прошли в 1932-1934 гг. в рамках 3 групповых дел. В февр.-марте 1932 г. по «делу церковно-монархической группы» проходили бывш. настоятель подворья иером. Иустин (Перебийнос) и неск. монахов и послушников. В нояб. 1932 г. были арестованы иподиаконы еп. Николая (Муравьёва-Уральского): Анатолий Клинге, Александр Ефимов, Петр Матвеев, Николай Лобов, Владимир Клименталь и др. Всем обвиняемым пытались приписать заговор с целью убийства И. В. Сталина, выбив у некоторых арестованных соответствующие «признательные показания». В 1933 г. начались аресты в рамках группового «Дела Братства защиты веры», по к-рому проходили еп. Николай (Муравьёв-Уральский), священники Константин Александров, Павел Тиманов, Николай Тихомиров и Сергий Поспелов, диак. Александр Коломеец-Пелак, иподиак. Александр Горбачёв, монахини Акилина (Зубкова) и Глафира (Воронина). Кроме духовных лиц были репрессированы мн. миряне, хористы подворья, среди них - регент хора В. Н. Виноградов, а также один из певчих, псаломщик Михаил Гундяев (впосл. священник, отец Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ). Аресты братии и прихожан парализовали деятельность общины. В июле 1932 г. храм подворья сменил свой статус: из ставропигиального стал приходом епархиального подчинения. 25 авг. 1934 г. президиум Леноблисполкома принял решение о его закрытии и об использовании помещения под спортзал, утвержденное ВЦИК 14 дек. 23 янв. 1935 г., после безуспешных попыток общины обжаловать это решение, храм был закрыт, его здание передано Ленинградскому военному порту под спортзал. Решением исполкома Ленинградского горсовета от 3 июня 1991 г. храм был возвращен Церкви и по благословению Святейшего патриарха Алексия II передан Оптиной пустыни . |
| М.И. Одинцов, судя по всему, мыслит иначе, его «объективность» предполагает реабилитацию того, что кажется ему исторически правильным, «закономерным». «Реабилитируя» советскую систему, он старается так «вписать» в нее владыку Сергия, чтобы представить его человеком, понимавшим социальные законы, приведшие к власти большевиков. Где возможно не писать о том, что будет разрушать его взгляды, автор предпочитает недоговаривать. Так, он пишет, что в сентябре 1918 года Собор был закрыт, но не видит в этом акте насилия со стороны большевистских властей. Стоит также отметить, что в третьей главе читатель знакомится преимущественно с общими церковно-политическими сюжетами, а не с биографией владыки Сергия. Зная, как М.И. Одинцов подходит к отбору тем и материалов, помещаемых в книге, это не удивляет. Четвертая глава, если судить по названию, описывает время служения митрополита Сергия на Владимирской кафедре, т.е. 1917–1922 годы. Автор вновь возвращается к сюжетам, связанным с концом синодальной эпохи, далее рассматривая время окончания Гражданской войны, «обновленческий соблазн» владыки и его возвращение в Патриаршую Церковь . Начинается глава рассказом о том, как владыка стал правящим архиереем во Владимире. Стиль изложения автора, мягко говоря, сразу же вызывает недоумение. Характеризуя предшественника владыки – архиепископа Алексия (Дородницына) , М.И. Одинцов отмечает, что тот был «колоритным типом русского архиерея» – обладал прекрасным голосом, был отличным регентом, был непомерно тучным (не мог дослужить литургию, не переменив облачения), обладал отменным аппетитом и даже мог выпить чуть ли не ведро воды (когда его мучила жажда) (стр. 122). Информация, скорее всего, взята в словаре митрополита Мануила (Лемешевского) , любившего приводить подобные характеристики, но важно не то, откуда она взята. Возникает вопрос: почему она приведена в книге о Патриархе Сергии, тем более что подобные детали в принципе не подходят для исторического труда, даже беллетризированного. Неужели «колорит» русского архиерея состоял в вышеперечисленных привычках? И что это нам дает для понимания эпохи, главного героя книги, наконец, психологии русского духовенства? |
|
|
