| Вскоре после этого сын этой вдовы, который жил в Америке, связался с ней и попросил ее найти ему добрую и благочестивую девушку, которую бы он мог взять в жены. Мать попросила его приехать в Грецию как можно скорее, потому что она уже нашла замечательную девушку, на которой он бы мог жениться. Прежде чем познакомить с ним юную женщину, она рассказала ему всю историю о том, как она встретила ее, и что у нее был внебрачный ребенок. Сначала сын был расстроен, потому что он не мог поверить, что его мать выберет для него невесту, которая уже потеряла чистоту. Но она смогла убедить его, что это была воля Божия и что они будут хорошо жить вместе. Итак, брак состоялся в деревне вдовы, а затем сын и его молодая жена вернулись в Соединенные Штаты. В течение этого 1919 года в Европе вспыхнула пандемия гриппа, в результате которой погибли более 20 миллионов человек, и благочестивая вдова стала одной из жертв эпидемии. Поскольку сын не мог успеть на похороны матери, он решил приехать, когда её тело будет через три года извлечено из земли для перезахоронения (греческая традиция). Старица Макрина, Старец Ефрем и отец Иосиф Когда спустя три года они приблизились к месту захоронения, в воздухе появилось дивное благоухание, которое заметили все. Но это было еще не все чудо: Бог покрыл кости вдовы кружевами из чистого золота. И когда жена ее сына увидела это, она упала на колени, заплакала и сказала всем: «Это потому, что она покрыла меня!». Когда об этом узнали, множество людей приехали поклониться благочестивой вдове со всей Греции и стали свидетелями этого события — в том числе немало епископов и священников! Сколько раненых душ сама блаженная старица Макрина «покрыла» своей безусловной любовью! И сколько еще она продолжает покрывать своим постоянным ходатайством и молитвами за нас перед небесным Божиим Престолом! История вторая о необходимости благодарить Бога за все, что происходит Старица учила тех, кто приходил к ней за духовным советом, славить Бога за все Блаженная старица всегда учила своих сестер и тех, кто приходил к ней за духовным советом, славить Бога за все: за так называемое добро и за так называемое зло. Вот какую историю она рассказывала по этому поводу: |
| Важнейшая библейская и святоотеческая истина: нет вечной семейной морали, есть ее промыслительно управляемая история. Вопреки консерваторам — мораль и семья относительны, вопреки релятивистам — именно посредством относительности морали и семьи реализуется Абсолютная Истина. Итак, история движется от максимума семьи к ее нулю: от промискуитета через запрет инцеста, через запрет полигамии к установлению идеала моногамии и идеала девства — от размножения к нетлению, от животного к Богу. Кратко: «Пир десяти дев» Мефодия Патарского — беседа десяти дев о добродетели девства: именно девство есть то высшее, ради чего творился мир, ради чего воплотился Бог. Интересна эволюция от проискуминета через запрет инцеста к ограничению даже брака — ради девства. «Диалог о душе и воскресении» святителя Григория Нисского. Этот небольшой текст — подражание «Федону» Платона, но вот что в нем интересно. Святитель Григорий здесь — младший, сомневающийся, вопрошающий участник, а участник старший, наставляющий, отвечающий — его сестра Макрина. «Одно из самых интимных произведений Григория» — так писал об этом диалоге выдающийся патролог протоиерей Георгий Флоровский. Вот небольшой кусочек: «Но если есть у тебя некоторая привязанность к этому телу и печалит тебя расторжение связи с любимым, то и в этом не лишен ты надежды. Ибо увидишь телесное это покрывало, разрушенное теперь смертью, снова сотканным из того же, но не в этом грубом и тяжелом составе, а так, что нить сложится в нечто легчайшее и воздушное, почему и любимое при тебе будет и восстановится снова в лучшей и вожделеннейшей красоте.» Кратко: «Диалог о душе и воскресении» Григория Нисского. Самое «интимное» сочинение святителя, интересное тем, что в роли младшего, сомневающегося и вопрошающего участника диалога выступает автора, а в роли старшего, наставляющего, отвечающего — его сестра Макрина. «Диалоги» Сульпиция Севера относятся к числу самых древних источников сведений о монашеской жизни на Западе. «Диалоги» Сульпиция пользовались большим уважением в Средние века и оказали значительное влияние на агиографию этого периода. |
| В 1954 году пять из семи духовных сестер, с которыми была связана Мария, решили где-нибудь устроиться, чтобы жить вместе. Они послали письмо преподобному Старцу Иосифу, в котором написали, что обходят многие места, ища подходящее. В ответ Старец описал им нужное место и как они его должны найти. Так и случилось. Новое сообщество монашествующих, неофициальная киновия 22 , нашло свое первое пристанище в деревне Стаятес в Пилионе. Старец Иосиф Исихаст был их духовным руководителем семь лет, вплоть до своей блаженной кончины в 1959 году. Духовная связь сестричества с великим Старцем была неразрывной. Он следил за их шествием по монашескому пути с большой заботой и неустанной молитвой. Благодать Божия извещала его о духовном продвижении каждой сестры. Он радовался о том, что они подвизались в послушании, в бдении и в творении Иисусовой молитвы. «Как прекрасны письма дедушки 23 Иосифа! – вспоминала потом старица Макрина. – Когда читаем их – укрепляемся и ощущаем, что сами находимся неведомым образом в пустыне! С каким трезвением и чистотой он нам писал!» Часто в письмах он описывал, в каком духовном состоянии находится та или иная сестра. Это побуждало их на еще большие подвиги. Одна из сестер так рассказывала об этом: «Он все нам предсказывал. Все, что происходило у нас в обители, прежде чем мы ему об этом сообщали, он описывал в своих письмах. В начале моей иноческой жизни заболела моя сестра, которая тогда была послушницей. Я очень расстроилась и сказала: «Матерь Божия, почему? Мы пришли, чтобы Тебе послужить. Почему она заболела и не может теперь приносить пользу обители?» Я пошла во двор, села там под оливковым деревом и плакала всю ночь. Через несколько дней пришло мне письмо от Старца: «Деточка моя, я слышу твой голосок и не могу терпеть: он терзает мою душу болью и отрывает от молитовки. Не плачь. Сестра твоя выздоровеет». Он написал это, хотя ему никто не сообщал! Сестры мне сказали: «Что ты сделала, сестра?» Говорю им: «Да, вот... Пошла и поплакала под оливой. Как же он это узнал?.. Ведь он был так далеко, на Святой Горе 24 !..». |
| НАСТАВЛЕНИЯ СТАРИЦЫ МАКРИНЫ Герондисса (старица) Макрина (Вассопулу) Празднословие – как пожар «Необходимо избегать всякого празднословия. Потому что празднословие – как пожар, говорят святые отцы. Как мы видим сгоревшими целые леса, так что горы полностью обнажены, так же и празднословие уносит все доброе из нашей души, удаляет его из нашего сердца – и становится человек бесполезным, как ржавая жестянка». Того, кто вылезает вперед, Христос отведет назад «Свои помыслы нужно привести в порядок, то есть убедить себя, что, ради того, чтобы спастись, нужно стать последней из всех. Того, кто вылезает вперед, Христос отведет назад, а того, кто находится позади всех, поставит вперед». Видишь своего брата – видишь Самого Господа! «Необходимо быть внимательными к нашему образу жизни, к нашим манерам, к тому, как мы относимся к нашим ближними. Как это важно! Видишь своего брата – видишь Самого Господа! Именно потому у святых отцов было столько любви и сочувствия». О памяти смертной После успения старица Макрина явилась одной духовной дочери и произнесла: «Как хотела бы сказать людям на земле: за сколько дел их спросят и они дадут отчет после смерти!» О чистоте «Те молодые люди, что сохранят чистоту, в будущей жизни будут иметь благодать древних исповедников». О терпении «Благодать терпения – самая сильная из всех других, потому что это основание всех других добродетелей». О милостыне «Самая большая милостыня – это молитва за усопших». Молитва – величайший дар Божий «Когда у человека есть молитва, Святой Дух действует в его душе, то есть человек пребывает в Святом Духе». «Замечаете, как часто про людей, которые творят умную молитву, говорят: “Ах, что за человек! У него лицо прямо светится!” Какое чудное дело – молитва!» «Молитва – это величайший дар Божий, и когда приходит любовь Божия к человеку во время молитвы, он словно купается в этой любви». «Если приобретем молитву, то появится некий свет в душе и некая защита, потому что Бог не оставит нас и будет нас покрывать». «Когда продвинется человек в молитве, то узнает такие состояния, которых прежде и представить себе не мог. Человек словно входит глубже и глубже в бесконечный свет, так он видит себя изнутри. Все это происходит ради совершенного послушания и смирения, когда человек имеет крайнюю аккуратность и не говорит себе: “Да брось, ничего страшного. Полно тебе, не обращай внимания на мелочи”». |
| Однажды к концу уже семилетнего странствования по лесам, дед и бабка св. Василия, со всеми разделявшими их эту, исполненную скорбей и лишений, жизнь, восчувствовали ослабление сил и потребность подкрепить их более питательною пищею, нежели та, которую мог доставлять лес своими скудными произрастениями, немогшими даже доставить удовлетворительного питания и для животных. Орудий к ловле лесных животных, годных для питания, они не имели, и потому для них одним средством к достижению этой цели оставалась молитва к Богу, назначившему всех животных на службу человеку. К такому средству для пропитания себя привело их размышление о чудесах, явленных Богом народу Израильскому, во время странствования их в пустыни. «Что невероятного, говорили они, если Бог чудес, Который богато пропитал в пустыни народ странствующий и бедствующий, дождил хлеб, посылал птиц, подавал пищу, не только необходимую, но и роскошную, разделял море, останавливал солнце, пресек течение реки, – что невероятного, говорили они, если сей Бог и нас, подвижников благочестия, пропитает ныне сладкими снедями? Ибо много зверей, которые избежав трапезы богатых, какая и у нас бывала некогда, скрываются в сих горах, много птиц годных в снедь летает над нами. И уже ли они неуловимы, если Ты только, Господи, восхощешь?» Так они взывали к Богу, – говорит св. Григорий Богослов , – и явилась добыча, добровольно отдающаяся в руки снедь, самоуготованное пиршество. Откуда вдруг взялись на холмах олени? И какие рослые, и какие тучные, как охотно поспешающие на заклание! Можно было почти догадываться, что они негодуют, почему не прежде были вызваны. Одни манили к себе ловцов, другие следовали за ловцами… И какое чудо! ловцы сами были распорядителями ловли: нужно было только захотеть им и что нравилось, то взято, а лишнее отослано в дебри до другого времени» 8 . Святые страдальцы за Христа, по прекращении гонения на христиан, поселились в Πонте, близ Неокесарии, в одном из своих помести. Уединенная жизнь, проводимая ими здесь, давала им возможность беспрепятственно заниматься служением Богу. Дед св. Василия Великого скоро отошел ко Господу для получения заслуженного воздаяния за свою неизменную преданность Ему до конца своей жизни. Св. Макрина, оставшись вдовою, обратила все свое внимание на юного еще своего сына Василия. Первою ее заботою было вдохнуть в него крепкую веру в Бога, живую любовь к Нему и ревность к благочестию. Когда эта цель была достигнута, св. Макрина, принимая во внимание прекрасные способности своего сына, дала ему возможность развить их в лучших училищах по всем отраслям наук, особенно в красноречии. По окончании учения в учебных заведениях, Василий, сын св. Макрины, скоро снискал себе славу своим красноречием в судебных местах и в училищах Понтийской области, сделавшись вместе с тем владельцем богатых имений в Понте, Каппадокии и Малой Армении. |
| Л.Карфикова «О душе и воскресении» Сочинению Об устроении человека содержательно и, вероятно, хронологически близко следующее сочинение Григория, его известный диалог О душе и воскресении (Περ ψυχς κα ναστσεως λγος 808 ). Этот «христианский Федон» 809 преставляет собой беседу Григория с его любимой сестрой Макриной незадолго до ее кончины (ср. Житие Макрины, где Григорий рассказывает об этом посещении 810 ). Платонов Федон – это разговор о смерти лицом к лицу со смертью , беседа Сократа с учениками, посетившими любимого учителя в тюрьме перед казнью. Так и Григорий, еще оплакивающий недавнюю смерть брата Василия, беседует здесь со своей старшей сестрой незадолго до ее смерти на темы кончины и вечной жизни 811 . Григорий выражает чувство (πθος), которое охватывает человека перед лицом смерти (смерти ближнего 812 ). Умирающая Макрина, напротив, отвергает это чувство как неразумную страсть 813 , представляя взамен рациональную утешительную аргументацию (λγος 814 ). Таким образом, Макрине принадлежит роль учителя 815 , сам же Григорий только вопрошает и озвучивает обоюдные аргументы оппонентов 816 . Так же, как и перед Василием, перед своей сестрой Григорий выказывает благоговение как перед святой и прозорливицей. (По контрасту – хотя и явно не без риторической стилизации – он передает нам снисходительное мнение Макрины о нем самом, младшем брате, далеко не достигающем в ее глазах добродетелей Василия 817 ). Весь диалог можно разделить на шесть основных частей 818 : (1) доказательство нематериального характера души и продолжения ее жизни за гробом 819 ; (2) разговор о страстях 820 : (3) описание участи души после смерти 821 и (4) загробного очищения души 822 : (5) эсхатология души 823 и (6) эсхатология тела 824 . Для раскрытия нашей темы достаточно описать аргументацию Макрины в общих чертах и сосредоточиться преимущественно на представлении об эсхатологическом движении любви. Душа и ее бессмертие Основным нервом аргументации Платона в Федоне является доступ души к миру идей, открываемый и развиваемый логосом, который и сообщает душе бессмертие 825 . (Безотносительно к оценке диалога самим Платоном и его читателями следует отдать должное этому замечательному доказательству бессмертия души, не допускающей смерти и исчезновения, поскольку самой ее сущностью является жизнь 826 ). Необходимым промежуточным шагом при этом является доказательство существования самих идей. Григорий (или же Макрина), в свою очередь, в порядке такого промежуточного шага пытается доказать существование духовного Творца материального мира. Уже отсюда следует переход к параллельному тезису, что, хотя человек есть «некий малый мир, содержащий в себе те же стихии, которыми наполнена Вселенная» 827 , в его теле все же обнаруживается таинственное действие нематериальной и богоподобной души, которой принадлежит вечность 828 . |
| Макрина. Она же, изъявив негодование в продолжение этой речи, говорит: какая нелепость! Вот к какому концу обращает это низкое от земли не поднимающееся суждение о существах! Ибо если из существующего изымается все, что не познается чувством, то утверждающий это, конечно, не признает и той самой силы, которая правит Вселенной и в руке своей объемлет существа, но наученный о Божием естестве, что оно бесплотно и не имеет вида, вследствие такого образа мыслей заключит, без сомнения, что вовсе нет и Его. Если же там небытие этого не делается исключением бытия, то почему вытесняется из существующего человеческий ум, утрачиваемый вместе с отъятием телесных свойств? Григорий. Поэтому, сказал я, при этом исследовании мыслей одну нелепость обмениваем на другую, потому что речь наша идет к тому, чтобы ум наш признать одним и тем же с естеством Божиим, если то и другое уразумевается через отвлечение находимого чувством. Макрина. Не говори: призвать одним и тем же, замечает наставница; потому что речь эта нечестива, но, как научен Божественным словом, скажи: признать одно подобным другому. Ибо сотворенное по образу, конечно, во всем имеет уподобление Первообразу, умственное — умственному, и бесплотное — бесплотному, свободно от всякого бремени, как и Первообраз, подобно ему избегает всякого пространственного измерения, но по свойству природы есть нечто иное с ним, потому что не было бы образом, если бы во всем было одно и то же с Первообразом — напротив того, какими чертами в несозданном естестве отличается Первообраз, с теми же самыми созданная природа показывает нам образ, и, как часто в малом осколке стекла, когда случится лежать ему под лучом, бывает видим целый круг солнца, показываясь в нем не в собственной своей величине, но в каком объеме круг его вмещает в себе малость осколка, так и в малости нашей природы сияют образы невыразимых этих свойств Божества, так что руководимый ими разум не уклоняется от представления ума в его сущности при исследовании предмета, очищенного от телесного свойства, и опять не приводит в равенство с невидимым и пречистым естеством естества малого и временного, но, хотя признает сущность умной, потому что она образ умной сущности, однако же образа не называет тождественным с Первообразом. |
| XXXVIII. Когда прием закончился и души наши были полны (ведь достославный Петр собственноручно подавал нам угощения и воду для омовения, а святая Макрина со всей подобающей обходительностью занимала мою супругу), веселые и довольные мы пустились в путь и дорогой обменивались впечатлениями. Я рассказал о том, что видел и слышал на мужской половине, а она описывала все в подробностях, словно боясь упустить хотя бы малость. Докладывала же она все последовательно и как по писаному, и когда настал черед рассказать о том, как было обещано глазное лекарство, она, прервав рассказ, воскликнула: «Что же мы наделали?! Как же мы пренебрегли таким обещанием, целебной мазью, для нас приготовленной!» Я тоже расстроился из-за такого нерадения и приказал одному из слуг срочно отправиться за лекарством, и тогда дитя, находившееся на руках у кормилицы, случайно взглянуло на мать, и та, увидев его глаза, воскликнула громким голосом, одновременно с радостью и испугом: «Не печалься о нашем нерадении! Смотри, нам уже не нужно ничего обещанного, затем что истинное лекарство, исцеляющее болезни — молитвенное врачевание, она нам дала, и оно уже подействовало, и на глазу не осталось и следа от болезни, все очистило это божественное лекарство!» И говоря это, она взяла ребенка на руки и передала мне. И тогда я, мысленно вспоминая невероятные чудеса Евангелия, сказал: «Что ж удивительного в том, что рукою Бога отверзались очи слепых, если Его раба, совершая такие исцеления по вере в Него, соделала деяние, не намного уступающее Его чудесам!» Когда он говорил это, у него от рыданий пресекся голос и посреди рассказа полились слезы. Вот и все, что поведал этот военный. XXXIX. Многое и другое подобное мы слышали от живших с ней рядом и в подробностях знающих о ней все, но считаем неуместным включать это в свое повествование. Ибо большинство людей считает в рассказах достоверным лишь то, что доступно их разумению, то же, что не вмещает ум слушателя, презирает, подозревая во лжи. Поэтому я умолчу о том чудесном умножении хлеба во время голода, когда совершенно не чувствовалось убывание раздаваемого нуждающимся зерна: оно лежало горой и до раздачи просящим, и после нее; и другое, еще более удивительное, чем это: болезней исцеления, и бесов изгнания, и грядущего нелживые прорицания. Все это считают истиной те, кто был тому свидетелем, даже если оно и превыше способности верить; те же, кто слишком оплотянел, считают это невозможным — они не знают, что «по мере веры» (Рим. 12:6) совершается и распределение дарований: маловерным дается малое, а тем, кто имеет пространное вместилище веры, — великое. И чтобы не потерпели вреда маловерные, не доверяя дарам Божиим, ради этого я воздерживаюсь от дальнейшего последовательного рассказа о чудесах еще более возвышенных и думаю, что на этом могу окончить свое повествование. |
| Тогда и я своего Великого Василия не только сам принял с уважением, потому что провидел в нем твердость нрава и зрелость в понятиях, но таким образом обходиться с ним убедил и других молодых людей, которые не могли еще знать его; многими же уважаем был он с самого начала по предварительным слухам. Что же было следствием этого? Он почти один из прибывших пзбежал общего обычая для нововступающих в общество юношей учащихся и удостоен особенной чести не как нововступающий 1270 . И это было началом нашей дружбы; отсюда первая искра нашего союза; мы стали друг для друга все – и товарищи, и сотрапезники, и родные 1271 . Имея одну цель, мы непрестанно возрастали в пламенной любви друг к другу; казалось, что в обоих нас было одно упражнение – добродетель, и одно усилие – стремиться от земного, жить для будущих благ. Мы вели дружбу и с товарищами, но не с наглыми, а целомудренными, не с задорными, а с миролюбивыми. Нам известны были две дороги: одна – это первая и превосходнейшая – вела к нашим священным храмам и к тамошним наставникам; другая – это вторая и неравного достоинства с первою – вела к преподавателям наук внешних. Другие дороги – на зрелища, на народные сборища, пиршества – мы предоставили желающим». По окончании учения, Василию как отличнейшему и образованнейшему человеку, о достоинствах коего слух распространился во всей Греции, предлагали должности адвоката и учителя, но он отказался и возвратился в Кесарию Каппадокийскую; мудрость, которую стяжевал он около 15 лет, не удовлетворяя великой душе его, возбудила в нем только сильнейшую жажду высшего любомудрия, уединения и подвпгов, к чему много располагала его старшая сестра его, благочестивая девственница Макрина. Так он, между прочим, писал о плодах своего образования и своем желании удалиться от мира 1273 : «Много времени потратил я на суету и всю почти юность свою потерял в суетном труде, с каким упражнялся в том, чтобы уразуметь уроки обуянной от Бога мудрости. Наконец, как бы пробудившись от глубокого сна, я воззрел на чудный свет истины Евангельской и увидел тщету премудрости князей века сего престающих ( 1Кор.2:6 ). |
| В 22-х километрах от Антиохии противники встретились. Вначале победу одерживали сторонники Макрина, его преторианцы расстроили боевые порядки мятежников и заставили их отступить, но к оказавшимся на пороге катастрофы войскам срочно прибыли Месса и ее дочь Соэмия, и они переломили панические настроения своих сторонников. Те остановились, перегруппировались и перешли в контрнаступление. Верные Макрину преторианские когорты были разбиты. Макрин бежал, однако был настигнут в Халкидоне и доставлен в Каппадокию. Затем он еще раз попытался бежать, но был схвачен в одной из вифинских деревень и убит на месте. Вместе с ним погиб и его 9-летний сын Диадумениан, которому отец, чтобы продемонстрировать свое уважение к династии Севера, при провозглашении его цезарем, дал имя Антонина. За все время своего принципата Макрин так и не появился ни разу в имперской столице. Сенат утвердил Элагабала в должности принцепса и императора. Зиму 218–219 г. юный император провел в Никомидии. Там он, по словам Геродиана, «справляя культ местного бога, в котором он был воспитан, с упоением плясал, одеваясь в самые пышные наряды, украшая себя золочеными пурпурными тканями, ожерельями и браслетами, надев венец в виде тиары, покрытый золотом и драгоценными камнями» (цит. по: Ковалев, цит. изд., с. 727). Юлия Месса пыталась убедить внука хотя бы перед въездом в столицу переодеться в римское платье, «чтобы иноземная и совершенно варварская одежда, когда ее увидят, сразу же не оскорбила увидевших ее, так как они непривычны к ней и думают, что такого рода утонченность к лицу не мужчинам, а женщинам. Он же, презрев речи старухи.., желая и сенат и римский народ приучить к виду такой одежды... сделал свой огромный портрет во весь рост, каким он являлся, выступая и совершая священнодействия, поставив на картине изображение местного бога, которому он совершал жертвоприношение; послав изображение в Рим, он приказал выставить его в самой середине помещения сената, на самом высоком месте, над головой статуи Победы» (цит. |
|
|
