| Природа человеческая, по словам автора молитв, «прелестивая» – падкая до греха, – сам собою слепо отдается человек побуждениям плоти, по своей воле отдается греху, как безумный оставляет путь добродетели и делается рабом греха и плоти (стр. 38 и 50). Прямое последствие этого – полное извращение и растление его духовного и телесного организма: «на небо очима воззрети не смею (говорит он от лица человека): ибо тело злобою уязвих, – ни руки воздети на высоту: полне бо еста лихоимства, – ни устну отверзсти на молитву: яко злогласованием слепистася, – воздыхания несть во мне от величания, – сердце отягчих многоядением; душу омрачих немилосердием, тело ослабих леностию; нозе преткнув о камень сластолюбия; уши отверзох на слышание маловременныя похвалы; лицо безстудием повлекох, смрад дел моих обоняста ноздре мои, и весь бых, яко древо неплодно, или яко храм пуст, ему же на разорение вси поучаются, – тать же души моея крыется в гнезде сердца моего, ждый подобна (удобного) времени, видить бо мя не огражена молитвою и тщится малое имение веры моеа въсхитити» (стр. 62–63). Словом, человек растлен и запятнан грехом во всех своих членах: «нет места чистаго в нем, все скверна» (стр. 66). Его духовная энергия и нравственные силы надломлены и ослабели: «он борется со страстями, но побеждается ими», творит дела, какие сам же ненавидит (стр. 42), носит узы, знает их, но не в силах разрешить, знает грех , сознает необходимость покаяния и не может покаяться (стр. 43 и 46), он полный раб – раб греха (50 стр.), которым он окутан как пеленою (стр. 76), мрак окружает его и вечно он ходит во мраке (стр. 38). Что же после этого может представлять жизнь человеческая? Все в ней – ничтожество и пустота (стр·51), даже самая правда человеческая – одна лишь «тина злосмрадная» (стр. 61)... Такой безотрадный взгляд, заставляющий человека признать в глубине своей души, что он всецело – духовно и телесно – «нищ и убог» (стр. 91) – способен доводить до полного отчаяния. Гимнолог не скрывает этого. Дела человеческие, говорит он, таковы, что «если кто захочет вспомянуть их – весь погружается в бездну отчаяния» (стр. |
| Блажен и треблажен тобою, Иосифе, ископанный гроб в нем же полежа Христос Спас нашь: уже бо несть гроб но престол Божий, олтарь небесный, и покоище Святаго Духа, и одр небеснаго царя, о нем же рече Соломонъ: стоять силнии ратоборци изученнии брани (наученные на брань), имуще оружиа обоюдуостра ( Песн. 3:7–8 ). Си глас назнаменуя святых чины, борющихся с еретикы и с жиды по Христе 328 . Блажен еси, Иосифе, съвръшителю Божию таинству и пророчьских гаданий (предсказаний) разрешителю: о нем же закон и пророци притчями написаша, сего ты явьствено измирною (миром) по святым помазаше язвам (Лав. помазал еси). Блажен еси, Иосифе, иже вся оживльшаго (оживившего) словом и водами покрывшаго твердь небесную, сего, яко мертвеца, каменемь покрыл еси в гробе, чяа тридневнаго воскресениа. Блажен убо и град твой Аримафей, из него же ты прииде послужити Сыну Божию. Кою (кую) похвалу сътворим достойну твоего блаженства, или кому уподоблю сего праведника? Како начну или како възглаголю? Небом ли тя прозову, но того светлее бысть благочестиемь: ибо в время страсти Христовы небо помрачися и свет свой съкры, ты же тогда, радуася, на своею руку Бога носяше. Землю ли тя благоцветущу нареку, но и тоа честнее ся показа: тогда бо и та страхом трасашеся, ты же с веселием Божие тело с Никодимом в плащаницю, с вонями обвив положил еси. Апостолом ли тя именую, но и тех вернее и крепчае обретеся: егда бо они, страха ради жидовска, разбегошася, тогда ты без боязни и без сумнениа послужил еси Христови. Святителя ли или старейшину (Лав. святителя ли тя и архирея) прозову: тем бо образ своея службы предал еси, обходя, кадя и кланяася с молитвою пречистому телу Христову, глаголя: воскресни, Господи, помози нам и избави нас имени твоего ради. Священномучеником ли тя нареку, яко толику показал еси к Христови любовь, аще бо не въдрузися в твоа перси оружие (Лав. копие) (не была пронзена оружием твоя грудь) 329 , ни пролиася от меча твоа кровь, но изволениемь и верою по Христе положил еси душу: поразили бы тя Быша, и на удеса (на части) рассекли, но съхрани тя от всех Христос его же ты храняше тело, не убоася гнева жидовска, ни прещениа жречьска, ни напрасно убивающих воин не устрашися; не пожали си по мнозем богатстве (не пожалел ты многих своих сокровищъ); нерадив ни о своемь животе, чая тридъневнаго воскресениа. |
| В толковании Пасхальной стихиры: «Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше играя», обясняя, что видя это «мнози негодоваша, зане цареви плясати», – истолкователь продолжает: «Но и Мелхола посмиася, яже от Бога клятву прия и безщада (беспощадно) погибе. Мы же Божии людие тому сбытие ныне видяще. Яко бо киот от иноплеменник возвратися, тако и Господь от мертвых вскресе; якоже бо киот с даром принесеся Давидови, тако и Христос принесе дары своему Отцу – от ада душа праведных; тогда Давид плясаше – ныне же ангели и человеци божественно веселятся; тогда негодоваше вельможи плясаниа царева – мняй ся велик быти диаволи Его силы бегающе не терпять; тогда Мелхола посмиася безщада погыбе – ныне же жидове не верующе юродство мнят и погибають безщада, рекше, не ямуть плода возвратити своему спасению, и оскуде преже многоплодное ихь и сухо бысть, рекше, неимущу благодати. Мы же всех сих сбытие видяще радуемся, и дуси праведник веселятся, скачуть и играють, воскресением же ныне просвещаеми, паче же прозряше и на пакы во ин век пребывающее веселие же с Христом» (л. 132 об.–133 об.). Соотношение и противопоставление между Ветхим Заветом и Новым, ветхозаветными прообразами и событиями новозаветными – проводится по всему этому толкованию Пасхального канона. Приведем еще одно место – обяснение Пасхи как «великого дня». В толковании стихиры: «Воистину свята и всепраздньственна сия спасительная нощь», – читаем: «Что сиа нощи светлее и радостнее: кая душа не радуется, кто ли не ликоствуеть – и ангели, и архангели, и человеци, и святии в раи, и в аде мучимии прощени! Во истину праздник светел, и день всех болей и вышний, паче же и будущему веку образ» и пр. Далее поясняется, что день этот важнее «началотворнаго дня всей твари» и что как «Господь воскреси с Собою нашего народотворителя Адама, на небо возведе и ины многы, тако и последи хощеть вскрешь все человечество на небеси живот устроив, с ними живот сияя паче солнца в Иерусалиме небеснем. Да убо отнуду великы чести достоин сей день, яко един от тех отделен и пять тысящь иных честней. |
| И обрете его Иисус в церкви, и глагола ему: »се цел ecu, ктому не . съгрешай, да не горее ти что будетъ " . Но да не мним яко тому единому се глагола Христос но всем приемшимь крещениа благодать, им же праотечьскиа очистихомся скверны, исцелени быхомь от растлеющаго ны греха, яко се бы рекл исцелевшему тому Господь: «се в тебе всего Адама грех исцелих и падша преступлением възведох и всеродную того клятву отъяхъ; отмых скверну всякого прегрешениа крещениемь; взыскав обретох шедшаго в пути неблагы (гибельным путем) кумирослужениа; обязах раны уязвенаго бесовскыми разбойникы; възлиах на язвы его моеа крови вино и масло, и взем на тела моего скот внесох в гостинницю, в святую цръквь; дах гостиннику два сребреника, новый и ветхий закон святителем да прилежать учением и людемь; обещах им мъзду по възвращении моем спасшимь грешникы. Се цел еси, ктому не съгрешай: горе бо, рече, в разуме съгрешающему». Разумейте же вси слова силу, яко по крещении не велить нам Господь съгрешати, да не пакы растлим (истлимъ) обновленаго Богом человека; по въсприятии же всякого священнаго сана, горе съгрешающимь, – реку же по мнишестве, иерействе и в самом епископъстве не боящимся Бога. А человек той верен бе, ибо (Лавр. и) по исцелении не вдасть себе в телесныа скверны, ни похули Господа Иисуса пред Июдеи, но в церкви пребываше, идеже и обрете его Христосъ; и той познав исцелевшаго и (исцелившего его), и глагола: «праведен еси, Господи, и слово твое истинна, отныне причястник есмь всемь боящимся Тебе и хранящимь заповеди Твоа». И иде по всей стране поведая, яко Иисус есть, иже мя сътвори цела. Да и мы, братие, того Иисуса Христа Бога нашего прославимь, исцелевшаго нас от недуг греховных и к нему верою припадем глаголюще: не помяни первых безаконий наших и нынешняа очисти съгрешениа. Ты бо еси Бог небесных и земных человечьский зижителю, ангельский творче, царю мира всего, архангельский владыка, херувимский съдетелю, серафимский украсителю. Помилуй нас на тя уповающих да спасени тобою славим тя с Отцем и с Святымь Духомь, ныне и присно и в векы векомь. Аминь. V. В неделю о слепом – шестую по Пасхе 338 |
| Итак, перед нами один из конкретных случаев применения норм Русской Правды к судебному рассмотрению исков о холопах. А подобные иски были, надо думать, явлением, довольно частым. Поэтому дополнение в 1036 г. имеющихся в Русской Правде статей, касающихся этого вопроса, новыми постановлениями было подсказано реальной судебной практикой. К этому можно добавить, что Лука Жидята, поставленный в 1036 г. епископом в Новгород, известен жестоким обращением с холопами. Так, летопись рассказывает, что он обвинил своего холопа Дудику в том, что тот оклеветал его перед митрополитом, а за это Дудике «урезаша... носа и обе руце» 702 . О причастности Луки Жидяты к судебной деятельности можно заключить из слов его «Поучения»: «Судите по правде, мзды не емлите, в лихву не дайте» 703 . Киевская редакция Правды («Суда») Ярослава 1037 г. После смерти Мстислава власть Ярослава как правителя Древнерусского государства значительно возросла. В качестве великого князя киевского он проводит ряд мероприятий, направленных к усилению позиций господствующего класса феодалов и укреплению внешнеполитического положения страны (градостроительство, военные походы, содействие распространению христианства и возвышению церкви и т. д.). Рассказав о возвращении Ярослава в 1036 г. из Новгорода в Киев, под 1037 г. Повесть временных лет помещает похвалу ему. Похвала эта написана позднее 1037 г., и в ней сгруппированы факты многолетней государственной деятельности великого князя 704 . Однако выбор летописцем 1037 г. в качестве даты, около которой казалось наиболее целесообразным сгруппировать материал, характеризующий Ярослава как правителя, тоже не случаен. С этой даты наблюдаются известный подъем раннефеодального государства и усиление великокняжеской власти. Возникает естественно вопрос: что было сделано Ярославом в это время в области законодательства, кодификации, дальнейшей выработки норм феодального права? Ведь трудно допустить, что, уделив много внимания изданию «уставов» и «уроков» в бытность свою в Новгороде, Ярослав перестал обращать внимание на эти вопросы, осев в Киеве. Вряд ли также он просто перенес в киевскую судебную практику нормы Новгородской Правды. Ведь она была создана в специфической обстановке общественно-политической борьбы в Новгороде и хотя и использовала общерусское древнее право, однако преследовала совершенно определенные цели, будучи рассчитана на действие в новгородских условиях. Поэтому вероятнее думать, что в 1037 г. или несколько позже Ярослав явился инициатором специальных кодификационных работ в Киеве 705 , подобно тому как раньше он проявил инициативу в создании специальных юридических текстов для Новгорода. |
| В апреле 2006 году в Московской духовной академии состоялся методический семинар преподавателей гомилетики, на котором присутствовали представители четырнадцати духовных школ Русской Православной Церкви. Все они подтвердили, что в их учебных заведениях сохраняется курс истории русского проповедничества, хотя в разных школах на его изучение отводится разное количество учебных часов (от одного до трех семестров). Также выяснилось, что практически все духовные школы используют в качестве учебного пособия конспект протоиереев А. Ветелева и М. Козлова. Главной содержательной проблемой курса оказалась слабая изученность наследия отечественных проповедников и церковных писателей ХХ века. Семинар тогда сформулировал несколько предложений, адресованных Учебному комитету. Одно из этих предложений следующее: «При выработке новой программы [по гомилетике] уделить особое внимание межпредметным связям. Следует согласовать учебную программу по гомилетике с программами по стилистике и риторике, с одной стороны, и с программами по истории Церкви и патрологии, с другой. В курсе гомилетики материал, дублирующий другие предметы, может быть значительно сокращен. Для детального обсуждения проблемы межпредметных связей целесообразно было бы провести специальный семинар». Обращаю Ваше внимание, что цитированный документ был выработан и направлен в Учебный комитет более двух лет назад (в апреле 2006 года). Однако инициативы участников семинара так и не были реализованы. А ведь эти инициативы формулировались, в том числе, и в связи с предполагавшимся введением в семинарскую программу курса русской патрологии. Ныне этот курс уже существует, но его взаимоотношения с курсом истории русского проповедничества остаются невыясненными. Проблема остается нерешенной. Ее актуальность можно обосновать многочисленными примерами. Из домонгольского гомилетического наследия в курсе истории русской проповеди изучаются «Поучение к братии» архиепископа Луки Жидяты, «Слово о законе и благодати» митрополита Киевского Илариона, поучения преподобного Феодосия Печерского и «Слова» святителя Кирилла Туровского. Вполне очевидно, что все эти памятники являются также и предметом изучения в рамках русской патрологии. Из собственного опыта преподавания гомилетики в Московской духовной семинарии могу сказать, что я требовал от студентов чтения и конспектирования наиболее важных памятников. Так что по крайней мере для тех студентов, которые добросовестно трудились на уроках гомилетики, значительная часть курса русской патрологии уже будет знакома. И касается это не только домонгольского периода. Например, в отношении XVIII-XIX веков следует заметить, что студенты читали и конспектировали проповеди святителей Тихона Задонского, Филарета (Дроздова), Иннокентия (Борисова). А если время позволяло, то и святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника. |
| Съгрешихом и злаа сътворихомъ; не съблюдохом ни сътворихом якоже заповеда намъ. Земнии суще к земныим преклонихомься и лукаваа съдеяхом пред лицем славы твоея, на похоти плотяныа предахомься, поработихомься грехови и печалем житейским быхом бегуки своего Владыкы, убозии от добрыих дел окаании злаго ради житиа. Каемся, просим молимъ: каемся злыих своих делъ; просим да страх твой послеши в сердца наша; молим да на страшном суде помилует ны. Спаси, ущедри, призри, посети, умилосердися, помилуй. Твои бо есмь, твое създание, твоею руку дело. Аще бо беззакония назриши Господи, Господи, кто постоитъ? Аще въздаси комуждо по делом то кто спасется? Яко от Тебе оцещание есть; яко от Тебе милость и много избавление. И души наши в руку твоею, и дыхание наше в воли твоей. Отънележе бо благопризирание твое на нас благоденьствуем аще ли с яростию призриши, ищезнем яко утренняа роса; не постоит бо прах противу бури, и мы противу гневу твоему. Н яко тварь от створшааго ны милости просим помилуй ны, Боже, по велицей милости Твоей. Все бо благое от Тебе на насъ: все же неправедное от нас к Тобе. Вси бо уклонихомься, вси вкупе неключими быхомь; несть от нас ни единого о небесныих тщащася и подвизающа, н вси о земныих вси о печалех житейскыихъ. Яко оскуде преподобный на земли, не Тебе оставляющу и презрящу нас но нам Тебе не взыскающемь, н видимыих сих прележащемь. Темъже боимся, еда сътвориши на нас яко на Иеросолиме, оставльшыим Тя и не ходившиим в пути Твоа. Но не сътвори нам яко и онемь по делом нашим ни по грехом нашим въздай намъ. Но терпе на нас и еще долго терпе; устави гневный твой пламень, простирающься на ны, рабы твоа, Сам направляа ны на истину твою, научая ны творити волю твою, яко ты еси Бог наш и мы людие твои, твоя часть, твое достояние. Не въздеваем бо рук наших к Богу туждему, ни последовахом лжууму коему пророку, ни учениа еретичьскаа держимъ: н Тебе призываем истиннаго Бога, и к Тебе, живущему на небесех очи наши възводим к Тебе рукы наши въздеваем молимътися: отъдаждь на ны, яко благий человеколюбец помилуй ны, призываа грешникы в покаание, и на страшнем твоем суде деснаго стояния не отлучи нас н благословениа праведныих причасти насъ. |
| Наконец, в слове Илариона мы имеем важный памятник для понимания и характеристики как вообще состояния просвещения на Руси в XII веке, так и установившихся литературных направлений. Наряду с пастырями-проповедниками, имевшими в виду главным образом свое, так сказать, миссионерское назначение среди новопросвещенной паствы, которые посему стремились к насаждению и укреплению в ней начал новой веры и высоких правил христианской нравственности и искоренению привычек прошлого язычества, мы встречаем лиц, задающихся целями более утонченного и возвышенного воздействия на слушателей при посредстве ораторского искусства. Представители этого рода проповеднической литературы в XII веке – Иларион и Кирилл Туровский , – оставившие для своего времени замечательные труды, и, вероятно, знакомые не с одними образцами ораторского красноречия, но изучавшие и теорию его 78 , – дают основание предполагать о значительных успехах нашего духовно-культурного развития, о высокой степени христианского просвещения в эту начальную эпоху. Что слово митрополита Илариона не было забыто потомством и пользовалось заслуженным вниманием, доказывают его многочисленные списки, а также заимствования из него некоторых отделов неспособными к самостоятельному творчеству авторами. «В конце XIII ст. летописец волынский, прославляя память князя Владимирского Владимира Васильковича и преемника его – брата Мстислава, воспользовался с некоторою переменою словами Илариона в похвалу св. Владимира». «Подобные заимствования встречаются в похвальном слове князю Константину муромскому, которому приписывается обращение Мурома в христианство » 79 . В «Сборнике», издан. проф. Соболевским, приведено слово в похвалу св. Владимиру из рукописи XVII стол., представляющее переделку слова Илариона (стр. 58, VIII). Сербский писатель XIII века Доментиан в житии великого жупана Немани описывает успехи христианства в Сербии теми же самыми словами, как и митр. Иларион. При тесном литературном общении Руси с южными славянами возможно что слово Илариона было известно в Сербии 80 . О законе Моисеом данеемъ 81 и о благодати и истинне Иисус Христомь бывшим и како закон отъиде, благодать (же) и истина всю землю исполни, и вера в вся языки простреся и до нашего языка русьскаго, и похвала кагану 82 нашему Владимеру, от негоже крещени быхом (и молитва к Богу от всеа земли нашеа) |
| 52 . Серапион Владимирский . Поучения//Мильков В.В. Осмысление истории в Древней Руси. – СПб., 2000. 53 . Мильков В.В. Нравственная программа Владимира Мономаха //Митрополит Никифор. – СПб., 2007. Принятые сокращения ПЛ – «Поучение» Луки Жидяты ПСРЛ – Полное собрание русских летописей ИОРЯС – Известия отделения русского языка и словесности ТОДРЛ – Труды отдела древнерусской литературы Иеромонах Роман (Модин). Онтология символа в диалектике Алексея Федоровича Лосева (в монашестве – Андроника) Автор статьи рассматривает категорию символа в философии А.Ф. Лосева . Символ, осмысленный диалектически, дает, по мнению автора, философским трудам ученого-монаха полную картину изображения Абсолюта и бытия понятийными средствами. Ключевые слова: символ, онтология, религиозная философия, Абсолют. The ontology of symbol in dialectics Alexei Fedorovich Loseva (in monasticism Andronicus) Hieromonk Roman (Modin) The author considers the category of character in philosophy Alexei Losev. Symbol, a meaningful dialectically, gives the author’s opinion, philosophical works of scholar-monk complete picture of the image of the Absolute and being means. Key words : symbol, ontology, religious philosophy, Absolut. Часть 1. Символ как категория судьбы Артистическая натура Лосева, унаследованная им от его отца, Федора Петровича, который был талантливым и страстным скрипачем-виртуозом, рано оставил сцену и умер, сыграла важную роль в его дальнейшей судьбе как мыслителя. Все-таки специфика православия – это эстетика, необычайно углубленно, но нерационально, а мистически воспринятая и проводимая в жизни, во всем бытии, т.е. красота как синтез. Ведь рациональное (анализ, логика) разлагает, т.е. сравнивает, сопоставляет, удваивает, сводит, разводит, но всегда связано с множественностью. А красота, чувство, сердечное чувство – это всегда интеграция, неразложимое единство. Это Единство, понимаемое онтологически, не единство как собрание, сумма чего-то, а Единство как начало всего. Словно сама судьба наставила Алексея Федоровича в мастерстве едва ли всех «свободных искусств», дабы открыть перед ним символические пласты бытия, а затем логически увидеть сквозь них Единое. Как жизнь великого мыслителя превратилась в настоящий мифологический пир сущего (с абсолютизацией которого, кстати, Лосев последовательно борется, что видно из последних его бесед с современниками), так и постижение им эстетики символа позволило уже в ранних работах сделать следующий шаг – к преодолению эстетического представления о символе и его диалектическом значении. |
| Под 1195 " Toe же зимы, по Федорове недели во вторник в 9-й час потрясеся земля по всей области Киевской и по Кыеву: церькви каменыя и дсревяныя колебахуся, и вси людие видяще, от страху не можаху стояти, овии падаху ници, инии же трепетаху. И рекоша игумени блажении: се бог проявил есть показая силу свою за грехи наша, да быхом остали от злого пути своего; инии же молвяхуть друг ко другу: сии знамения не на добро бывають, но на падение многим, и на кровопролитие, и на мятежь мног в Русской земле, еже и сбысться " (усобица Мономаховичей с Ольговичами). Изложив общие черты нашей древней летописи, скажем несколько слов об особенностях изложения, которыми отличаются различные местные летописи. До нас от описываемого времени дошли две летописи: северные - Новгородская и Суздальская, и две южные - Киевская, с явными вставками из Черниговской, Полоцкой и, вероятно, других летописей, и Волынская, Новгородская летопись отличается краткостию, сухостию рассказа; такое изложение происходит, во-первых, от бедности содержания: Новгородская летопись есть летопись событий одного города, одной волости; с другой стороны, нельзя не заметить и влияния народного характера, ибо в речах новгородских людей, внесенных в летопись, замечаем также необыкновенную краткость и силу; как видно, новгородцы не любили разглагольствовать, они не любят даже договаривать своей речи и, однако, хорошо понимают друг друга; можно сказать, что дело служит у них окончанием речи; такова знаменитая речь Твердислава: " Тому есмь рад, оже вины моеи нету; а вы, братье, в посадничьстве и в князех " . Рассказ южного летописца, наоборот, отличается обилием подробностей, живостию, образностию, можно сказать, художественностию; преимущественно Волынская летопись отличается особенным поэтическим складом речи: нельзя не заметить здесь влияния южной природы, характера южного народонаселения; можно сказать, что Новгородская летопись относится к южной - Киевской и Волынской как поучение Луки Жидяты относится к словам Кирилла Туровского. Что же касается до рассказа суздальского летописца, то он сух, не имея силы новгородской речи, и вместе многоглаголив без художественности речи южной; можно сказать, что южная летопись - Киевская и Волынская, относятся к северной Суздальской, как Слово о полку Игореву относится к сказанию о Мамаевом побоище. ГЛАВА ВТОРАЯ ОТ СМЕРТИ МСТИСЛАВА ТОРОПЕЦКОГО ДО ОПУСТОШЕНИЯ РУСИ ТАТАРАМИ (1228-1240) События новгородские. - Война суздальских князей с Черниговом. - Вражда Новгорода с Псковом. - Войны с мордвою, болгарами, немцами и Литвою. - Усобица в Смоленске. - Деятельность Даниила Романовича галицкого. - Участие его в польских делах. - Тевтонский орден. - Батыево нашествие. - Сведения о татарах. |
|
|
