| Бесспорную эпоху в развитии церковно-исторической науки у нас, в России, составляет новый устав Духовных Академий, изданный и введенный в действие в 1869 году. Это так называемый в публике Макариевский устав, именуемый так потому, что инициатором и главным редактором его был высокопросвещенный Макарий, впоследствии митрополит Московский. Устав 69-го года в высшей степени благоприятно отозвался на положении церковно-исторической науки, значение этой науки поднялось. Все науки академического курса, по этому уставу, распределены были на три отделения; в числе их появилось и церковно-историческое. Студенты, записавшиеся на это отделение, почти исключительно в течение четырех лет стали заниматься историческими науками. Понятно, какое следствие должно было вытекать отсюда. Вскоре это отделение в некоторых академиях, например, в Московской, сделалось самым популярным и переполнилось слушателями. Но важнее всего то, что рассматриваемым уставом введено правило, чтобы степень магистра богословия давалась только за печатное сочинение, публично защищенное обычно-принятым порядком. А что касается степени доктора богословия, то эту степень стали теперь присуждать (и конечно за печатные сочинения) в академиях, а не в Синоде, как было раньше, а не в Синоде, – говорим, – где этой степени удостаивались ученые люди только в редких и исключительных случаях. Короче сказать: в Академиях введены были по части приобретения ученых степеней совершенно такие же порядки, какие существовали и существуют в русских Университетах. Это сильно двинуло вперед церковно-историческую науку. Появилось значительное число как магистерских, так и докторских ученых диссертаций по вопросам церковно-исторической науки. Даже представители двух остальных отделений в академиях – не историки – начали выбирать для своих ученых работ темы преимущественно с историческим оттенком или основой. – Появилась церковно-историческая литература и стала заполнять ту пустоту, которая до сих пор так неприятно давала себя чувствовать в этой области. |
| —119— считались признаком дурного тона и отнюдь не поощрялись. Сочинения, так или иначе, касавшиеся современных вопросов, тотчас-же после своего появления из печати вызывали к себе критику и делались предметом общего внимания. Стало замечаться даже то, что называется направлением: личность историка стала яснее проглядывать в мыслях и стиле его трудов, и по самому писателю, независимо от предмета, по которому он рассуждает, можно было угадать, как он напишет, с какой стороны осветит изучаемый предмет и куда склонятся его симпатии и антипатии. Идеалы научные в корне изменялись и требование к сочинениям, выходящим из Академий, повысилось: появилась церковно-историческая литература и стала наполнять ту пустоту, какая ранее наблюдалась в этой области, словом, начался прогресс церковно-исторической науки, который продолжается и доныне. В этом росте и прогрессе церковно-исторической науки у нас А. П. Лебедеву принадлежало передовое место, пост вождя и руководителя. Воспитанник 60 годов, он начал свою профессорскую службу в Академии в 70 годах, – с момента введения устава 1869 г. и внес в разработку своей науки живую энергию и свежие идеалы, какими отличались выдающиеся люди этой эпохи. Церковную историю он понял не только, как науку, не преследующую никаких других тенденциозных целей, кроме научных, но и впервые осуществил этот великий принцип на деле, последовательно проводя его в своих лекциях и сочинениях. Богато одаренный от природы, он обладал еще и неиссякаемой способностью к литературной деятельности и всю свою профессорскую жизнь провел с пером в руках, посвящая, по его собственным словам, 2147 по 15 часов в сутки чтению книг и письму. Ходили легенды, что он не пропускал ни одного учебного дня, чтобы не написать две три четвертки своим мелким убористым почерком, то извлекая нужные данные из источников, то записывая содержание прочитанной наскоро книги, то внося свои общие наблюдения и планы для дальнейших работ. И он считал своим долгом, пока оставался профессором Академии |
| Лишь начиная с 50-х годов прошлого столетия постепенно вводится здесь специализация: история русской церкви передается преподавателю русской гражданской истории (1851), новая церковная история выделяется в особый предмет (1857), отделяется, наконец, от древней церковной истории библейская (1869). Но и теперь, пока еще только вводилась эта специализация, общая церковная история в преподавании, напр., И. В. Чельцова (1851–1878), как и у выступившего раньше его А. В. Горского (1833–1864, у 1875), отражала в целом в весьма сильной степени влияние западной науки Неандера. Правда, появляются теперь весьма ценные монографии по отдельным вопросам, история византийской церкви делается предметом самостоятельного и глубокого изучения И. Е. Троицкого . Но и о труде видного представителя общей церковной истории в России можно еще было слышать отзыв западного ученого, что западные чему-либо «новому из книги его не научатся» (Гарнак о сочинении А. П. Лебедева «Вселенские соборы IV и V века». М. 1879). Значение В. В. Болотова 2 в истории развития русской церковно-исторической науки и заключается в том, что он возвел ее в своем лице на тот высший уровень, какой вообще возможен и для западных историков, выступил представителем ее, равным по компетентности лучшим западным ученым, и именно не в отношении лишь к какому-либо одному ограниченному отделу своей науки, или специальному вопросу, мало изследованному другими и бывшему предметом его собственного продолжительного изучения, но в отношении ко всей широкой области истории древней церкви, которою он занимался. Если историков высшего ранга характеризует вместе и строгая научность исследования, и граничащая с художественным дарованием способность наглядного изображения прошедшей жизни, то В. В. Болотову в высшей мере было свойственно то и другое. Как историк повествователь, он объединял в себе более или менее черты обоих своих учителей, И. Е. Троицкого и И. В. Чельцова , ясность и стройность в общей концепции рассказа и наглядность в представлении конкретных фактов. |
| 266 Prof Dr. Max Heinze, Art. «Pantheismus» в Realencyklopädie von Herzog-Hauck XIV (Lpzg 31904), S. 630. 267 Prof D. O. Pfleiderer, Vorbereitung des Christentums in der griechischen Philosophie в Religionsgeschichtliche Volksbücher herausg. von Fr. Michael Schiele III, 1 (Halle a. Saale 1904), S. 44. 269 И. А. Невзоров, Мораль стоицизма и христианское нравоучение (Казань 1892), стр. 17. Prof. Dr. Julius Grill, Die persische Mysterienreligion im römischen Reich und das Christentum (Leipzig und Tübingen 1903), S. 9. 270 Prof. Dr. Emile Brehier, Les idees philosophiques et religieuses de Phiion d’Alexandrie (Paris 1908), p. 213. 271 Это видим, напр., у Abraham Scultetus или Schulmz’a, бывшего придворным проповедником и дипломатически-теологическим (церковно-политическим) советником курфюрста пфальцского Фридриха. См. Jacob Bernays, Die Heraklitischen Briefe: ein Beitrag zur philosophischen und religionsgeschichtlichen Literatur (Berlin 1869), S. 151–152. Bruno Bauer, Christus und die Caesaren, S. 253. Prof. Edm. Pfleiderer, Die Philosophie des Heraklit von Ephesus im Lichte der Mysterienidee, S. 335. Amedee Fleury, Saint Paul et Seneque II, p. 247, 3 . 273 Изданы у Jacob Bernays, Die Heraklitischen Briefe, S. 7. Прибавим, что 4-е и 7-е письма Edm. Pfleiderer усвояет (Die Philosophie des Heraklit von Ephesus im Lichte der Mysterienidee, S. 327 ff.) автору книги Премудрости Соломоновой (ср. выше стр. 1109, 1000 ; Lic. Dr. W. Staerk, Neutestamentliche Zeitgeschichte II, Lpzg 1907, S. 133), чем опять обосновывается зависимость Апостола от последней, но, даже признавая такое знакомство (см. и Prof. Oskar Holtzmann, Neutestamentliche Zeitgeschichte, Tübingen 2 1906, S. 285; см. и выше стр. 1109, 1008 ), другие все-таки констатируют, что благовестник был вне влияния этого неканонического документа (S. Monteil, Essai sur Christologie de saint Paul I: L’oeuvre, Paris 1906, p. 25) и по вопросу о язычестве (см. † Prof. Justus Köberle, Sünde und Gnade, S. 523, 1 ), а касательно последняго cp. и А. Лебедев , Исторический процесс религиозно-нравственного развития человечества по апостолу Павлу в журнале «Вера и Разум» 1907 г., 4, стр. 466–486; 5, стр. 601–621. |
| 2) Возвышением нравственного направления учеников херсонская семинария обязана инспектору оной священнику Алексею Соловьеву, который по способностям своим и по характеру действий вполне соответствует принятым им на себя обязанностям и неутомимо исполняет их с редкою кротостию, незлобием, радушием, но настойчиво. 8) Согласно распоряжениям семинарского правления, вся библиотека в настоящее время вновь освидетельствована и приведена в надлежащий порядок почти окончательно: книги расположены по наукам и языкам и внесены в новые каталоги по принадлежности оных к трем главным частям библиотеки. Работа эта трудная и кропотливая, приводится к концу настоящим библиотекарем Феодором Туровским, который, сверх того, состоит преподавателем гражданской истории в херсонской семинарии. Вследствие сего имею честь покорнейше просить ваше преосвященство, не изволители признать справедливым войти с представлением об удостоении вышеупомянутых лиц соответствующим их заслугам наградами, если только вы сами находите их того достойными». Архиепископ передал это отношение в правление с такой надписью: «16 дек. 1869 г. Изготовить представление о награждении о. ректора орденами св. Анны 2-й степени, а о. инспектора – 3-й степени; а г. Туровского орденом св. Станислава 3-й степени с приложением наградных списков». В апреле месяце следующего года получена была копия с заключения учебного комитета при св. синоде о ревизии херсонской семинарии. «Определено; из отчета д. с. с. Лебедева о произведенной им ревизии херсонской семинарии учебный комитет усматривает, что означенная семинария деятельною заботливостью и благоразумными мерами своего начальства, а равно и трудами наставников доведена до значительной степени желаемого благоустройства. Но при сем, в виду некоторых данных, усмотренных в отчете, учебный комитет полагал бы просить преосвященного херсонского предписать семинарскому правлению: 1) доставить сведения, определен ли в настоящее время в семинарию учитель немецкого языка; 2) принять меры к возвышению уровня классического языкознания, математики и новых языков, пользуясь, между прочим, указаниями, сделанными г. |
| Paris. 1858. Р. 33 sqq.; Красножен М. Толкователи канонического кодекса Восточной Церкви: Аристин, Зонара и Вальсамон. М., 1892. С. 11 слл.; Павлов А. Курс церковного права. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902.С. 76 слл.; Hergenro..ther J. Photius, Patriach von Constantinopel. Regensburg, 1869. Bd 3. S. 109 sqq.; Бердников И. Краткий курс церковного права. Православной Церкви 2-е изд. Казань, 1903. Вып. 1. С. 77 слл.; Mortreuil J. A. B. Histoire du droit Byzantin. Paris, 1843–1846. Т. 1. S. 222 sqq.; Т. 2. S. 490 sqq.; Biener F.A. De collectionibus canonum ecclesiae graecae. Berolini, 1827. S. 21 sqq. , иавторов, названныхвыше. 55 ИзданияНомоканонаФотия: Voelli J., Justelli Н. Photii, Patriarchae Constan-tinopolitani Nomocanon cum commentariis Theodori Balsamonis (Bibliotheca. Lutetiae Parisiorum, 1671. Т. 1. Р. 787 sqq.); αλληκαι Ποτλη, τ. 1, , Αυηνησιν, 1852. 58 Мы рассматриваем церковное право Востока лишь до половины XV в., до прекращения зависимости Русской Церкви от Константинопольской. 60 См.: LX librorum Βασιλικων, id est, universi juris Romani, auctoritate principum Rom. Graecam in linguam traducti, Ecloga sive Synopsis, hactenus desiderata, nunc edita per J. Leunclavium. Basileae, 1575. Р. 6–82; Adnotationes – p. 85–112; Ανεκδοτα Ed. G. E. Heim-bach. Lipsae, 1840. T. 2. S. 261–289, идругиеизданияисточников. См.: Finlay G. History of the Byzantine and greek empires from 1057 to 1453. Edinburg; London, 1854. Р. 77 sqq.; Chalandon F. Essai sur le re/gne d,Alexis I Comne/ne. Paris, 1900. Р. 309 sqq.; Лебедев А. Очерки Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века. М., 1892. С. 209 слл., и мн. др. 64 Текст устава см. в кн.: Голубинский, I, I, С. 622–627; Дополнение к Актам ист., Т. 1, 1. С. 1–2, и др. Об этом ср.: Погодин М. Исследования, замечания и лекции о русской истории. М., 1846, Т. 1, С. 270 слл.; Владимирский-Буданов. Обзор истории русского права. Киев, 1886. Вып. 1. С. 68 слл., и др. 66 Кормчая 1493 г., в рукописи Казанской академической, бывшей Соловецкой, библиотеки, 858, л. |
| Эти перемены, внесенные Уставом 1869 г. во внутренний ученый строй Академии, всего ярче отразились на развитии церковно-исторической науки у нас, и день появления этого Устава можно считать тем днем, когда эта наука встала на прочную почву. Положение дела радикально изменилось: церковно-историческая наука, запертая ранее в академических стенах и питавшаяся в затхлой атмосфере подавляющей цензуры и властных начальнических распоряжений и приказаний, была вынесена на свежий воздух и привлекла к себе внимание всего интеллигентного общества. Если в прежнее время все сочинения церковно-исторического характера писались по одному шаблону и их содержание во многих случаях часто определялось волей начальства, то теперь воцарилась самостоятельность и критическое отношение к церковно-историческим вопросам. Появилась научная критика и «скепсис», столь мало обычный в богословских науках, не тот скепсис, который служит выражением недоверия к собственным силам, а тот, который не самообольщается, ничего не хочет преувеличивать и довольствуется дозой истин вместо «возвышающего нас обмана» – словом, тот скепсис, который должен расшифровывать церковно-исторические легенды и отыскивать здесь зерно истины 12 . В диссертациях и печатных произведениях стали развиваться новые теории и взгляды, часто расходящиеся с принятыми и установившимися воззрениями; между учеными противниками завязывались горячие и продолжительные споры, глубже и всесторонне выяснявшие затронутый предмет, – споры, о которых ранее и помину не было и которые прежде вообще считались признаком дурного тона и отнюдь не поощрялись. Сочинения, так или иначе касавшиеся современных вопросов, тотчас же после своего появления из печати вызывали к себе критику и делались предметом общего внимания. Стало замечаться даже то, что называется направлением: личность историка стала яснее проглядывать в мыслях и стиле его трудов, и по самому писателю, независимо от предмета, по которому он рассуждает, можно было угадать, как он напишет, с какой стороны осветит изучаемый предмет и куда склонятся его симпатии и антипатии. |
| 287 Некоторые к источникам права относят еще и юридическую науку или мнения ученых, но эти источники оказываются таковыми не сами по себе, а в силу закона или обычая. Риснта, Institutionen, 1881, I, 14–18. Derrelbe, Gewonheitsrecht. 1829. – Savigny, System des heutigen römischen Rechts. I. 6–57. Adeckes, Zur Lehre von den Rechtsquellen. 1872. Paul Müller, Die Elemente der Rechtsbildung und des Rechts. Leipzig, 1877, 426. Снеси: § 2, 7. 288 Источники права иначе называются материальными источниками, а источники познания действующего права формальными источниками права. Schulte, Lehrbuch, 12. 289 Хотя и не исключительным источником, ибо и немые или вещественные памятники, напр., картины, монеты, орудия наказаний, здания, и другие памятники могут служить источниками сведений о праве. Schulte, Kathol. Kirchenrecht, I, 40. 290 Проф. Самоквасов, разделяя источники истории русского права на общие и специальные (стр. 7), в таком виде перечисляет общие источники: 1, литературные памятники (исторические, этнографические, географические и всякого рода сочинения), 2, вещественные памятники (клады, городища, могилы, предметы культа, вооружение и проч.), 3, архаические следы быта в законодательстве и обычном праве, наблюдаемые и в настоящее время, 4, терминология (общеславянская), относящаяся к предметам и понятиям, определяющим условия политико-юридической жизни, и 5, выводы сравнительной этнологии. История русского права, Варшава, 1888, I, 43–44. 291 Schulte, Lehrbuch, § 3. Ср. перечисление вспомогательных наук у Шульте с предыдущим примечанием. 293 Именно: Евсевий, Сократ, Созомен , Феодорит, Евагрий и Филосторгий. Пользуется известностью издание этих историков Вилезия (Valesius, de Valoes) в трех томах, с примечаниями, 1659–78. Все эти историки переведены на русский язык при С.-Петербуркской духовной академии. Новое издание Евсевия принадлежит Гейнихону 1869). Об этих историках см. статью проф. А. П. Лебедева, в Чтениях Общества любит. духовн. просвещ. за 1890 г. К ним следует отнести Никифора Калиста, писателя XIV в., который написал Церковную историю в 26 кн., доводящую события до 610 г. Издана в 1630 г. в Париже в 2 томах (Fronton de Duc.). |
| 2509 Там же. Оп. 2. 101. «О реформе духовно-учебных заведений». Объяснительная записка к временному уставу, выработанному комиссией. 2511 Еще в марте 1917 г. аналогичное постановление было принято по Министерству народного просвещения. По словам А. И. Соболевского, А. А. Мануйлов «ни за что ни про что уволил более 70 профессоров всех политических оттенков лишь за то, что они были назначены неугодным Народной свободе Кассо» (ОР РНБ. Ф. 558. 202. Л. 51. Письмо Соболевского И. С. Пальмову от 14 нояб. 1917 г.). 2512 ОР РНБ Ф 194. Оп. 1. 158. Л. 3–3 об. Письмо И. М. Громогласова Η. Η. Глубоковскому от 20/7 мая 1918 г. Здесь же (Л. 1–2) копия этого определения, сделанная Глубоковским с копии, находившейся у протоиерея о. П. И. Соколова . 2513 Статья была принята еще прежним редактором о. П. А. Флоренским. На 1-м листе рукописи статьи сохранилась помета: «Для мая. Прошу набрать заранее, ибо надо корректуру отправить в Петроград. Свящ. П. Флор[енский]» (ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. 285). В конце статьи, как всегда, указана дата, поставленная Глубоковским: Петроград, 1917, IV. 4, пасхальный вторник. 2516 ЦГИА СПб. Ф. 2162. 16–34. Все предполагавшиеся к печатанию письма взяты были из архива профессора Московской академии В. Н. Потапова. Материалы этого архива по наследству перешли к А. В. Лебедевой; ее мать (Варвара Никифоровна, 1887, XI, 18) была сестрой В. Н. Потапова. В подборку вошли переписка за 12 лет отца и сына Потаповых (прот. Никифора Ивановича и Василия Никифоровича, оба были выпускниками и профессорами МДА) и письма В. Н. Потапову от П. М. Хупотского (за 1865–1869 гг.), проф. А. Л. Катанского (1868–1870 гг.), о. П. Л. Лосева (1870 г.), о. И. А. Кратирова (1883 г.) и проф. Д. Ф. Голубинского (1856–1887 гг.). 2520 РГАЛИ. Ф. 449. 129. Л. 23. Письмо от 17 мая 1917 г. «Точит меня новейшее революционное правописание. Оказывается, не только Ваш Ольденбург объявляет его верхом совершенства, но похвалялся на кадетском съезде и Мануйлов, ссылаясь на авторитет Фортунатова (большого лентяя), Шахматова и др., но не упоминал Вас, как сделал неистовый Бодуен», – замечал он в письме Соболевскому 7 августа (Там же. Л. 31). «В том безысходном мраке, который пал на нашу Русь, является комическим выступление Академии Наук с упрощением правописания», – писал Ю. А. Кулаковский Соболевскому (Там же. 221. Письмо от 24 мая 1917 г.). Прочитав в газетах об уничтожении Отделения русского языка и словесности при Академии наук, Н. В. Нумеров писал Соболевскому: «Постепенно все русское уничтожается» (Там же. 272. Л. 74 об. Письмо от 21 мая 1917 г.). |
| Первоначально церковная жизнь на островной территории была невозможна. Здесь полностью отсутствовало русское население, а первые полноценные жилые пункты с пригодной для существования инфраструктурой появились после 1869 года. Толчком для Российской империи заселить и освоить Сахалин стали территориальные споры, касающиеся ряда регионов Дальнего Востока. Для острова Сахалин была выделена особая миссия — стать каторгой и местом отбывания наказания для нескольких десятком тысяч преступников. Здесь была своя атмосфера — атмосфера каторги и всего того, что с этим было связано. Церковные приходы должны были открываться вслед за увеличением островных тюрем, а все духовенство стало тюремным. Это всего лишь некоторые аспекты, которые оказывали влияние на служение духовенства на острове Сахалин в указанный нами исторический период. Дать теологическое обоснование служению духовенства острова Сахалин во второй половине XIX века нам помогла структурированная работа протоиерея Льва Лебедева, проповедника, исследователя и специалиста в области пастырского богословия Хотим отметить, что взгляд отца Льва на некоторые стороны церковной жизни является субъективным, сформированным в середине 30-х годов XX столетия. Нам было важно в своем исследовании использовать его богословскую методику и логически верное изложение материала по теологическому обоснованию служения духовенства Русской Православной Церкви. Канонические условия священства Все духовенство, которое приезжало для пастырского служения на остров Сахалин, должно было быть правильно рукоположенным. Изучая архивные материалы, мы отмечаем, что будущие священнослужители Камчатской епархии были уже в сане (дьякона или священника), получив священство от православного епископа за пределами места своего служения. А миряне, служащие в Камчатском духовном ведомстве, изъявившие желание принять священство, посвящались в храмах на территории епархии правящими архиереями. Вот имена сахалинских священников, чьи биографии нам удалось обнаружить в различных фондах государственных архивов: |
|
|
