| И звон гудит, и к Богу сил, К предвечному чертогу, Летит с курением кадил Гимн: Слава в вышних Богу! Стихи, созданные в начале Крымской войны Семеном Раичем, Федором Тютчевым, Степаном Шевыревым, Федором Глинкой, Алексеем Хомяковым, выражали идеи, о которых Е.В. Тарле писал в книге «Крымская война», вышедшей в 1941 году: «Победа Нахимова, победа Бебутова, переход через Дунай и даже, отчасти, разрыв отношений с Англией и Францией – все это укрепляло в славянофилах не только веру в победу, но и уверенность, что Николай I полон решимости не уводить войска с Дуная, пока славяне не будут освобождены от турецкого, а может быть, и австрийского владычества. Для них 1853 год был годом ожидания, весна 1854 года, напротив, сулила близкое наступление великих событий». Все это в полной мере выразил участник Второй русско-турецкой войны Алексей Хомяков в программном стихотворении 1854 года «России»: Тебя призвал на брань святую, Тебя Господь наш полюбил, Тебе дал силу роковую, Да сокрушишь ты волю злую Слепых, безумных, буйных сил. Вставай, страна моя родная, За братьев! Бог тебя зовет Чрез волны гневного Дуная, Туда, где, землю огибая, Шумят струи Эгейских вод… Дмитрий Веневитинов Веневитинов Дмитрий Владимирович (1805–1827) – поэт, философ, критик. «Веневитинов создан был действовать сильно на просвещение своего отечества, быть украшением его поэзии и, может быть, создателем его философии», – писал Иван Киреевский, отмечая особую роль Веневитинова среди «архивных юношей». А.И . Кошелев вспоминал: «Архив прослыл сборищем «блестящей» молодежи, и звание «архивного юноши» сделалось весьма почетным, так что впоследствии мы даже попали в стихи начинавшего входить тогда в большую славу А.С. Пушкина». Такое особое положение Архива и «архивных юношей» объяснялось тем, что со времен Павла I дворянская «золотая молодежь» обязана была проходить военную службу, единственным исключением была Коллегия иностранных дел, в которую зачислялись выпускники Московского университета и воспитанники университетского Благородного пансиона. Так, в пушкинские времена архивариусами оказались Д.В. Веневитинов, И.В. Киреевский, А.Н. Кошелев, С.П. Шевырев, В.П. Титов. Но соприкосновение с подлинными документами крупнейшего в России исторического архива не прошло для них даром. |
| 101 Как видно вообще из писем Киреевского из за границы, многое ему в Германии не нравилось 102 : симпатии его отталкивались от заграничного и притягивались все больше к своему русскому. Далеко не с восторгом отнесся Киреевский к Шеллингу, которым, будучи в России, по крайней мере сильно интересовался. Прибыв в Мюнхен, где тогда читал в университете Шеллинг, И. В-ч скоро убедился, что нового в лекциях Шеллинга по сравнению с уже известным ему нет 103 , и Киреевский скоро даже перестал записывать его лекции (за что было взялся очень усердно). Впоследствии, в критике западной философии, И. В-ч ясно выскажет, что не удовлетворяло его в философии Шеллинга: этот мыслитель лишь томился жаждой божественной истины, но не мог видеть самой истины, будучи воспитан в духе протестантского мышления. 104 Несочувствие самому «способу мышления», как выражался потом Киреевский, несомненно оттолкнуло И. В-ча и от Шлейермахера. Интересуясь религиозными вопросами, особенно под влиянием заграничной жизни 105 , И. В-ч мог ожидать, что тут, в аудитории красноречивого философа, осуществляется и его собственная мечта, которую он за несколько лет пред тем набросал в письме к Кошелеву. Но скоро, именно под отрицательным действием чуждой ему религиозной культуры, И. В-ч почувствовал первые серьезные побуждения к раскрытию собственного религиозно-философского мировоззрения. Равным образом – интерес Киреевского к особенностям русской жизни и преимуществам ее по сравнению с западом особенно должен был развиться под влиянием того же запада. 106 Справедливость сказанного нами о значении для Киреевского пребывания его за границей, и мировоззрение Киреевского в то время, особенно наглядно проясняются содержанием литературной деятельности Киреевского по возвращении из-за границы. И. В-ч осуществил тогда свою мечту об издании журнала. В 1832 году Киреевский начал издавать журнал «Европеец», который однако после второй книжки был запрещен, за статью «Девятнадцатый век». 107 Анализ этой статьи Киреевского, являющейся отголоском пребывания его за границей, представляет несомненный интерес именно для уяснения взглядов автора в то время и их постепенного раскрытия. |
| В начале и в продолжение двадцатых годов Елагины и Киреевские жили в Москве; это было вызвано главным образом необходимостью завершить образование Киреевских. В Москве Иван Васильевич и Петр Васильевич брали частные уроки у профессоров московского университета: Мерзлякова, Цветаева, Чумакова, Снегирева (И. М.) 47 И. В-ч слушал еще публичные лекции проф. М. Г. Павлова по сельскому хозяйству, в которых Павлов развивал основные положения шеллингианства. На уроках профессоров Иван Васильевич встретился с видным впоследствии деятелем славянофильского направления Александром Ивановичем Кошелевым. 48 Товарищеские отношения, завязавшиеся у Ив. В-ча в начале двадцатых годов и с другими талантливыми молодыми людьми, имели гораздо большее значение для сформирования его мировоззрения, чем уроки профессоров. К университету дворянство (высшее) того времени имело лишь чисто внешнее отношение и университет не мог, конечно, иметь заметного нравственного влияния на этот класс, особенно путем частных профессорских уроков. 49 Иван Васильевич, как и очень многие юноши того времени из высшего класса, готовился у профессоров университета к сдаче заведенного с 1809 года экзамена при университете, для поступления на государственную службу. За время подготовления к экзамену И. В-ч, между прочим, изучал языки: греческий, латинский, английский, а из наук интересовался политической экономией. Преобладающими интересами для молодежи того времени были интересы философские и литературные. В эту сторону и направились симпатии Ивана Васильевича после того, как он выдержал в 1822 году названный выше экзамен и поступил, в 1824 году, на службу в Архив министерства иностранных дел. 50 Общество, какое окружало И. В-ча в Москве, вполне способствовало развитию литературных стремлений и философских симпатий Киреевского. Уже из Долбина И. В-ч приехал в Москву знакомым с философией и в частности с Шеллингом, который в Москве в начале двадцатых годов начал делаться популярным. 51 В это же время начиналось оживление в области русской литературы с появлением в свет первых произведений Пушкина. Ивам Васильевич, как сказано, слушал лекции шеллингианца Павлова, который несомненно оказал влияние на образованную молодежь того времени, заинтересовав ее философией. Встретился, затем, И. В-ч – благодаря службе в Архиве – со многими молодыми талантливыми людьми, получившими впоследствии такое или иное значение в литературе, в общественной жизни или в философии. Наконец, самый дом Елагиных, в Москве, сделался местом собраний для образованнейшего московского общества. И. В. Киреевский оказывался в центре умственной жизни Москвы, и благодаря своим талантам и образованности он сделался уже скоро не только видным деятелем зарождавшихся тогда в московском обществе направлений, но и видным выразителем одного из этих направлений в литературе. |
| 120 «Материалы для биограф.» И. В. К-аго, стр. 84. Лясковский, Братья Киреевские, стр. 49. Во время болезни Филарета в 1842 г. И. В-ч «ходил за ним со всею заботливостью преданного сына, целые ночи просиживал в его келье над постелью умирающего». «Материалы»... стр. 85. 121 «Остров» относится к 1838 г., статья «В ответ Хомякову» к 1839 (в изд. 1861 г. ошибочно отнесена к 1838). 122 На этих собраниях участвовали: Хомяков, Киреевские, Аксаков, Самаргин, Гоголь, Балуев, Елагины и др. – Тут Гоголь читал свои произведения и, между прочим, первые главы «Мертвых душ», еще до их издания. Барсуков, V, стр. 359. 123 В этой статье Хомяков противополагал Русь современную ему Руси допетровской. См. Полн. собр. соч. А. С. Хомякова. 124 «В представлении И. В. Киреевского и других славянофилов верховная истина содержится в православии, в той христианской идее, которая чужда рационалистическому западу, которая затемнена и в сознании русской интеллигенции, но которая живет в православной церкви и в простом русском народе. Отсюда антитеза Востока и Запада и идея нашего мессианизма». Сакулин, В. Ф. Одоевский, I, ч. 1, стр. 350. 125 Жизнь на западе, равно как знакомство с западным просвещением, могли иметь, как мы видели, отрицательное влияние на Киреевского, пробуждая развитие природных его задатков. 126 С точки зрения такого, органического, роста личности И. В-ча замечания разных биографов о каком-то перевороте в душе Киреевского, происшедшем в известное время, кажутся совершенно ненужными. Вполне понятно, что другие и не видят уже такой разницы в настроении И. В-ча за разные периоды его жизни. Мы не приводим тут имен лиц, высказывавшихся о Киреевском в том или другом смысле, потому что все это – лица, либо вскользь только упоминающие в своих сочинениях о религиозной эволюции Киреевского (Герцен, например), или же касавшиеся личности И. В-ча в статьях и сочинениях, посвященных вовсе не ему (Кошелев, Пятковский). Наименование «биографов» мы употребили в отношении к некоторым из этих лиц, допуская известную неточность потому что биографа И. В-ч еще и не имеет: очерк Бартенева очень краток, а книжка Лясковского и не исчерпывает всех деталей жизни Киреевского и не достаточно выясняет его личность, хотя автор приближается к органическому пониманию развития личности Киреевского. Pro doma sua остается еще заметить тут, что и наш настоящий очерк не претендует на значение биографии; мы лишь стремимся очертить самое существенное в личности Киреевского, что тесно связано и с самым мировоззрением Киреевского. |
| Здесь проявлялся его знаменитый универсализм: он " не был специалистом ни по какой части, но все его интересовало, всем он занимался, все было ему более или менее известно и встречало в нем искреннее сочувствие " (Кошелев). И тем для него предопределялась объединяющая, центральная роль в движении. Что же до самих взглядов, то Киреевский наиболее умерен в общеславянофильских утверждениях самобытной особливости России и ее преимуществ перед Западом; он почти удерживается в пределах общих положений о том, что отличия исторических и религиозных истоков русской культуры ставят ее перед своими особыми заданиями, и в исполнении их она должна неизбежно обрести собственный оригинальный облик и тип, включая и собственную философию. Аксаков, напротив, наиболее неумерен; с наивным пылом, заостряя и доводя до крайности, он утверждает славянофильские тезисы словно догматы новой веры. В итоге, также и в этом Хомяков оказывается центральной и ключевой фигурой. Обращаясь к обсуждению его текстов, мы можем видеть в них не просто личное творчество, но наиболее адекватное и аутентичное выражение славянофильской доктрины. Не следует, однако, считать, что все творчество Хомякова без остатка посвящено только выражению доктрины. Главный предмет нашего внимания, богословие соборности, выходит, безусловно, за рамки славянофильства; как мы увидим, его уместней рассматривать как особый этап, зрелое завершение всего пути хомяковской мысли. Особняком стоит и литературное творчество, драмы и стихи Хомякова, как равно и пресловутая " Семирамида " , обширные записки о всемирной истории (хотя, в силу редкой цельности его внутреннего мира, его творчество всюду движимо одними идеями и может, если угодно, причисляться к славянофильскому руслу). Желая отобрать тексты, где развивается славянофильское учение, мы обнаруживаем всего полторы-две дюжины статей, обычно написанных по частным и полемическим поводам и лишь побочно касающихся принципиальных проблем. Но здесь проявляется яркая особенность личного стиля Хомякова, еще одна печать цельности: хотя тематика его работ предельно пестра и чаще всего совершенно эмпирична, конкретна [ 11 ], однако из текста в текст, бегло, но настойчиво повторяясь, мелькают одни и те же утверждения и идеи весьма общего свойства. |
| Дух мечтательного отвлечения и отрешения от «внешнего» или «наружного» в христианстве сочетается в тогдашнем самочувствии с самым несдержанным чаянием именно видимого наступления Царствия Божия на этой здешней земле... Нужно помнить, – Романтика и Просвещение равно стоят под знаком хилиазма. Мечтательный утопизм романтической эпохи был отчасти еще и наследием от XVIII-ro века, с его верой в близкое и скорое осуществление конечных идеалов. Век Разума или Царствие Божие, – но под разными именами все ожидали вновь золотого века... Дева Астрея вернется... Земной Рай снова откроется. «Тогда сойдет на землю истинный Новый Год…» Верно понять и представить психологическую историю тех времен и поколений можно только в этой перспективе возбужденных, социально-апокалиптических ожиданий, в обстановке всех этих тогдашних и вселенских ошеломляющих событий и свершений... Это была полоса теократического утопизма... 2. Император Александр – символ своей эпохи, эпохи религиозно-утопической Император Александр с правом может быть признан эпонимом своей эпохи. Он типичен для нее, – по своему душевному складу и стилю, по своим вкусам и намерениям.... Александр был воспитан в началах сентиментального гуманизма. Отсюда переход к мистической религии сердца не был далек или труден. И от начала Александр привыкал жить в элементе грез и ожиданий, в некой умственной «мимике», в натяжении и в мечтах об «идеале». То было уже в 1804-м году, это патетическое братание двух монархов над гробом Великого Фридриха... Во всяком случае, в круг «мистических» интересов Александр вошел много раньше, чем «пожар Москвы просветил его сердце». Сперанский из Перми напоминал Государю об их беседах на мистические темы, в которых видно было, что «предмет их сообразен с сердечными чувствами» императора. Сильнее было, впрочем, влияние Родиона Кошелева 22 (1749–1827), старого масона, лично связанного с Лафатером, 23 Сен-Мартеном, 24 Эккартсгаузеном, 25 и особенно князя А. Н. Голицына... В 1812-м году Александр составил для любимой сестры своей, Екатерины Павловны, очень характерную записку «О мистической литературе». Он повторяет здесь или пересказывает скорее чужие советы и чужую программу. Но сразу чувствуется, что он ее уже освоил, уже втянулся в этот стиль, привык к нему, что у него уже сложились определенные личные вкусы и пристрастия. На первое место здесь выдвинуты Франсуа де Саль, Тереза, 26 книга Подражаний, Таулер 27 ... |
| Однако, уже в 1815-м году иезуиты были удалены из обеих столиц, а в 1820-м и вообще из пределов империи, и их школы закрыты или преобразованы... Латинское влияние этим, впрочем, не было остановлено вполне... Александровская эпоха вся в противоречиях, вся в двусмысленности и двуличии. Все двоится в жизни и в мыслях... И впервые завязывается открытый (хотя и не свободный) религиозно-общественный спор... То было начало новой эпохи, бурной и значительной... 3. Возрождение мистицизма Мистическое напряжение чувствуется в обществе с самого начала века. Оживают и вновь открываются масонские ложи. Возобновляется мистическое книгоиздательство. Это было возрождение Новиковских традиций. Вновь выступают и продолжают действовать люди, сложившиеся еще тогда: Лопухин, З. Карнеев, Кошелев, И. Тургенев, Лабзин... Для начала века всего характернее деятельность Лабзина (1766–1825). Уже в 1800-м году он, тогда конференц-секретарь Академии Художеств, открывает в Санкт-Петербурге ложу «Умирающего Сфинкса». Это был замкнутый и обособленный кружок розенкрейцеров. Сам Лабзин был в свое время восторженным слушателем Шварца. При Павле он переводил с немецкого историю Мальтийского ордена (совместно с А. Вахрушевым, изд. 1799–1801 г.г.). Теперь он повторяет московский опыт 80-х годов... Лабзин действительно сумел повторить типографический опыт того времени. Уже в 1803-м году он возобновляет издание мистических переводов, Юнга-Штиллинга и Эккартсгаузена больше всего. Это были его главные авторитеты или «образцы», – и еще Беме 37 и Сен-Мартен, отчасти же и Фенелон. 38 В 1806-м году Лабзин предпринимает издание «Сионского Вестника». В эти годы общая политическая обстановка еще не была благоприятна для такого издательства. Лабзин принужден был приостановить свой журнал. Лабзин сам указывает образец, которому следовал, – это были «Христианский магазин» Пфеннигера и Эвальда «Christliche Monatsschrift..». Действительный размах мистическое книгоиздательство вообще получает у нас уже только после Отечественной войны, в связи с деятельностью Библейского общества. «Сионский Вестник» возобновляется уже только в 1817-м году, «по Высочайшему повелению», но снова не надолго... |
| 368 В 1852 г. выдан Московский Сборник и изготовлялся к изданию Сборник на 1853 г., в котором и должна была быть помещена статья Хомякова. Но Сборник, представленный в цензуру в полном составе в рукописи, был запрещён и удержан. По личному объяснению, данному издателю, он запрещён, «не столько за то, что в нём сказано, сколько за то, что умолочено»... Вместе с сим состоялось повеление: всем главным участникам Сборника, Аксаковым, кн. Черкасскому, Хомякову, Киреевскому, не иначе печатать свои статьи, как проведя через Главное Управление Цензуры в Петербурге (что равнялось запрещению); кроме того все они отданы под полицейский надзор. Эти меры были отменены в начале 1856 г., при новом царствовании. 369 Здесь разумеется Французская статья Хомякова: ответ г. Лоранси. Она была напечатана за границей и в Русском переводе вошла во II том его сочинений. 370 Болгарин Княжеский, бывший учителем в своей стране и едва ли не первый из Болгар, появившийся в Московском обществе. Он приезжал, чтобы познакомиться с Россией, завязать сношения с обществом и найти поддержку для издания Болгарских книг для Болгарских школ. 380 А.И. Кошелев хлопотал тогда о дозволении издавать Русскую Беседу, которую и начал издавать с 1856 г. Новое царствование, как весна, обновило тогда всю Русскую жизнь и всё зацвело надеждами. 384 Александр Фёдорович Гильфердинг, молодой приятель Хомякова, только в 1852 окончивший курс в М. Университете. Вторая Французская богословская статья Хомякова напечатана была не в Париже, как первая, а в Лейпциге в 1855 г., но также как первая была не дозволена к ввозу в Россию. 387 Обед, данный в Москве начальнику Севастопольского гарнизона графу Остен-Сакену, на котором К.С. Аксаков провозгласил тост «за общественное мнение!», принятый с шумным, единодушным восторгом. Это считалось тогда истинным завоеванием, чем-то необычайным, и чтобы провозгласить подобный тост, потребна была отвага Константина Сергеевича! Письмо Хомякова живо характеризует эту эпоху обновления и возрождения после тридцатилетнего удушья. |
| 6 . И мало подождав, потсокольничей, подступяся к государю, докладывает государя, а молыт: «Время ли, государь, мере и чести и укреплению быть?» И государь молыт: «Время, укрепляй». И потсокольничей отступает на прежнее свое место, а молыт: «Начальные, время мере, и чести, и удивлению быть». «И начальные сокольники потступят к нововыборному и ево наряжают: 4-й опоясывает тесмою, 3-й кладет перевезь с писмом, в бархате застегнута; 2-й кладет рукавицу с притчами, а первой стоит у наряду, держит шапку до указу. Потом потступят, нововыборного статьи, 4 человека подначальные: поднесет 1-й, Федка Кошелев, вабило большого наряду и крюком на левой стороне за колцо прицепит; 2-й, Наумко Петров, поднесет вашагу и привесит на правой стороне за кольцо; 3-й, Кирюшка Мослов, поднесет рог серебреной и полотенцо и привесит рог на правой стороне за колцо; а 4-й, Елисейко Батогов, поднесет полотенцо и привесит. И, привеся, поотступят мало от нововыборного и стоят за ним… Письмо царя Алексея Михайловича А. Л. Ордину-Нащокину Верному и избранному и радетельному 1064 о божиих и о наших государских делах и судящему людей божиих и наших государевых вправду (воистину доброе и спасительное дело людей божиих судить вправду), наипаче же христолюбцу и миролюбцу, нищелюбцу и трудолюбцу и совершенно богоприимцу и странноприимцу и нашему государеву всякому делу доброму ходатаю и желателю, думному нашему дворянину и воеводе Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину от нас, великого государя, милостивое слово. Учинилось нам ведомо, что сын твой попущением божиим, а своим безумством объявился во Гданске. А тебе, отцу своему, лютую печаль учинил, и тоя ради печали, приключившейся тебе от самого сатаны, и мню, что и от всех сил бесовских, исшедшу сему злому вихру и смятоша воздух аерный, и разлучиша и отторгнуша напрасно сего доброго агнца яростным и смрадным своим дуновением от тебе, отца и пастыря своего. И мы, великий государь, и сами по тебе, верном своем рабе, поскорбели приключившейся ради на тя сея горькие болезни и злого оружия, прошедшего душу и тело твое. Ей, велика скорбь и туга воистинно! |
| Кошелево. Церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Церковь. Не действует. Престолы: Покрова Пресвятой Богородицы Год постройки:не позже 1892. Адрес: 303246 Орловская обл., Дмитровский р-н, Лубянский с/с, с. Кошелёво Координаты: 52.52823, 35.39882 Проезд:при движении по дороге Орел-Дмитровск свернуть в селе Лубянки налево и от здания почтового отделения проехать по бетонной дороге (на право) ровно 3 км. После платины в селе Кошелево следует проехать 200 метров и свернуть налево (на дорогу к деревне Хальзево). По левую сторону дороги сразу после поворота расположено полуразрушенное здание Покровской церкви. Изменить описание Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты To navigate, press the arrow keys. Добавить статью Село Кошелево (ранее – Коротецкое, еще раньше - Покровское) расположено в 3 километрах южнее села Лубянки Дмитровского района на берегах реки Неживки, впадающей в реку Оку. До 18 века это село называлось Покровское по имени храма - Покрова Пресвятой Богородицы. Позже село переименовано в Коротецкое – по имени речки Коротецкой, берущей начало в Коротецком лугу и впадающей в реку Неживку. Название села Коротецкое старинное и встречается только в церковных документах. С середины 19 века село носит название Кошелево. Причина такого названия до подлинно не известна, но по приданию в давние времена владельцем здешних земель был Кошелевъ. Каменный храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы ни документально, ни письменно неизвестно, когда и кем был построен. Но в церковном архиве были два или три указа Императрицы Елизаветы Петровны с упоминанием об этом храме, что позволяет считать время постройки храма – первую половину 18 века (из Трудов Орловской ученой архивной комиссии 1891 года, стр. 206-207). Церковь холодная, престол один – во имя Покрова Пресвятой Богородицы, предельных алтарей нет. В храме была (на момент 1891 года) особо чтимая и уважаемая икона Св. мученицы Параскевы, нареченной Пятницы, резная, в уменьшенный рост человека. Перед этой иконой служился молебен не только по просьбе прихожан, но и для чужеприходных. Существует устное предание, что эта икона была найдена вдовою из дома Стариковых села Кошелево в колодце под названием " Добрый " , который находился в Коротецком Лугу и почитался местными крестьянами святым. К этому колодцу по просьбам прихожан совершался крестный ход для освящения воды. В настоящее время в селе Кошелево в километре от полуразрушенного здания церкви вверх по течению Неживки есть Святой источник. |
|
|
