| Известны три журнала, оставленные Комитетом: 1) от 3-го июля 1835 г. о преподавании в униатских учебных заведениях закона Божия 575 . 2) от 3-го декабря 1835 года об устройстве иконостасов, о воспитании детей гр.-униатского духовенства и о подчинении гр.-униатских духовных училищ Комиссии духовных училищ 576 и 3) от 13-го марта ο порядке производства дел, касающихся гр.-униатских учебных заведений 577 . 8-го декабря 1836 г. Блудов докладывал Государю, что Комитет за время своего существования успел совершить два великих дела: а) дозволением помещать детей священно- и церковнослужителей униатских в училища православные и подчинением гр.-униатских училищ Комиссии духовных училшц, б) объявлением Св.Синоду, что униатам могут быть преподаваемы православными священниками все духовные требы, по их желанию, без особого обряда отречения 578 . Значит и последняя мера – о преподавании треб вышла от Комитета, хотя, несомненно, инициатива и тут принадлежала не ему. Указанными четырьмя решениями деятельность Секретного Комитета и ограничилась. Комитет, таким образом, был мертворожденным учреждением, только четырежды, и то по мановению Блудова, заявившим о своем существовании. В 1836 г. в Комитет были назначены новые члены. 31-го марта – новый обер-прокурор Св.Синода, гр.Пратасов, a 2-го ноября Филарет, арх.Ярославский, скоро ставший митрополитом киевским; но Комитет уже более не проявлял своей деятельности. 1-го января 1837 г. униатское дело перешло от Блудова в руки Пратасова. Последний ни разу не потревожил Комитета своими предложениями. Наступили 1838–1839 гг., униатские события потекли широкой, бурной рекой, но и им не пришлось разбудить Комитета. Правда, в конце 1838 г. и начале 1839 г. мы встречаемся с заседаниями Секретного Комитета по униатским делам. Известны заседания 22-го, 26-го декабря 1838 г. и 4-го января 1839 г. Но это уже были заседания совсем не того Комитета, который мы знаем. На первых двух заседаниях в качестве членов присутствовали: шеф жандармов ген.-адьютант Бенкендорф, министр государственных имуществ ген.-ад. |
| Письмо А. И. Жадовской 28 : «Не нужно Вам изъяснять, сколь много приятно мне письмо Ваше, из котораго узнал о вожделенном здравии Государыни Императрицы и чрез которое, как чрез светлое окно, посмотрел в светоносный круг возлюбленнаго Царскаго семейства» (ДЧ. 1868. Ч. 1. 4. С. 292). 23 июня. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «За угощение странных благодарю Вас, Отец Наместник, только за то не благодарю, что Вы скупитесь за меня и подвергаете ...искушению жаловаться на мою скупость. Булкам надлежало быть крупнее. Тогда в случае нужды и пополам разделить было бы не так скудно» (Письма преподобному Антонию. С. 196. 233). 24 июня. Служение литургии и молебна, произнесено Слово в Успенском соборе в день рождения императора и великой княжны Александры Николаевны (МВ. 1839. 51. с. 343). Письмо матери: «Желаю Вам, Милостивая Государыня Матушка, добраго пути. Братцу желаю облегчения, также и невестке. А всех Вас прошу благодушествовать в уповании на милосердие Божие» (Письма. 1882. С. 34–35. 397). 25 июня. Произнесение Слова в неделю 6-ю по Пятидесятнице: «Верующаго поучать вере не значит ли учить ученаго и не излишний ли это труд? Так может показаться при поверхностном сличении слов, но не так при основательном разсмотрении дела. И ученому нужно возобновлять приобретенныя познания, и приобретать новыя, одним словом, учиться: ибо иначе надлежит опасаться, что и познанное потемнено будет забвением и, остановясь, он отстанет от науки, которая непрестанно идет вперед. Подобным образом, или еще и более, нужно верующему непрестанно поучаться вере, и умозрительно, и деятельно: ибо иначе надлежит опасаться, чтобы и засветившийся в сердце свет веры, без благоразумнаго наблюдения и поддержания, не погас, подобно светильникам известных в притче дев юродивых» (Сочинения. Т. 4. С. 101). 26 июня. Присутствие на годовых экзаменах по Закону Божию в Московском коммерческом училище: задавал вопросы учащимся и преподал им наставление (MB. 1839. 85. С. 622). Письмо A. Н. Муравьеву: «Позвольте доложить, что мы с Святославским худы несколько меньше, нежели Вы думаете. И я не столько плох, чтобы ему позволить распечатывать что-нибудь поступающее ко мне, и он не столько дерзок и безчестен, чтобы распечатывать чужия письма, и перечищать числа. Вот в чем дело: мы, по старому веку, не привыкли на челе письма, над почтительными или дружелюбными воззваниями, ставить число, как будто клеймо на лбу преступника; а всегда ищем числа там, где в старину писывали, и где можно написать наверное: дано или писано, т. е. на конце письма. Тут не нашел я числа, и сказал Вашему родителю, что его нет, а потом когда еще раз стал читать письмо, чтобы отвечать, тогда уже увидел, что число на письме есть. Теперь простите. Надобно покончить дела на дорогу, а у меня кружится голова от того, что сегодня по утру служил в Симонове, а после обеда был на другом конце Москвы на экзамене в Коммерческом училище» (Письма. 1869. С. 70–71. 51). |
| Примечайте и в книге Православного Исповедания, как они поставлены в виде члена, не вошедшего в правильную организацию. Это заповеди, но поставлены не в статье о заповедях, а в Символе веры . Посему я осмелился девять церковных заповедей и из вашей рукописи исключить». 266 Таким образом, заповеди церковные не введены были в печатные издания катехизиса Филарета, но остальные добавления, требованные графом Протасовым, сделаны, да еще к ним присоединено вышеупомянутое добавление и ко второй части катехизиса: «О блаженствах евангельских», частью в видах большей полноты богословского обозрения предметов вероучения и нравоучения заключающихся в катехизисе, а частью по тому что учение о девяти блаженствах евангельских, не быв доселе в катехизисах Филарета, было однако же в Православном Исповедании Петра Могилы , и, следовательно, присоединение его вытекало из того же принципа, которым определялись и другие требования обер-прокурора, формально мотивированные несогласием Катехизиса Филарета с катехизисом Петра Могилы . В таком измененном виде Пространный катехизис Филарета и выпущен был в свет в 1839 году. И невольно припоминается при этом сказанное вскоре по выходе катехизиса в свет, именно 5 (17) февраля 1841 года в писанном из Парижа к одному из доверенных чиновников графа Протасова – К.С. Сербиновичу письме, бывшего в министерство князя А.Н. Голицына, директором департамента духовных дел А.И. Тургенева, «я не имею доверенности к нашим духовным, они меняют катехизисы с переменою министров и обер-прокуроров; я верю возможности искренней перемены в мнениях, в мнимых убеждениях; но вдруг в целом Синоде, это подозрительно и не для такого опытного в сих переменах, как бывший директор департамента быть должен. Чем более стареюсь и размышляю, тем более прилепляюсь к христианскому учению, и тем более убеждаюсь, что в церковниках мало веры, и что для них она не цель, а средство». 267 В отзыве Тургенева есть доля правды. Из обозрения судьбы катехизисов Филарета мы видели, что как вторая группа изданий их (1827–1839) своими особенностями от первой (1823–1824) отчасти обязана нападкам на них со стороны министра народного просвещения А.С. Шишкова, так теперешняя третья группа, начинающаяся 1839 годом, особенностями содержания Пространного катехизиса от изданий первой и второй группы во многом обязана, как мы сейчас сообщили, влиянию обер-прокурора Святейшего Синода графа Протасова. |
| < Адрес:> Сергею Тимофеевичу Аксакову. От Гоголя. Вьельгорскому М. Ю., 1 ноября 1839 138. М. Ю. ВЬЕЛЬГОРСКОМУ. Я приехал в Петербург на очень короткое время. Я был у вас, чтобы обнять вас, но жаль не застал дома. Я остановился у Плетнева недалеко от вас, в улице Новомихайловской, в доме Строганова. Сегодня мне нужно отряхнуться после дороги и поискать пристанища, но завтра я надеюсь быть у вас. Вы знаете сами и можете сами чувствовать, как мне будет приятно вас видеть. Вот между прочим письмо, которое Жуковский просил вас отослать как можно скорее в канцелярию императ . Прощайте. Много объятий посылаю вам заочно. До завтра! Я пробуду 1½ недели. Весь ваш Гоголь. Погодину М. П., 4 ноября 1839 139. М. П. ПОГОДИНУ. 1839. Ноября 4. Я к тебе собирался писать, душа моя и жизнь, прежде, но отсрочивал, покамест не пойдут успешно мои дела, чтобы было о чем уведомить. Но до сих пор всё еще туго. По поводу моих сестер столько мне дел и потребностей денежных, как я никак не ожидал: на одну музыку и братые им уроки нужно заплатить более тысячи, да притом на обмундировку, то, другое, так что у меня голова кружится. Надеюсь на Жуковского , но до сих пор ника верного ответа не получил. Правда, что время не очень благоприятное. Твое письмо, или лучше два пакета, я получил в один день. Нисколько не одобряю твоего намерения издавать прибавления к Москов Ведомостям и даже удивляюсь, как тебе пришлось это. Уж коли выходить в свет, да притом тебе и в это время, то нужно выходить сурьезно, дельно, увесисто, сильно. Уж лучше, коли так, настоящий, сурьезный журнал. Но что такое могут быть эти прибавления? Как бы то ни было, мелкие статейки, всякий дрязг! Если ж попадет между ними и значительная статья, то она будет совершенно затеряна. Притом на них издержать и первый пыл приступа, и горячую охоту начала, и наконец статьи, которые, накопившись, дали бы полновесность и гущину будущему дельному журналу. И охота же тебе утверждать самому о себе несправедливо обращающееся в свете о тебе мнение, что неспособен к долгому и истинно сурьезному труду, а горячо берешься за всё вдруг и т подоб . |
| четыредесятницу – врачебницу душ наших. 21-го января 1839 года. Прискорбно слышать о устроении Ν, N.; это плоды её безмолвного домашнего упражнения, и даже неожиданно: до сих пор она отзывалась довольною во всем, и хотя случались приражения, но мы ей решали оные, и она по-видимому оставалась довольною; но теперь что открылось? Врачевство ей одно – смиренномудрие сердца. Покажи ей у св. аввы Дорофея о смиренномудрии, как оно все сети лукавого разрушает, и в том же слове о гордыне, – как один брат, уничижая отцов одного по единому, возгордился и на Св. Троицу. Разум наш угоден Богу со смирением, а с гордостью он отвержен. Но последнее письмо её нас очень обрадовало; после некоторых смущений она чувствовала себя умиротворившеюся. Вы обе жалуетесь на свои скорби, и мы пожалуемся вам, что ежедневно получая неприятные письма, а от приезжих лично слыша одно и тоже – скорби или болезни, по соучастию входя в оные, не имеем спокойствия сердечного и приемлем оные, как бы собственно свои; занимаясь ими, отвечая, уже не имеем свободного времени упраздниться о себе. 14 Февраля 1839 года. 438 Слава Богу, что ты, мать H., доехала благополучно; сохраняй же мир твой и имей оружие на врага – смирение! Он его ужасается. Слово: смирение легко сказать, но надобно самому учиться; от кого же? от Самого Господа нашего Иисуса Христа; Он так благоизволил: «научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» ( Мф.11:29 ). Не давай входить в сердце твое помыслам, лишающим тебя покоя; какая от них польза? Ежели N. N. не исцеляется от своей немощи, то опять ограничить ей вход; ты имеешь в сем волю, мы тебе о сем писали. Ходить надобно для откровения совести и слушать, что скажут: из сего была бы и польза; вместо же того один вред видится. E. Е-на себя зазирает, находит свою немощь и чувствует, что чрез пребывание в обители вашей осталась не без приобретения душевной пользы. Она хотела писать к игуменье и к тебе, но не знаем, писала ли. 11 апреля 1839 года. 439 Достопочтенные о Господе матери Р. |
| Синод указал, что это дозволяется на основании Духовного Регламента и указа 30 апреля 1724 г. 180 . Вдового диакона, вступившего во второй брак, видим учителем информаторского класса и татарского языка в духовном училище Нижегородской епархии в 1890 году 181 . Определяемы были такие вдовые, сложившие с себя сан и вступившие во 2й брак, и в канцелярские должности при духовных правлениях 182 . Высочайшим повелением 1830 г. запрещено священнослужителям, слагающим с себя сан, в продолжение известного срока, вступать в государственную службу. Само собою разумеется, что это ограничение относится и ко вступлению на службу в присутственных местах духовного ведомства, как государственную. Простирается ли тоже самое ограничение на определение на службу духовно-учебную, которая была прежде доступна слагающим с себя священство, – на это мы не имеем никаких определительных указаний. Из отрицательного ответа св. Синода на вопрос министра народного просвещения о том, может ли протоиерей по сложении сана быть учителем гимназии 183 , мы можем видеть мысль св. Синода и о невозможности таковым быть на духовно-учебной службе. Оставление в духовном ведомстве священнослужителя сложившего с себя сан, без определенного назначения, св. Синодом допускается. Но в таком случае он подлежит и надзору благочинного, как лицо духовного ведомства. Один диакон просил о сложении с него сана по вдовству. Это ему разрешено было еще до состояния указа 22 Февр. 1839 г., но не приведено в исполнение потому, что предписано сделать ему еще увещание. Окончательное разрешение последовало уже после указа. Когда преосвященный Пермский затруднился исполнить это, то св. Синод предписал внушить диакону затруднительность того положения, какое ожидает его по сложении сана. Если же и затем будет он упорствовать, то снять сан и поступить по точной силе Высочайшего повеления 1839 года. Когда же диакон и затем остался непреклонным и указал, что будет иметь содержание от письмоводства в городе Перми; то консистория и преосвященный положили: 1) чтобы он о занятиях своих всегда давал знать местному благочинному. 2) чтобы без ведома духовного начальства отлучек из города не делал; 3) чтобы кроме общих обязанностей христианина, как принадлежащий до времени духовному званию, вел себя благоприлично, под опасением взыскания по законам: 4) благочинный должен писать и аттестовать его в клировых ведомостях. Св. Синод утвердил это мнение, как непротивное существу Высочайшего повелении 22 Февраля 1839 г. 184 . Оставляемы были в духовном ведомстве и дети таковых, слагающих с себя сан 185 . 6. Гражданские права вдовых священнослужителей, вступающих во второбрачие |
| К нач. 40-х гг. XIX в. он приобрел в брит. обществе репутацию «пророка» и «провидца», возвещающего наступление перемен в совр. мире. Громкий общественный резонанс получила брошюра «Чартизм» (Chartism. L., 1839), ставшая реакцией на недавние события: отклонение парламентом в июле 1839 г. петиции о политических и экономических реформах, собравшей более 1 млн подписей, серию забастовок рабочих и Ньюпортское восстание шахтеров в Уэльсе (нояб. 1839). Отказавшись примкнуть к к.-л. из противоборствующих сторон, К. рассматривал чартизм прежде всего как симптом глубокого кризиса брит. общества. Он критиковал мнение современных ему экономистов о временном характере бедствий трудящихся, которые якобы исчезнут сами собой, не согласился с принципом полного невмешательства гос-ва в экономическую жизнь. В качестве положительных мер К. выступал за повышение образовательного уровня рабочих и поощрение эмиграции в колонии. В кн. «Теперь и прежде» (Past and Present. L., 1843; рус. пер.: 1906) К. критиковал совр. ему брит. общество, противопоставив ему идеализированный мир средневек. англ. аббатства Бери-Сент-Эдмундс (описание аббатства основано на опубликованной незадолго до того хронике монаха XIII в. Джоселина Брейклондского). Параллельно в 1840 г. К. работал над большим сочинением об О. Кромвеле. Он отказался от первоначального замысла создать полноценную биографию лорда-протектора и в 1845 г. опубликовал «Письма и речи Оливера Кромвеля» с обширными комментариями (Oliver Cromwell " s Letters and Speeches: With elucidations. L., 1845). Апологетическая по своему характеру книга имела успех и в значительной мере повлияла на брит. общество, изменив его отношение к Кромвелю, в к-ром ранее видели только изменника и тирана. Революционные события 1848-1849 гг. в Европе К. первоначально встретил с энтузиазмом, но их итог поверг его в глубокий пессимизм. В цикле из 8 статей «Памфлеты последнего дня» (Latter-Day Pamphlets. L., 1850; рус. пер.: 1907) он обрушил уничижительную критику едва ли не на все институты и движения современного ему зап. |
| Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!.. Часто во время зари я глядел на снега и далекие льдины утесов; они так сияли в лучах восходящего солнца, и в розовый блеск одеваясь, они, между тем как внизу все темно, возвещали прохожему утро... Как я любил твои бури, Кавказ! те пустынные громкие бури, которым пещеры как стражи ночей отвечают!..» Вслед за «Кавказским пленником» Пушкина и повестями «Аммалат-Бек» и «Мулла-Нур» А.А. Бестужева-Марлинского поэт творит свои кавказские произведения: кроме во многом продолжающего пушкинский шедевр «Кавказского пленника» и «Черкес» (1828), это - поэмы «Азраил», «Ангел смерти» (1831), «Измаил-Бей» (1832), «Аул Бастунджи», «Хаджи Абрек» (1833-1834), «Демон» (завершена в 1839), «Мцыри» (1839), сказка «Ашик-Кериб» (1837), очерк «Кавказец» (1841), целый ряд колоритных стихотворений, и, конечно, главное детище поэта, ставшего одним из лучших прозаиков России - роман «Герой нашего времени» (1838-1839). Все эти творения отличает не только отличное знание Лермонтовым Кавказа, не только яркие краски поэтического гения, но и глубокое проникновение поэта в глубины восточного бытия. В программном стихотворении «Поэт» мысли о пророческом даре поэта приняли у Лермонтова явный «восточный» колорит: Отделкой золотой блистает мой кинжал; Клинок надёжный, без порока; Булат его хранит таинственный закал, - Наследье бренного востока... Самое знаменательное, что истинным шедевром «страннической литературы» является главное произведение Лермонтова - «Герой нашего времени». Фактически, это записки странника Печорина, «странника по казенной надобности». Таким же странником был и сам Лермонтов, таким же «противувольным» путешественником был Грибоедов. И талантов у них хватало не только на поэзию и скитания: если Грибоедов слыл прекрасным пианистом-импровизатором и композитором, оставившим после себя несколько вальсов, то Лермонтов был прекрасным художником и рисовальщиком, умевшим несколькими штрихами отобразить сцены повседневной жизни. |
| в 1841 г. для Вятской (Собран. постановл. по части раск. кн. II, стр. 380–381), в 1842 г. – для Оренбургской (там же, стр. 387–388). 651 Там же, т. III, стр. 21. Подробности этого дела в Тверских епарх. ведом. 1882 г. ч. – неофиц. стр. 577 и след. 661 Известно, что в этих правилах 1839 г., изданных по поводу поповщинских сводных браков, последние не были разграничены с беспоповщинскими браками, так что это обстоятельства породило даже недоумение в исполнительных органах власти: «от нововводимых сводных браков у поповщины, говорит м. Филарет, правосудие обратило внимание в сторону, на не новые случаи браков беспоповщинских и, вместо действования, занялось недоумением о приложении данного правила к другому, но неуказанному предмету». (Собран. мнен. и отз. т. дополн. стр. 223). В новом Высочайшем повелении от 11 апр. 1840 г. (Собран. постановл. по части раск. стр. 582–584), изданном для разрешения этих недоумений, никакого разграничения то же не было однако, как делалось и впоследствии, когда правила 1839 года распространялись на другие губернии. Наконец, в иных случаях постановление 1839 года прямо прилагалось к беспоповщинским бракам, – напр. в 1841 году – к Новочеркасским беспоповцам. (Собран. постан. по части раск. кн. II, стр. 381–384), в 1842 – к Рижским (Собран. постан. по части раск. стр. 311), что уже прямо говорить, что правительство не полагало никакого различия между теми и другими браками. 663 Собран. мнен. и отз. т. V, ч. 2, стр. 555–556. Слова эти взяты нами из одной классификации раскольнических сект. Замечательно, что разделяя в этой классификации все расколы на две категории более и менее вредные, м. Филарет раскольников беспоповцев, приемлющих браки, относит к первой же категории, т.е. к более вредным, а во вторую ставит одних только поповцев, совершающих браки чрез священников. По этому отчасти можно судить, какого невысокого мнения он был о беспоповщинских браках. 665 Резолюц. 6 мая 1854 г. Душеп. Чтен. 1890 г. III ч. стр. 293; тоже резолюц. 15 ноября 1856 г. |
| Так или иначе, предложение Мостраса о назначении особого агента в Иерусалим было в 1832 г. отвергнуто, но зато было решено «вместо вице-консульского поста в Яффе учредить там пост консула, оклад коему увеличить до 2000 руб.». Вопрос о выборе места для палестинского консульства вновь всплывет несколько лет спустя, в связи с назначением преемника Георгию Мострасу, скончавшемуся в 1838 г. от чумы. Выбор российского МИДа остановился на Константине Михайловиче Базили, греке по происхождению, человеке еще совсем молодом, но известном уже своими книгами о турецком Востоке 77 . С приездом К.М. Базили открывается новая страница в отношениях между Православной Россией и древними Патриаршими Престолами Иерусалима и Антиохии. Сочетая практический ум, такт и обходительность с дипломатическим лукавством, имея глубокое знание восточного быта, он как никто другой был способен понять, с одной стороны, особенности общественно-политического устройства Палестины и Сирии, а с другой – межконфессиональные и культурологические различия, вызывавшие неизбежные трения, а порой и конфликты между этнорелигиозными группами. 17 января 1839 г. он выехал из Петербурга 78 ; в мае 1839 г. прибыл к месту назначения 79 . Как следует из письма к А.Н. Муравьеву от 6 октября 1839 г., написанного в Яффе, Базили в летние месяцы успел побывать в Иерусалиме, монастыре Саввы Освященного, возможно, и в других местах Палестины. Очевидно, из Яффы он ездил в Александрию для представления генеральному консулу графу Александру Ивановичу Медему (1803–1859), в подчинении которого были российские консулы и консульские агенты на Ближнем Востоке со времени египетской оккупации Сирии и Палестины. Здесь, по предложению Базили, им, совместно с Медемом, был разработан проект перемещения консульского пункта из Яффы в Бейрут, политический и торговый центр региона, где уже находились консульские службы других европейских держав. Но чем объяснить это новое перенесение консульского поста, ведь Бейрут находится намного дальше от Иерусалима, чем Яффа? |
|
|
