| Алтарная апсида верхнего храма Спасо-Преображенского собора Валаамского монастыря ЖМП 4 апрель 2022 / 20 апреля 2022 г. 14:30 Великому Четвергу воспеваю великую песнь КАНОН ПРЕПОДОБНОГО КОСМЫ МАЮМСКОГО: ГЛУБИНА, ПОЭЗИЯ, СМЫСЛЫ Преподобныи Косма Маюмскии входит в число величайших церковных песнотворцев. Один из его агиографов называет преподобного «тимпаном Богу» и «десятиструннои Псалтирью». Особое место среди творении прп. Космы занимает цикл песнопений, написанныи им для Страстнои седмицы. Рассмотрим глубинные смыслы Канона Великого Четверга, занимающего центральное место в корпусе этих текстов. PDF-bepcuя. Преподобный Косма, епископ Маюмы (портовый город-спутник палестинской Газы), близкий друг прп. Иоанна Дамаскина или даже его брат 1 , является одним из самых прославленных песнописцев за всю историю православной гимнографии 2 . При этом его произведения — а это прежде всего каноны — не столь многочисленны, как у других знаменитых авторов, таких как свт. Георгий Никомидийский или прп. Иосиф Песнописец. Перу прп. Космы принадлежат лишь 3–4 десятка канонов, преимущественно на главные праздники и памяти особо чтимых святых, однако эти творения составляют, без всякого преувеличения, одну из вершин церковной поэзии. Их главной особенностью является невероятная насыщенность смыслами при лаконичности изложения. Вместо того чтобы услаждать слушателей обилием сложносоставленных восхвалений, обыгрываниями буквальных значений собственных имен и иной элегантной, но не слишком содержательной риторикой, преподобный в нескольких точно подобранных словах не только поэтично описывает значение праздника, но и нередко касается более общих вопросов христианского вероучения. По степени аккуратности раскрытия сложных богословских тем его произведения, не выходя за рамки поэзии, порой приближаются к лучшим образцам святоотеческих догматических трактатов. Композиционно каноны прп. Космы таковы: в них нет вторых песней; каждая песнь в канонах имеет ирмос и от одного до четырех тропарей; через ирмосы и тропари проходит фразовый акростих — их первые буквы читаются как осмысленное предложение. Богородичны в канонах прп. Космы отсутствуют, а часть ирмосов соотносится не столько с содержанием соответствующей библейской песни (как в большинстве канонов других авторов), сколько с содержанием тропарей: в таких случаях ирмос и следующие за ним тропари развивают одну общую мысль и не должны противопоставляться друг другу 3 . Такая структура канона является промежуточной между ранними примерами иерусалимской церковной поэзии, сохранившимися в грузинском переводе в книге под названием «Древний Иадгари», и классической формой канона, одним из создателей которой и был прп. Косма 4 . |
| Закрыть Триодь постная и ее авторы в период начального накопления гимнографического материала 15.02.2010 527 Время на чтение 11 минут Гимнография святых Андрея Критского, Иоанна Дамаскина и Космы Маюмского в Триоди Постной Первым по времени из этих песнописцев является святой Андрей, сначала монах иерусалимского храма святого Воскресения, потом диакон великой константинопольской Церкви и, наконец, епископ Критский († ок. 720). Одних только его канонов по древним ирмологиям насчитывается свыше 70. Среди них есть каноны на воскресные дни, на памяти святых, на Господские и богородичные праздники. Его произведения важны, прежде всего, потому, что являются исходными, дошедшими до настоящего времени текстами такого рода, хотя он едва ли был первым составителем их. В современной печатной триоди сохранились следующие каноны святого Андрея: в среду сырной седмицы – о посте, великий канон четверга пятой недели, канон Лазаревой субботы, трипеснцы для пяти дней страстной седмицы. В рукописных источниках находятся также каноны на неделю ваий и четверопеснец великой субботы. Перечисленные произведения составляют у святого Андрея лишь половину цикла его канонов на подвижные богослужебные дни: они продолжаются канонами на Пасху, недели Фомы, мироносиц. на те же дни каноны Иоанна Дамаскина и Космы Маюмского вытесняют тексты святого Андрея. Так, Студийский устав патриарха Алексия (1025–1043) употребление канона последнего на неделю ваий называет уже ветхим обычаем, а его трипеснцы предписывает употреблять лишь до великого четверга. Значительно сокращены и трипеснцы страстной седмицы: из одного только трипеснца пятка опущено около десяти тропарей. Не избежал сокращений и великий канон: славянские источники XII–XIV веков в девятой его песни приводят три особенных тропаря, которых нет в греческих оригиналах. По своей структуре и технике каноны святого Андрея как одни из первоначальных песнопений подобного характера значительно отличаются от соответствующих произведений позднейших песнописцев: многие их особенности непротиворечиво корреспондирует с библейскими песнями. В первую очередь это касается так называемых ирмосов в канонах святого Андрея. Например, первый и второй ирмосы великого канона «Помощник и Покровитель», представляющий собой 2-й стих песни Исх. 15 с припевом из первого ее стиха «Славно бо прославися», и «Вонми небо», где к половине 1-го стиха песни Втор. 32 гимнограф присоединяет от себя только «И воспою Христа, от Девы плотию пришедшаго». |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Церковные песнотворцы «Церковные песнотворцы» монахини Игнатии — уже ставший классическим труд о литургических поэтах Православной Цекрви. «Церковные песнотворцы» блестяще совмещают объективность научного очерка, глубину духовного размышления и богословский анализ. Читатель найдет в книге монахини Игнатии очерки о творчестве Космы Маюмского, Иоанна Дамаскина, Андрея Критского, Германа Константинопольского, Кассии Константинопольской, Феофана Начертанного, Феодора Студита, Иосифа Песнописца, русских гимнографов. «Там, где профессиональные исследователи остановятся в сознании, что за этой гранью уже не работают их методы, монахиня Игнатия берется за перо. Имея форму научных статей, ее труды кардинально отличаются от них по сути, преследуют иные цели. Первая опубликованная статья монахини Игнатии, посвященная творчеству преподобного Космы Маиумского, имеет подзаголовок «Духовные размышления». Эти слова наиболее точно раскрывают специфику ее работ. Почему именно ее размышления над древними песнопениями ценны для нас? Прежде всего потому, что ее взгляд — это взгляд человека, укорененного в Предании. Прежде чем взяться за перо, монахиня Игнатия в течение 60 лет воспитывалась ежедневным чтением службы, вниманием к праздничному богослужению в храме. Она многократно ПРОЖИЛА весь церковный год, впитала в себя почти каждую строчку наших богослужебных книг. Церковные гимны перестали быть для нее сухими и слишком далекими, раскрылись во всей своей красоте и глубине. Их авторы стали ей близки и понятны, подлинно стали ее ДРУЗЬЯМИ. Поэтому большинство статей этого тома — творческие персоналии песнотворцев. Монахиню Игнатию интересует прежде всего духовный облик песнописца, неповторимые черты его души, нашедшей себя в предстоянии Богу и выразившейся в слове. Общее для всех песнописцев — устремление к Единому Богу и поэтический дар. Душа и путь каждого неповторимы, и слово их выражает одно стремление бесконечно многообразно. |
| В библиотеке синайского монастыря св. Екатерины имеется замечательная греческая рукопись IX в.– 210, содержащая своеобразный евангелистарий, несомненно, по уставу иерусалимской церкви. Доказывает это другой синайский же евангелистарий 211 (X в.) константинопольской редакции, но который для Страстной седмицы, начиная с недели Ваий, содержит одинаковые с 210 зачала, озаглавленные следующим образом: «Подобает ведать, что отселе начинаются Евангелия по уставу ( χατα τν χαννα св. града – от вечера (собственно – с вечерни на) недели Ваий до вечера литургии Св. субботы». Принадлежность указываемого 210 порядка чтений иерусалимской церкви подтверждается, во-вторых, и тем, что его зачала для 40-цы и Страстной седмицы по содержанию совпадают с песнопениями для этих дней святоградских песнописцев VII-VIII в. – Андрея Критского , Иоанна Дамаскина и Космы Маюмского. К сожалению, рукопись сохранилась не вполне: все зачала в ней перенумерованы, – она начинается обрывком 25-го зачала и обрывается на 127 з. (после 49 по ошибке поставлен 60, всего 188 лл.). На 63 л. об. есть запись ее переписчика, а также – вкладчика, – некоего диакона-врача Мины 1 ). В полном своем виде евангелистарий содержал целостный годичный круг зачал – не только для важнейших неподвижных памятей и подвижного круга, но и для всех недель года: подвижный и неподвижный круги записаны в нем не отдельно каждый сам по себе, как это наблюдается в константинопольских евангелистариях, а вместе, причем зачала для неподвижных праздников вставлены между чтениями подвижных дней. Со 114 з. в рукописи начинаются воскресные чтения из Евангелия от Мф. (с недели по 50-це) с замечанием, что они продолжаются до Воздвижения, начинается же теперь рукопись Евангелиями на Рождество Христово, и, так как при первом из них стоит 26, то нужно полагать, что евангелистарий начинался, быть может, с 1-го сентября или даже прямо с Воздвижения: этот великий праздник во многих других церквях 2 берется в качестве одной из границ при распределении Четвероевангелия по частям богослужебного года, для Иерусалима же он был особенно знаменателен, как праздник обновления его главных храмов. Таким началом данный евангелистарий вместе несколько и сходится и различается от константинопольских евангелистариев: чтения неподвижных дней в последних начинаются с 1-го сентября, но самые евангелистарии открываются зачалами Светлой седмицы. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИОСИФ КРАСНОПИСЕЦ (Доброписец) († после 1568/69), писатель, каллиграф. Источниками сведений об И. К. являются его произведения: Послание к митр. Макарию о составлении алфавитов (ок. 1555?), «Сказание о сложении азбук и о составлении грамот» (ок. 1555?) и «Летописец и сказание ко учению и рассуждение о фониаде вкратце» (учебное руководство для царевича Иоанна Иоанновича , 1558-1559). В «Летописце...» автор сообщает о себе, что он «по образу... мних, по роду новоградец… от действа же калиграф» ( Лопарёв. 1888. С. 74). По-видимому, И. К. род. в Вел. Новгороде. В конце «Летописца...» автор зашифровал свое имя, к-рое Х. М. Лопарёв прочитал как Иосиф. Книжник также привел в не поддающейся разгадке криптограмме свое «проимение» (фамильное прозвище или имя до пострига): «…по проимению повсюду единоименно и дивно подобократко» (Там же). Этому не вполне понятному описанию могут соответствовать фамильное прозвище Иосифов (Осипов), имена Иосиф («повсюду единоименно») и Иов («подобократко»). Об имени отца И. К. пишет: «Отца же имех, иже от случая во ино время живит и мертвит» (Там же). Можно предположить, что имя отца включало корень «Фео-» (Феофан, Феогност, Феодор и др.), поскольку в произведениях XVI в. о Боге может говориться, что Он «мертвит и живит…» ( Калугин Ф. Гомилетические труды инока Зиновия Отенского//ЖМНП. 1893. Ч. 285. 5. С. 98), «убиет и жити сотворит» (ср.: Голохвастов Д. П., Леонид (Кавелин), архим. Благовещенский иерей Сильвестр и его писания//ЧОИДР. 1874. Кн. 1. Отд. 1. С. 71). Возможно, И. К. был знатного происхождения, этим объясняется тот факт, что ему было поручено составление учебного руководства для наследника престола. По предположению Лопарёва, И. К. был учеником прп. Максима Грека . Гипотеза основана на наличии в произведениях И. К. грецизмов и на использовании книжником греч. источников, не имевших распространения на Руси. Так, И. К. пересказывает в «Летописце...» не известную по др. рус. текстам легенду о пасхальном каноне еп. Космы Маюмского , к-рую ему рассказал его «дивный учитель» ( Лопарёв. 1888. С. 72). Не исключено, что учителем книжника был свт. Макарий , архиеп. Новгородский (1526-1542). Можно предположить, что И. К. в качестве писца принимал участие в создании в Вел. Новгороде Софийского списка Великих Четьих-Миней. После того как свт. Макарий в 1542 г. был возведен на Московскую первосвятительскую кафедру, в столице стали появляться духовные писатели, подвизавшиеся до этого в Новгородской епархии: Маркелл (Безбородый) , протопоп Сильвестр , свящ. Василий (Варлаам) , Ермолай (Еразм). Возможно, И. К. также переехал в Москву. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «НЕ РЫДАЙ МЕНЕ, МАТИ» Христос во гробе. Оборотная сторона иконы Божией Матери «Одигитрия». 2-я пол. XII в. (Византийский музей в Кастории) Христос во гробе. Оборотная сторона иконы Божией Матери «Одигитрия». 2-я пол. XII в. (Византийский музей в Кастории) Символическая композиция, именуемая по первым словам ирмоса 9-й песни канона на Великую субботу прп. Космы Маюмского. Известна в 2 основных иконографических вариантах, идейное содержание которых напрямую связано с событиями Страстной седмицы. Сюжетную основу композиции составляет мотив оплакивания Богоматерью мертвого Сына, представленного в центре на фоне креста, со склоненной на правое плечо головой и с закрытыми глазами. Иконография сформировалась под влиянием композиций Евангельского цикла, в первую очередь - изображений «Снятие с креста» и «Оплакивание - Положение во гроб». Результатом символического переосмысления данных композиций стало появление самостоятельного образа мертвого Спасителя, представленного вне реальной обстановки казни. Подобная иконография известна как в православной, так и в католич. традициях. Христос во гробе. Мозаичная икона. Ок. 1300 г. (ц. Санта-Кроче-ин-Джерузалемме) Христос во гробе. Мозаичная икона. Ок. 1300 г. (ц. Санта-Кроче-ин-Джерузалемме) В специальной лит-ре иконографический вариант, распространенный в восточнохрист. искусстве, получил наименование «Христос во гробе» (греч. Ακρα Ταπενωσις; англ. The Man of Sorrows). Он использовался как в монументальной живописи, так и в иконописи, причем и в одном, и в другом случаях имел ярко выраженный литургический смысл, обусловленный местонахождением изображения в храмовом пространстве. Наиболее ранний пример изображения Христа во гробе представлен на обороте 2-сторонней иконы из Византийского музея в Кастории (2-я пол. XII в.), на лицевой стороне которой написан образ Божией Матери с Младенцем в типе «Одигитрия» (The Glory of Byzantium: Art and Culture of the Middle Byzantine Era, A. |
| Мысли о языке богослужения Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 53, 2008 3 января, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 53, 2008 В последнее время полемика по поводу современного положения церковнославянского языка и его будущего приобретает всё больший резонанс. И если случайным посетителям храмов, сетующим на то, что “ничего не понятно”, ещё можно ответить что-нибудь вроде “ходить надо постоянно, тогда будете понимать”, то когда слышишь подобные жалобы от постоянных прихожан, невольно задумываешься — а всё ли в Русской Церкви в порядке с языком богослужения? Дело в том, что любые апелляции к древним традициям и духовному богатству церковнославянского языка будут несостоятельными до тех пор, пока богослужение будет оставаться непонятным для подавляющего большинства прихожан. Именно непонятность богослужения для значительной части верующих — даже искренно стремящихся проникнуть в смысл песнопений и молитв, — остаётся реальной и одной из самых насущных проблем церковной действительности. Конечно, люди улавливают общую канву богослужения, иногда понимают в целом смысл песнопений и молитвословий, но о том, чтобы в полной мере приобщаться к духовным глубинам текстов преподобных Иоанна Дамаскина, Космы Маюмского и других выдающихся песнописцев, речь, как правило, не идёт. Таким образом, за гранью понимания остаётся богатейшее духовное сокровище Постной и Цветной Триодей, Октоиха, Миней и других богослужебных книг. Масса сложностей возникает с пониманием даже самых распространённых молитв, причём часто знания одной церковнославянской грамматики оказывается далеко не достаточно. Так, молитва Божией Матери Взбранной Воеводе практически недоступна для понимания без серьёзного историко-филологического комментария 1 . Смысл тропаря святителю Николаю Чудотворцу также невозможно уяснить до конца, если не знать, что в традициях византийской гимнографии под сокровенными словами яже вещей истина имеется в виду Христос. Немало проблем создаёт и наложение смыслов. За примерами здесь тоже далеко ходить не надо — живот (церк.-слав. ‘жизнь’, русск. ‘живот, часть тела’), катавасия (церк.-слав. ‘песнопение, завершающее песню канона’, русск. ‘переполох, недоразумение’), глумитися (церк.-слав. ‘поучаться, назидаться’, русск. ‘издеваться’), оправдание (церк.-слав. ‘заповедь’, русск. ‘оправдание’), наглый (церк.-слав. ‘внезапный’, русск. ‘грубый, бесстыдный’) и т. д. Так, одна весьма уважаемая дама — директор православной школы, имеющая не одно высшее образование, до некоторых пор всерьёз считала, что во фразе и грех мой предо мною есть выну (Пс 50) последнее слово (церк.-слав. ‘всегда’) — не что иное, как форма 1-го лица ед. числа от глагола вынимать! |
| Разделы портала «Азбука веры» игумен Евфимий (Моисеев) В последнее время полемика по поводу современного положения церковнославянского языка и его будущего приобретает всё больший резонанс. И если случайным посетителям храмов, сетующим на то, что “ничего не понятно”, ещё можно ответить что-нибудь вроде “ходить надо постоянно, тогда будете понимать”, то когда слышишь подобные жалобы от постоянных прихожан, невольно задумываешься — а всё ли в Русской Церкви в порядке с языком богослужения? Дело в том, что любые апелляции к древним традициям и духовному богатству церковнославянского языка будут несостоятельными до тех пор, пока богослужение будет оставаться непонятным для подавляющего большинства прихожан. Именно непонятность богослужения для значительной части верующих — даже искренно стремящихся проникнуть в смысл песнопений и молитв, — остаётся реальной и одной из самых насущных проблем церковной действительности. Конечно, люди улавливают общую канву богослужения, иногда понимают в целом смысл песнопений и молитвословий, но о том, чтобы в полной мере приобщаться к духовным глубинам текстов преподобных Иоанна Дамаскина , Космы Маюмского и других выдающихся песнописцев, речь, как правило, не идёт. Таким образом, за гранью понимания остаётся богатейшее духовное сокровище Постной и Цветной Триодей, Октоиха, Миней и других богослужебных книг. Масса сложностей возникает с пониманием даже самых распространённых молитв, причём часто знания одной церковнославянской грамматики оказывается далеко не достаточно. Так, молитва Божией Матери Взбранной Воеводе практически недоступна для понимания без серьёзного историко-филологического комментария 1 . Смысл тропаря святителю Николаю Чудотворцу также невозможно уяснить до конца, если не знать, что в традициях византийской гимнографии под сокровенными словами яже вещей истина имеется в виду Христос. Немало проблем создаёт и наложение смыслов. За примерами здесь тоже далеко ходить не надо — живот (церк.-слав. ‘жизнь’, русск. ‘живот, часть тела’), катавасия (церк.-слав. ‘песнопение, завершающее песню канона’, русск. ‘переполох, недоразумение’), глумитися (церк.-слав. ‘поучаться, назидаться’, русск. ‘издеваться’), оправдание (церк.-слав. ‘заповедь’, русск. ‘оправдание’), наглый (церк.-слав. ‘внезапный’, русск. ‘грубый, бесстыдный’) и т. д. Так, одна весьма уважаемая дама — директор православной школы, имеющая не одно высшее образование, до некоторых пор всерьёз считала, что во фразе и грех мой предо мною есть выну ( Пс. 50 ) последнее слово (церк.-слав. ‘всегда’) — не что иное, как форма 1го лица ед. числа от глагола вынимать ! |
| священник Максим Козлов Содержание Краткие сведения о Св. Иоанне Дамаскине и его творениях Часть I. Христологические и полемические трактаты Предисловие Иже во Святых отца нашего Иоанна Дамаскина, монаха и пресвитера, против манихеев Беседа сарацина с христианином О свойствах двух природ во Едином Христе Господе нашем, а попутно и о двух волях и действиях и одной ипостаси Преподобного аввы Иоанна Дамаскина Златоструя слово против несториан Иже во святых отца нашего Иоанна Дамаскина слово о вере против несториан Послание как бы от лица святейшего Петра, епископа Дамаскского, лжеепископу Дары, Яковиту Иже во святых отца нашего Иоанна Дамаскина о сложной природе против акефалов Блаженного Иоанна монаха и пресвитера послание, Писанное Иордану архимандриту, о Трисвятой песни О драконах и привидениях Часть II Слова на Богородичные праздники Учение св. Иоанна Дамаскина о Пресвятой Богородице по его словам на Богородичные праздники Смиренного монаха и пресвитера Иоанна Дамаскина слово на Рождество Пресвятой Богородицы Первое похвальное слово на Успение Всепетой Преславной и Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии Второе похвальное слово на Всечестное Успение Пресвятой Богородицы Третье похвальное слово на Всечестное Успение Богоматери Комментарии Часть I. Христологические и полемические трактаты Против манихеев Беседа сарацина с христианином О драконах и привидениях Часть II Слова на Богородичные праздники Краткие сведения о Св. Иоанне Дамаскине и его творениях Св. Иоанн Дамаскин родился в конце VII века в Дамаске, тогда главном городе Сирии, столице халифата Омейядов 1 . Он происходил из знатной семьи, известной христианским благочестием. Его отец, Сергий Мансур, был распорядителем казны у дамасского халифа и употреблял свое влияние при дворе ко благу Церкви Христовой. Воспитание и образование Иоанна и его сводного брата Космы (впоследствии еп. Маюмского) Сергий поручил ученому благочестивому иноку Косме из Калабрии, которого он выкупил из плена. Успехи воспитанников скоро оправдали доверие, оказанное иноку благочестивым мужем. «Благодаря превосходству их дарований и ревности, они в короткое время овладели всем труднейшим знанием, как грамматикой, так и диалектикой и искусством доказательств. В нравственной же философии они преуспели настолько, что не только украсили свой ум учением, но и смирили душевные страсти. И подобно тому, как орел смотрит на солнце, так и они пристальным взором взирали на основы естества» 2 . |
| священноинок Симеон творение преподобных и богоносных отцов наших Космы епископа Маюмского и Иоанна Дамаскина , инока и пресвитера лавры Саввы Освященного церковно-славянский текст с переводом и комментарием священноинока Симеона Божественного Духа нашедшая сила, раздельшиися древле глас, зле согласившихся, во единомыслии Божества совокупи, разум наставляющи верных к Троице, о Ней же утвердихомся Предисловие Православное богослужение, как оно дошло до нас в литургических книгах и церковных уставах, в лучших памятниках гимнографии, иконописи и храмовой архитектуры, есть чудный плод самых высоких устремлений человеческого духа, озаренного благодатными лучами Святого Духа Божия. Это живое, яркое и многогранное свидетельство нашей веры и жизни по вере, выражение многовекового исторического опыта Церкви. Ценность этого достояния – огромна, если рассматривать его не просто как исторический памятник одной из человеческих культур, а как саму непрерывную молитвенную жизнь, дыхание христианства. Храмовое богослужение – это среда, в которой век за веком происходит величайшее чудо – явление Воплотившегося Бога-Слова в таинствах Его Тела и Крови, подаваемых в живоносную и нетленную пищу верным; это среда, в которой совершается обожение человека. Церковь , с ее молитвенным строем жизни, без преувеличения может быть названа земным Небом, начатком Царствия Божия. И как в будущем веке, во всеобщем Воскресении, любящие Бога будут вечно славить Его в обоженных, светоносных телах и душах, направляя свои очищенные, обновленные чувства и силы к Источнику Благости, – так и ныне Церковь , пребывая в дольнем мире, устремляет к горнему, невещественному Свету все чувства человека и через это наполняет его небесною любовью и духовным ведением. Среди всех форм, посредством которых Церковь обращается к сердцу и уму человека, первенство, несомненно, принадлежит возвещаемому слову. Единородный Сын Божий, Господь Исус Христос, пришедший в мир ради нашего спасения, изволил, чтобы те, кто приняли Его, которым «Он дал власть быть чадами Божиими» ( Ин. 1:12 ), называли Его – Бог Слово. Имя это весьма приличествует Сыну Божию, как предвечно, нераздельно и нетленно рождаемому от вседержительного и безначального Ума, и являющему Его в сотворенном мире. |
|
|
